Татьяна Андреевна Бердникова
Проклятый граф. Том III. Тайна баронета

Роман, стоящий с видом защитника немного впереди, с вызовом приподнял подбородок.

Владислав и Татьяна, и без того скрывающиеся за спинами своих друзей, отступили еще немного назад, ближе к дверям замка, – Влад, добровольно взявший на себя обязанность защищать девушку, немного оттеснил ее.

Неизвестный, привлеченный этим движением, с интересом воззрился в их сторону и, склонив голову, как художник, созерцающий свое творение, окинул внимательным взглядом стоящих немного поодаль людей.

Цепеш в нем интереса не вызвал, по его лицу взгляд желтых глаз скользнул абсолютно безучастно, но вот на девушке задержался подольше. Узнавая ее, вспоминая прежнюю встречу, он позволил себе несколько более широкую улыбку и опустил в приветственном кивке подбородок. Девушка, сглотнув, искренне попыталась взять себя в руки. Признаться честно, с того самого мига, как опознала во вновь прибывшем своего мимолетного знакомого, она лелеяла надежды, что сам он ее не узнает или, по крайней мере, не вспомнит, но… Теперь отступать было некуда.

– Месье Чесле́р… – сорвался с ее губ почти вздох. Собеседник, заулыбавшись теперь уже более искренно, чем вежливо, склонился в легком поклоне.

– Приятно быть узнанным. Рад новой встрече, мадемуазель Лероа… Или же теперь мне следует величать вас мадам де Нормонд? – глаза его чуть сузились, в них, казалось, сверкнула легкая насмешка, удачно скрытая стеклами очков, – Я наслышан о вашем браке с господином Эриком. От души поздравляю.

– Ага… – Татьяна, не зная, как нужно реагировать на поздравления со стороны такого человека, пару раз неуверенно кивнула, а затем, вспомнив высказанное в разное время, но вполне солидарное мнение Романа, Винсента и Анхеля, что в старинном платье ей для соответствия облику средневековой дамы не достает лишь манер, поспешила исправиться, – Благ… благодарю вас, месье Чеслер. Если это, конечно, ваше настоящее имя…

– Не совсем, – собеседник легко усмехнулся и, быстро подмигнув ей, скользнул взглядом дальше. Беседу с девушкой он завершил и теперь ему хотелось обнаружить более интересный объект для общения. Впрочем, Татьяна продолжать разговор с ним тоже не рвалась. Она вообще плохо представляла, как надлежит вести себя в подобной ситуации – сейчас, здесь, прямо перед ней, перед всеми ними стоял человек, по словам Альберта, ответственный за трагедию, происшедшую три сотни лет назад в стенах Нормонда, тот, кто приказал убить всех в этом замке и, вероятнее всего, и сам сыграл в этом не последнюю роль, и она невольно трепетала перед ним, боялась его, а он спокойно и приветливо улыбался.

Впрочем, улыбке его цвести оставалось недолго.

Роман человеку, именовавшему себя некогда Чеслером, тоже не показался особенно любопытным и тот, судя по всему, поняв это, ответил на осмотр презрительным взглядом, а Винсент несколько напрягся. После сентенций Альберта в его адрес, он все продолжал подозревать, что и «помощника»-то маг привел лишь с целью навредить ему, Винсу, и ввиду этих подозрений предпочитал быть наготове.

Однако, хранитель памяти в качестве кандидата на должность собеседника незнакомцем оказался также отвергнут. Взор его скользнул дальше, к единственному, на кого он еще не обратил внимания, к человеку, абсолютно уверенному в том, что уж кто-кто, а он-то точно не окажется интересен заявившемуся типу.

Улыбка последнего стала недоверчивой. Он пару раз моргнул, затем, будто не веря собственным глазам, приподнял очки и из-под них всмотрелся в откровенно не понимающего, в чем дело, оборотня.

– Рене… – он качнул головой, изумленный и радостный и, неуверенно улыбнувшись шире, прошептал, – Не может быть…

Сказать, что Ричард изумлен, значило бы не сказать ничего. Пораженный, потрясенный, растерянный, он ошарашено моргнул, затем неуверенно перевел взгляд на друзей, глядящих то на него, то на незнакомца с тем же поражением, не понимающих, что происходит и, моргнув еще раз, вновь воззрился на своего странного собеседника.

