Татьяна Марченко
Ёшка
– Николя, ты слышал, Иван просит, – сказал Андрей.
Николай поднял глаза на девушку, дрожащую от страха, и медлил еще. Потом, понимая, что пауза немного затянулась, он отпустил руку Алены, но сделал это в одолжение. Иван ничего не ответил, прекрасно понимая, что брат делает это специально, чтобы проверить, насколько он вырос и повзрослел.
– Иди, – приказал Иван, – сегодня ты мне больше не нужна.
Алена быстро поклонилась и, еле сдерживая слезы, поспешила выйти из гостиной.
– Ты – знатный дворянин. Держи себя равно своему титулу, – Иван отставил свой бокал с вином и оставался спокойным и сдержанным.
– Когда это ты стал их защитником? – усмехнулся Николай.
– Алена вольная! – с удовольствием в голосе объявил Иван. Николай и Андрей переглянулись.
– Что? – переспросил Николай.
– Вольная, как и почти вся деревня, что находится рядом с моим имением, – продолжал Иван, – а впрочем, как уже половина моего уезда!
– Ты шутишь? – удивился Андрей.
– Нет. Я серьезен. Я хочу, чтобы вы уважали меня и мои решения. Девушка вольная, поэтому, не нужно ее не к чему принуждать.
От удивления Николай и Андрей не знали, что сказать. Пауза длилась несколько секунд.
– Николя прав, – наконец-то произнес Андрей, – ты ведь и сам был не прочь пощупать своих служанок.
– Это было давно – согласился Иван, – некоторые из наших служанок становились нашими первыми женщинами. Но ни одна из них не была, – Иван выдержал секундную паузу, – принуждена к этому.
Николай и Андрей снова переглянулись и поняли, что Иван сильно изменился. Они оба стали чувствовать его превосходство.
– Но ведь было, – усмехнулся Николай, – сколько тебе тогда было? Двенадцать, пятнадцать? – с глупым выражением лица произнес он, желая разрядить обстановку.
– Ладно, хватит, – остановил их Андрей, он чувствовал себя неловко, – расскажи лучше, как ты тут живешь?
Иван так же желал прекратить этот пустой разговор.
– Неплохо, – ответил он.
– Неплохо?! – возмутился Николай.
– Ну, ладно. Хорошо!
– Настолько хорошо, что опережаешь события, раздавая вольные? – не успокаивался Николай.
– Вольные – это дело времени. Ведь если посмотреть, все к этому идет. Суть императорского указа в том, чтобы создать условия, при которых мы, помещики смогли бы освобождать своих крестьян, наделяя их землей. Не все крестьяне могут вот так взять и выкупить их. Им просто нужно помочь.
– Дворяне разделилась во мнениях по этому поводу, – заметил Андрей, – вижу, ты поддержал Императора. Но следовало бы подумать о последствиях.
– Тебе не стоит так тревожиться, ведь делается это не безвозмездно, а за выкуп. Зачастую непосильный. А потому, к массовому освобождению крестьян это не приведет. Когда-то мне так сильно понравились эти места, что я решил создать здесь свое уездное село. Я скупил земли вместе с деревнями и приказал объявить о сдаче этих земель в аренду, дав крестьянам хоть еще и не вольную, но уже самостоятельную жизнь. Это их шанс заработать на собственный земельный удел.
– Поэтому они так радостно пашут в поле от зари до зари, – усмехнулся Андрей, – умно! Крестьяне охотнее будут обрабатывать, по сути, твои земли, если будут знать, что когда-нибудь они станут их.
– И поэтому тоже, – улыбнулся Иван.
Политические взгляды братьев разнились так сильно, что ни Андрей, ни Николай не сдерживали своих эмоций.
– Что ж, может, ты и прав, в том, что к массовому высвобождению это не приведет, но нельзя упускать того, что крестьяне всё больше и больше начали показывать свое недовольство властью, – вспылил Андрей.
– От того, что власть годами не может решить крестьянский вопрос, – по-прежнему спокойно ответил Иван.
Он откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и взял свой бокал вина. Сделав несколько глотков, улыбнулся. Разговор с братьями забавлял его.
– Ты не доволен государственной политикой его Императорского Величества? – удивился Николай.
