Татьяна Донченко
Соседи поневоле
Я рухнула на постель, закрыв глаза. Не стала даже свет включать – сил больше не было ни на что. Потеряв счет времени, я чувствовала, как озноб усиливается.
– Вероника? – послышался вкрадчивый голос Новикова у приоткрытой двери и мягкий стук, который с детства хранит моя память: один стук, пауза, и два быстро подряд.
– Входи, – устало простонала я, укутываясь в одеяло.
– Я тебе еще чай принес, – виновато прошептал он и осторожно, пользуясь всего одним костылем и держа в другой руке чашку, поставил ее рядом со мной.
– Спасибо.
Тишина.
– Прости меня, пожалуйста, – начал он, – отправил тебя в магазин и заставил готовить…
– Ты же не знал о моем самочувствии.
– Дело не только в этом. Хотя, и в этом тоже! – он поскреб щетину, судя по звуку. – Я вовсе не сторонник схемы «мужчина работает, женщина у плиты»; это была шутка, чтобы тебя позлить, как раньше.
Я молчала, ожидая продолжения. То, что Новиков вообще извиняется, – уже удивительно.
– Никогда не позволяй обращаться к тебе с неуважением, никому и никогда. Особенно мне.
– Почему «особенно тебе»? – я просто так спросила, без ожидания скрытого подтекста.
– Потому! – чуть жестче ответил он без объяснений.
Ну и ладно.
– И еще, скажи мне в следующий раз, если этот чмошник опять появится.
– Не появится.
Снова тишина.
– Пей чай, Вероника, поправляйся, – говорил он, ловко маневрируя с костылем. – Позже зайду, еще чаю принесу.
Я сомкнула глаза, погружаясь в сон, но сквозь него слышала теплые слова благодарности за вкусный ужин и что-то еще… Воистину новогоднее чудо: Кирилл Новиков признает вину и благодарит! Где ж он пропадал эти семь лет, раз его так кардинально изменило?
Наутро я еще больше удивилась, выйдя в гостиную. Все мои вещи, абсолютно все, были аккуратно сложены у входа в мою комнату.
Глава 6. О стандартах красоты
Сутки протянулись в каком-то вязком, сонном бреду. Я не могла подняться с постели – сил просто не было. Кирилл несколько раз заглядывал ко мне с горячим чаем, градусником и шипучкой. А может быть, мне все это просто привиделось, и я приняла желаемое за действительное.
Утром телефонный звонок из агентства «Высота» вырвал меня из забытья: та же клиентка хотела показать квартиру мужу. Я была поражена, будучи уверенной, что после предыдущей встречи и выходки Новикова она ни за что сюда не вернется. К тому же, на дворе было тридцатое декабря. Люди, стремящиеся совершить крупные покупки под Новый год, всегда вызывали у меня недоумение. Словно с первым января квартира превратится в тыкву и утратит всю свою привлекательность.
Мы договорились о встрече, и на сей раз у меня был целый час на подготовку. Быстро набрав чистую одежду, я прокралась в ванную. Горячий душ смыл остатки болезни и вернул мне силы настолько, что получилось сделать привычную укладку, чтобы выглядеть как обычно, а не словно мокрая кошка. Однако, я не учла степень бедствия, пока расческа не запуталась в прядях. Нарощенные волосы сбились в непроходимые колтуны, превращая простую укладку в тридцатиминутную пытку. Мне ужасно хотелось схватить ножницы и обрезать все, что раздражало, но спасло отсутствие их под рукой.
В конечном итоге, я вернула себе привычный облик: волосы с объемом и легкой укладкой, подкрашенные глаза, аккуратные брови, губы с легким блеском. Я надела те же велосипедки, в которых Новиков назвал мою попу произведением искусства, короткий топ и накинула на плечи рубашку. Долго вертелась перед зеркалом, не понимая, что не так: выглядела как я, но совсем по-другому. Когда же мне наконец понравится собственное отражение? Не помню, когда последний раз любовалась собой или считала себя привлекательной, всегда в поиске что исправить.
Кирилл смотрел телевизор и окружил себя коробками от лапши и итальянской пиццы. Пакеты из доставки были забиты использованной посудой. Завидев меня, он встрепенулся, старательно стряхнул невидимые крошки и сел ровнее:
– Доброе утро! Не слышал, как ты встала.