– Признаться, я беспокоился за тебя, – продолжал, между тем, последний, воодушевляясь с каждым словом все больше и больше, – Думал, что ты погиб тогда, но ты здесь! Живой, здоровый и ни капли не изменившийся! О, Рене, я так рад…

– Чему? – оборотень, более не в силах выносить эту болтовню, предпочел оборвать ее и, помотав головой, уточнил, – Чего?.. Я… Кто ты такой вообще?

– Я?? – изумление, отразившееся на лице его собеседника, казалось, превосходило даже собственное недоумение Ричарда, – Как это – кто я?.. Я Чеслав, почему ты… Рене… – он недоверчиво прищурился, внимательнее вглядываясь в оборотня, – Рене, ты что, не узнаешь меня?

Оборотень, не понимающий с каждым мигом все больше и, как следствие, ощущающий все возрастающее раздражение, нахмурился, пытаясь повторить непривычное для Франции имя.

– Че… кто? – он помрачнел, последним усилием воли удерживая себя в руках, – Я не знаю тебя, парень, вообще не понимаю…

– Дьявол… – упомянутый парень, не преминув перебить собеседника, растерянно поднял руку и, запустив пальцы в собственные волосы, покачал головой, – Знаешь, Рене, я всегда ценил твое чувство юмора, но сейчас шутка затянулась и если…

– Какая, к чертовой матери, шутка?! – терпение Ричарда лопнуло, как натянутая струна и звон ее, казалось отразился в его голосе, более похожем на яростное рычание, – Я не знаю тебя, вижу в первый раз в жизни! Какого лешего ты называешь меня этим именем?! Что происходит, кто ты такой?!!

Чеслав, будто оттолкнутый этой бурей негодования, сделал шаг назад и негромко, пораженно хохотнул, прижимая руку к груди.

– Ты злишься на меня? Злишься за то, за что злиться надлежит мне – ты не помнишь меня! Черт возьми, Рене, как ты мог забыть собственного брата?!

– Что… – Ричард, чей голос внезапно сел, ошарашенный прозвучавшими словами еще больше, чем прежде, почти лишенный сил злиться, непроизвольно отшатнулся. Взгляд его был прикован к созерцающему его с каким-то непонятным выражением собеседнику.

– Кто?.. – силясь понять, что происходит, пытаясь хоть как-то прийти в себе, оборотень неуверенно опустил взгляд на пантеру. Та, глядящая на него с невероятным беспокойством, мимолетно прижалась к ногам хозяина и, бросив взгляд на Чеслава, недружелюбно оскалилась в его сторону.

Ричард глубоко вздохнул и, видимо, подбодренный этой поддержкой, немного выпрямился, бросая на собеседника уже куда как более твердый и уверенный взгляд.

– Значит, так… – он зло сплюнул и, сделав резкий шаг вперед, вызывающе скрестил руки на груди, – Слушай меня внимательно и запоминай, парень, – я знать не знаю, кто ты и знать этого не хочу. Я не знаю, зачем тебя приволок сюда этот тип… – он кивнул в сторону Альберта, который, по-прежнему прислоняясь к железной двери и опираясь на тросточку, с мягкой улыбкой сценариста созерцал происходящее, – И понятия не имею, какой ерунды он тебе наговорил, но я в этом фарсе участия принимать не желаю! Запомни, один раз и на всю жизнь, запомни хорошенько – меня зовут Ричард. То, что тебе известно то имя, конечно, удивительно, но для тебя же было бы лучше забыть его. Ренард Бастиан Ламберт давно исчез, его нет больше, не существует, его место занял Ричард Бастар Лэрд! И если ты не в состоянии вдолбить это в свою чертову башку сам, я попрошу Дэйва все тебе объяснить, подробно и с пояснениями! Полагаю, он с радостью сделает это, не правда ли, Дэйв? – при последних словах по губам оборотня мимолетно скользнула легкая улыбка и он опустил взгляд на пантеру. Та, изъявляя полное согласие и готовность начать объяснения прямо сейчас, зарычала, немного припадая к земле, будто готовясь к прыжку.