– Отнюдь. Государство сделало все чтобы крестьяне могли выкупить вольные у помещиков. Но от того, что мужчины, выкупившие землю, подлежали обязательному набору в армию, многие не сильно стремятся к собственной свободе. Не стоит вам так волноваться о скорых переменах в ваших барских владениях. Мы по рождению дворяне, ими навсегда и останемся. Как бы ни менялась жизнь принадлежавших нам крестьян.
Иван хитро улыбнулся. Его выражение лица вводило братьев в заблуждение. То они были уверены, что он разбрасывается вольными, то понимали, что Иван не делает ничего просто так. К тому же его любовь к власти и полному повиновению ему, не заставляла их усомниться в этом.
Оба брата уже успели понять, что несмотря на добродушие и такое снисходительное отношение к своим крестьянам, Иван был далеко не прост. Судя по тому, как был налажен его быт, в каком смирении прибывали его крепостные, их брат создавал впечатление человека властного и любящего порядок. Не терпящего действий против его воли.
– Что ж, – предчувствуя вкус проигрыша, произнес Андрей, – Я вижу, ты одинок в своих убеждениях, от того желаю прекратить этот спор.
– То ли еще будет, Андрэ, – улыбнулся Иван, – мои убеждения поддерживают крепостные, а это – основная масса нашего общества. Государство предприняло попытки наделить крестьян правами и предоставить им землю. А теперь решать нам, кому и на каких условиях мы готовы это сделать.
– А ты не так прост, как казался, – улыбнувшись, произнес Николай, – но я хочу, чтобы ты знал, что я твоих взглядов не разделяю. Как и вся наша семья.
Иван так же хотел уже прекратить эти разговоры, в которых он не нашел понимания братьев.
– Наверное, пора заводить свою, – отшутился Иван, и улыбнулся.
– А как же твоя любовь к свободе? Несмотря ни на что, ты по-прежнему любишь ее больше всего. – Сказал Николай. Он отставил бокал с вином, встал с кресла и вышел на террасу.
– Любишь и дорожишь ею, – добавил Андрей.
– Да! – твердо ответил Иван, – свобода для меня имеет большое значение. Я люблю свою свободу и действительно дорожу ею. Но в последнее время все чаще задумываюсь о том, что будучи не один, я одинок. Возможно, мне действительно пора жениться.
– И что, есть кто-нибудь на примете? – спросил с террасы Николай.
– Да, – ответил Иван, – есть!
Глава X
Дом погрузился в темноту и тишину. После того, как Иван и его братья разошлись по своим спальням, дворецкий потушил последние свечи в гостиной. В камине догорали угли и к полуночи отдавали последнее дыхание тепла.
Мирон прошагал до спальни хозяина с подсвечником в руках своими привычно мягкими, мелкими шажками. Он уже хотел войти в спальню вслед за барином, но Иван сделал жест рукой, говорящий чтоб тот оставил его.
Ему никак не спалось. Он сидел на подоконнике с распахнутым окном и смотрел вдаль, в сторону леса. Иван осматривал взглядом свои необъятные владения и вдруг вдалеке увидел мелькающий огонек. Он удивился и стал присматриваться, но не мог понять, что это за свет. Иван знал, что там, за рекой и лесополосой, заканчиваются его владения и начинается поместье, знатного дворянина, ныне покойного графа Колышева. Но если это пожар, то он мог коснуться обоих владельцев.
Не медля ни минуты, Иван бросился к двери. Он выбежал в темный коридор, но свет ему был не нужен. Зная каждую ступеньку и каждый поворот наизусть, он быстро пересек весь дом и, выбежав на задний двор, бросился прямиком в конюшню.
– Коня мне! Моего! – кричал он еще на подходе.
Надевая на ходу рубаху, на встречу к нему выбежал Никита.
– Оседлать? – спросил он.
Вслед за Никитой подоспел конюх, выводя под уздцы любимого коня Ивана.
– Сейчас же оседлаю, барин, – заторопился он.
Иван вскочил на неоседланного коня и, развернув его, быстро скрылся в темноте.
