Татьяна Михайловна Василевская
Дело случая
– Когда Вы в последний раз видели Дениса Иваницкого
Хозяин квартиры хрустнул косточкой куриной ножки обгладывая хрящ. Прожевав то что было у него во рту он запил съеденное компотом и неторопливо вытер жирные губы рукой.
– В начале месяца, – наконец, с неохотой ответил он.
«Нужно было этого козла в управление вызвать», – с запоздалым сожалением подумал Гоша.
– Компотику? – с обезоруживающей улыбкой предложила подлетевшая к сидящим за столом мужчинам Натаха, «разряжая» возникшее напряжение.
– Нет, спасибо, – поблагодарил радушную хозяйку Гоша. Натаха одарила его своей женственной улыбкой и упорхнула обратно к плите.
– Эй, не балуйте мне там! – прикрикнула она на расшумевшихся в комнате детей, помешивая в кастрюлях на плите готовящуюся еду.
– Вы часто общались?
Жмых взял из хрустальной вазочки с соленьями огурец и с шумом его схрумкал. Снова хлебнул компота.
– Нет.
– Между вами были дружеские отношения?
Закинув в рот жареной картошки, здоровенную жмень квашеной капусты и затем кусок сырокопченой колбасы Жмых принялся с чавканьем все это пережевывать.
«Странно, что на том складе обнаружили тело Иваницкого а не этого м…кка». Гоша с все возрастающей неприязнью наблюдал за наглым оборзевшим типом.
– А может пирожочка? – снова подлетела Натаха. Муж смерил её злобным взглядом.
– Не маячь! – прикрикнул он.
– Андрюш, ну ты что? Прямо с утра не в духе, – Натаха улыбнулась гостю. – Не обращайте внимания. Он из вредности рычит. На охоте перегуляли маленько. Теперь вот мается.
Она с нежностью и в то же время с насмешкой посмотрела на мужа.
– Как дитё, честное слово. Уж пора меру-то знать.
– Рот закрой… – злобно рыкнул маленько перегулявший муж.
– Так какие между вами были отношения?
– Работу ему подкидывал иногда. – На этот раз не закинув в себя очередную порцию съестного ответил, очевидно насытившийся наконец хозяин дома.
– Что за работу?
Жмых поковырял в зубах зубочисткой, поцокал, видимо проверяя результат своих действий, подвигал челюстью. Гоше очень сильно хотелось съездить по его только что прочищенным от остатков еды зубам. Из всего этого наркоманско-уголовного сборища этот «король дырявых покрышек» был самый бесячий.
– Мелочевка всякая. Разгрузить вещи, мусор убрать после ремонта. Эти нарконавты ни на что другое не способны, – презрительно добавил Жмых, на этот раз ответив на удивление развернуто.
– Вы звонили Иваницкому четырнадцатого сентября. За два дня до того как его убили. О чем был разговор.
На неприятном грубом лице отразилось сомнение. Жмых видимо раздумывал как лучше ответить.
– Он мне был бабок должен. Я ему напомнил.
– Много?
Вновь промелькнуло сомнение.
– Пятнадцать штук.
– И что он ответил?
– Ничего. Проблеял, как всегда, какую-то хе…
– А зачем Вы одалживали ему деньги, если знали, что он навряд ли вернет долг?
Жмых недовольно засопел.
– Он просил. Ныл. Иногда давал, чтобы отвязался. Я знал, что он отработает потом.
– После этого звонка Вы не общались?
– Нет не общались. Я не при делах. Все. Я на вопросы ответил. Больше ничего не знаю. Натаха, проводи гостя!
Гоша решил, что пора этого урода проучить. Достал.
– У Иваницкого в момент убийства возможно была при себе крупная сумма денег. Может это Вы решили забрать долг и заодно и сверху получить процент?
– Ты охренел?!
Краем глаза Гоша заметил как хлопотливая Натаха застыла возле плиты.
– Я знать не знал, ни про деньги, ни где этот обдолбыш ошивается. Сказал не знаю ничего. Хочешь на меня дело повесить? Во! – Жмых изобразил рукой красноречивый жест. Не х… не докажешь, потому что я его не убивал!
