Татьяна Донченко
Соседи поневоле
Глава 3. Рада встрече. Но это не точно
Квартира гудела тишиной, как будто вслед за двумя ушедшими женщинами исчезла целая толпа. Они не дали никаких обещаний, вообще ничего не сказали, а просто поспешно покинули место происшествия, когда Новиков устроил свою эпатажную выходку.
Диму эта ситуация отчего-то дико рассмешила.
– Ну, чего ты ржешь-то? – насупилась я, глядя в экран телефона. – Они теперь никогда не вернутся, еще и крестиком дверь пометят.
– Жалко, не видели его в душе, – заливаясь смехом, ответил брат. – Тогда бы завтра собрался экскурсионный автобус! Киря в последнее время прилично раскачался.
– Я это заметила… – вырвалось у меня, но я быстро собралась с мыслями и сменила тактику: – Погоди-ка! Откуда ты знаешь? Ты его, что ли, видел?
– Я, вообще-то, за ним в соцсети следил, а ты нет? – вот этот его взгляд, полный лукавства, беспокоил не на шутку. Подозревал меня в сталкерстве? Меня? Никогда!
– И без него забот хватало, – искренне фыркнула я.
С тех самых пор, как уехал Новиков, я ни разу не заглянула на его страницу, даже не пыталась его загуглить. Честно говоря, я его даже в черный список добавила: с глаз долой – из сердца вон. Помогло. На все эти семь лет. Но не помогало теперь, когда он вернулся. Как будто этих лет и не было. Как же так?
– Жалко, не записал звонок, малая, – произнес с хитринкой брат. – Видела бы ты себя, когда кинулась к двери, как на амбразуру – бесценно!
Я закатила глаза, недовольная ролью посмешища, и сменила тему:
– Все, иди дальше на свою экскурсию, а я зубы пойду почищу и линзы надену. Хотя бы умоюсь, блин!
– Давай, до связи, – и звонок прервался.
Я вернулась в свою комнату, нашла косметичку и зубную щетку. В квартире было две ванные, и одну из них все еще занимал Кирилл. Ужасные звуки, издаваемые из-за двери, утихли. Я хотела было проверить, как он там, и предложить помощь, но, услышав шум воды в душе, решила не лезть и заняла вторую ванную.
Перед зеркалом я на мгновение застыла. Там отражалась не просто моя внешность, а целая вселенная сомнений и неуверенности. Я долго всматривалась в себя, сопоставляя свой облик в восемнадцать лет и сегодняшний.
Косметологи и хирурги – спасители. Нос откорректировала, губы слегка накачала, всегда казались недостаточно полными. Ресницы, спутанные после сна, я расчесала щеточкой. Подсматривая в зеркало, я радовалась исправленной щербинке между зубами, которая всегда меня бесила. Улыбаться было неудобно, всегда казалось, будто все только и делают, что разглядывают ее. Теперь у меня роскошные виниры, и за это спасибо Толику. Хоть что-то хорошее осталось после двух лет наших отношений.
Мои глаза – самая крупная проблема. Основной цвет – холодный серый, напоминающий облака перед бурей, а вокруг зрачков играл тонкий янтарный ободок. Секторная гетерохромия, как у мамы. Только у нее это выражено слабее, а у меня – просто кошмар!
Я всегда была уверена, что мои глаза выделяют меня не в лучшую сторону. И каждый раз, глядя на себя в зеркало, не могла избавиться от мысли, какая же я странная. Мечтала о простых, одинаковых глазах, которые не привлекали бы излишнего внимания. Поэтому носила карие линзы, а когда их снимала и снова смотрела в зеркало, охватывало противоречивое чувство: мне казалось, что я одновременно очарована и напугана тем, что вижу.
Вздохнув, я осторожно расчесала волосы, некоторые пряди явно требовали коррекции, но я не представляла, где взять деньги на новое наращивание волос. После последней съемки у Павловского вряд ли заработаю хоть что-нибудь. Блог не приносит стабильного дохода. Аудиторию становится все сложнее и сложнее заинтересовать и удивить.