Через долину он поскакал к лесополосе, быстро пересек ее по знакомым тропам, и через некоторое время оказался перед рекой. Река была тихая и не глубокая. Даже не приостановив коня, он на всем скаку ворвался в нее. Брызги разлетелись из-под копыт жеребца, и окатили графа. От шума и всплеска воды с деревьев сорвалась стая птиц. Иван быстро пересек реку и постоянно погоняя коня продолжил свой путь. Впереди находилась густая лесополоса, за которой его владения заканчивались. Он уже понял, что свет впереди, это не пожар и ехал немного медленнее. Вскоре послышался шум, музыка и разговоры. Иван с неистовым любопытством направился навстречу звукам. Его резвый конь с силой прорвался сквозь лесополосу и вывез его на зеленую поляну – начало усадьбы, пустовавшей много лет.
Иван увидел, что имение, в котором раньше ни кто не жил, вдруг ожило. Здесь давали большой прием. В доме, на улице, у фонтанов и в садах – везде прогуливались гости, играла музыка, были слышны разговоры и смех дам. Иван встретил много знакомых лиц, все они занимали высокие чины при дворе. И это могло означать только то, что хозяин этого поместья богат и знаменит. Иван знал, что граф Колышев давно скончался и что имение не имело нового хозяина. От того интерес его только разгорался.
Конь рвался вперед. Иван с трудом удерживал его, вращаясь на одном месте. Белая рубашка прилипла к телу и просвечивала сильные плечи, широкую грудь и рельефный живот, облегала его длинные, жилистые руки. С растрепанных волос по лицу и шее стекали капли воды. Он протер ладонью мокрое лицо. В тот момент всадник на могучем, черном коне был невероятно красив.
Осмотревшись, Иван заметил, как в одном из окон дома, кто-то пристально смотрит на него, но сначала не придал этому значения. Иван убедился, что тот человек был единственный, кто заметил его, а когда вновь посмотрел в окно, там уже никого не было. Он еще раз осмотрел гостей и, развернув коня обратно, слегка пришпорил его в бока, дав, наконец, волю. Он отпустил поводья и направился в свое имение. Уже подъезжая к реке, он вдруг услышал позади себя топот. Иван оглянулся, и тут же на него налетел всадник. Вернее, его широкий плащ, увернувшись от которого, он сильно дернул коня за поводья, поднял на дыбы и с плеском рухнул в реку. Иван тут же поднялся и встал перед заехавшим в воду всадником в полный рост. Незнакомец скинул капюшон с головы и рассмеялся. Граф услышал гордый, но очень красивый женский смех.
Иван окончательно намок, с лица ручьем стекала вода. Он вытер его рукой и встал перед наездницей, в свой полный, много выше среднего рост, гордо расправив плечи и высоко подняв голову. Иван сверлил ее взглядом, желая разглядеть ее лицо, в густой темноте ночи.
– С кем имею честь? – спросил Иван.
– Вы всегда являетесь на приемы без приглашения? – спросила незнакомка.
– Я не на прием явился. Я не являюсь без приглашения! Могу узнать, кто вы?
– Дааа? – протянула незнакомка, – А я видела вас на коне в той усадьбе, – вновь проигнорировав вопрос, сказала девушка.
– Я увидел какой-то свет за этой лесополосой из окна своего поместья и подумал, что это пожар.
– Так вы и есть тот самый граф Долгов? Хозяин соседнего поместья?
– Почему «тот самый»? – спросил Иван.
– Не должно знатному графу вести себя так.
– Простите?
– Являться в гости без приглашения и уезжать, не отдав дань почтения хозяевам, – все смеялась женщина, – вода холодная, может, выйдете?
Иван послушно вышел из реки и подошел к своему коню. Незнакомка последовала за ним.
– Вы так и не сказали мне, кто вы? У имения покойного графа Колышева, новый хозяин? – спросил Иван.
– Завтра в полдень я устраиваю скачки в своем имении, можете поучаствовать в них, если хотите, – произнесла незнакомка, – только сначала, – она сделал паузу и вновь рассмеялась, – научитесь держаться в седле, граф!
– Смею заметить, – ответил Иван, – мой конь не был оседлан.