Если бы звук был тише, он бы успел меня заметить.
– Ты все это съел за сутки? – пробормотала я, окидывая взглядом журнальный столик.
Кирилл странно оглядел меня с ног до головы, проигнорировав мой вопрос, и задал свой:
– Ты куда-то собралась?
Под его внимательным взглядом я почувствовала себя некомфортно, сложила руки на груди, обдумывая, что вновь во мне не так.
– Почему ты так решил?
– Ну, ты, – он кивнул на мои волосы, – уложила их.
– Я всегда так хожу.
Как он так смотрит, заставляя себя чувствовать какой-то чудачкой? Как будто я не укладку сделала, а ведро на голову надела. С детства был патологическим критиком моих нарядов. Я пошла на свое первое свидание – он посмеялся с моей юбки. На восьмое марта подарил кактус, сказав что я на него похожа. А на выпускной в пух и прах разнес мое платье, назвав его конфетной оберткой. И сейчас, столько лет прошло, его опять что-то во мне не устраивает.
– Не нравится – не смотри! – проворчала я.
Молодец! Вести себя инфантильно и глупо перед Кириллом – мой вечный девиз.
– Я разве сказал, что мне не нравится? – он удивленно вскинул брови и засуетился, приподнимаясь на диване и оглядываясь в поисках костылей. – Ох, женщины, какие же вы…
Один из костылей свалился за диван и я, вмиг позабыв об уязвленном эго, поспешила помочь. Я подошла к дивану, а в это время Кирилл как-то неожиданно резко поднялся и вырос могучей стеной прямо передо мной. В эту стену я и врезалась с размаху.
От удивления я ахнула, подняв глаза на его несколько растерянное лицо. Он будто не знал, что делать, неуклюже коснувшись меня, и замер, обхватив за талию. Его тепло закружило голову. Он пах цитрусами и немного еловыми шишками, как сам Новый год.
На миг мне показалось, что он посмотрел на меня особенным, незнакомым взглядом, и глаза его запылали искрой, которая тут же исчезла, когда он моргнул. Он выглядел потрясенным, будто сам не ждал такой реакции от себя…
– Скоро… кхм, – я прочистила горло, возвращая голос на место, – скоро придут покупатели.
– Угу…
Кирилл смотрел сквозь меня, о чем-то думал и не делился мыслями. Как всегда.
– Нужно здесь прибраться, – я оглядела хаос вокруг.
Разорвав зрительный контакт, он словно вернулся из мира грез в обыденную реальность и начал озираться. А потом неожиданно, подхватив меня за талию, развернул и попытался усадить на диван. Демонстрируя ловкость неуклюжей панды, конечно же, уронил меня в подушки. Издав тихий вскрик, я неловко клацнула зубами, резко приземлившись на свое «произведение искусства».
– Ты… присядь, отдохни, я навел этот бардак, я и разберусь, – уверил меня крепыш, засучив рукава рубашки и принимаясь упаковывать коробки в пакеты, вращаясь на одной ноге.
– Могу помочь, – я все же была убеждена, что вдвоем мы бы управились быстрее. И, честно говоря, было жалко смотреть, как он скачет вокруг столика. – Сегодня мне гораздо лучше.
– Рисковать не будем. Вчера ты была не в себе, – ответил он, шурша пакетами и не смотря мне в глаза. – Болтала всякое…
Я попыталась порыться в чертогах разума, в поисках хоть какого-то стыдного фрагмента. Я что-то сделала или сказала в горячке? Дима всегда утверждал, что я разговариваю во сне. Возможно, и на этот раз выдала что-то… Особенно учитывая, кто был слушателем.
– Надеюсь, я ничего такого не… – ужас-ужас, у меня глаза чуть не вылезли, как у лемура. – Что я говорила?!
– Да так, – он легкомысленно махнул рукой, продолжая комкать коробку из-под пиццы, скрывая на лице хитрую улыбку, – невнятно бормотала, как была влюблена в меня с детства. Или что-то в этом роде.
– Черт! – я схватила подушку и закрыла лицо, крича в нее изо всех сил. – Че-о-орт!