Винсенту, лишенному сомнительного удовольствия привлечь интерес Чеслава к своей персоне, и наблюдающему происходящее со стороны, неожиданно послышались нотки облегчения в этом рычании. Ему, как существу весьма сведущему в интонациях и повадках хранителей памяти, стало ясно, что рыжий тип в очочках, несомненно, как-то связан со скрытыми от Ричарда воспоминаниями, что он – часть той памяти, которую тревожить было бы нежелательно.

Винсент едва заметно прищурился. Очень интересно, прямо-таки до чрезвычайности… Если этот человек мог принять участие в прошлом более, чем трехсотлетней давности, значит, к людям его отнести уж точно никак нельзя. Хотя вот это-то как раз было понятно еще во время его беседы с Татьяной – ведь виделась же она с ним на балу!

Чеслав, выслушавший гневную отповедь оппонента молча, стоявший, опустив голову, как провинившийся школьник, медленно поднял взгляд. Несколько секунд он созерцал умолкшего собеседника, и на лице его проступала все большая и большая обида, горечь, возможно, даже затаенная боль, словно бы Ричард и в самом деле поступал с ним жестоко.

И вдруг все изменилось. Он едва заметно повернул голову вбок и, чуть кивнув, усмехнулся, мимолетно, очень быстро, но вместе с тем зло и неприятно; глаза его стали жесткими и колючими.

Все дружелюбие, вся приветливость, казалось бы, соответствующая его облику, канула в небытие, наружу выступила ярость, жестокость и опасное, непримиримое упрямство.

Впечатление эта трансформация производила весьма неприятное.

Чеслав, будто бы и не подозревая об этом, а может быть, даже и получающий удовольствие, медленно, словно в раздумье, скользнул кончиками пальцев по поле своего пиджака и, внезапно заведя руку за спину, выдернул из-за пояса… пистолет.

Татьяна, вздрогнув, поспешила спрятаться за стоящего рядом Влада. До сих пор такого современного оружия в руках их врагов не наблюдалось, они вполне обходились магической силой, острыми зубами и когтями или, в особенно сложных случаях, мечами, но это, как сейчас вдруг осознала девушка, все время представлялось ей скорее атрибутом игры, нежели настоящей, реальной угрозой.

А вот сейчас, увидев в руке врага, нового и еще никому неизвестного, огнестрельное оружие, она вдруг поняла, что игра эта ведется всерьез. И убить их, всех и каждого, могут на самом деле, а совсем не понарошку.

Она сжалась, съежилась, испуганно выглядывая из-за плеча Цепеша, опасаясь смотреть, но все-таки не желая томиться в неведении, и, внезапно переведя взгляд на оборотня, которому и угрожал рыжий негодяй, с изумлением заметила, что тот ухмыляется.

Оружие, самой Татьяне представляющееся чрезвычайно опасным, на Ричарда впечатления явно не производило. Глядя на металлический ствол, он презрительно прищурился и, качнув головой, приоткрыл рот, явно намереваясь высказать все, что думает насчет этих смертных игрушек, как Чеслав внезапно, почти не целясь, выстрелил.

Ричард дернулся, отчаянно пытаясь удержаться на ногах, пошатнулся, цепляясь рукой за воздух и, не устояв, упал, в последнюю секунду успев схватиться за пантеру. С губ его сорвалось болезненное шипение, быстро сменившееся яростным рычанием. С некоторым трудом, упираясь здоровой рукой в землю, он сел и немного прислонившись к пантере, абсолютно не возражающей против такого, взволнованной и испуганной, желающей помочь хозяину и как-то защитить его, неуверенно коснулся пробитого пулей плеча. Плечо разрывала, разъедала жгучая боль, металл, угодивший в него, как будто плавился внутри, и Ричард, недоверчиво растерев кровь между пальцами, тяжело дыша поднял на своего врага абсолютно растерянный, непонимающий взгляд.