– Вам известно, что неуважение по отношению к следствию и представителю закона это правонарушение?
– Да я имел и следствие и тебя.
– Андрей!
– Захлопни пасть!
Гоша совсем не хотел быть свидетелем семейных сцен. Но мужик этот неприятный до крайности, мало того что его разозлил, так еще и на вопросы отвечал так, будто что-то скрывает.
– Ваш участковый сообщил что имеются очень сильные подозрения, что Вы ссуживаете деньги и таким как Иваницкий и даже некоторым из своих клиентов.
– Чего?!
– Это между прочим противозаконно. Потому что это доход, с которого не платятся налоги. Доказательств у участкового нет. А вот налоговая, уверен, очень этим Вашим маленьким побочным бизнесом заинтересуется. И доказательства найдутся, будьте уверены.
– Че несешь?! Какие доказательства?! Чего за х… ?
Гоша поднялся.
– Если Вам известно что-то представляющее интерес для следствия советую сообщить. Если друзьям Иваницкого особо терять нечего, то у вас бизнес. Помимо подпольного ещё и вполне законный.
Хозяин квартиры издал злобное шипение.
– До свидания, – попрощался Гоша со слегка побледневшей Натахой. Она рассеянно кивнула в ответ. Приятная улыбка исчезла с её симпатичного лица.
В конце рабочего дня позвонил Жмых. Видимо, умная Натаха нашла способ втолковать своему мужу, что гонор и спесь могут послужить, в данном случае, плохую службу. И что со следствием и служителями закона не стоит ссориться.
– Я его не убивал, – пророкттал Жмых в телефонную трубку. – И не шей мне дело! Ты лучше спроси Зему, который был когда-то с Денисом лучшим друганом, как он получил первый срок. Занятная история. – в телефоне послышался хриплый смех.
– Я спрошу, – сказал Гоша и мысленно повторил сказанную фразу: «Я спрошу. Я очень спрошу. Ох Зема, Зема, любитель соврать»
– Ну ты, это насчет налоговой, того. У меня все в норме. Но они ведь как прицепятся. Короче, я тебе «инфу» дал, а ты тоже проявил понимание. Я отец семейства…
Просительный тон давался бывшему бандюгану нелегко.
– Ну че, договорились?
– Моя работа не имеет отношения к налоговой. Но данная деятельность, является незаконной. Завязывай со своим ростовщичеством.
Гоша дал отбой.
Глава 15
Земин с хмурый видом уставился в пол. Что-то его там настолько заинтересовало, что с момента прихода он так ни разу и не оторвал глаз от одного и того же места.
– Алексей, у меня такое впечатление, что ты реально сам хочешь сесть. По крайней мере ты упорно все для этого делаешь.
Земин ухмыльнулся.
– Это новый заход такой? Уговорить меня чтобы я взял вину на себя? Чего думаешь сработает?
Он оскалился в презрительной ухмылке.
– Я ничего не думаю. Я знаю, что ты постоянно врешь. Я же тебя предупреждал, что не стоит врать о том, что можно проверить.
Земин молча продолжал разглядывать привлекшую его внимание точку на полу.
– Оказывается, вы с Иваницким были когда-то друзьями не разлей вода. А ты почему-то сказал, что вы «так общались иногда. Не особо», только когда где-то пересекались. Когда человек постоянно врет ему вообще перестают верить. В общем, давай рассказывай как все было. И без вранья. А то правда сядешь.
Худое лицо Земина было напряжённым. Он решал для себя непростую задачу. В идеале, он бы предпочёл послать «волков позорных» и гордо молчать, в принципе, обо всем. Потому что помогать следствию себя не уважать. Да и есть моменты, которые не хотелось бы предавать огласке, из соображений собственной безопасности. Но в нынешней ситуации, пожалуй, гордое молчание и нежелание признаваться в прошлых грешках для него намного опаснее. И глазом не успеешь моргнуть, как снова закроют. Он подходящая кандидатура. Мальчишка мент ясно дал это понять, да он и сам не дурак. «Плавали, знаем», как это все происходит. И стоит ли идти на зону ради «принципов». Только вроде как все начало налаживаться. Прошлой «романтики» ему уже не надо. Ему уже под тридцатник. Если сейчас сядешь, все, вся жизнь так и пройдет – зона, потом работу никто не даст с тремя судимости, снова наркота и привет. Сдохнешь как Иваницкий где-нибудь в грязном углу. Ну, может без посторонней помощи, сам.