Я готова была разрыдаться. В уме промелькнуло столько планов бегства, что не знала, какой выбрать. Мысленно я уже ехала первым автобусом к родителям в Подмосковье, не думая о том, что мы не общались два года.
Пока я, прячась за подушкой, испытывала весь спектр эмоций от стыда до отчаяния, Кирилл собрал все следы своих гастрономических излишеств и вернулся ко мне. Диван прогнулся под его весом, и я поддалась силе тяжести, скатившись ближе к нему.
– Ну, ты чего? Я же пошутил, – с тихой усмешкой Кирилл попробовал убрать от моего лица подушку.
– Пошутил? – я выглянула из-за подушки, прищурившись. – По-шу-тил?
Его лицо светилось игривым блеском. Мой взгляд задержался на его губах, которые с усилием удерживали улыбку. Его попытка сохранить серьезность подлила масла в огонь.
– Ты! – вскричала я, ударив его подушкой. – Кто так шутит, придурок?!
Своей реакцией я выдала свою взволнованность. Почему я не рассмеялась и не сделала вид, что это просто бред? Ведь я же, в конце концов, актриса! Что со мной не так?!
Раздраженная на саму себя я продолжала бить его подушкой, он же все это время хохотал, наслаждаясь ситуацией. Невозможный!
– Да ладно, малая. Давай скажу, что ты на самом деле бормотала? – хихикал он, заваливаясь на спину и утягивая меня следом. Настоящий мастер на все руки, а не Новиков.
– Ничего я не говорила, сто пудов спала как убитая! – сопротивляясь его крепким лапищам, я оказалась погребена в объятиях мягких подушек и его мускулатуры. – И теперь тебе запрещено входить в мою комнату, понял?
– Отличная мысль! Вот прям спасибо! – смеялся он, переворачиваясь и сбрасывая меня вместе с подушечной кучей. – Освободила меня от обязанности официанта. Больше не проси принести чай. И никаких десертов.
– Не могла я просить десерт, я не ем сладкое! – бросила я подушкой в его живот, чудом не попав ниже.
– А кто говорил о еде?
– Тогда о чем я просила?
Новиков игриво поиграл бровями. А я зарычала и бросила в него самую большую подушку.
Он увернулся от снаряда, на этот раз четко нацеленного туда куда надо. Я ловко подпрыгнула на ноги, схватив с дивана последний плюшевый боеприпас. Кирилл стал наконец серьезным, оглядывая мой взъерошенный и взбешенный вид.
– Вот это настоящая Вероника, – с теплой улыбкой он подмигнул, глядя на меня в замахе. – Вероника Воронцова, а не ее дешевая Барби-версия.
– Дешевая? – ошеломленно повторила я, недоумевая от подобного заявления. – Знаешь, сколько стоит, – я указала на себя, – это все?!
– Могу только догадываться, – он закатил глаза с театральным вздохом. – Твой женатый ухажер здорово потратился, чтобы подогнать тебя под свои идеалы красоты.
– Ухажер? Кто вообще так говорит? Да он вообще здесь ни при чем! – не веря, что мы пришли к этой теме, я взбунтовалась. – И кто дал тебе право критиковать мою внешность? Кто ты такой, а?
– Я твой сосед, – он отобрал подушку и отбросил ее в сторону, – и, надеюсь, все еще друг.
Я лишь фыркнула, сдувая непокорную прядь, и скрестила руки на груди, медленно отступая в свое внутреннее убежище. Представляю сколько мне еще придется зализывать раны после этого разговора!
– Зачем тебе это все? – Кирилл обвел мой образ пальцем. – Эти искусственные волосы, ресницы, ногти, губы, грудь…
– Эй! – я закрыла руками декольте. – Вообще-то, грудь настоящая!
– Уверена?
Его взгляд сам скользнул на ту область, которую я небрежно прикрывала руками, и он умолк. Опять этот огонек в глазах! Если раньше мне это лишь мерещилось, то теперь я была уверена. И нервничала все сильнее. Никогда прежде Кирилл Новиков не смотрел на меня так!
– Уверена, черт возьми! – усмехнулась я, поправляя волосы, а затем занялась подушками, аккуратно раскладывая их на диване, в то время как внутри все кипело от волнения и стыда. – И вообще, почему у тебя такая непреодолимая страсть вечно меня критиковать?! Тебе никогда не нравилось, как я выгляжу!