Недоумение в нем вызывало все – и полученная столь неожиданно рана, и ненависть, сверкнувшая перед самым выстрелом во взгляде врага, да и сам этот враг, неизвестный, незнакомый ему, но за что-то его ненавидящий и желающий причинить ему боль.

Чеслав, не обращая на упавшего противника ни малейшего внимания, задумчиво и нежно скользнул пальцами по стволу пистолета.

– А хорошо, что я догадался зарядить его серебряными пулями, – даже голос его изменился, становясь более низким, более хриплым и от этого кажущийся более грозным, – Не правда ли… – остановив пальцы на середине ствола, он резко вскинул глаза на оборотня, взирая на него в упор, – Ричард?

Ричард вздрогнул. Он был смелым человеком, порою даже чересчур смелым, почти до безрассудства, но с таким противником жизнь его столкнула впервые. Кто он такой? Из какого небытия его вытащил Альберт? Почему, за что он так ненавидит его? И почему вся эта ситуация вызывает у него ощущение дежа-вю?..

– Ах, черт!.. – оборотень, немного согнувшись, сморщился, касаясь пальцами здоровой руки виска. Стоило ему подумать о смутном сходстве ситуации с чем-то из очень далекого прошлого, как в сознании как будто взорвалась ракета, заставляя голову просто запылать от боли. Силясь унять ее, Ричард пару раз моргнул и, слегка тряхнув головой, глубоко вздохнул. Как это странно… Неужели он стрелял не серебряными пулями, а чем-то еще, чем-то, способным причинить боль куда как большую? Ведь на его стороне Альберт, он вполне мог выдумать какую-нибудь новую дрянь, чтобы причинить вред своему бывшему слуге, так бессовестно оставившему его.

Пантера, к которой оборотень немного прислонялся, стремясь придать себе побольше устойчивости хотя бы даже и в сидячем положении, пошевелилась, и мужчина перевел взгляд на нее. Увидев, что Дэйв, склонив голову, беспокойно трет лапой морду, он нахмурился. Если эта тварь причинила хоть какой-то вред его лучшему другу…

Упершись рукой в землю, он попытался подняться. Спускать ненормальному, явившемуся сюда с пушкой, подобные выходки, Ричард не собирался. В конце концов, он должен отомстить, должен поквитаться с ним и за Дэйва, и за себя самого, да и за всех остальных тоже – ведь неизвестно, кто еще может стать жертвой этого психопата!

В голове вновь что-то вспыхнуло, и оборотень, едва успев приподняться, снова упал на землю. Глаза его застила странная, дрожащая пелена.

– Ты… ты ведь уже стрелял в меня? Раньше?.. – голос Ричарда прозвучал непривычно даже для него самого хрипло и болезненно, и он вновь попробовал приподняться.

Однако, завершить эту попытку ему не позволили. Не успел оборотень, найдя какую-то более или менее удобную точку опоры, собрать силы, для того, чтобы рывком вскочить на ноги, как на плечо ему легла чья-то знакомая худощавая рука и легким движением вернула его на место.

– Сиди, – спокойно велел извечно насмешливый голос, и Ричард, подняв взгляд на неожиданного помощника, чуть усмехнулся. Ну, что же, может быть, так даже и лучше… Хорошо иметь друзей.

Роман Натан де Нормонд, вежливо улыбнувшись, легко и уверенно шагнул вперед. Взор его сейчас был не менее жесток и холоден, чем взгляд противника.

– Скажи, пожалуйста… – голос молодого человека зазвучал ласково, так ласково, что Татьяне, прячущейся за спиной Влада, стало жутковато, – Мой младший братик не рассказывал тебе, что мы не любим, когда обижают наших домашних зверюшек? – он вздохнул и, сузив глаза, прибавил, – А если кто-то все-таки это делает, то мы сами обижаем их и куда как сильнее, чем они могут себе представить.

Чеслав, некоторое время безмолвно созерцающий пораженного неприятеля, медленно перевел взгляд на обратившегося к нему юношу и, оглядев его с ног до головы, равнодушно отвернулся.

– Ты ребенок, – говорил он безучастно, абсолютно равнодушно, просто ставя потенциального противника в известность, – Ты мне не интересен.