– Моя мать работала вместе с матерью Дениса, – голос звучал глухо и слова выходили наружу словно бы с трудом. – И его мать сильно переживала, что он никак не найдет нормальную работу, нигде подолгу не задерживается. Боялась, что он может спиться. – Земин криво усмехнулся. – Был 2008-й, с работой вообще был напряг. В общем, мамаша Дениса спросила нет ли у моей матери знакомых что бы пристроить его. Наша дальняя родственница была типа завхоза в больнице. Ну и она сказала что им требуется подсобный рабочий. Чтобы мог мебель собрать, чего-нибудь прибить, повесить, розетку починить. Короче, такая работа по разной мелочевке. Моя мать решила, что и мне нечего болтаться без дела. Ну и нас обоих взяли. Денис, типа главный, А я ему помогаю. Зарплата копеечная, но вроде как мы при деле. В больнице нас стали кроме нашей работы ещё запрягать машину для столовой разгружать. Тюки с бельем таскать. Денис на автомеханика учился и в электрике более менее нормально шарил. Его стали просить всякую больничную технику, которая попроще чинить, если поломка не слишком серьезная. А я так, при нём на подхвате. Мне семнадцать лет было, ничего особо не умел. А потом Денис с кем-то там скорешился и начал приносить таблетки. От которых кайф можно словить. Ну нам по приколу было. А потом он стал доставать и препараты посерьезнее. От которых вообще улетаешь, ловишь полный кайф. Ну и мы оба подсели. А через два или три месяца Денис сказал, что ему предложили одно дело провернуть и расплатятся хорошо. Наркотой. Типа ничего серьёзного делать не надо. Просто кое что подправить в паре историй болезни. Ну, я спросил что будет с теми, чьи записи мы типа чуть-чуть изменим. Денис сказал, что ничего. Вколят чуть больше лекарств, словят кайф и все. Я Денису рассказывал, что могу любой почерк подделать. Я в школьном журнале всегда оценки исправлял, так что никто из учителей не мог догадаться, что исправлено. Даже если знали, что оценка другая была или вообще её не было. И записки от матери писал в школу. И отцу в путевых листах дополнительные маршруты ставил, когда он просил. Короче всякое такое. В общем Денис принёс бумажки двух пациентов и сказал где и что нужно исправить.
Потом оказалось, что дед один, как раз карту которого я исправлял чуть коня не двинул от неправильной дозировки. Второй мужик помоложе вроде ничего, но тоже какие-то проблемы были. В общем в конце концов зав отделением, тоже старого пердуна, отправили на пенсию. Ну, типа, по состоянию здоровья, потому что он начал все путать и ошибки допускать.
Ну Денис реально принёс потом нормальный запас лекарств. Мы поделили, как и договаривались пополам. А я по глупости попался. Шкафчик не закрыл, а препараты у меня там лежали. Чтобы мать дома не нашла. А уборщица оказалась не хуже моей матери. Сунула свой нос в мои вещи и нашла нычку.
Начали проверять, трясти всех. Старшую медсестру, всех кто имел доступ к препаратам. По документам все вроде как сошлось. Типа, кража произошла только-только, даже обнаружить никто не успел.
За меня менты взялись по серьезному. Ясно, что мне статья светит. Подписку о невыезде взяли. Мать воет, бегает по юристам. Денис сказал, что мне нужно признать вину, типа я наркоту украл сам. И ничего больше не говорить ни про какие другие дела. Пообещал хорошего адвоката, и мне по малолетке дадут минимальный срок. А если все как есть узнают, то это уже типа сговор, подлог, причинение вреда здоровью, плюс наркота, короче по полной впаяют. Ещё начал на жалость давить, мол у него язва, ему на зону нельзя.
Адвоката, правда нашел. Чувак тоже мне разъяснил, что лучше признать вину и дадут максимум год, как несовершеннолетнему.