Закончила с утренними процедурами, кремами, патчами и легким макияжем, оставив все принадлежности на раковине. Раз мне предстоит гостить здесь две недели, можно и обжиться. Сделав селфи в зеркале, я решила обновить ленту. Вчера была слишком занята для блога, но в этом освещении не видно моего опухшего от слез лица. А велосипедки мне нравились, в них моя задница казалась особенно привлекательной. Вот ее и выложу.
Но нужно что-то еще… что-нибудь полезное для аудитории, например, рецепт ПП-оладий. Прямо сейчас отправлюсь их готовить и сделаю live-видео. Надеюсь, у Димы найдутся все нужные ингредиенты.
Вдохновленная задумкой, шагнула на кухню и проверила наличие составляющих – все имеется. Включила стереосистему, запустила любимые треки, установила телефон на подставке, чтобы охватить весь процесс: и меня, и кухонное пространство, и приготовление.
Настроение улучшалось с каждым новым зрителем и летящим сердечком. Я пританцовывала под новый трек любимого артиста и так увлеклась готовкой, что забыла о том, что находилась в квартире не одна.
Я почувствовала, как теплая, огромная ладонь легла мне на поясницу и замерла, перестав шевелиться. Совсем. Как сурикат перед встречей с опасностью.
– М-м-м, – промурлыкал над самым ухом низкий рокочущий голос, обдавая его теплом дыхания. – Разве я не говорил тебе, что не люблю, когда вы остаетесь до утра, зайка?
Сердечки на экране телефона посыпались, как звезды в ночи, а я застыла, перепуганная до оцепенения.
Новиков стоял за моей спиной, прижимаясь своим медвежьим телом и упираясь чем-то очень твердым в ягодицу. Туда же сползла его здоровенная лапа со словами:
– Но это, – он похабно сжал мою попу, – это настоящее произведение искусства, – он глубоко втянул носом воздух, добавляя, – как и ароматы на всю кухню. Считай, прощена.
Он меня ни с кем не путает?!
– Что? – я едва выдавила одно слово, все еще без отрыва наблюдая за тем, как активно мои зрители стали присылать лайки и комментарии.
Стало хуже. Этот качок отодвинул мои волосы в сторону и, наклонившись, коснулся губами места, где шея переходит в плечо, оставляя влажные поцелуи. Мои глаза чуть не выскочили из орбит. Он что, считает, что я хоккейная зайка или какая-то девка, которую он снял на ночь? Да он определенно не до конца протрезвел и явно не соображает!
Во мне вдруг вскипел такой гнев, что я не выдержала и не придумала ничего умнее, чем схватить ложку, которой накладывала тесто на сковородку и со всей силы ударить по лбу Новикова.
– Ай! Ты что творишь?! – взревел Кирилл, отскочив от меня. Я продолжила махать ложкой, нанося удары по всему, что попадалось под руку. – Чокнутая!
– Ты оборзел?! – кричала я, когда он перестал закрываться и наконец взглянул на меня. – Еще раз тронешь, и я тебе не только ногу дверью отшибу, придурок!
Кирилл тут же опустил взгляд на свои босые ноги и, судя по тому что опирался только на одну, страдал от боли. Меня это нисколько не трогало.
По кухне начал разноситься запах подгорелого теста. Прежде чем вернуться к плите, я свирепо посмотрела на Новикова и выругалась матом, угрожающе показывая слегка согнутую ложку.
Я выключила эфир на телефоне, проклиная соседа. Запорол мне контент! Да еще и порция оладий была окончательно испорчена. Я зарычала и сбросила ее в мусорное ведро, даже не пытаясь спасти хоть что-то.
– Молись, чтобы Дима не увидел эфир! – ворчала я, брезгливо стирая с плеча ощущение его поцелуя (никогда не признаюсь, какую реакцию он вызвал во мне на самом деле!). – Он тебя из Китая достанет! И не посмотрит, насколько ты здоровый!
Протерев сковороду салфеткой и добавив масла, я стала накладывать новое тесто. Другой ложкой. Ту я с демонстративной тщательностью вымыла с мылом.
Сделав огонь тише, я повернулась к Новикову, чтобы взглянуть ему в лицо.
Густые темные волосы, чуть небрежно зачесанные назад, были мокрыми. А выразительные карие глаза героя моих подростковых грез были полны шока. Его привычно уверенное лицо выражало замешательство и даже страх.