– Не интересен также, как не был интересен Влад Людовику, пока тот не узнал о его бессмертии? – живо отозвался Роман, очаровательно улыбнувшись. Глаза его, впрочем, оставались все такими же холодными, как и прежде, чувствовалось, что, не взирая на готовность шутить, спускать жестокого обращения с друзьями виконт не намерен.

– Слушай, как тебя, Чес? – он определенно собирался как-то продолжить эту фразу, возможно, даже сострить, однако же, не успел. Взгляд желтых глаз вновь вернулся к нему, и молодой мужчина приподнял подбородок.

– Чеслав, – холодно уведомил он, – И не смей более называть меня так. Лишь одному на всем свете дано это право, даже он… – здесь последовал короткий кивок в сторону Ричарда, – Утратил его, когда в первый раз пытался убить меня.

– Чт… – оборотень, попытавшийся, было, податься вперед, вновь схватился за голову. Пантера, беспокоясь за него все сильнее, осторожно провела хвостом по лбу хозяина, чего тот даже не заметил.

Внимание на это обратил кое-кто другой.

Винсент, сам наблюдающий за Ричардом со все возрастающим беспокойством, наконец, не выдержал. Будучи старше, полагая себя намного опытнее Дэйва, хранитель памяти неожиданно опустился рядом с оборотнем на одно колено и, обхватив его голову обеими руками, заставил того взглянуть себе в глаза.

– Ричард… не думай об этом, – мужчина мимолетно улыбнулся, – Не пытайся понять, о чем он говорит, хорошо? Это просто чушь, разные глупости… Он говорит это специально, чтобы задеть тебя. Не пытайся вспомнить…

– Почему именно ты говоришь мне это? – Лэрд, недоверчиво взирая на хранителя памяти, рывком высвободил голову из его теплых рук. Взгляд его исполнился подозрения.

– Винсент… что происходит?.. – он неуверенно поднял руку, касаясь кончиками пальцев своего виска и неуверенно вновь перевел взгляд на Чеслава, – Он говорит… но я не знаю, я не помню его! – последние слова он практически выкрикнул, и крик этот подстегнул к действиям Романа.

Бросив быстрый взволнованный взгляд через плечо, юноша внезапно метнулся вперед и, не давая противнику опомниться, стиснул его горло, даже немного приподняв над землей. Пистолет выпал из руки рыжего, с глухим металлическим стуком приземляясь на траву.

– Что ты сделал с ним? – Роман, не так часто испытывающий ярость, сейчас был воистину страшен. Он гневно тряхнул равнодушно глядящего на него Чеслава, и, не понимая, почему действия его не находят в том отклика, попытался сжать руку на его горле сильнее.

Чеслав в ответ на эти старания кривовато улыбнулся.

– Я могу убить тебя взмахом ресниц, молодой виконт, – тихо, едва слышно, так, чтобы слова эти воспринял только его противник, прошептал он и, умолкнув, закрыл глаза. Казалось, он собирается исполнить свою угрозу, чудилось, что взмах ресниц рыжего станет последним, что увидит в своей жизни виконт де Нормонд… Но этого не произошло.

Роман, не успевший придумать достойных слов для ответа, изумленно выдохнул. Тяжесть, удерживаемая им в вытянутой руке, неожиданно увеличилась, словно испытывая силу юноши и, не успел тот опомниться, как обнаружил, что держит за горло огромного рыжего волка.

Вокруг оранжево-желтых глаз зверя виднелись несколько более светлые круги, словно след от очков, однако, габариты его в несколько раз превосходили размеры его же человеческой ипостаси. И поэтому, если человек, не в состоянии совладать с силой виконта, был немного приподнят над землей, висел над нею, хотя и не испытывал при этом дискомфорта, то волк спокойно стоял задними лапами на твердой поверхности, хотя и не прекращал немного наваливаться на держащего его парня, явно позволяя тому прочувствовать сполна всю свою тяжесть.

Роман, от неожиданности слегка опешивший, растерявшийся, не предполагавший, что за глотку держит оборотня, а не человека, машинально немного ослабил хватку, однако, моментально придя в себя, вновь стиснул пальцы на горле противника, насмешливо улыбнувшись.