В общем, год и дали. А Дениса уволили, видать, у больничного начальства подозрения возникли, что он тоже был при делах с кражей лекарств.
– Ну, ты понимаешь, что то, что я сначала ловлю тебя на вранье, тебе вообще не на пользу? Знаешь как сейчас все это выглядит? – Гоша с суровым видом смотрел на сделавшего признание собеседника. – У тебя был мотив. Даже два. – Месть, за то что ты, можно сказать, отдувался за всех. И деньги, которые были у Иваницкого, и ты их забрал, можно сказать, в качестве компенсации. Ну и вообще, деньги всегда пригодятся.
– Я его не убивал. – Угрюмо мотнул головой Земин. – И ни про какие деньги я ничего не знал. Если бы я сразу рассказал про больницу, можно подумать, мне бы сказали: «Молодец! Помог следствию». Сразу бы и загребли, вот типа месть и все такое. Я уж знаю, как это делается.
– Ну да, ты специалист в этом вопросе, – без всякого сочувствия ухмыльнулся Гоша. – Ну, ты ведь не невинно тогда сел. Твой дружок просто грамотно отмазался. А виноваты были вы оба, и тот кто вас наркотой снабжал и подставил заведующего отделением и жизнью двух пациентов ради этого рисковал. Кстати, о том кто просил Иваницкого исправить записи в медкартах что-нибудь знаешь, ну или может догадываешься?
– Без понятия. Он ничего не говорил. Ясно, что кто-то из персонала. Может старик заведующий кому-то насолил, решили его подставить. Мне без разницы было.
Земин пожал плечами.
– Про совесть спрашивать не буду, – кивнул головой Гоша. Земин криво ухмыльнулся. – Теперь давай-ка вернемся к вашему телефонному разговору с Иваницким перед его убийством. Я проверил, перед этим вы долгое время практически не общались, по крайней мере по телефону. То есть у вас не было привычки созваниваться. А тут он тебе позвонил.
– Я ж сказал…
– Сказал. Но, так как ты мне уже два раза соврал, у меня есть сомнения, не врал ли ты про что-то ещё. Знаешь, я вполне могу дать делу ход уже сейчас. Мотив у тебя был. И ты пытался ввести следствие в заблуждение. В общем, вполне достаточно, чтобы из разряда подозреваемых перевести тебя в главного подозреваемого.
– Это к чему такая пламенная речь?
– К тому, что хочу чтобы наказание понёс именно виновный, а не тот кто, пусть и очень сильно, просто подходит на эту роль. Хотя, может все так и есть, и убил действительно ты. – Гоша развел руками.
– Я не убивал.
– О чем вы говорили с Иваницким? Если он ждал, что у него появятся деньги, зачем звонить тебе, учитывая что ваша дружба давно уже закончилась. И ты, вроде как завязал, как ты утверждаешь. Что, разве Иваницкий об этом не знал? Странно просить у бывшего наркомана дозу. Разве тот кто завязал будет держать у себя что-то, что постоянно будет провоцировать на то чтобы сорваться и начать по новой?
Земин пристально смотрел на конопатое лицо мальчишки следователя. Он ему не верил. Как не верил и всем прочим представителям закона. Но выбор был не велик. Если он не попытается спасти себя, то, как пить дать, ему предъявят обвинение и дальше никто разбираться не будет.
– Денис предложил мне заработать денег.
– Каким образом?
– Не знаю. Я сразу понял, что это какая-то мутная история. Примерно, как тогда в больнице. Он только сказал что-то про то что для меня это не сложно, намекнул на мои судимости, и я сразу сказал ему нет.
– Он сказал сколько можно заработать?
Зимин помотал головой.
– Нет. Сказал только, что можно заработать нормальные бабки. Я сказал, что мне не интересно. И чтобы он с такими предложениями мне не звонил. И вообще чтобы больше не звонил…
– Ясно. Как ты думаешь, он мог ещё кому-то предложить «заработать»? Например своему другу Борискину.
На губах Земина промелькнула презрительная усмешка.