Но для нее это не имело никакого значения. Она развернула коня и помчалась в сторону своего поместья. Иван проводил ее взглядом, пока она совсем не скрылась в темноте, а топот копыт больше не был слышен, и только тогда, повернулся к своему коню, обнял его за шею и произнес:
– Что же ты, Ветер, меня подводишь!?
Погладив ретивого за гриву, Иван ловко запрыгнул на него и галопом поскакал назад, в свое имение.
ЧАСТЬ II
Глава I
Едва поселившись в своем обновленном имении, Виктория устроила большой прием, который продолжался второй день. Ее гости, как и многочисленные друзья Ивана, приезжали из Москвы. Приемы, устраиваемые в этих поместьях, проходили с большим размахом. Дамы и господа приезжали с личной прислугой и заполняли комнаты просторного гостевого дома. Имение было настолько велико, что с легкостью вмещало всех желающих пожить у герцогини пару дней.
До завтрака хозяйка поместья с гордостью демонстрировала свою коллекцию картин. Пожилой граф, желая попасть в особое расположение Виктории, подарил картину ее любимого французского художника, Антуана Ватто.
– Граф Загорский, Андрей Павлович, вы невероятно щедры, – улыбаясь, произнесла Виктория.
Граф в праздничном светло-бежевом сюртуке поцеловал ее руку. Несмотря на свой возраст, он намеренно демонстрировал Виктории свою стать. Андрей Павлович был невысокого роста, широк в плечах, его движения и четкая походка, говорили о его военном прошлом. Но при этом лицо его имело детскую улыбку, широкий лоб и добрый открытый взгляд, которые говорили о благородстве, а слегка вздернутые кончики усов придавали его образу некоторую важность.
– Ну что вы, герцогиня. Имею сведения о вашем прекрасном вкусе.
– Благодарю!
Она взяла графа под руку.
– Сопровождайте меня, прошу вас. Мне могут понадобиться ваши советы по поводу торгов. Сегодня я продемонстрирую своих скакунов, – Виктория откровенно кокетничала с графом, состояние которого внушало большое уважение к нему.
– Сочту за честь, герцогиня.
Часть гостей, преимущественно мужчины, собралась в летней беседке. За чаем они оживленно обсуждали положение в стране. Говорили о влиянии Германии и Франции на Россию. Пожилые господа угощали друг друга заграничными сигарами. Те, кто были моложе, больше интересовались породистыми скакунами, которых с раннего утра готовили к скачкам.
После завтрака гости Виктории отправились на импровизированный ипподром. Им были представлены чистокровные, английские жеребцы, доставшиеся ей от покойного мужа. Это был хороший шанс показать их в деле перед запланированными торгами. На содержание огромной конюшни уходило много средств, которые после смерти мужа, Виктория не желала тратить на лошадей, даже несмотря на свою любовь к этим животным.
– Давай! Давай! Давай! – кричал пожилой князь, размахивая смятой в кулаке пачкой банкнот.
Всадники на скакунах с жутким топотом пронеслись мимо лоджии, с которой открывался прекрасный вид на все небольшое поле с беговыми дорожками.
Вовлеченные в азарт, богатые гости Виктории делали ставки и выкладывали немалые суммы.
– Да! Да! Пошел, пошел! – кричал один, второй, третий.
Мужчины в изнеможении ждали исхода очередного забега, в то время как их дамы важно рассматривали в бинокли, скорее, наездников, чем их скакунов.
– Виктория, дорогая! – подойдя к хозяйке, воскликнула пожилая дама, Наталья Андреевна Шумилова.
– Графиня! Когда вы прибыли?
Виктория поспешила обнять ее.
– Только что, – ответила Наталья Андреевна. – Как хороша! Смерть этого ворчливого старика пошла тебе на пользу, – шепнула она на ухо Виктории.
Та улыбнулась.
– Как хорошо, что вы приехали!
– Я не могла не приехать. С тех пор, как ты покинула мой пансион, я ведь почти каждый год навещаю тебя.
– Благодарю, мадам!
– Ты стала еще прекраснее, еще красивее! А ведь тебе уже тридцать три!
– Тише, – оглянувшись по сторонам, шепнула Виктория, и улыбнулась.
– Время не трогает тебя! – продолжала пожилая графиня, любуясь любимой воспитанницей.