Простая, стильная рубашка и джинсы подчеркивали его телосложение, но даже его горячий вид не скрывал неловкости, витающей вокруг. Его губы сжались в тонкую линию, словно он подавлял эмоции.
– Вероника? – выдавил он наконец, моргнув.
Когда он осознал свою ошибку, его лицо побледнело, а в глазах появилось ощущение вины и раскаяния. Он окинул меня странным взглядом и, сощурившись, спросил:
– Что ты с собой сделала?
Глава 4. Без боя, но с потерями
– В каком смысле, «что я с собой сделала»? – моргнула я, пораженная до глубины души.
Когда самооценка и без того болтается в минусе, услышать такое от человека, который когда-то был дорог, – все равно что получить пощечину в самый неожиданный момент.
Кирилл, казалось, осознал свою ошибку и замер, подыскивая более подходящие слова, пока я, охваченная растущей неловкостью, покрывалась красными пятнами от его замечания. Да, я изменилась, и эти перемены ему явно пришлись не по душе.
Он сделал шаг ко мне, слегка прихрамывая, и заговорил тише:
– Я… хотел сказать: «ты выглядишь иначе», – мягко поднимая ладони в жесте примирения, Новиков приблизился ко мне. – Я помню тебя другой.
– Ага, мне тогда было восемнадцать, когда мы виделись в последний раз, – я проглотила ком в горле, чувствуя, как напряжение прорывается в голосе. Эмоции выходили из-под контроля. – Конечно, я была другой.
– Прости, я… – он оказался совсем рядом, окружив меня теплом своей ауры – смесью аромата геля для душа и алкоголя. – Я ляпнул это, не подумав, малая.
– Как и все остальное? – нахмурилась я, глядя на его лицо. Он не побрился, продолжая зарастать щетиной. Никогда его таким не видела. Странный. Взрослый. Пугающий. – Кажется, ты меня спутал со своими…
Не хотела выражаться, прикусила губы, а взгляд Кирилла упал на них с непонятной эмоцией. Видно было, что он и сам не знал, как оправдаться, как реагировать. Рука Кирилла нервно взметнулась вверх, взлохматив и без того беспорядочную прическу.
– Извини еще раз. Если бы знал, что это ты, то не стал бы…
– Ну, конечно! – тихо хмыкнула я, опуская голову.
Неприятный осадок все еще не отпускал, даже после его извинений. После стольких лет разлуки хочется услышать что-то вроде «ты выглядишь потрясающе», а не «что ты с собой сделала?». Такое способно обидеть даже самую уверенную девушку, а для меня это вовсе невыносимо.
К тому же эта «малая». Очевидно, я для него так и осталась маленькой сестрой лучшего друга. Обидно до слез. Но, я не заплачу. Однажды я уже плакала на выпускном вечере. Больше ни за что. Не дождешься, Новиков!
– Я очень-очень рад тебя видеть! – проговорил Кирилл и с каким-то горячим порывом заключил меня в кольцо своих медвежьих лап. – Давай забудем все, что было до этих чудных, приветственных обнимашек?
Он мягко сжал меня, словно боялся нечаянным движением причинить боль. С его искренностью пришло тепло, и я постепенно оттаяла. Знаю, я быстро сдалась. Без боя. Семь лет разлуки испарились в его легких объятиях, и я снова была рядом с человеком, когда-то значившим для меня больше, чем целый мир.
– И я рада встрече, лосяш.
Его тихий смех отозвался теплой вибрацией в моей груди, вызывая желание остаться в этих немного неуклюжих, но искренних объятиях чуть дольше.
– Впрочем, кое-что не изменилось, – со смехом сказал Кирилл, отстраняясь. Он потер мои плечи, видимо, считая, что мурашки на моей коже – от холода. – Лосяш? Ты все так же обожаешь мультики?
– Однажды мы с папой сбили лося на трассе, – задумалась я, – его мощная туша хорошенько помяла капот, а сам он встал и исчез в лесу.
Я скользнула взглядом по его фигуре, умолчав о том, как тащила его бесчувственное тело до ванной. Уверена, он понимал, как оказался там, без лишних объяснений.
Повисла тягучая и мучительная пауза, от которой нам обоих, похоже, было неловко. Да, и было из-за чего! Он только что целовал мое плечо, называя зайкой. А еще наше прошлое и то, что между нами тогда произошло. Точнее, чего не произошло… но могло бы, если бы не мой брат.