– Непреодолимая страсть… что? – удивленно протянул он. Я обернулась, чтобы убедиться, все ли с ним в порядке. – Критиковать? Тебя?
– И не только! Ты постоянно меня третировал!
– Тебе показалось.
– Показалось?! – завершив с подушками, я повернулась к нему.
– Я… – он задумчиво поскреб подбородок, подбирая слова. – Черт, Вероника… ты как всегда в своем репертуаре! Все мои сигналы переворачивала с ног на голову…
– Сигналы? – у меня отвисла челюсть. – Ты что, опять шутишь?
Я проникновенно посмотрела на него, изучая каждую черточку его лица, едва заметное изменение во взгляде и позу, в которой он стоял. Теперь каждая деталь имела значение, чтобы соединить язык жестов с его словами. Я и без того с трудом его понимала, а последняя реплика совсем выбила почву из-под ног.
Звонок в дверь заставил нас обоих вздрогнуть, прервав диалог в самый интересный момент. Черт!
Похоже, дамы в мехах каким-то образом обошли домофон и уже стояли у двери, мешая нам продвинуться в наших откровениях. Времени разобраться не оставалось, и, возможно, мы так больше никогда не вернемся к этому разговору. Кирилл снова начнет шутить, и я не смогу добиться от него искренности.
Но теперь, едва оправившись, я осознала, что настал момент действовать решительно. Как только осмотр квартиры будет завершен, я усажу Новикова за стол переговоров и добьюсь от него ответов на все мои вопросы.
Глава 7. Фиктивный новый краш
– Как думаешь, купят они все-таки эту квартиру? – поинтересовался Новиков.
– После того, как ты включил обаяние на полную катушку, – не сомневаюсь, – ответила я, вздохнув рассеянно, думая совсем о другом.
Меня охватила странная тоска при мысли о том, что эта дама в новенькой шубе будет хозяйкой здесь, на Диминой кухне. С этой квартирой у меня связано множество теплых воспоминаний, и они никак не вяжутся с образом этой неприятной женщины, способной одним только присутствием разрушить уютную атмосферу любого места. Что будет, если она станет тут полноправной хозяйкой?
– Даже не верится, что Дима все-таки продаст ее, – тихо пробормотала я.
Кирилл поставил передо мной чашку чая с лимоном, пока я была погружена в свои мысли.
– Похоже, он сильно привязан к этому месту, – задумчиво заметил Кирилл. – Все эти фотографии, детская комната, где ни пылинки…
Сердце сжалось от воспоминаний о Свете и Мише, которые улыбались с каждого снимка, развешанных повсюду. Мне сложно смотреть на их лица, и знать, что больше никогда не увижу их наяву. Как Дима выживал в этой атмосфере, остается для меня тайной. Я всегда знала, что мой брат – мазохист, и последние годы только подтвердили это.
– Ну, у него есть шикарный дом в Истре, – вспомнила я. – Недавно закончили ремонт от модной дизайнерши. Может, наконец решил туда переехать.
В последнее время мне казалось, что мой брат изменился. Но он оставался столь скрытным, что понять, в какую сторону это изменение – к лучшему или худшему – мне не удавалось.
– Частный дом для семьи – это хорошо, – согласился Кирилл.
Я застыла, не веря, что он так говорит о семье Димы, как о существующей. Не может быть, чтобы он не знал о случившемся у его лучшего друга!
Я бы уделила этому внимание, но была слишком погружена в воспоминания о сегодняшнем дне… Интересно, смогу ли дозвониться до брата и поговорить с ним? Это первый год, когда он не будет топить горе в алкоголе. Я бы хотела быть рядом, поддержать. Но Дима выбрал свой способ бегства от реальности – на этот раз в Китай.
– Ты голодна? Я тут кое-что оставил для тебя, – Кирилл прервал мои мысли, достав из холодильника контейнеры, в которых была бережно упакована еда. Половина каждого блюда, которое он заказывал. Каждого, без исключения!
– Да, я бы поела, – призналась я тихо, пряча глаза и расползающуюся улыбку умиления. – Спасибо, что поделился.
– Не проблема, – он начал возиться на кухне, вызывая у меня еще большую улыбку. – Было бы странно, если бы я все в одно лицо заточил.