– Пока оно благосклонно ко мне.
– Ну что ж, голубушка, у нас еще будет время посплетничать с тобой, – тихо произнесла графиня, и вновь обняв Викторию, шепнула ей на ухо, – хочу знать все о твоем мужчине…
– У меня его нет, – так же тихо, ответила Виктория.
– У герцогини Бопре нет покровителя?! – возмутилась графиня, но потом поняла, что сделала это слишком громко. К счастью Виктории, их никто не услышал. – Никогда не поверю в это.
– Не забывайте, я ведь только что переехала сюда, к тому же совсем недавно стала вдовой.
– Одного не пойму, зачем в такую даль и глушь?
– После смерти мужа было много шума, – тихо ответила Виктория, – поживу здесь годик, пусть все забудется. Сплетники уймутся, – рассуждала она, – а потом, когда «свет» утихнет – вернусь. К тому же воздух и невероятная красота здешних мест пойдут мне только на пользу.
Графиня Шумилова хитро прищурилась.
– Ты должна срочно познакомиться с хозяином соседнего поместья. О, моя милочка, можешь верить мне, он завидный холостяк.
– Граф Долгов? Вы говорите о нем?
– А ты, голубушка, зря время не теряла, да? Ты пригласила его? Хочу посмотреть на этого красивейшего юношу. Последний раз я видела его три года назад, на каком-то важном приеме.
– Пригласила, – ответила Виктория, – но пока его что-то не видно.
– Мммм, я смотрю, и эта старая скупердяйка здесь, – завидев пожилую даму, давнюю знакомую, произнесла Шумилова, – нужно оказать честь. Подойду к ней, поздороваюсь.
– Конечно. Надеюсь на ваше расположение ко мне, – немного приклонив голову, произнесла Виктория, – и покорнейше прошу вас, оставаться у меня сколько вам будет угодно.
Когда-то именно эта властная хозяйка пансиона благородных девиц, сосватала Викторию очень богатому, но увы, уже не молодому герцогу.
Имея много общего, дамы были близки настолько, что могли разговаривать на любые темы. Виктория дорожила дружбой с графиней, имеющей безукоризненную репутацию, а от того и большое уважение в светском обществе. А графиня Шумилова любила Викторию, за ее проницательный ум и женскую хитрость, которые сделали ее одной из видных фигур французского двора.
– Благодарю, – ответила Шумилова, и удалилась.
Виктория взяла монокль и, вернувшись в свое белое плетеное кресло с мягкими подушками, стала искать в толпе гостей Ивана.
Глава II
После обеда, в саду, за столом остались только мужчины: Владимир Кириллович и три его сына. Елизавета Петровна и Анастасия Павловна катались на лодке по небольшому пруду внутри сада. Прикрываясь зонтиками от палящего солнца, дамы оживленно беседовали.
В это время Анна, Катерина и Данта отправились в сад, на белые качели.
– Ну, Данта, как тебе мой брат? – спросила Катерина, просто сгорая от любопытства.
– Иван Владимирович? – переспросила Данта и немного покраснела.
– Ты прекрасно знаешь, кого Кэти имела в виду, – вступилась в разговор Анна и, улыбнувшись, добавила, – мне тоже интересно.
– Полно, Энн, Кэти, – попыталась отмахнуться от них Данта.
– Он ей понравился! – громко воскликнула Катерина и захлопала в ладоши.
– Ну что ты милая, – успокоила ее Анна, – мы просто шутим.
– Ах, как он смотрит на меня, – взволнованно, продолжала Данта, – невыносимо находиться с ним рядом.
– Это любовь! – с восхищением произнесла Катерина, – ах, милая моя, как прекрасно!
– Кэти, – одернула ее Анна, – Не знав об этом чувстве, так говоришь…
– Оно придет! – уверила Катерина, – а как это? – обратилась она к Данте, – мучительно?
– Не знаю. Так волнительно, но боязно…
– Мне кажется, что Иван влюблен, – сказала Анна.
– А если он попросит благословения у папа и мама? – с испугом и радостью одновременно произнесла Катерина.
– Ах! – воскликнула Данта и прикрыла лицо руками, – я умру, не вынесу этого.
