Татьяна Морошкина
Королева
Глава 5. Он и она
И, не страшась божественного гнева,
Вся в пламени, власы раскинув, Ева,
Едва, едва устами шевеля,
Лобзанием Адаму отвечала …
Александр Пушкин
И он вышел на проселочную дорогу, навстречу своей прекрасной амазонке, еще не укрощенной им, которая ничего не подозревая, стояла, прислонившись к огромному камню, и ждала его. В кармане его брюк спокойно дремал маленький блестящий камешек обсидиан, который он как некий талисман не преминул с собой захватить. Талисман этот грел ему душу, обещая блеснуть в его жизни счастьем разделенной любви.
Встретившись, влюбленные обменялись взаимными упреками.
– Почему вы оставили меня одну, бросили в объятья Повелителя?
– Повелитель не допустил бы в свои владения мужчину, – выкрутился он.
Ему понравилась первая совместная перепалка с ней, но и у него к ней тоже были вопросы: «А вам, мне кажется, очень понравилось в гостях у Повелителя».
– Он очень внимательный и заботливый, – и она показала ему лукошко с ягодами, которые ей любезно предоставили волшебницы, но никак не Повелитель.
«Выкрутилась», – улыбнулся он.
Он вспомнил слова Артемиды о том, что в любви нужно просто любить, и не стал больше ее допрашивать, тем более, что он сам не переставал лукавить.
Нита облегченно вздохнула, ей не хотелось говорить с ним о Повелителе. У нее не получалось забыть владыку своего сердца: его голос, руки и такие сладко дразнящие уроки: «Разве простой смертный сможет подарить такие непередаваемые ощущения!». Своими мыслями она не хотела делиться ни с кем, но ей показалось, что Иф легко читает их: «Как Повелитель», – вздрогнула она от неожиданного сравнения, и, взглянув на него, увидела, что он чувствует себя очень уверенно с ней, как хозяин, повелитель положения.
– А где были вы, пока я находилась у Повелителя?
– Я ждал вас, – скромно отозвался он.
– Так долго?
– Правда, я успел поохотиться в сумрачном лесу. А теперь я должен вас целой и невредимой вернуть во дворец.
– Не вспоминайте о дворце, я туда не вернусь, – очень уверенно ответила она.
– А что вы будете делать? – он внимательно изучал ее.
Единственное, что она знала точно, что теперь свою жизнь она не представляет без нежности, без той разбуженной в ней чувственности, и она пообещала себе, что обязательно найдет свою любовь. Ему же она просто ответила: «Буду радоваться жизни».
– А что, хорошо, – весело ответил Иф, – для начала я могу вас научить охотиться, поверьте, в наше не простое время это очень необходимый навык, тем более, вы не собираетесь возвращаться к своим прежним обязанностям, – и очень тихо добавил, – Например, могу научить охотиться на мужчин, на мне можете потренироваться.
– Я была бы вам благодарна, – улыбнулась она, ей очень не хотелось возвращаться в Сель-Арме.
Разговоры с ним доставляли ей теперь приятную пищу для ума, а может быть, и для сердца, такого одинокого и несчастного теперь. Но она умолчала, что разочаровалась в Повелителе. Он оказался совсем не героем, которым рисовало ее пылкое воображение. Образ Повелителя, как ей теперь казалось, она будет использовать в общении с графом, чтобы вызвать его ревность, а, может, для того, чтобы повысить свои требования к нему.
«Испугался грома», – мысленно возмущалась она, – «А потом, так и не появился, так и не поцеловал меня, не попрощался со мной, а эти его несносные волшебницы выставили меня, правда, вручили лукошко с какими-то ягодами, ягоды вместо обещанного сада, но графу это знать не обязательно», – и она укоризненно взглянула на него.
Ей показалось, что он легко читает ее мысли, с таким пониманием и сочувствием встретил он ее недовольный взгляд. И она рассердилась на графа и на себя за то, что показала свою уязвимость перед этим несправедливым миром. А мир действительно был несправедлив к ней, мелькнув огоньком возможного счастья, тут же захлопнул перед ней свои чудесные створки, чуть не прищемив ей нос на прощанье.
– Долго ты будешь дуться, посмотри, какой чудесный день, – ему очень захотелось растормошить ее.
– А мы уже на «ты»? – осекла она его.