– Думаешь, что, прикинувшись собачкой, вызовешь у меня жалость? – очень вежливо осведомился он и, слегка встряхнув здоровенную тушу, отрицательно качнул головой, – Нет уж, нет… Я, конечно, люблю зверюшек, но, боюсь, не до такой степени, чтобы позволять чужой живности обижать нашу. И если из дяди плохой дрессировщик, то мне придется взвалить тяжкую обязанность по твоему воспитанию на себя… Даже несмотря на то, что я маленький и хрупкий, а ты большой и лохматый.

– Может, его причесать? – Людовик, по сию пору наблюдавший за вершащимися событиями в довольно искреннем обалдении, не бывший в состоянии даже найти слов, чтобы съязвить, наконец, нашелся. По губам его расплылась вполне довольная улыбка – к издевательствам над зверюшками молодой изувер относился достаточно положительно, особенно при учете того, что и сам не был новичком в этом спорте. Сочувствия же в его душе Чеслав определенно не вызывал.

– Расчесочку подкинуть? – продолжал юный маг, с ухмылкой созерцая равнодушно висящего в руке его брата оборотня, – Или лучше сразу наголо его подстричь?

– Да ты шутишь! – возмутился в ответ Роман, – На мои хрупкие, хотя и широкие плечи свалить еще расческу или ножницы? Да я же надорвусь! Бессовестный мальчишка, ну никакой жалости к старшим!

– А я-то думал, что у интантеров силы много… – разочаровано протянул Луи и, покачав головой, вздохнул, – А тут оказывается, и слаб он, и стар… Может, ты еще пенсию себе потребуешь? Будешь сидеть в креслице, поставив ноги на коврик, если, конечно, сделаешь его из этой тряпочки, – взгляд зеленых глаз красноречиво уперся в оборотня.

Виконт, вновь обратив внимание на болтающегося у него в руке волка, восторженно улыбнулся.

– Какая замечательная мысль! Ведь ты же не будешь возражать против этого, тряпочка? – вопрос он сопроводил новым энергичным движением, встряхивая оборотня.

Тот в ответ лениво щелкнул зубами.

Роман ухмыльнулся и, собираясь хорошенько пройтись насчет зубастых ковриков и внезапно оживших тряпочек, приоткрыл рот, но сказать ничего не успел. Волк, внезапно подобравшись, поджав под себя задние лапы, на несколько коротких мгновений повис всем весом на руке молодого интантера, а затем неожиданно сильно толкнул его всеми четырьмя лапами в грудь.

Юноша, не ожидавший такого вероломства, даже не предполагающий его, отлетел на несколько шагов назад и, запнувшись обо что-то, приземлился рядом с Ричардом.

– Зараза… – он прижал руку к груди, отозвавшейся на действия оборотня неприятной, тянущей болью и, рвано выдохнув, неприязненно воззрился на противника. По сию пору таких врагов встречать ему не доводилось и, взяв неприятеля за горло, виконт считал битву уже оконченной. Теперь же и он начал медленно осознавать, что шутки кончились, что Альберт призвал действительно надежного помощника, и что пережитое им в прошлом году поражение в бою с дядей было не более, чем детской игрой.

– Добро пожаловать, – мрачновато произнес Ричард, успевший немного подвинуться, дабы не быть придавленным виконтом. Тот в ответ лишь махнул рукой, не прекращая с напряженным вниманием следить за действиями рыжего оборотня. Винсент, разочаровавшийся в собственных способностях, и так и не сумевший успокоить насильно вытаскиваемую на поверхность память друга, вздохнув, предпочел вновь встать, дабы при случае быть готовым к бою.

Между тем, Чеслав не терял времени. Избавившись от хватки на горле, он, все еще пребывая в ипостаси волка, ловко перекатился через себя, в процессе этого обретая вновь человеческий облик и, схватив с земли выпавший из рук пистолет, так же, как и прежде, не целясь, выстрелил в Романа.

Фокус, однако, не удался. Роман, мгновенно сориентировавшийся, толкнул в плечо сидящего с ним рядом Ричарда, заставляя того упасть на землю и тем самым выводя из зоны поражения, а другой рукой, чуть выставив ее вперед, легко, без видимых усилий, перехватил пулю, летящую в него.