Я достала телефон, размышляя о том, что выложить сегодня в блоге. Идей не было вовсе, если честно.
Надежду на то, что мы с Кириллом вернемся к прерванному разговору, я успешно похоронила в лучших традициях своего характера: «молчим и не высовываемся».
Кирилл, истинный хоккеист до мозга костей, орудовал костылями, помогая себе. Он поддевал верхние дверцы шкафа, толкал чашку костылем, она падала, а он ее ловил. Также он доставал что-то из нижних ящиков, поддергивая вверх, и хватал на лету. Потрясенная, я включила камеру и принялась снимать его ловкачества. Почувствовав это, он обернулся и вместо смущения еще больше разошелся: начал показывать трюки, достойные иллюзиониста. Если бы он из рукава вытащил кролика, я бы не удивилась!
– Как ты это делаешь? – восторженно спросила я, закончив съемку. – Это было мега круто!
– Ловкость рук и немного самоуверенности, – подмигнул Новиков и поставил передо мной горячие блины с начинкой, салат, нарезку сыров и свежие фрукты. – Приятного аппетита.
Он сел в кресло рядом, положив костыли, и наконец расслабился. Не представляю, каково это – крутиться на одной ноге по кухне и орудовать одной рукой, держа другую на костыле.
– Спасибо тебе, – искренне поблагодарила я, клацая по экрану телефона, редактируя и монтируя видео. – Ты не против, если я залью это в свой блог?
– Только с хэштегом #мойновыймужчина.
Я повернулась к нему, пытаясь понять, шутит он или нет. Конечно, шутит! Это же Новиков.
– Я не буду это писать.
– Тогда я не разрешаю выкладывать, – равнодушно пожал он плечами и флегматично отпил кофе. От первого глотка он простонал от наслаждения. – Черт, все утро о нем мечтал!
– Почему не сделал раньше?
– Я как тот кот из анекдота, который сел себе на причиндалы и орал всю ночь, но не встал, потому что было лень.
– Что за убогая шутка…
– Отличная шутка, – щелкнул он меня по носу, – это ты ворчунья. Пей чай, ешь, не зря же я целое цирковое шоу устроил посреди кухни. После той токсичной персоны хочется как-то проветрить помещение и закусить неприятный привкус.
– Она словно лимон без конца жует, все лицо сморщенное! – согласилась я.
– А ее муж тебя пожирал глазами, не стесняясь ни жены, ни риелтора.
– Магнит у меня что ли на таких, как он? – пробормотала я себе под нос.
– Ты про возраст? – Кирилл окинул меня взглядом, готовясь что-то сказать еще, но, видимо, передумал. И слава богу!
– А про что же еще? Видимо, я во вкусе исключительно сорокалетних.
Занятая монтажом, я резала лишний материал, сохраняя лишь зрелищные моменты.
Наконец, Кирилл прервал молчание:
– Этот позавчерашний тип – твой бывший? – он повернулся ко мне всем корпусом, будто нависая. – Ты реально не знала, что он женат?
Я замотала головой, не особо желая обсуждать Павловского.
– О его семейном положении никогда и нигде не афишировали, но я догадывалась.
– И ты не понимала, что он не полностью отдает себя тебе?
– Толик – трудоголик и…
Мы оба усмехнулись нечаянной рифме.
– Он уважаемый и востребованный режиссер, – поделиться этой историей с человеком, к которому я все еще неровно дышу, оказалось настоящим испытанием.
– Тебе льстило его внимание?
– Еще бы! – Разве это не очевидно? Кто бы устоял перед именитым режиссером, осыпающим цветами, золотом и приглашениями сниматься повсюду? – Он называл меня своей музой…
– Какая банальщина!
– Как выяснилось, у него такие музы были по одной на каждую неделю, – грустно добавила я, рассматривая остывающий чай. – Удивительно, что я продержалась дольше других в роли постоянной любовницы.
– Вот это изворотливость! – усмехнулся Кирилл, глядя вдаль. – И все ради удовлетворения простой физической потребности…
– Ему нравится добиваться, он сам говорил.
– Ты его еще и защищать начни.
– И не стану. Я только пытаюсь объяснить, себе в первую очередь, – вздохнула я. – То, что я наивная дура, и так ясно.