– Как злость не идет юной прекрасной особе, – пожал плечами он, – Ну, что ж, тогда я отведу вас во дворец, вам там самое место, посажу вас на ваш холодной трон, может, хоть его вы согреете.
– Что ж, ведите, – приняла она его вызов, но тут же примирительно взглянула на него, – А, может, сначала поохотимся? – и она рукой прикоснулась к его руке.
– Какая вы не последовательная.
От этого его холодного «вы» почему-то болью стало сжиматься ее сердце, она испугалась, что сейчас может потерять его, как некогда потеряла Повелителя. Она почувствовала, что ближе его у нее никого нет, и решила придержать свои удила.
Камешек в его кармане весело перевернулся, как бы говоря своему хозяину: «Эй, не унывай, я с тобой».
«Может, и вправду, устроить себе праздник, я даже толком не изучил его волшебные свойства. Не так прост этот камешек, слишком однобоко я его использовал. Может, свои волшебные свойства он проявит и без вставления его в глаз, стоит лишь прикоснуться к нему и нежно его погладить», – мысленно вопрошал граф, ему не хотелось раскрывать свои карты перед королевой. Камешек в знак своего согласия и преданности погладил его ладонь: «Вот теперь скажи, что этот камешек неживая природа, она и есть самая настоящая живая материя, появившаяся задолго до человека», – он почувствовал, что у него появился союзник, настоящий друг. Ему вдруг стало интересно, какой путь превращений прошла эта материя, чтобы накопить, сохранить эти чудесные свойства, так необходимые вечно чего-нибудь желающему человеку. Мысли о женщине ушли на задний план. В своих рассуждениях он все дальше забирался в философские дебри, его уже интересовала природа философского камня. Королева, почувствовав, что его интерес к ее персоне пропал, решила не отставать от графа, она скинула свои неудобные туфли и, надев легкие сандалии, которые она с практической точки зрения успела прихватить с собой из кладовых замка Повелителя, поспешила за графом в сторону темнеющего леса.
– Что вы делали в сумрачном лесу? – с непонятной для нее самой тревогой спросила она, как будто от этого вопроса зависела ее жизнь.
– Смотрел на обнаженных вакханок, – своим ответом он слегка решил ее поддразнить.
– Что они там делали? – нетерпеливо задала она ему свой вопрос.
– Танцевали. Их тела были так прекрасны в лунном свете, – продолжал будоражить ее воображение он.
– Вы с ними танцевали? – она готова была от досады расплакаться.
– Нет, я только позволил себе из надежного укрытия наблюдать за ними. Артемида не поняла бы меня, – он говорил с ней загадками.
Ей очень захотелось каким-нибудь предметом запустить в него. Она готова была сразиться не только с ним, но и с этими чертовыми вакханками. Стоило ей ненадолго отлучиться, как неизвестно откуда появились вакханки, и нарисовалась Артемида. Нет, мужчину нельзя надолго оставлять одного без присмотра.
– За что мне такое наказание? – Ей не на кого было опереться. Только сейчас она вспомнила своих непутевых слуг. – И они покинули меня, – она дала себе вволю посетовать на несправедливость жизни, пока граф готовил им ночлег.
– С кем это вы так живо разговариваете? – улыбнулся граф.
– С лукошком, – выкрутилась королева, и очень нежно прижала его к себе.
И только сейчас внимательно взглянула на его содержимое. Спелость и аромат ежевики, смородины и черники на мгновение привнесли в жизнь королевы ее былые радости, с которыми она великодушно решила поделиться с графом. И вдруг в упругой темноте этих ягод она поймала лукавый взгляд Повелителя, оказывается он и не собирался ее покидать. Ей захотелось, чтобы он тут же унес ее в свой замок. Она смаковала ягодку за ягодкой, но ничего не происходило, это был всего лишь мираж, к сожалению, так чаще всего и бывает в нашей жизни.
Она протянула на ладошке ягодки графу, он аккуратно съел их и задержал свои губы на нежных бугорках ее ладони, тепло его дыхания обожгло королеву.
«А что, может мне выйти замуж за графа, и стать графиней, графиней этого леса», – в сладком предвкушении подумала королева.