– Этому конечному дауну, точно нет. Он ж дебил, скололся что вообще ничего не соображает. А кому-то ещё тоже навряд ли. Я так понял, что он бы и мне не предложил, просто очковал сам делать то, за что ему там обещали заплатить. Короче, примерно, как тогда с медкартами.
– Ладно. Будем считать, что ты исправился и сказал все как есть. Если есть ещё что добавить, советую это сделать. – Гоша многозначительно посмотрел на все еще очень вероятного подозреваемого.
– Я все рассказал. Теперь точно все…
Глава 16
В в конце дня, Сидор Егорович, вернувшись от начальства, вызвал молодого сотрудника к себе.
– Значит так, стажер. У меня для тебя две новости, – начальник из под насупленных, как и всегда, бровей взглянул на подчиненного. – И обе новости хорошие. А это в нашей работе редкое явление, так что, считай, тебе крупно повезло.
Гоша понял, что это, типа, шеф шутит. Для него это просто верх игривости.
– Первая новость – руководство довольно оперативностью по делу Морозовой. Молодец Орлов. Это не я сказал. Это полковник сказал. Передаю его слова. Вторая новость – по делу Иваницкого оперативность не то чтобы совсем отсутствует, но она далеко не такая как наше с тобой руководство любит и хочет. Но! Хорошая новость в том, что руководство не проявляет недовольства этим фактом. Сильного недовольства, по крайней мере. – Жилистый палец начальника вытянулся вверх. – Это тоже крайне редкое явление, когда руководство не грозит сотрудникам всеми возможными видами наказаний за недостаточную расторопность. Ты, стажер, везунчик, одним словом.
Гоша раскрыл рот, чтобы доложить как обстоят дела с делом ввиду новый полученной им информации. Но Сидор Егорович вновь выставил указательный палец вверх, давая понять что он ещё не закончил.
– Тебе, стажер, сегодня везёт во всем. Считай, как в лотерею выиграл. Полковник сказал дело Иваницкого передавать дальше, в прокуратуру. Нечего время тратить впустую. Подозреваемый есть. Мотив у подозреваемого был. И, очевидно, все тут просто. Усложнять в нашей работе это тоже не лучший способ решения проблемы. Можно самого себя так запутать, что потом сам же и не разберешься, что и как. Готовь дело, стажер, одним словом.
Гоша почувствовал сжимающийся внутри него комок. Все. Можно сказать -провалил он своё первое задание. И времени проверить новые факты у него нет. Руководство ему времени больше не дает. Считая, что это ненужная бессмысленная трата этого самого времени. Неудовлетворительный результат недостаточно профессионально и оперативно проделанной им работы. Удар по самолюбию, и вообще ясно, что ни какой он не хороший следователь. Топчется на одном месте, застряв с опросом свидетелей и всякой ерундой. И нет у него никакого таланта. Так, кое чему научили в академии, а чутья, умения взглянуть на ситуацию таким образом, чтобы видеть картину в целом, причину и следствие и что и как из чего «вытекает», этого нет. И дурацкая его интуиция, просто выдумка. Материнская шутка, придуманная ею, когда он был мальчишкой, а он взял и почему-то поверил. Очень глупо поверил. Просто очень ему эта идея понравилась.
– Стажер! Ты чего как мешком по голове прихлопнутый? Да все ж хорошо, говорю ведь. Никто не орет, кулаком по столу не стучит, увольнением за несоответствие не угрожает… – Сидор Егорович кашлянул. «Разговоры по душам» давались ему не легко. – Слушай, стажер. У каждого следователя в практике были дела, результат которых вызывал эм… сомнение. Ну, почти у каждого. Неприятно – да. Но это тоже опыт. Работа у нас такая, мать ее… В общем, нечего страдать. Я сказал, что в понедельник мы дело передадим. Сначала нужно подготовить все… Хотя я лично смысла не вижу ждать до понедельника. Но так решили… Все, иди работай. Готовь материалы. Завтра посмотрим чем ты дальше займешься.