Чтобы отвлечься, я вернулась к плите, перевернув оладьи в последний момент. Еще чуть-чуть и эта порция тоже отправилась бы в мусорку. Такая короткая передышка позволила мне собраться.
Слегка успокоившись, я повернулась лицом к Кириллу, его взгляд все еще был полон теплоты. Время прошло, а он остался прежним – тот же игривый флирт, который однажды нас едва не погубил. Тогда я была юной и неискушенной, а теперь…
– Хочешь верь, хочешь нет, но я искренне рад тебя видеть, малая, – Кирилл, лучезарно улыбаясь, сложил руки на груди, подчеркнув рельеф своих мышц под рубашкой и оперся бедром о столешницу.
– Даже слишком, пожалуй, – я невольно потерла бедро, вспоминая столь явную демонстрацию его… хм, заинтересованности.
– Извини, еще раз за это, я просто не ожидал, что это ты.
Его глаза, темные и горячие, будто утренний эспрессо, снова скользнули по моей фигуре, исследуя контуры и изгибы.
Я старалась не выдать волнения, но его невозможно было игнорировать. А Новиков, казалось, наслаждался моментом, изучая меня с таким вниманием, что мне становилось все жарче. Желая скрыть уязвимость, я указала ему на кухонный остров.
– Садись, скоро будет готов завтрак, – проговорила я, избегая встреч с его глазами, наполненными весельем. Что его так забавляло, я не знала, а спросить стеснялась.
Кирилл сделал шаг, но болезненный укол в ноге заставил его нахмуриться и опустить взгляд.
– Дьявол, я совсем не помню, как умудрился повредить ногу!
– Болит? – ладно, я почти раскаивалась в том, что сделала.
– Не то чтобы сильно…
– Ну, порезался ты сам, а ушиб получил от меня, когда… – я отвернулась к плите и стала снимать оладьи, пряча стыдливый взгляд. – В общем, мне нужно было тебя срочно спрятать, а ты не поместился в ванной, кхм… весь.
Рассказывая все как есть, я выложила последнюю порцию оладий на сковороду и, бросив миску и ложку в посудомоечную машину, забралась на табурет, чтобы достать аптечку Димы. По привычке брат держал ее на верхних полках, подальше от ребенка.
Потянув на себя контейнер, я не ожидала, что он окажется таким тяжелым и едва не выронила его из рук, а вслед за ним чуть не упала сама. Новиков волшебным образом оказался рядом и ловко поймал и меня и аптечку. С легкостью Халка он аккуратно поставил меня на ноги, нахмурившись, всматриваясь в мое лицо.
– Х-хотела достать для тебя абсорбент, – неловко вымолвила я, опасаясь, что он услышит, как сильно стучит мое сердце.
– Сказала бы, я бы сам достал, – пробормотал он, сводя брови к переносице и разглядывая меня. – Ты носишь линзы?
– А-а-э… кхм, а это не очевидно?
– Но зачем?
– Что значит «зачем»? – неужели он совсем не помнит о моем недостатке?
– С ними ты похожа на… – он замолк, стиснув челюсти, тщательно выбирая слова, – на всех.
– Да, так и задумано.
– Все еще не догоняю…
Я отстранилась, осознав, что слишком задержалась в его объятиях. И начала подозревать, что неспроста ищу тепла. Вообще, любого тепла. И морозило меня как-то подозрительно… О! Только бы не заболеть!
– Ты задаешь много вопросов для человека, который отсутствовал семь лет, – наконец произнесла я, переворачивая оладьи.
Пышные, но далеки от идеального золотистого цвета. Эта партия тоже слегка подгорела. Теперь он подумает, что я всегда так готовлю.
– Лучше было бы, если бы у меня их не было?
– Твоя история, очевидно, куда загадочнее, чем то, зачем я ношу линзы.
Я повернулась к нему и увела к мягкому барному креслу за кухонным островом.
– Сядь, посмотрю на твою ногу, – без задней мысли усадила его и, опустившись на корточки, стала разглядывать нанесенный ущерб. Его нога выглядела печально. Кожа вокруг приобрела болезненный оттенок, расцвел темный синяк. Отек охватывал сустав.