– Да что ты, дорогая, – взяв ее за руки, произнесла Анна, – не бойся этого чувства. Тем более, что оно может быть взаимно.
– Я не знаю. Кажется, я его боюсь, – ответила Данта.
– Но почему?
– Не знаю. Когда я его вижу, волнуюсь. Когда он дотрагивается до меня – дрожу. Он такой сильный…
– Так это же прекрасно, – вздохнула Катерина, – мне бы так…
– Кэти, ну когда ты повзрослеешь? – устало вздохнула Анна.
– Нет, нет, – вступилась Данта, – Кэт права. Я сама неправильно веду себя.
– Не волнуйся так, всем известно, что Ивану всегда нравились дамы старше него. Его прельщает молодость, но не юность, – по своей душевной простоте, выдала Катерина.
– Кэт!? – возмутилась Анна, строго взглянув на сестру.
– Ой, – Катерина прикрыла рот ладонью и взглянула на Данту.
– Конечно, – тихо произнесла Данта, – что может заинтересовать такого мужчину, как Иван Владимирович, в такой девушке, как я?
Анна мило улыбнулась.
– Значит, ты все-таки влюблена! Данта, милая, не печалься раньше времени. Вспомни, как наш папа благоволит к тебе. А ваша мама, отчего она отказала стольким знатным дворянам, сватавшимся к тебе? От того, что знает, что ни один из них не достоин тебя. А Иван, – она посмотрела в сторону стола, за которым сидели мужчины, – он совсем другой!
В это время лодка причалила к берегу, но дамы не спешили покидать ее.
– Лизонька, как же красивы здешние места! – с искренним восхищением произнесла Анастасия Павловна.
– Да, – согласилась Елизавета Петровна, – здесь прекрасно. Еще красивее, чем Ванечка описывал в своих письмах.
– Я и представить не могла, что младший из твоих сыновей окажется столь благородным и таким самостоятельным юношей.
– Да. Он сумел удивить нас всех
– Прости мне мою прямоту, – вдруг произнесла Анастасия Павловна, – но Иван лучший из твоих сыновей.
– Ах, Анастасия, – вздохнула Елизавета Петровна, – мое материнское сердце разрывается на части. Ведь они все мои дети.
– Конечно, конечно. Но очарована я именно им. Твои старшие сыновья нашли себе выгодные партии в Париже. А Иван здесь совсем один. Вдали от вас.
– Потому сердце мое так и болит за него. Лишь одного желаю. Женился бы. Нрав у него ведь, вон какой…
– Пылкий, – улыбнулась Анастасия Павловна.
– Пылкий, да еще какой! Вон, уезд у него целый. Душ много. На него только и смотрят. Но подумай. Один ведь совсем. Некому о нем позаботиться.
– Да. Жениться бы пора. Молодой да ранний он у тебя, Лизонька. С женой-то потише был бы…
– Конечно, – согласилась Елизавета Петровна, – да разве же к нему подступишься с разговорами такими?
– Не печалься. И это случится. Граф он видный. Умен, хорош собой. Даст Бог, полюбит и женится.
– Сердце мое успокоится тогда, – вздохнула Елизавета Петровна.
– Мы столько лет дружны с тобой, Лизонька. Не хотелось бы, чтобы ты держала на меня обиду.
– Ну что ты, милая, – успокоила ее Елизавета Петровна, – твои советы и поддержка мне всегда были нужны.
Владимир Кириллович устроил судьбы старших сыновей и был готов переехать для этого в Париж. Когда-то он хотел поженить Данту и Николая. Это была бы выгодная партия для обеих сторон, но полька Анастасия Павловна, несмотря на это, предпочла деньгам и завидному положению счастье своей единственной дочери. Тем более, что Николай, которого сулили в мужья Данте, подсмеивался над ее робостью. А Данта не любила его общество и никогда не скрывала этого.
В это время подали чай. Владимир Кириллович пересел от стола в плетеное кресло. Он откинулся на спинку, важно закинул ногу на ногу и закурил сигару.
– Твои братья рассказали мне о вашем вчерашнем разговоре, – объявил он.
Иван взглянул на братьев.
– Так скоро?
