Татьяна Андриевских
Людвиг
– Что это? – спросила Анютка.
– Озеро замерзает, – сказал папа-пощуп, и указал на хруст, исходящий сверху.
Пощупы своротили большой валун, под которым оказался люк в недра подземелья, и на длинных корнях, как на веревках, стали туда спускаться.
– Постойте! – закричала Анютка. – Что происходит?!
– Мороз усиливается, озеро замерзает, – сказал папа и исчез в темноте колодца.
– Мы плохо переносим такие морозы, – поспешно добавила мама и тоже прыгнула в люк.
Анютка подбежала к краю колодца и крикнула:
– Что делать с Людвигом?
– Спаса-а-а-ай Люююдвига-а-а-а-а-а…. – эхом отозвалось из глубины.
Оказывается, что еще больше, чем волков, пощупы боятся сильных морозов. В это время они отсиживаются в глубинах подземелья, прихватив с собой побольше свежей добычи.
Итак, следуя советам пощупов, а также по велению своего доброго сердца, Анютка завернула Людвига в шкуры, которые нашла в подземелье, взвалила его на спину и, привязав к ногам снегоступы, отправилась домой. Бедная маленькая девчушка брела по ночному лесу, сгорбившись под тяжестью младенца-пощупа и приговаривая: «держись, Людвиг, не замерзай». В свете луны она видела, как вдалеке, за деревьями, мелькала фигура старшего сына-пощупа. Парень преследовал лося.
Глава III
К счастью, родители Анютки еще спали и отсутствия дочки не заметили. Анютка накормила своего подопечного детским питанием и уложила в плетеную люлечку, из которой сама давно выросла, и которая служила теперь складом чистого белья. Задвинув поглубже под кровать снегоступы, девочка улеглась в свою кроватку, и через минуту оба малыша уже спали.
На следующий день Анютка проснулась в прекрасном настроении. Сквозь ледяные узоры на окнах комната наполнялась белым зимним светом. На балконе звенели синицы. И хотя в комнате было тепло, Людвиг сразу учуял доносившийся с улицы дымный запах мороза, и тревожно похрюкивал в своей люлечке. Дождавшись, пока родители выйдут из комнаты, Анютка накормила Людвига печеньем, и дала попить молока из своей бутылочки. К счастью, Людвиг был легок в уходе – он по многу спал, не издавал громких звуков, и ел все, что ему предложат. Он очень быстро набирал вес и развивался.
Спустя несколько дней, переодевая Людвига, Анютка, к своей великой радости, заметила, что на локтях и коленях малыша наметились роговые чешуи, а на одном пальчике проклюнулся первый коготь. «Парень пошел в рост!» – с радостью заключила про себя Анютка. Питание юного пощупа было очень разнообразным – молоко, творог, крупы, но больше всего мальчонка полюбил мясные кошачьи консервы, которые он лихо вскрывал своим единственным когтем.
Анютка с большой нежностью заботилась о малыше, и он отвечал ей тем же. Он даже пытался сказать ее имя, но вместо «Анютка» выходило только «Ню-Ню». Несмотря на то, что девочка с радостью относилась к своим обязанностям, она все-таки уставала. Тяжелее всего было скрывать Людвига от родителей. Приходилось все время действовать тайно, украдкой, и это утомляло больше всего. Несколько раз Анютка хотела открыться папе и маме, но всякий раз её удерживала мысль – а вдруг родители не одобрят появления в доме пусть даже и юного, но всё-таки пощупа. Были минуты, когда Анютке приходилось особенно тяжело. Однажды вечером Людвиг почувствовал себя плохо. У него пробивались новые чешуи на спине, и парня лихорадило. К тому же на улице усиливался мороз, дул ледяной ветер. Это усугубило состояние малыша, он стал постанывать и звать девочку: «Ню! Ню!». Но родители еще не спали и Анютка не могла подойти к малышу, чтобы не рассекретить его. В ожидании, когда родители заснут, Анютка лежала и беззвучно плакала от отчаяния.