Нежный аромат этого леса убаюкивал ее, и тепло графа, который находился так близко от нее. Она посмотрела на его крепкие руки, почему они бездействуют, ведь рядом с ним возлежит сама королева, а, может, и не возлежит вовсе, а так, рядом примостилась. Граф же не мог поверить своему счастью, но старательно скрывал его, чтобы не сглазить. Ему было очень интересно наблюдать за капризными извилистыми желаниями, которые витали над ее прекрасным белоснежным лбом. Ему хотелось, чтобы все ей улыбалось, а он постарается, чтобы она как можно дольше оставалась ребенком, его любимым ребенком. Но расслабляться было рано, он чувствовал, что мысли о Повелителе все еще волнуют такую впечатлительную душу королевы.
Утром, когда они отправились в путь, королева посетовала, что лес так однообразен, не то, что радужные качели Повелителя, и предложила ему отвести ее снова к Повелителю. На что он ей ответил, что они еще далеко не ушли, она и сама знает дорогу.
– И хочется вам плутать, в замке мы могли отдохнуть и насладиться великолепием гор!
– А вы уверены, что Повелитель ждет вас?
– Я думаю, что он очень обрадуется, увидев меня.
– Не плохая идея вернуться к нему, тем более лукошко вы опустошили, – рассмеялся граф.
– И вы к этому тоже приложили руки.
– Скорее рот. Если он ждет вас, то идите, нет, лучше бегите, а я вас здесь подожду.
– Тогда отведите меня в Сель-Арме, – продолжала торговаться королева.
– Как скажите, моя королева.
Этот официальный тон не понравился королеве, она почувствовала, что рвется тоненькая ниточка, установившаяся, пусть хоть и на короткое время, между ней и графом, и ей стало очень грустно.
«Почему не стать на время снова Повелителем, ведь камешек все еще находится в моем кармане, а может махнуть на все рукой и стать Повелителем, зажить счастливо с королевой в замке», – но он чувствовал, что такая сладкая жизнь не для него, она ему быстро надоест, нельзя же всю жизнь качаться на качелях.
– Сель-Арме, так Сель-Арме, – после недолгих раздумий граф принял твердое решение вернуть королеву на трон, а самому отправиться в очередное путешествие.
Но у Повелителя были другие планы на эту влюбленную парочку, и камешек в кармане графа перевернулся и больно резанул ногу графа, чтобы он не забывался, ведь рядом с ним находится сама королева.
А может, он сердится на собственное бессилие, что не может затмить Повелителя. И перед его взором предстали волшебницы таинственных гор, он почувствовал, что разгадка очень близка, но все время ускользает от него, как Артемида в его сновидении. Неужели, напрасно он так долго блуждал в его лабиринтах? И вдруг к графу вернулось веселое расположение духа, и он почувствовал, как замер лес, затаилась каждая травинка в нем, прислушиваясь к велению его сердца, и он вновь ощутил себя свободным и полновластным властелином леса, и ему очень захотелось похулиганить в лесу. Мысль о Повелителе перестала его волновать, камешек в его кармане присмирел и ждал приказаний от своего господина. И граф инстинктивно прикоснулся рукой к талисману, и тут же деревья расступились, и перед изумленным взором королевы возникли скалистые горы и спадающие с их крутых склонов лазурные водопады.
– Вы не хотите со мной искупаться, вода здесь кристально чиста, как слеза ребенка?
– Я кроме королевской ванны ничего в своей жизни не принимала, – королева была непреклонна.
– Когда-то надо начинать. А как же источник вечной молодости?
– Откуда вы знаете об источнике? Вы и есть Повелитель?
– Берите выше, – уверенно улыбнулся он.
Королева почувствовала, что речи графа сильно начинают ее волновать.
– Так кто же вы?
– Сатурн.
Этот ответ поверг королеву в некое замешательство. С Повелителем она знала, как себя вести, да и с графом тоже, но вот с Сатурном?
– Докажите, – и она игриво взглянула на него.
Но какие доказательства были нужны ей еще? И она вспомнила, как планету Сатурн приняла за широкополую светящуюся шляпу, вспомнила она и шляпу графа, которую он направил по направлению ветра, и она бесследно исчезла. Столько времени гоняться за Повелителем, когда у нее перед носом все это время находился сам Сатурн! Да и чудеса, которые прямо сейчас происходят на ее глазах!