– В России никогда спокойно не было, – продолжал Владимир Кириллович, – неспокойно и сейчас. В то время, как аристократия не торопится поддерживать принятое положение о крепостных, ты уже выдал вольные половине своего уезда.
– Не вижу причины не сделать этого, – с присущим ему спокойствием ответил Иван.
– Иван, послушай, – вступился Николай, он взглянул на отца и, получив его молчаливое согласие, начал говорить, – Наша фамилия носит титул. Мы одни из самых богатых и знаменитых семейств при дворе. Но чтобы остаться на плаву сейчас, нам необходимо объединиться. Мы с Андрэ уже объединили свои капиталы, но и этого оказалось мало.
– Нужно гораздо больше. Во Франции сейчас особенное положение, – добавил Андрей.
– Причем здесь Франция?
– Мы собираемся переехать во Францию, – ответил Андрей, – Мы с Николя нашли там себе неплохие партии. Поженившись на дочерях высокопоставленных герцогов, мы сможем поправить свое положение. От этого выиграют все. Но нам нужно сделать видимость, что мы очень богаты… а наше семейное положение сейчас, – Андрею было трудно признаваться в том, что они на гране банкротства, – скажем так… затруднительное.
– Если вам нужны деньги, – возмутился Иван, – почему просто не попросите?
– Дело не в деньгах, – прикрикнул Владимир Кириллович. Его злил тот факт, что ему приходиться просить помощи у сына, да еще и младшего.
– Тогда в чем? Или я так нужен Франции? Или вам, отец?
Иван окинул взглядом всех троих и с горечью добавил:
– Никогда не был нужен. Столько лет спустя вы здесь и хотите лишить меня всего… моего дома!
– Твой дом – рядом с семьей, а значит, теперь во Франции! – опять прикрикнул Владимир Кириллович, – тем более, что ты уже жил там, и довольно неплохо.
– Вы мало обо мне знаете, папа. Мой дом здесь!
– Неужели в тебе играет старая рана? – Николай довольно улыбнулся.
– Старая рана? Нет. У меня нет ран. Меня никто никогда не ранил. Мы же братья! Неужели мы можем ранить друг друга? Неужели все так плохо… у нас с вами?
Никто не решался ответить на этот вопрос. Братья сидели, опустив головы, и от стыда не могли поднять глаз. Отец Ивана тоже ощутил вкус поражения.
– Что же, – продолжил Владимир Кириллович, – Я выполнил просьбу Елизаветы Петровны, теперь могу откланяться.
– Мама уедет с вами?
– Однозначно!
– Нет! – Иван повысил голос. До этих слов, все что происходило между отцом и братьями было для него лишь игрой, хоть и неприятной ему. Но когда он понял, что отец не шутит, Иван огорчился и не смог оставаться спокойным.
Николай хитро улыбнулся. Они переглянулись с Андреем: оказалось, есть способ вывести брата из равновесия.
– Иван, тебе следует выслушать отца, – добавил Андрей.
– Почему он уезжает? Какие дела могут возникнуть у графа в его почтенном возрасте? – он словно перевел дух и былое спокойствие вернулось к нему.
– Иван, опомнись, – возмутился Николай, – как ты разговариваешь!?
– Елизавета Петровна поедет со мной! – Владимир Кириллович был решительно настроен, – если желаешь, здесь могут остаться твои братья и сестры. Они еще немного погостят у тебя. Я предполагал, что Екатерина и Анна уедут в конце месяца, а твои братья останутся и помогут тебе продать поместье.
– Что? – улыбнулся Иван, – Продать мое поместье? Кто волен распоряжаться моим поместьем и моей жизнью? Кто?
– Ты забываешься!
Иван поднялся, откинул салфетку на стол и принял привычную позу, заложив обе руки назад, выпрямив спину и широко расправив плечи. И хоть сам не замечал, он делал это точно так, как и его отец.
– Господа, – совладав с эмоциями, произнес Иван.
Он почтенно поклонился и ушел из сада. Горечь и обида переполняли его. Но он так достойно держался, что не выдал себя перед отцом и братьями, и даже больше, продемонстрировал свое превосходство. Иван показал, что все эти пустые разговоры не заслуживают его внимания. За маской спокойствия и равнодушия скрывалась обида и боль. Отца и братьев интересовали только деньги и положение при дворе. Имея другие ценности, Иван не понимал свою семью, и эти мысли тяготили душу.