Чеслав, видимо, предполагавший другой исход событий, раздраженно сплюнул и, коль скоро стрелял с колена, поднялся на ноги, награждая неудавшуюся жертву злым взглядом. Жертва, в свой черед, тоже не преминула подняться с земли и, подкинув на ладони пулю, с интересом осмотрела ее.

– Хороша штучка, – Роман ухмыльнулся, медленно переводя взгляд на Людовика, – Очень подходит, чтобы разбираться с оборотнями, а?

Луи фыркнул и развел руки в стороны.

– За оборотня меня держишь? Вон, у этого спрашивай, – он чуть кивнул в сторону Чеслава, который, бросив на него быстрый взгляд, определенно отметил этот жест и запомнил его.

– Да нет, хочу с тебя пример взять, – пожал плечами виконт, – Жаль, камешка нету, но придется обойтись, чем есть… – он еще раз подкинул пулю на ладони и легко, без замаха, швырнул ее в своего врага.

Чеслав дернулся, пытаясь уйти с линии атаки, уклониться от собственной пули, отправленной по обратному адресу со скоростью, вполне достойной выстрела, но не успел. С губ его сорвалось болезненное шипение, похожее на то, что издавал не так давно Ричард, и оборотень, слегка согнувшись, схватился за правую руку чуть выше локтя, едва снова не роняя оружие.

– Что б тебя!.. – вырвалось у него яростное рычание, взгляд, направленный на врага, исполнился злобы, однако, почти сразу же изменился. В желтых глазах сверкнула насмешка, и Чеслав, кривовато ухмыльнувшись, перехватил пистолет в левую руку, легко прокручивая его на указательном пальце.

– Ты бы мог стать хорошим стрелком, юный де Нормонд, – задумчиво вымолвил он и, быстро куснув себя за губу, пытаясь скрыть улыбку, покачал головой, – Вот только хороший стрелок способен держать оружие в обеих руках.

– А «хорошим стрелком» ты, как я понимаю, полагаешь себя? – заинтересованно осведомился Роман, скрещивая руки на груди, – Ну, что ж, блажен, кто верует…

Ответит Чеслав не успел. Людовик, с искренним интересом пронаблюдавший все это небольшое представление, в котором он, судя по всему, находился всецело на стороне брата, неожиданно поднял руку, как школьник, желающий задать вопрос.

– А что вообще за тема с тем, что ты – родственник Рикки? – он опустил руку и, потерев некогда разбитый Ричардом нос, пожал плечами, – Вот честное слово, впервые слышу, что у нашей шавки есть какой-то невразумительный брат. Ты на себя хоть в зеркало-то смотрел, Чес? Вы же даже близко не похожи, какое уж тут родство!

– Не называй меня так! – сквозь зубы проговорил Чеслав, бросая на нового собеседника откровенно яростный взгляд. Татьяна, невольно вспомнившая Ричарда, так не любящего, когда сокращают его имя, поежилась. Кажется, вот и оно – сходство, об отсутствии которого говорил Луи…

– И его, – продолжал, между тем, оборотень, – Родственники не всегда похожи внешне, мальчик, чему доказательством служит твоя собственная семья.

– А с моей семьей как раз-таки все ясно, – молодой маг ухмыльнулся, невинно пожимая плечами, – А вот про родню Ри… чарда мне пока не приходилось даже слышать.

Лэрд, удивленно оценивший звучание своего полного имени из уст того, кто, казалось, чисто принципиально не желал его произносить, даже немного приободрился.

– Ты удивишься, но мне вот как-то тоже, – сумрачно отозвался он и, вновь немного опершись здоровым плечом на замершую рядом пантеру, поморщился, – От одной мысли, что у меня вот такой братец сразу голова болеть начинает… – глянув на Дэйва, который при последних словах обеспокоенно повернулся к нему, мужчина слабо усмехнулся и, пытаясь вновь расставить все точки над i, немного возвысил голос, – Слышь, ты, как тебя там… Вот моя семья, видишь? – он слегка потрепал пантеру по загривку и, кивнув назад, на обитателей замка, к которым, конечно, относил и Романа, сейчас отделившегося от их толпы, продолжил, – И вот. Для тебя в этой идиллической картине места не предусмотрено, так что, сделай милость, отвали от меня и ото всех нас.