Граф, увидев в прекрасных глазах королевы столько восхищения, тут же пожалел, что так опрометчиво пошутил про Сатурна. Тягаться с самим Сатурном – было выше его сил. Ему вдруг захотелось встретиться со своей старшей сестрой и спросить ее, когда она, наконец, напишет концовку сказки: «Мы все ждем», – мысленно обратился он к ней. Он был уверен, что королева тоже устала плутать вместе с ним по лесу.
– Я пошутил, никакой я не Сатурн.
– Вы есть самый настоящий Сатурн, у меня все сошлось.
– Что сошлось? – граф растерянно посмотрел на королеву. Он понял, что ничего уже не понимает в этом мире, по крайней мере, женщин точно не сможет никогда понять, что все-таки им нужно. Какой образ они на него еще примерят, кем он еще не был в своей жизни: «Средневековым рыцарем, я еще не был», – мысленно усмехнулся он, но в тяжелые доспехи облачаться он точно не собирался.
Королеве же очень хотелось, чтобы граф оказался графом, а то Сатурн может улететь от нее, не только может, он и улетит в свои бескрайние просторы вселенной. Граф тоже был согласен с королевой, пора ему стать самим собой. И он протянул ей свою руку, а она без раздумий ответила ему радостным согласием. Нита почувствовала, как приятно ощущать в своей руке тепло его руки, и ей захотелось, чтобы дорога эта никогда не кончалась. В дороге Иф стал увлеченно рассказывать ей о своих приключениях в чужеземных странах: о старом пирате Карлосе и его находчивой трубке, которая сама готовила ему ром, о попугае–полиглоте Родригесе, который умел не только красиво говорить, но и петь, о добром крокодиле Сантьяго, который, словно загадочный Харон, не раз выручал графа, переправляя его через опасную Амазонку.
Нита жадно следила за ходом его повествования, ей тоже захотелось сопровождать Ифа в его рискованных странствованиях. Она думала, как намекнуть ему, что ей совсем не хочется возвращаться в Сель-Арме. Рядом с ним она перестала ощущать пространство и время. В своих мечтах она стала наполняться им. Сладко пропускала через каждую жилочку своего тела его имя, тембр голоса, который сейчас так сильно будоражил ее. К ее телу невозможно было прикоснуться, настолько оно представляло один сплошной сладко болящий нерв: «Что же он напрасно теряет драгоценное время, пока они вдвоем, скоро они доберутся до королевства, и сказка закончится, так и не успев начаться. Зачем же он так мучает меня, когда же признается мне в любви».
Ей хотелось прекратить эту сладкую пытку, но ее пресловутая гордыня не позволяла признаться в своих чувствах ему, да и разве мужчина не должен первым сделать признание.
Но граф Агссолеи, как никогда был серьезен, и не собирался выпускать своих крылатых коней любви навстречу ей: «Он такой же упрямый, как и его осел».
Этот день так утомил ее, и она, сладко зевнув, решила, пока Морфей не накрыл ее своим покрывалом, еще раз взглянуть на своего мучителя. И неожиданно в темных зрачках его глаз она увидела едва уловимый нежный огонек, который мгновенно согрел ее колыбельной песней, которая в детстве, пока были живы ее родители, бережно укрывала своим волшебным пологом и уносила ее в сладкие сны. Теперь под его защитой она могла заснуть, с его именем на устах и его крепкой рукой, которую она не хотела никогда больше выпускать из своих рук, Нита провалилась в сладкую негу. Утром, открыв глаза, она увидела, как Иф колдует над костром, стараясь приготовить для нее ароматный чай. И первое впечатление от их первой встречи вернуло ее на ту проселочную дорогу, когда она впервые увидела его, солнце с ветром свободно тогда играли в его темных волнистых волосах, а радужная оболочка его глаз сияла радостным удивлением от нежданной и такой долгожданной первой встречи. И она поняла, что та встреча была для нее подарком судьбы. А ее красота без него просто завяла бы. Но он протянул ей свою крепкую руку, и она вместе с ним отправилась в это невероятное путешествие. И незнакомое прежде ей чувство, чувство благодарности переполнило ее душу. Благодарность за нежного барашка, за нежное море цветов, за невинные поцелуи перед их дорогой к Повелителю. Впервые в ее жизни появился смысл. И этот смысл был он, ее светлая любовь к нему. И в ее душе трепетно зазвучала нежная и в то же самое время грустная мелодия скрипки, она хотела поведать девушке о быстротечности юности, времени, когда мы можем полной пригоршней захватить у жизни пышный цвет и полноводность наших чувств. Юность – эта таинственная алхимия души влюбленного, где неповторимость и сладость первого прикосновения, первого поцелуя переплетается с жарким ожиданием встречи, той единственной и такой долгожданной первой ночи. И они неспешной и легкой поступью стали продвигаться навстречу друг другу. Между ними установился свой собственный неповторимый язык любви, понятный без слов им одним. Он хотел посвятить ей свою собственную лунную сонату, ей же захотелось сказать ему, что он самое драгоценное, что есть у нее в жизни. Впервые жизни она захотела родить ему детей, их маленьких звездочек, чтобы одиноким созвездием, неким символом вечной любви оставить след в этой жизни.
