Татьяна Андреевна Бердникова
Проклятый граф. Том III. Тайна баронета

– Ты его что, препарировать, что ли, собираешься? – Роман, уже несколько секунд как подыскивающий наиболее оригинальный ответ на неожиданные наезды дядюшки, наконец, не выдержал и решил обойтись тем, что есть в наличии, – Неужели никогда не приходило в голову тебе, дядя, что это называется плохим и гадким словом «вивисекция»? Мы нашим зверюшкам таких жутких слов не рассказываем и котика нашего в обиду не дадим!

– Это благородно, – одобрил мужчина и, виновато вздохнув, развел руки чуть в стороны, разумеется, не выпуская при этом трости, – Я бы мог, конечно, солгать, сказав, что последую вашему примеру и не стану запугивать вашего… котика такими вещами, но не буду. И, коль скоро вы не желаете отдать мне этот прекрасный объект, мне придется забрать его силой.

– Один против шестерых, – девушка фыркнула, окинула взглядом своих спутников и поправилась, – Пятерых. Как-то не равноценно получается, ты не находишь, папа? – последнее слово в ее устах прозвучало, наверное, также, как и в устах Романа звучало слово «дядя». Ничего искреннего в нем не было.

Альберт на мгновение закусил губу, призадумываясь, затем согласно качнул головой.

– Пожалуй… Мне бы следовало пожалеть вас, ибо пятеро против меня – это и в самом деле чересчур мало. Ну, что же… – он неожиданно немного повернул голову, как будто обращаясь к собственному плечу, и усмехнулся, – Тогда придется внять его просьбе и не поступать с детишками столь жестоко.

Слова отзвучали, повергая слушателей в некоторое изумление, даже можно смело сказать, – довольно сильное изумление. Понятного в них, казалось, не было ничего и догадки об истинном значении как слов, так и жестов еще только начинали теплиться в сознании каждого из них, когда маг неожиданно поднес руку к левому плечу и легким, изящным движением стряхнул с него незримую соринку.

В воздухе мелькнуло что-то белое, а в следующую секунду, берясь как будто бы из ниоткуда, рядом с ним вырос высокий, бледный, как полотно, мужчина со столь же светлыми, неестественно белыми волосами и прозрачно-зелеными глазами. Одет он был, в отличие от человека, которому – по своей ли воле или же против нее – повиновался, достаточно тепло: вместо тонкой рубашки, красовавшейся на нем в прошлый раз, сейчас плечи его обтягивало легкое, светлое весеннее пальто с высоким, наглухо застегнутым воротом. Полы его легонько развевались от налетающего порою несильного ветерка, шевелящего также и аккуратно зачесанные назад волосы мужчины.

По сравнению с Альбертом, приведшим или призвавшим его сюда, этот человек казался истым дворянином. Все в нем дышало аристократизмом – и гордая осанка, и чуть приподнятый подбородок, и тонкая улыбка на красивых губах, и легкий, полупрезрительный прищур светло-зеленых глаз… Пожалуй, никогда еще на памяти обитателей замка, видевших его прежде, он не выглядел столь благородным, никогда не производил столь сильного впечатления, которое не портил даже тот факт, что под пальто мужчина предпочел одеть не более подошедшие бы образу брюки, а обычные джинсы. Сейчас, при взгляде на него, трудно было представить, что когда-то этот человек носил вытертый фрак и, почтительно сгибаясь в поклоне, прислуживал в замке в качестве мажордома.

– Господа, – голос его, не то хриплый, не то сиплый, но какой-то по-особенному приятный, очень мягкий и бархатный, легкой волной коснулся слуха обитателей замка. Мужчина склонился в едва заметном поклоне.

– Весьма несчастлив видеть всех вас.

– Это взаимно, – не преминул выступить Роман и, очаровательно улыбнувшись, прибавил, – Я, как и дядя, не слишком жалую предателей. Жаль, твой дом спалить пока не получилось, а то прямо даже как-то хочется.

Ричард, бросив на виконта недовольный взгляд, тихо вздохнул. Напоминаний о вреде, тем или иным способом причиненном ему, он не любил, а этот молодой человек, словно специально (а может быть, и в самом деле так) регулярно вспоминал об этом.

– Так вы решили пойти по стопам дяди, господин виконт? – альбинос, слегка приподняв брови и демонстрируя вежливое изумление, тонко усмехнулся, переводя взгляд на мага, – Полагаю, он мог бы гордиться вами.