Гоша поплелся к своему столу. Вот ведь как. А он так радовался, когда ему поручили вести дело…
Продолжая заниматься самобичеванием Гоша ещё раз просмотрел все бумаги. Вообще у него было все в порядке, хоть сей момент можно документы передать. Может, если уж все так, лучше бы шеф приказал и вправду прямо сразу все «с глаз долой»… Отсрочка только оттянет момент окончательного признания что он неудачник, бездарность, лузер. Ну вот сам не знает почему, но не верит он, что это Земин убил… интуиция, чтоб она провалилась.
Телефон зашелся радостными трелями. Гоша с раздражением взглянул на экран. Звонила Инна. С этими бесконечными беседами с не слишком приятными людьми, он совсем забыл о том, что и сам может позвонить очень-очень приятному человеку. Девушке мечты…
– Привет, ты чего сопишь в трубку? Что случилось?
Помимо воли Гоша улыбнулся. Ничего от неё не скроешь. Даже по сопению определяет, что он расстроен. Хотя он даже, вроде, и не сопит вовсе. Как у женщин так получается?!
– Да, так, ничего… Рабочие моменты… Дело у меня забирают. Я его так и не раскрыл… не смог… Подозреваемый есть, но я не думаю, что это он.
Насчет интуиции Гоша говорить не стал. Ерунда это все. Шутка его матери.
– Ясно. Ну, это же не трагедия вселенского масштаба. Никто не умер. Ну, кроме жертвы. Я имею ввиду сейчас… – Нежный голос звучал мягче чем обычно, и не насмешливо, а как-то успокаивающе. – Я не знаю что сказать, правда. Ты расстроен. Поэтому я и болтаю что в голову приходит… Могу только тебя поддержать. Сказать, что я с тобой.
Он знал, что она улыбается. Гоша тоже улыбнулся. Это ведь самое главное, что она с ним. Все остальное, по сравнению с этим, не так важно. Это удар по его самолюбию, и не самый приятный момент в жизни, который нужно просто пережить. И правда ведь не непоправимая трагедия, хотя, потом он всю жизнь будет осознавать, что человеческая судьба поломана, из-за того, что он не справился со своей задачей. Может, этот человек и правда виновен. Он же обманул его минимум два раза. И возможно, он сам своими прежними поступками поставил себя сейчас в то положение, в котором оказался. А может, он вообще не при чем в данном случае. Гоша не знает ответа на этот вопрос. Ему кажется. Но это сомнительная категория в его работе. Он не смог найти неопровержимые фактов ни за, ни против.
– Я просто был слишком самоуверен. Переоценил возможности… вообразил себя настоящим профи… А я вообще ни какой ни профи, А профан.
– Ерунда! Ты как раз не тот человек, который страдает завышенным самомнением. Видишь, ты рассуждает очень даже самокритично. Даже слишком, на мой взгляд. – Она совершенно точно снова улыбалась. Гоша представил ее лицо и очень захотел ее увидеть. Прямо сейчас… – Все будет хорошо. Обязательно! Когда мы падаем, нам нужно подняться. И после того как мы поднимаемся мы становимся сильнее.
– Я же говорил, что ты философ, – улыбнулся Гоша. – Ты очень умная. Я имею ввиду, что девушки в твоем возрасте обычно совсем не такие… ну, в смысле, не такие умные…
Гоша вспомнил наставления матери насчет того что нельзя говорить про возраст, практически всем женщинам, которые уже переросли возраст детсада.
– Я поняла. Ты не мастер комплиментов, но я поняла. – Она засмеялась. – Вообще я звоню, потому что сегодня тренировки не будет. Перенесли на завтра. Думала, может, куда-нибудь сходим. Ты же не считаешь , что девушка не должна сама приглашать на встречу парня?
– Я?!!!… Нет!… Конечно нет! Наоборот… Я имею ввиду, я за. За то что может…
– Я поняла. Расслабься. Почему, разговаривая со мной, ты то и дело превращаешься в заику? Обычно ты вполне нормально разговариваешь. – Заливистый смех раздавался трелью колокольчика в телефоне. – Ладно, не обижайся. Давай сходим на каток? Я давно хотела и все никак не получалось. Обещаю изо всех сил стараться поднять тебе настроение.
– Супер! Давай сходим. Я тебе позвоню, когда освобожусь…
– Хорошо. Не расстраивайся. Ладно?