Чеслав, кажется, временно даже забывший о своем первом противнике, ныне пораженном и выведенном из строя, медленно перевел взгляд на него. На лице его отразилось величайшее внимание, оборотень словно пытался не упустить ни одного слова, не пропустить ни единой мимолетной интонации в голосе собеседника.

Ричард умолк, и его оппонент, вероятно, решив, что настала его очередь, с усмешкой поднял руку, неожиданно снимая очки и убирая их в нагрудный карман. Лицо его, лишенное этого атрибута плохого зрения, неуловимо изменилось, стало выглядеть гораздо моложе, и теперь уже не казалось лицом взрослого мужчины. Это был парень, молодой человек, конечно, постарше Луи или Романа, но, судя по всему, моложе самого Ричарда.

– Ричард… – медленно, словно пробуя имя на вкус, промолвил он и, скривившись, слегка покачал головой, – До чего же отвратительное имя ты себе выбрал. Я буду называть тебя по-прежнему, Рене. Скажи мне… – он неожиданно поднял пистолет и, прислонив его ствол к собственной щеке, демонстративно взвел курок, – Нужен ли ты «семье», о которой так громко говоришь? У каждого из них и без тебя много родных, ты лишь помеха… Ах, Ренард-Ренард, а ведь мне доводилось уже говорить тебе, и даже не единожды, что кровь гораздо гуще воды, но ты почему-то отказываешься верить моим словам. С ними тебя связывает лишь то, что здесь, – парень, ни капли не опасаясь собственных действий, указал дулом себе в висок, – И только. Общей крови тут нет, – он поморщился и, устало вздохнув, неожиданно махнул пистолетом в сторону собеседника, словно бы внезапно посчитав его недостойным этих речей, – Да что с тобой разговаривать… Твой дружок, хранитель памяти, помог тебе выкинуть из жизни не только меня, но и себя самого, забыть свои корни, забыть обо всем, что было некогда, что связывало тебя с твоей настоящей семьей! Интересно… – он медленно вытянул руку с пистолетом и, немного повернув его, указал дулом точно на голову Дэйва, – Если я убью его, это вернет тебя к реальности?

Его собеседник, явно не понимая ни слова из последних заявлений противника, недоуменно нахмурился.

– Ты опять несешь какую-то… – начал, было, он, но не сумев договорить, вскрикнул, хватаясь за лоб. Голову разрывало болью, на какое-то мгновение оборотню показалось, что это рыжий мерзавец успел выстрелить в него, попав прямо в череп… И от этой мысли становилось еще больнее.

Чеслав, сузив глаза, чуть ухмыльнулся и, недолго думая, спустил курок. Выстрел прозвучал, как отдаленный раскат грома, как похоронный колокол над разверстой могилой хранителя памяти, и Дэйв, замерев, немного выпрямился. Он не собирался двигаться с места, не мог подставить хозяина под атаку, намеревался сам защищать его до последнего вздоха, но у Ричарда на сей счет оказалось иное мнение. Не раздумывая, он шатнулся вперед, падая возле пантеры на колени и закрывая ее собой.

В этот раз пуля вошла ему под правую лопатку, и мужчина не сдержал вскрика. Ощущая, как проникает, как разъедает его изнутри жгучий метал, он медленно повернулся и последним усилием прижался к пантере, надеясь еще заслонить ее от возможных атак. Дэйв, глядя расширившимися от ужаса глазами, как хозяин, пачкая черную шерсть кровью и теряя сознание, медленно сползает по его боку на землю, почти застонал, а после, с яростным рычанием, совершенно обезумев от гнева, рванулся вперед, определенно желая разорвать горло спокойно наблюдающему за ним мерзавцу, однако, исполнить задуманное не успел. Винсент, преградив ему дорогу, буквально вцепился в загривок дикой кошки, совершенно не опасаясь ни ее когтей, ни клыков.