– Ты не… – Кирилл выдержал паузу, чтобы успокоиться. – То, что такие мудаки как он существуют, – не твоя вина. Ты это понимаешь?
– Да. Наверное.
– Что будешь делать дальше?
– Начну ходить по прослушиваниям, мне же нужны деньги и работа, – я пожала плечами, стараясь выглядеть небрежно. На самом деле я жутко нервничала. – После учебы, я как-то миновала стадию прослушиваний и сразу попала на съемки благодаря Павловскому.
– У тебя все получится и без него.
– Откуда тебе знать? Ты же не видел ни одной моей работы.
– Уверена?
Я не стала отвечать. А смысл? Я не настолько наивна, чтобы верить, будто он следил за моей карьерой все эти годы.
– Ты права, не видел тебя на экране, но хорошо помню твои роли в школьных постановках.
– Это другое.
– Почему? Мне нравилось. У тебя талант.
Первый комплимент из его уст. Мне захотелось отметить этот день в календаре. Кто-то явно подменил Новикова и подсунул его улучшенную версию.
– Ну, и последний вопрос, – начал с притворной небрежностью Кирилл, – про бывшего: ты его любишь?
Кирилл все еще сидел повернувшись ко мне, смотрел изучающим и немного странным взглядом, как будто из всех задаваемых вопросов важен был только этот. Я же задумалась над ответом. То, что я не выпалила «да», уже говорило о многом.
– Наверное, – я начала стучать ногтями по телефону. – Я не знаю. Мы были очень близки. Или же мне так казалось. Он умеет ухаживать, осыпает подарками и деньгами – это, знаешь ли, располагает.
– А еще заставляет чувствовать тебя обязанной… даже зависимой.
– Ну, а если это так? Я многому обязана ему, и это правда. Кто я сейчас без него?
– По губам бы тебе надавать за эти слова, – тихо прошептал Новиков, глядя на мои губы, которые я инстинктивно поджала. – Скажи, ты злишься на него? Мстить будешь?
– Не знаю, – пожала я плечами. – Сейчас я больше думаю о своих перспективах в кино, чем о Павловском.
– Значит, определенно не любишь, – заключил Кирилл с облегчением. – Раз он не вызывает у тебя желание разбить ему голову, он не задел тебя по-настоящему.
Да уж! Единственный человек, который реально может задеть меня – сидит рядом.
Я поймала себя на мысли, что это самый подходящий момент, чтобы вернуться к нашему откровенному разговору. Но, видимо, Кирилл тоже так подумал и переместил свой взгляд с моего лица на ногти.
– Да отложи ты телефон и поешь наконец, росомаха!
– Что? – я выронила сотовый от злости и удивления. – Ты что, обалдел?
– Как ты с ними управляешься: голову моешь, готовишь? Это же…
– Не смей критиковать мой маникюр! – предупредила я, крепко сжав чашку с чаем, готовая вылить ее на него, если продолжит.
– Да ладно, я прикалываюсь, – он слегка потрепал мои волосы, – хотел съехать с темы твоего новоиспеченного бывшего! И у меня ловко получилось, не находишь, росомаха?
– Не называй меня так!
– Как? Росомаха?
– Ты сейчас снова поедешь в больницу.
– Со вторым переломом? Для симметрии?
– С ожогом второй степени!
– Жестоко…
– Все, я выложу видео без хэштегов! В качестве моральной компенсации! – пригрозила я, вновь схватив телефон и цокая по его экрану с завидным усердием.
– Даже этот звук доводит до мурашек, – передернул плечами Кирилл. – Не понимаю, кому бы понравилось, когда к нему прикасаются такими когтями.
– Это маникюр, и, между прочим, весьма дорогой.
– Да я уже понял, что ты у нас вся дорогая.
Устав спорить, я отвернулась и начала пить чай, параллельно занимаясь видео в приложении. Получилось просто супер, музыку наложила пафосную, несколько раз пересмотрела получившийся результат. Не может быть, чтобы Новиков не позволил выложить этот шедевр.
– Все равно настаиваю на хэштеге, – произнес он, посмотрев итог вместе со мной.
– Зачем он мне? – проворчала я, не поворачивая головы, чтобы не видеть его хитрых глаз. Сейчас была даже рада, что он сидел не напротив.