– Нита, – тихо позвал он ее.
Он хотел показать ей удивительный цветок, а может, он просто хотел, чтобы она близко подошла к нему и стала ему еще ближе. Невероятной нежностью и радостью отозвалось в ее душе произнесенное им ее имя. Она присела рядом с ним.
– Красивый цветок? – спросил он ее.
– Красивый, – ответила она, мельком взглянув на цветок.
Ей захотелось задержать это мгновение, мгновение установившейся между ними невероятной близости. Он же в ответ осторожно прикоснулся губами к ее щеке и замер в своей невероятной нежности к ней, замерла и она, боясь пошевелиться.
И вдруг она почувствовала, что ее чувство к нему распускается множеством нежных ароматных цветов в ее душе, и она поняла, о каком саде говорил Повелитель, вспомнила она и слова Сеи Нерим о том, что необходимо найти себя настоящую, и тогда она окажется в прекрасном саду.
Иф почувствовал, что настало время расстаться с камешком, но прежде чем с ним распрощаться навсегда, он не преминул щегольнуть им перед ней. Обсидианом неожиданно сверкнула радужная оболочка его глаз, и этот полыхнувший огонь, который был красноречивым признанием ей в любви, обжог ее.
– Так это были вы? – и она тут же поправилась, – Так это был ты, Иф? – и от этой неожиданной разгадки по ее телу радостно побежали мурашки.
Повелитель, мучитель, учитель и ее любимый – все в одном флаконе, о чем можно еще мечтать любящей женщине. И этот аромат, заключенный в одном флаконе, неожиданно вернул ей драгоценные ощущения чувственной неги, мучительно страстных желаний.
Она потянулась к нему, но почувствовав, что ей мешает корона, тихо произнесла: «Я сейчас». И стремглав исчезла в изумрудной вечности можжевельника. Она быстро освободилась от всех атрибутов королевской власти, освободила свои волосы от шпилек, и они богатой волной закружились вокруг нее. От прародительницы Евы ее отделял только небольшой лоскут ткани вокруг ее тела, но и с ним в сладком предвкушении чувствовала она, вскоре придется расстаться, как только она бросится в его объятья.
– Иф! – призывно позвала она его, – Это я!
Она не узнала свой голос, столько было в нем неземной силы, которая могла свернуть горы, которыми окружил себя ее Повелитель. Но никто ей не ответил. Пробираясь через заросли можжевельника, она впервые в жизни почувствовала щемящее чувство одиночества. Сейчас она выйдет на дорогу, их пыльную дорогу и увидит его. Но расступившиеся заросли открыли ее взору невиданный красоты сад. Она замерла, прислушиваясь к звукам таинственного сада, и услышала за своей спиной легкие шаги, его шаги и медленно повернулась. Словно боясь спугнуть грациозную лань, он, не смея пошевелиться, смотрел на нее. Она же в радостном волнении стала открыто любоваться им, взгляд ее от крепкого торса невинно скользнул к набедренной повязке, которую ей захотелось игриво сдернуть. Он тихо позвал ее, она встрепенулась и посмотрела ему в глаза. Несколько шагов, как несколько сладких мгновений, которые они растягивали, отделяли их от неземного наслаждения. Первым не выдержал он, целую вечность ждал он этого мгновения, и вот она так близко, ее нежное дыхание касается его губ, которые мгновенно срывают с ее губ печать. Его долгий поцелуй открыл ему ее всю, словно сладостно трепещущую лилию, его лилию!