– Вот, блин… – выдохнула я сокрушенно. – Тут одной мазью не обойдешься. Может, все же стоит к врачу?
– Не глупи, малая, разве это травма? – Кирилл потянул меня вверх, вынуждая встать, будто стыдился позы, в которой я сидела. – Есть лед или что-то из этого?
Я сбегала к морозилке, доставая упаковки льда. С Диминым хоккеем такие штуки у него всегда в наличии. Интересно, а Кирилл продолжал играть или, уехав, бросил?
Передав лед Кириллу, я сняла последнюю порцию оладий и подала их на стол. В холодильнике брата было не густо, но в шкафа нашлись варенье и мед – для завтрака самое то.
Кирилл приложил лед к ноге, а второй пакет ко лбу, со стоном откинувшись на спинку кресла. Я чуть не выронила тарелки от этого звука. Такого от него я еще не слышала.
– Готово, – поставив нам посуду и приборы, я села напротив. – Теперь можно спокойно позавтракать и поговорить.
– Уг-ху… – вздохнул Кирилл, излучая усталость. – Можно просто завтрак и кофе, без лишних разговоров? Ах да, ты же не любишь кофе… тогда и я воздержусь. Башка раскалывается! – пожаловался он, прикладывая лед ко лбу. – Ты уверена, что из двери высовывалась только нога? По ощущениям голова пострадала больше…
– Быть может, не стоило штурмовать Димин бар? – усмехнулась я с озорной искоркой в глазах, радуясь, что он не забыл такую деталь, как мою нелюбовь к кофе. – Тогда бы нам, возможно, удалось продать квартиру.
– Может, и удалось бы, – задумчиво вздохнул Кирилл, – но кто сказал, что мне это на руку? Вдруг у меня план: затянуть ее продажу как можно дольше.
– И начало твоего плана – напиться до беспамятства?
– Детали еще в процессе разработки…
Наши взгляды пересеклись, и я уловила в его глазах отражение собственной игривости – это было и приятно, и неожиданно.
– А зачем тебе, в принципе, чтобы квартира не продавалась?
– Неужели это не очевидно? – он отложил лед, взглянув на меня серьезно. – Может, мне больше некуда податься?
– Москва полна гостиниц, – с вызовом ответила я ему.
– В канун Нового года? – он снова приложил лед и тяжело вздохнул. – Найти приличное жилье в сам праздник оказалось сложнее, чем я думал.
– Тогда поищи неприличное.
Память услужливо напомнила о его хриплом голосе у самого уха и о его непристойном поведении. Я в красках представила, какой он может быть с этой стороны, и мурашки пробежали по телу.
– Я не понял, малая, – Кирилл прищурился с вызовом. – Ты против того, чтобы я здесь жил?
– А ты против моего соседства?
– С чего бы? – его равнодушие сначала задело, но потом я уловила едва заметную улыбку. – Думаю, будет весело. Ты так не считаешь?
Я отвела взгляд в сторону, но в сердце уже не оставалось сомнений: если мы останемся под одной крышей на все каникулы – это будет что-то!
– Ешь, – я переменила тему, кивнув на оладьи. – А потом мы поедем к врачу.
– Ну, нет, – запротестовал он, – зачем?
– Мне так будет спокойнее. И давай, ешь. А потом через час выпьешь абсорбент.
Кирилл взял оладушек, обмакнул в мед и отправил в рот целиком. Его приподнятая бровь выдала похвальную оценку. За первым исчезли еще три. Ого, прокормить этого великана нелегко!
– С каких это пор ты стала такой командиршей? – наконец спросил он, наклонившись ближе.
– Не нравится?
– Я этого не говорил.
Еще два оладушка исчезли. Я не притронулась к еде, размышляла о его последних словах и поведении в целом.
– А почему ты живешь у Димона? – наконец задал вопрос Новиков. – Он о тебе ничего не говорил.
– Мне о тебе – тоже.
– И все же?
– Я ненадолго. Пока не… пока не найду новую работу и жилье.
– Ты осталась без средств и жилья? Как так?
– Обстоятельства так сложились.
– Какие именно?
– Это долгая история.
– А я не спешу.
– Спешишь, – возразила я, нахмурившись. – В травмпункт.
Улыбка Новикова осветила его лицо.