– Потому что для твоей аудитории и окружения все выглядит так: какой-то лысеющий чмошник обманул тебя, использовал как куклу и разбил сердце. Все будут тебя жалеть и осыпать сочувствующими комментариями, – рассуждал он. – А так, ты всем покажешь, что не хандришь. Появился новый парень, и в жалости нет никакой необходимости.
Это было хитроумно! Но признавать это я ни за что не собиралась.
– Предлагаешь представить тебя своим парнем?
– А ты имеешь что-то против?
– Просто не понимаю твоей выгоды.
– Ее и нет, – с усмешкой заметил он, отставив пустую чашку. – Разве я не могу пожертвовать собой ради сестры моего лучшего друга?
– О, ну спасибо за эту жертву! – я театрально схватилась за сердце. – Это так благородно: фиктивный парень.
– Выкладывай свое видео с горячим красавчиком и ешь, наконец! – подвел черту он, подвигая ко мне тарелку с блинчиками.
В конце концов, я выложила видео с Новиковым, сопроводив его хэштегом #мойновыйкраш. Сердце стучало как бешеное. Назвать его «своим мужчиной» было странно, пусть и в шутку, но волнения избежать не удалось. Чтобы скрыть это, я принялась за еду.
– Вкусно! – кивнула я в сторону контейнеров с едой. – Отличные рестораны выбрал.
– Это Димон, – пожал плечами Кирилл. – Вчера мне отправил несколько ссылок, я полдня изучал меню. До приложения доставки так и не добрался, начал с ресторанов.
– У тебя нет приложений с доставками? – я мельком взглянула на его телефон. Модель, вроде бы, новая. Почему тогда ее владелец такой морально устаревший?
– А с чего бы им быть? Я ведь недавно приехал.
– А откуда?
Новиков молчал. Ну, вот и поговорили. Я ему, значит, можно сказать, поныла в жилетку, а он не собирается ничего о себе рассказывать.
– Знаешь, если не ответишь, я буду думать, что тебя похитили инопланетяне и все семь лет проводили над тобой опыты. Это хотя бы объясняет то, что ты очень изменился.
Кирилл улыбнулся, но ответа не дал.
– Значит, пришельцы. Ну, и какие они?
– Не такие приставучие, как некоторые.
– Даже гуманоидные эксперименты гуманнее меня?! – опять схватившись за сердце, с манерным удивлением воскликнула я.
– Ты и гуманность? – с усмешкой он отвел взгляд.
Мы продолжили есть в тишине, а затем переместились в гостиную на диван.
– Посмотрим что-нибудь? – предложил Кирилл, включая телевизор. – Настроение просто потупить перед экраном в обнимочку.
Я кинула в него самую большую подушку:
– Держи, обнимай.
Новиков улыбнулся и начал устраиваться, не зная куда положить больную ногу. Я наблюдала за ним, чувствуя давно позабытое ощущение будто все, как раньше. Вот мы у нас дома: он, Дима и я садимся у телека смотреть «Один дома» с поп-корном, а мама с папой едут на елочный базар. Мы всегда ставили живую ель, родители находили самую большую и пушистую.
– А давай елку поставим? – предложила я, вспоминая, где Дима хранит елочные игрушки.
– Ты только отошла от температуры, а я… – он указал на ногу, – не могу дотащить елку, женщина. И тебя за ней не пущу.
– Можно попробовать доставку, – не сдавалась я.
– Попробуй: ты ищешь, я оплачиваю.
Я заглянула в свой телефон, увидев страничку и блог, заваленные восторженными комментариями. Кирилл произвел настоящий фурор. Количество подписчиков резко возросло, а просмотры взлетели к небесам.
– Кирилл! – воскликнула я, показывая ему экран. – Ты звезда! Невероятно! У меня никогда не было столько просмотров!
– Не благодари, – с небрежной улыбкой ответил он, словно давно это предвидел.
Я углубилась в комментарии, отвечая на каждый, постепенно осознавая всю тяжесть своей лжи. Через десять дней вернется Дима, а Кирилл найдет новое жилье. Я тоже не собиралась оставаться на шее у брата. Мы разойдемся каждый своей дорогой. И как мне продолжить этот фиктивный роман на публику с Новиковым, когда наше соседство закончится?