– Мог бы, – не стал спорить Альберт, – Если бы только племянник, часть моего любимого эксперимента, не стал моим разочарованием. Но, увы… Гордиться я могу скорее другим своим родственником, – и, завершив тираду, он мягко повернул голову в бок и чуть слышно позвал, практически выдыхая в пространство одно лишь имя, – Луи!..

Повинуясь этому зову, как будто бы отвечая на него, вновь безо всяких предпосылок вроде вихря или столба пыли, безо всевозможных спецэффектов, немного сбоку от той самой пристройки, возле которой по-прежнему стоял маг, появился высокий, очень красивый молодой человек в весьма необычной позе.

Правая рука его сжимала какую-то книгу, к странице которой был прикован его взгляд, левую он, видимо, будучи впечатлен событиями произведения, запустил в темно-русые, чуть вьющиеся волосы, локтем при этом явно облокачиваясь на какую-то, оставшуюся в другом месте, стену. Не поднимая взгляда, продолжая увлеченно читать, он вытянул левую руку, пытаясь нашарить ту самую стену и, не обнаружив ее, равнодушно махнул рукой, закусывая ноготь указательного пальца.

Альберт, судя по всему, ожидавший отнюдь не такого явления своего любимого племянника, негромко кашлянул.

– Людовик.

– Да-да, – невнимательно отозвался юноша, не отрываясь от книги, – А ты разве не ушел в гости?

Маг слегка вздохнул и, послав обитателям замка, созерцающим все это с невольными улыбками, улыбку несколько виноватую, извиняющуюся, кивнул.

– Ушел. И ты тоже.

– А? – молодой человек, определенно не поняв последнего заявления дяди, с видимой неохотой оторвался от чтения, поднимая недоуменный взгляд. Обнаружив себя совершенно в другом месте, он удивленно моргнул и, переведя взор изумрудно-зеленых глаз с призвавшего его сюда собеседника на всех остальных, моргнул еще раз.

– Ух ты. А вот и гости, – констатировал парень и, дунув на страницу книги, очевидно делая таким образом закладку, небрежным жестом отбросил ее за спину. Книга исчезла, лишь будучи выпущена из длинных пальцев молодого мага. Сам же он, сунув руку в карман, жизнерадостно улыбнулся и, окинув всех присутствующих взором, безмятежно пожал плечами.

– Ну, что же, привет хозяевам! А я тут давеча как раз размышлял, не сходить ли мне к вам в гости самому, раз уж дядя никак не сподобится…

– Мы были бы только рады, – Эрик, по этому человеку и в самом деле скучавший, мягко улыбнулся, легко пожимая плечами. Роман, не преминув поучаствовать в родственной беседе, согласно кивнул, одаряя нового персонажа взглядом, тем не менее, довольно насмешливым.

– Али не брат ты нам? – промурлыкал он на манер народного сказителя, прижимая обе руки к груди.

– Не желаю помнить у себя таких волосатых братьев, – Людовик, демонстративно сморщив изящный, точеный нос, немного отвернулся, презрительно махнув рукой, – Подстригись, тогда и решим, – взгляд его метнулся к Эрику и молодой человек, внимательно осмотрев его, разочарованно вздохнул, – А к тебе даже претензий придумать не получается… Но, если ты подождешь, я обязательно постараюсь.

Граф де Нормонд мягко улыбнулся, едва заметно сужая глаза. Спокойный и сдержанный от природы, он, после трех столетий вынужденного бездеятельного существования, давно уже привык отвечать на шутки хладнокровием, остужая собеседника всего лишь парой емких слов.

– Я полагаю, не стоит, – отозвался он, – Мы прожили без претензий достаточно долгое время и, смею надеяться, проживем еще не меньшее.

– Но вам же наверняка было скучно! – молодой маг, абсолютно не желающий остужать пыл своего остроумия лишь потому, что собеседник его на шутку не настроен, честно попытался изобразить изумление, – Разве можно спокойно жить без моих претензий? Они ведь столь остры, столь увлекательны и интересны, и с их помощью можно узнать столько нового о собственной персоне… Нет, ты меня обманываешь, братик – без них прожить вы не могли.

Ричард, уже некоторое время как поглядывающий на вновь прибывшего с несколько жестокой насмешкой во взоре, наконец, не выдержал.