– Чудненько! – он окинул меня непроницаемым взглядом и добавил: – Властная Вероника. Интересно…
Глава 5. Что-то вроде соседских отношений
user312L: Я один это видел? У Воронцовой новый мужик?
pickMegirl: А он горяч! Кто это?
Юлианна: Кажется, это была демонстрация не рецепта ПП-оладий, а нового краша ;)
no-name987: Походу, кое-кто больше не флексит Павловским.
– Блин! – шепнула я, выключая комментарии к видео и кусая губы.
Теперь, в числе прочих проблем, которые преподнес Новиков (не только этим эфиром, а вообще своим появлением), мне придется разбираться еще и с выходом из тени бывшего. Как долго люди будут вспоминать идиотского Павловского? Я уже так устала, что все списывают мои успехи на то, что Толик – режиссер, а я – актриса, снимавшаяся в его проектах только благодаря нашим отношениям. Надо было выбирать роли, никак с ним не связанные. Но я, дурочка, пыталась ему понравиться и показать, сколько у меня таланта. Недаром умные советуют не смешивать работу с личной жизнью. Теперь я это понимаю.
– Ты хоть раз отлипнешь от своего телефона, малая? – Новиков хромал за мной, опираясь на костыли, и случайно слишком громко закрыл дверь.
Теперь Марья Петровна отметит время нашего возвращения из клиники в своем личном регистрационном журнале по каждому жильцу с площадки. Она видела нас у лифта и выведала все детали.
Отличный визит к лучшему травматологу Димы, нечего сказать! Теперь у этого крепыша официальная причина остаться со мной под одной крышей, и он на законных основаниях нуждается в моем внимании и заботе. Хотя, мне оно тоже не помешало бы. Кажется, я начинала заболевать.
– И зачем я настаивала на докторе? – ворчала я, разуваясь и помогая Кириллу снять ботинок. – Приложил бы лед, проспиртовался в баре у Димы – и все б само прошло!
– Как на собаке! – смеясь, вставил Новиков. Этот одноногий весельчак все сиял от радости. – Нужно было слушать меня, малая. Это ты проявила инициативу. А она что делает? – Он легким щелчком коснулся моего носа, как только я подняла взгляд. – Правильно: бьет инициатора.
– Сейчас я тебе вторую ногу отобью, для симметрии, – нахмурившись, пригрозила я. – Как тебе такая инициатива?
Кирилл рассмеялся и, опираясь на костыли, поднялся.
– Ну, где мы меня расположим, соседка?
– Как на счет балкона? – пробурчала я.
С утра нужно было его туда оттащить, вместо ванной. Полежал бы, успокоился, выветрил пары. В такси чуть не прикончил нас с водителем своим адским перегаром.
Новиков допрыгнул до дивана, плюхнулся на него и поднял загипсованную ногу, подложив подушку. Счастливый как кот, которому привалило счастье лечь и преспокойненько вылизывать причиндалы на хозяйской постели.
– Чем покормишь? – с невинной улыбкой спросил он и потянулся к пульту.
Я оглядела весь этот беспредел на диване (хоть и по-прежнему чертовски привлекательный) и сделала медленный глубокий вдох, а затем еще более медленный выдох. Надо принять смиренно тот факт, что его гипс – моя вина. И то, что именно я несла ответственность за это, позволило мне избежать беды с башкой.
– Сообщаю по фактам: холодильник пуст, запасы Димы почти на нуле, а баланс моих карт скоро уйдет в минус, – сказала я сдержанно. – Так что либо быстро придумываем план, как заработать, либо чилим на расслабоне, но голодные.
– Очень вдохновляющая речь! – Кирилл, покопавшись в джинсах, выудил картхолдер и положил на столик банковскую карту. – Но есть и третий вариант.
Я с сомнением посмотрела на карту, вдруг подумав, что Толик никогда не дал бы мне таких вольностей. Он всегда переводил необходимую сумму на счет, а мне так и не довелось увидеть его кредиток.
– Сходи, женщина, добудь еды и огня, – усмехнулся Кирилл, заметив мое замешательство.
– Мне использовать твою карту? – прищурилась я, ожидая подвоха или условий.
– Думаю, будет справедливо: ты – про еду и уют, я – про деньги на это.
– Прям как в образцовых семейных парах, – съязвила я, но быстро закрыла рот.