Глава III
После полудня вся семья прогуливалась по развесистым садам, а юные барышни разбрелись по разным сторонам. Они условились, что каждая из них найдет и принесет в дом то, что всех удивит.
Не зная поместья, Екатерина забрела в конюшню. Анна, после долгих блужданий вышла к озеру, а Данта попала в глухую часть сада.
Иван давно искал с ней встречи. Он проследил за девушками и, убедившись в том, что Данта одна, последовал за ней.
Сначала он незаметно преследовал ее, потом нарочно выдал себя. Вернее то, что в саду есть кто-то еще.
– Кто здесь? – вскрикнула Данта от внезапного хруста сломанной ветки.
Иван ничего не отвечал. Он упивался тем, что и без того робкая Данта была напугана. Иван же – как сытый хищник, не хотел есть свою добычу, но и ни за что бы не отпустил ее. Он издавал разные звуки и шорохи, переходил с места на место, желая ее запутать.
Осматриваясь по сторонам, Данта медленно отходила назад. На мгновение все стихло, и вдруг она почувствовала, как уткнулась во что-то спиной, и теперь это что-то дышит ей прямо в ухо.
– А! – всхлипнула она и, закрыв глаза, от страха не смела даже оглянуться.
Иван нежно дотронулся до ее маленьких плеч. Потом его движения стали более настойчивыми. Он ласкал ее шею, руки, потом обнял за талию и прижал девушку к себе.
– Что вы делаете? – растерянно спросила Данта, узнав Ивана.
– Боишься меня?
– Нет, – выдохнула Данта.
– Ты дрожишь?
– Вам показалось.
Иван повернул Данту к себе. Она тут же опустила голову и сделала несколько отчаянных рывков, но он без труда удерживал ее. Иван был выше Данты почти на две головы и, желая все же посмотреть в ее глубокие глаза, наклонился, заглядывая ей в лицо.
– Как же ты красива! – произнес он по-французски.
Этот тон и его изысканный французский не могли не произвести на Данту, воспитанницу пансиона для благородных девиц, впечатление, и Иван знал это.
Данта подняла голову и все же взглянула в его глаза.
– Отпустите, прошу, – еле слышно произнесла она.
Но его взгляд уже бегал по ее губам. Иван не хотел останавливаться. Он отрицательно покачал головой и наклонялся к ней все ближе и ближе.
Данта дернулась, но он с легкостью удерживал ее одной рукой и прижимал к себе. Руки опытного любовника заскользили по ее телу. Его движения становились все смелее. Он забыл, что перед ним совсем юная, неопытная девушка, не знавшая раньше ласки мужчин.
– Прошу, – вскрикнула Данта, и этот крик привел его в чувства.
Иван отшатнулся, не понимая, почему Данта отталкивает его, но взглянув в ее испуганное лицо, понял.
– Все, все, – прошептал он, убирая растрепавшиеся волосы назад.
Данта закрыла лицо руками и расплакалась.
– Все, простите меня, – зашептал он, – я не хотел, я не думал, я….
Данта подхватила подол своего роскошного платья и что есть силы побежала из сада в дом. Иван проводил ее взглядом. От переполняющих чувств ему хотелось взлететь. Все еще чувствуя за собой вину, он все же не мог сдержать улыбку. Медленно опустившись на колени, Иван перевернулся и лег прямо на густой травяной покров. От удовольствия, закинул руки за голову и закрыл глаза. Едва он расслабился, как услышал чьи-то легкие шаги.
– Данта, – быстро произнес он, поднявшись с травы.
– Нет, не Данта, – ответила Наташа.
– Ты что тут делаешь? – поднявшись на ноги, строго спросил Иван.
– Маленькая княжна выбежала отсюда, как ошпаренная.
Наташа была рада, что Данта оттолкнула графа, но ей было больно осознавать, что он увлекся ею. Несмотря на то, что в ее голосе слышалась насмешка, глаза блестели от слез.
– Опять за свое, граф? Свежее мясо….
– Не твое дело. Место свое знай, – трепанув Наташу за локоть, ответил Иван.