– Я уже не расстраиваюсь. Почти не расстраиваюсь. Но после катка вообще перестану.
– Вот! Такой ты мне больше нравишься. Все, до встречи.
Она нажала отбой.
Гоша взглянул на лежавшие перед ним бумаги и почувствовал, что ощущение потери и безысходной тоски немного отпустило. Все будет хорошо. Должно быть. Инна права. Неудачи закаляют и делают нас сильнее. Собрав документы в папку, Гоша взглянул на часы. До конца рабочего дня оставалось меньше часа. Пусть дело у него забирают. Но, Во-первых, есть еще немного времени и может, что-то и удастся найти. А, Во-вторых, он может и дальше пытаться искать ответ. Ну не может быть, чтобы вообще никаких зацепок не было. Все в этом мире оставляет какой-то след. И человеческие действия в особенности.
Сегодня пытаться сделать то, что он себе наметил после беседы с Земиным, уже поздно. Чего-то другого пока в голову не пришло. Так что дела откладываются до завтра. Гоша поудобнее расположился в кресле и включил игрушку на телефоне. Иногда можно предаться и такому бесполезному, но приятному безделью. Сделать паузу в сумасшедшем жизненном темпе.
Глава 17
– Меня в субботу парень знакомый из спортзала на день рождения пригласил. Начало мероприятия в шесть. Не хочешь со мной пойти? Вместе с тобой мне будет куда приятнее и интереснее, – Гоша пожал плечами. – Я вообще не особый фанат тусовок, если честно.
Инна улыбнулась.
– Я тоже. Так, иногда, в хорошей компании. – Она покачала головой. – Я бы с удовольствием пошла, честно. Но я тебе говорила, что у меня соревнования.
В глазах запрыгали её озорные искорки.
– Я только забыла, видимо, сказать, что соревнования не в Москве, а в Нижнем Новгороде. Завтра уезжаем.
Почему-то Гоше стало грустно и ещё какое-то непонятное чувство шевельнулось внутри. Неприятное и даже болезненное. Вспомнилась, как обычно некстати, дурацкая фраза из обожаемых матерью «Покровских ворот» – «…Приедут красавцы из Новой Зеландии. Если бы Вас чувство захватило, Вы бы впоследствии извелись…». Гоша мысленно обругал себя. Ну что за бред! И что теперь он будет ревновать каждый раз, когда Инна куда-то будет уезжать? Так и правда можно «известись». Совсем он что ли того, с ума спятил?!
– Вернемся в Москву во вторник. Ужас! В пять утра! Ненавижу рано вставать!
– Давай я тебя встречу, если ты хочешь, конечно… – выпалил Гоша, сделавший только что неприятное для себя открытие, что он оказывается, ревнивец, собственник, практически мавр Отелло. Ну пусть не мавр, но короче страшный эгоист. Да к тому же ещё бездарный сыщик. Мрак просто!…
Инна серьезно посмотрела на него и пожала плечами.
– Только не говори, что ты любишь рано вставать. Такие люди, это какие-то инопланетяне. – Она смешно сморщила нос и расхохоталась. – Мне будет приятно, если это будет типа подвиг с твоей стороны. Совершенный ради меня.
Гоша тоже засмеялся. Все-таки он и правда идиот с этой своей ревностью. И с бесполезным самобичеванием тоже.
– Я не люблю рано вставать. Так что я не инопланетянин. Конечно это не совсем подвиг. Хоть приятно было бы побыть героем… Просто я уже по тебе соскучился, как только ты сказала, что уезжаешь. Хотя это очень глупо звучит, наверное…
– Это звучит глупо и еще ужасно мило. И здорово!
Она приподнялась и, перегнувшись через столик за которым они пили кофе после катка, поцеловала его в губы. Просто коснулась их своими. Но Гоша почувствовал, что сейчас взлетит от переполнившего его чувства счастья. «Отелло недоделанный. Кретин… Она меня поцеловала! Какие у неё губы! С ума сойти! А ты скотина тупая ревнивая, дурак… Она такая необыкновенная…» Влюбленные люди вообще слегка глупеют, а счастливые влюбленные люди теряют голову серьезно. У Гоши был как раз тот самый серьезный случай. И это было так невероятно прекрасно!