В его глазах заплясали маленькие чертики, он хитро улыбнулся и добавил:
– Как в образцовых соседских отношениях, если для тебя так проще.
Будь я склонна выбирать то, что для меня проще – уже обратилась бы к Диме за деньгами в долг. Связываться с Новиковым сложнее. Хотя, возможно, в этой ситуации выигрываем оба. Я бы никогда не призналась, что готова просто так, без условий помочь ему восстановиться. И не только. Я бы еще и сверху заплатила за возможность побыть с ним рядом.
– Какой у меня лимит? – наконец-то сдалась я, подойдя к столу.
Новиков нахмурил брови и уставился на меня, как будто я предложила ему решить судоку.
– Сколько я могу потратить?
– А сколько стоят продукты? – он спросил с осторожностью, все еще не понимая, почему мы продолжаем этот разговор. – Или что тебе нужно, чтобы мы поужинали через час или, максимум, два. Больше не выдержу, прости. Это все, – и он жестом обвел себя, – требует подпитки.
– Я имею в виду… – как я сдержалась, чтобы не закатить глаза, не представляю. – Хочу знать лимит, чтобы не оказаться в неловкой ситуации, и ты не агрился из-за моего транжирства или типа того…
Новиков наконец осознал, что я имела в виду, и с лукавым оскалом произнес:
– Агрился? Это типа «выйду из себя»? Я?! Столько ты все равно не потратишь.
– Я способная.
Он с интересом оглядел меня, видимо, подозревая, что все во мне, включая ухоженный вид, обошлось недешево. Затем с вызовом посмотрел в мои глаза и сказал:
– Удиви меня.
– А вот и удивлю!
Я хлопнула ладонью по его карточке на столе, намереваясь эффектно ее взять, но нарощенные ногти с элегантным маникюром не позволили мне этого сделать. Я тщетно пыталась подцепить ее с гладкой столешницы, словно неуклюжий енот – нарисованную печеньку.
В глазах Новикова снова плескалось веселье. Он ничего не сказал, только тихо наблюдал за моими усилиями, стараясь не рассмеяться. В конце концов, я смахнула карточку в ладонь и, не глядя на него, устремилась к выходу. По дороге строя планы о том, как бы ненавязчиво отравить насмешника. В конце концов, он сам дал доступ к своему желудку.
Но затем решила поступить гуманнее – оставить его в живых, но сделать чуть беднее. Куплю себе что-нибудь непозволительно роскошное!
***
На ужин я приготовила курицу на соли и рис в мультиварке. Пока все готовилось, нарезала свежий салат. Я едва передвигалась по кухне, и меня уже начало морозить, а Новиков даже не заметил моих страданий – похоже, спал. Вот, везет мужикам, ничего не скажешь!
В ожидании приготовления курицы пила горячий чай, строчила сообщения коллегам и знакомым с жалобной просьбой о любой работе. Все обещали помочь, как могли, но особо я ни на кого не надеялась. Ощущая озноб, нашла в аптечке брата градусник. Тридцать семь и восемь. Ну, боже мой! Надо было потратить средства Новикова на что-то более важное, чем дорогой чехол для телефона из натуральной кожи. И зачем тащилась в магазин, когда можно оформить доставку? Хотела гордо прогуляться, и вот результат.
Из вещей, которые взяла с собой в чемодане, не нашлось теплых носков. Зимнее худи надела, треники с начесом, а вот носки тонкие, почти прозрачные. И тапочки свои пушистые не прихватила.
Написала Павловскому:
Ника: Ты обещал прислать Аслана с вещами.
Толик: А ты обещала поговорить.
Ника: Ни хрена подобного! Мне не о чем с тобой разговаривать.
Толик: И кто тот человек на записи лайф-видео?
Ника: Только не говори, что смотрел ее.
Толик: Мне прислали концовку эфира. Так кто он? Твой новый папик? Что он снимает?
Ника: Пошел! Ты!
Ника: И к слову, он младше тебя, так что не переживай. Говорят, от этого давление поднимается.
Ника: Не пришлешь вещи – скину парочку хоум видео твоей жене!
Толик: Ах, ты так решила? Зря ты это затеяла…
– Вот, урод! – воскликнула я, не заботясь о том, что могла разбудить Новикова в зале.