– И вправду, трудная была задача, – ухмыляясь, согласно кивнул он, – Но как же ты сам выдержал целый год… без моих кулаков? Смотрю, тебе даже нос подправить некому было, – на губах оборотня возникла откровенно мстительная улыбка. Свой собственный сломанный некогда этим мальчишкой нос, он не забыл и мысль о том, что расплатился он за это сполна, не прекращала греть ему душу.

– Какой ты злопамятный, песик! – Людовик, должный бы разозлиться, но, судя по всему, пребывающий в на редкость хорошем настроении, демонстративно расстроился, – Это все из-за того, что я не принес тебе косточку?

– Так ты пришел, чтобы подкормить песика? – Роман, категорически не желающий позволять Ричарду мешать их милому общению с родным братом, вновь перехватил инициативу, – Или хочешь, по дядюшкиному приказу, лишить нас котика? Обидно, правда, что мы животинок-то своих любим, одного не дадим в обиду, другого просто не отдадим…

– Да за ради бога, – Луи, судя по всему, удивленный совершенно искренне, растерянно хлопнул глазами, – Я что, разве сюда для этого пришел? Дядя! – взор зеленых глаз, исполненный праведного негодования, обратился к магу, – Так ты позвал меня сюда, чтобы я приволок домой котенка? Я думал, ты хочешь сказать мне что-нибудь приятное, например, что решил забрать мотоцикл у придурка Цепеша и отдать его мне…

Влад, мигом помрачнев, тяжело шагнул вперед. Попыток претендовать на его мотоцикл он не любил, как, впрочем, и оскорблений в свой адрес.

– Если кто не заметил, я здесь, – негромко, но очень весомо вымолвил он, – И я еще в прошлый раз сказал – тебе от моего мотоцикла даже колесо получить не светит.

– Рад новой встрече, придурок, – Людовик вежливо склонил голову и, ухмыльнувшись, задумчиво постучал себя пальцем по губам, – Нет-нет-нет, ты путаешь… Тогда было все совсем иначе, ты тогда назвал свой мотоцикл, кажется… пупсиком? Или зайчиком? Прости, я не помню точно.

– Красавцем, – Владислав, прекрасно понимая, что собеседника его это только подзадорит, все-таки не удержался от уточнения. Он не ошибся. Юноша, воодушевленно кивнув, жизнерадостно хлопнул в ладоши.

– Ну, вот, я же говорил! Ты мне еще мотоцикленка обещал, вы там не нарожали еще, случаем?

– Луи! – Роман, недовольный, что внимание младшего брата вновь переключилось с его персоны на кого-то еще, предпочел вернуть его себе, – Я совсем забыл – ты ведь очень вовремя. Ты помнишь, может быть… Я как-то обещал тебе наследство?

– Ого! – Людовик, моментально заинтересовавшийся новой темой, забывший про старую, с любопытством склонил голову набок, закусывая на мгновение губу, – Так ты все-таки решился его мне оставить? Честно?

– Не я, – виконт слегка усмехнулся, – Отец. Завещал тебе некоторую сумму, довольно приличную, надо признать… Я бы не сказал, но, увы, по закону ты должен быть извещен, наследник.

Молодой человек, судя по всему, решительно не ожидавший, что брат говорит серьезно, ненадолго опешил. Затем медленно перевел взор на Эрика, пытаясь прочитать по его лицу ответ на собственный невысказанный вопрос и опять недоверчиво взглянул на Романа.

– Ты что, серьезно?.. – даже голос его, растерянный и пораженный, зазвучал несколько иначе, – Отец… завещал мне что-то?

– Это так, Луи, – Эрик, выдержав взгляд младшего брата с самым непроницаемым лицом, решил все-таки подтвердить очевидное, и кивнул, – Свое состояние, замок, земли и титул он завещал нам троим, в определенных долях, конечно.

Парень обалдело покрутил головой.

– Отец оставил мне что-то… – потрясенно прошептал он и, внезапно вздрогнув, недоверчиво нахмурился, вновь переводя взгляд с одного своего брата на другого, – Но отец ведь думал, что я мертв!

– Мы тоже так думали, – подтвердил Роман и, мимолетно запутавшись в собственных словах, поспешил уточнить, – В смысле, мы тоже думали, что он так думал, хотя как он тоже когда-то думали, конечно. Но папа все-таки решил обеспечить твой бренный труп, посему, боюсь, ты имеешь право претендовать на эту самую законную часть.

– Ага… – Луи, все еще не до конца пришедший в себя, медленно и неуверенно кивнул, затем мельком глянул на внимательно слушающего их беседу Альберта и поинтересовался, – А что дядя?