Глава 18
Утром Гоша прямо из дома поехал туда, где разыгралась первая часть жизненной драмы нынешнего главного подозреваемого Алексея Земина.
В больнице, где когда-то трудились, а также, попутно занимались сомнительной и даже противозаконной деятельностью Земин и Иваницкий, прежних сотрудников, продолжавших работать ещё с тех времён осталось раз два и обчелся. Кто-то сам ушёл, кто-то попал под сокращение. Как сообщили Гоше данное медучреждение вообще вот-вот должны закрыть. Зданию требуется капитальный ремонт. И вообще, тенденция такая, многие больницы закрываются. Гошу несколько удивила полученная информация. Болеть по его наблюдениям, вроде меньше не стали, скорее наоборот. Но он не стал пускаться в рассуждения на данную тему. Приехал он совсем по другому поводу.
Те, немногие, кто работал ещё в 2008 году, ничего насчет истории с кражей препаратов содержавших наркотические вещества юному следователю сообщить не смогли. Очевидно, история не приобрела широкой огласки. Скорее всего, её насколько это было возможно замяли. Про увольнение зав отделением преклонного возраста, напутавшего дозы препаратов своих пациентов, одна из санитарок действительно вспомнила.
– Да, был такой Степан Андреевич. Строгий очень. Ему уж под семьдесят было. Но он такой бодрый был, и оперировал сам. И опытный был очень. – Женщина, которой и самой на вид было совсем немало, вздохнула. – Он конечно гонял всех, чтобы все было по правилам. Очень был строгий. Но сам очень был ответственный. И справедливый. Просто так на пустом месте никогда не цеплялся. Не было такого.
Женщина покачала головой.
– Помню его. Помню. Очень удивилась я тогда, что Степан Андреич чего-то там напутал. Там ведь пациент чуть не умер. В реанимации откачивали. Не знаю уж как так вышло у Степан Адреича.
После беседы со «старожилами» Гоша отправился к заместителю главврача больницы, ответственной за административную работу. Вкратце обрисовав ситуацию, Гоша попросил предоставить ему список всех сотрудников работавших в учреждении в 2008 году, а также журнал регистрации подотчетных препаратов. Список предоставить обещали, журнал тоже, правда не факт, что удастся его отыскать. Времени прошло много. И предупредили, что необходимые данные будут предоставлены не вот прямо сразу. Все уже сдано в архив. Но постараются, по возможности ускорить процесс.
По дороге в управление Гоша в очередной раз занялся «переминанием ваты» в своей голове. То есть в который уже раз начал повторять имеющиеся у него факты. И тут снова всплыла одна из «странностей» не дававших ему покоя в самом начале. Убийство Вероники Ефремовой. А зачем Иваницкому было убивать девушку у которой и взять то было нечего, если он знал, что вот-вот получит нормальные по его представлениям деньги? Зачем было рисковать, да еще так бессмысленно? Возможно он испугался браться за то, за что ему обещали заплатить и напал на девушку, чтобы получить хоть что-то. На дозу. Или он был под действием наркотиков и ничего не соображал? Не контролируемая агрессия. Оба предположения были довольно сомнительными. Такой человек, зависимый целиком и полностью от своей пагубной привычки навряд ли отказался бы от возможности заработать деньги, чтобы там ни требовалось сделать для их получения. Он знал, что потом на эти деньги он сможет купить себе наркоты. Много. Нет, он бы согласился на все. Пошел бы на любой риск. Муки совести, страх, все это для него было, судя по всему не непреодолимой преградой. Поколебался бы, «поочковал», как выразился Земин, и сделал бы то что от него требуется. А может он не справился? Не смог выполнить задачу. И денег, соответственно, не получил. И его потом убрали. Чтобы обезопасить себя от ненужного и не надежного свидетеля.
А может как раз, справился и с ним расплатились как и раньше не только деньгами, но и наркотой. И он тут же и употребил. А потом будучи не в себе, убил девушку.
Все это было в принципе возможно. Но как-то так, Гоша сам не знал как именно, но не правильно. И в любом случае, тут точно Земин не при делах.