Зная Павловского и его мстительную и взрывную натуру, я могу никогда не дождаться своих вещей. Зачем упомянула его жену? Вот я дура!
Я зарычала на себя от отчаяния. Встала, походила по кухне измеряя ее шагами. В конце концов, села на кресло. Голова болела чудовищно! Я размешала себе жаропонижающее, зная, что могла обойтись и без него. Я всегда так болела. Если температура не слишком высокая, достаточно отлежаться и напиться горячего чая до бульканья в животе. Но если я вовремя не лягу в постель – жди ухудшения.
Чтобы отвлечься от Павловского, сняла короткое видео о простуде. Все выглядело смехотворно и глупо. Настроение и аппетит отсутствовали. Выбрала приличный дубль, и пока монтировала, не заметила, как Новиков возник за спиной.
– Ты что, заболела? – его голос заставил вздрогнуть, расплескав напиток.
– Кирилл! – воскликнула я, оборачиваясь и убирая телефон. – Зачем так подкрадываешься?
– Я нормально подходил, это ты была слишком увлечена, – он кивнул на телефон, собираясь сесть рядом. Как странно, сидеть сбоку, а не напротив человека за столом. – Еще раз спрашиваю: ты заболела?
Кирилл удобно расположился в кресле, поставив рядом костыли и повернулся ко мне..
– Лекарства выпила? – спросил он, а я молча показала на свою недопитую кружку с шипучкой. – Тогда иди ложись, я дальше сам.
– Все практически готово: рис в мультиварке, салат в холодильнике, курица будет через пятнадцать минут, – отрапортовала я. – Свою функцию выполнила, теперь я к себе!
Новиков рассеянно провожал меня взглядом:
– А ты есть не будешь?
– Аппетита нет…
Только я собралась уйти в свою комнату, зазвонил мой телефон. Павловский. Я тяжело вздохнула, не желая с ним разговаривать, но тут за окном услышала звук клаксона. Чутье подсказывало, что это мог быть Толик. А что? Он живет недалеко. Я же сюда как-то пешком пришла из его дома.
– Ты привез мои вещи?! – рявкнула я в трубку без каких-то приветствий и подошла к окну.
В темноте, в свете фонарей, увидела людей, таскающих коробки и вещи на вешалках. Все это выгружали из грузовика прямо в снег.
– Привез, как и обещал, – донесся из трубки его голос с гадливой усмешкой. – Ты знаешь, я всегда держу обещания.
– Лучше бы ты свое хозяйство в штанах сдерживал! Ты что делаешь? Выкидываешь мои вещи, зная, сколько они стоят, придурок?!
– Могу себе позволить, – смеялся Павловский. – Выйди, и мы поговорим.
– Урод, я прямо сейчас наберу твоей жене по видеосвязи, как-раз и познакомимся!
– А ты думаешь, она о тебе не знала все это время? – Толик, как бы подчеркивая мою наивность, развел руки. – Выйди, солнышко, обсудим все. Скажу ребятам собрать вещи обратно.
– Пусть подавятся!
Я сбросила вызов и в порыве эмоций швырнула телефон в сторону.
– Урод! Вот же урод! – от обиды и жалости к вещам, к которым успела прикипеть, я была готова разрыдаться. Но и выйти все это прекратить гордость не позволяла.
Кирилл наблюдал за мной со стороны. Что он чувствовал, как реагировал – мне было все равно. Я терпеливо ждала, пока мой бывший избавится от вещей и уедет, а затем, рванув в свою комнату, схватила пустой чемодан, набросила на плечи куртку, надела обувь и вышла.
Павловский обошелся с моими вещами как с мусором – равно, как и с нашими отношениями. Я собирала вещи, загребая их руками из кучи в чемодан (прямо со снегом!). Все явно не помещалось – даже четверти не вошло. Но я уже была на нуле. Пусть лучше все заметет снегом. Весной найдутся, ненужные никому. Работникам ЖКХ повезет, если они наткнутся на мою коллекцию побрякушек из ювелирки. Мне их найти не удалось, да и все равно!
В полном раздрае я вернулась в квартиру и захлопнула дверь. Сбросила обувь, куртку и покатила мокрый чемодан в свою комнату мимо ошарашенного Кирилла.