– А что дядя? – искренне изумился виконт, – Дядя не при делах, про него папа даже и не вспомнил.

Маг, по сию пору рассеянно чертивший что-то тростью на земле возле своих ног, при этих словах замер и, тщась скрыть заинтересованность, вскинул взгляд на племянника. По губам его скользнула кривая, неприятная усмешка.

– А меня и в самом деле ловко обделили… – задумчиво отметил он и, подняв голову, вздохнул, – Что же… Иного от Анри нельзя было и ожидать. Все эти слова, брат не по крови, но по духу – просто чушь в его устах… Лжец.

– Выбирай выражения, дядя, – Эрик, внимательно выслушавший речи собеседника, нахмурился, – Ты говоришь о нашем отце.

– Я говорю о своем брате, племянник, – отрезал мужчина, сам сдвигая брови, – О человеке, за спиной которого стоял, когда он шел к алтарю, о том, чьи дети стали моими крестниками… И о том, кто, зная, что я жив, не позаботился выделить мне хотя бы малую толику средств, что должны были бы мне причитаться!

– Судя по всему, причитаться они должны были лишь кровным родственникам, – Роман, ухмыльнувшись, развел руки в стороны, – Извини, дядя, на нет и суда нет. Не будем же мы сейчас переписывать завещание, мы уважаем волю отца!

Темные глаза мага нехорошо сверкнули.

– Ну, разумеется… – протянул он и, медленно потянув носом воздух, заставил себя сдержать разгорающийся в душе гнев. Не сдержи он его, это бы нарушило все его планы, нарушило сильно, а они были мужчине дороже мгновенной вспышки ярости.

– Как неприятно, что приходится забирать силой то, что принадлежит тебе по праву, – он изобразил слабую ухмылку и, покачав головой, обратил взгляд на альбиноса, спокойно стоящего в тени замка и безучастно созерцающего происходящее, – Анхель, друг мой… Как ты полагаешь, не пришло ли время нам призвать подмогу?

Мужчина, услышав обращенные к нему слова, медленно перевел взор на собеседника, столь же неспешно растягивая губы в тонкой улыбке.

– Не могу спорить, мастер. К тому же, племянник ваш, как мне кажется, немного увлекся, а впрочем… – он демонстративно вздохнул, качая головой, – Он всегда был чрезвычайно увлекающимся юношей.

– Утихни, насекомое, – Людовик, мгновенно уловивший в речах сторонника претензию в свой адрес, недовольно нахмурился, – Ты не видишь – я с братиками общаюсь, давно не виделся, соскучился?

– И весьма дерзким, – меланхолично дополнил альбинос собственные слова, начисто игнорируя возмущение юноши и, переведя взор на человека, которого назвал мастером, прибавил, – Пожалуй, вы правы, пора применить силу.

– Если кто-то не в курсе, – снова подал голос молодой маг, – Или если в способности ворасов не входит устный счет, хочу заметить, что нас втроем ровно в два раза меньше, чем их шестерых. Силы не равны.

– Пятерых, – мягко поправил его наставник и, улыбнувшись уже куда как более искренно, хотя и все еще кривовато, чуть приподнял брови, – Но почему ты полагаешь, что нас лишь трое, Луи, и что сегодня участие примут все из наших противников?

– Я тебя умоляю, не заставляй меня смеяться! – Роман, фыркнув, всплеснул руками, затем хлопая ими себя по бедрам, – Кто будет слушаться твоих приказов, дядя? Да и команда-то у тебя слабовата – один вон все в шоке от полученной в наследство копеечки, а другой за целый год не удосужился ни принести мне кофе, ни подарить обещанную кофеварку! – он упер одну руку в бок и почти с негодованием вопросил, – И ты считаешь, что они на что-нибудь способны?

Анхель улыбнулся с очаровательной жестокостью. Напоминания о том, что некогда он принужден был прислуживать этому юноше, выполняя его приказы, злили альбиноса, а виконт, судя по всему, получающий от его злости самое искреннее удовольствие, постоянно норовил вспомнить о тех, счастливых для него, годах.

– Так ты все еще хочешь кофе… щенок? – голос вораса, все такой же мягкий, приятный и ласковый, не изменился ни на йоту, ни капли раздражения или холода не появилось в нем, и тем не менее, собеседник его едва заметно сузил глаза, стараясь контролировать каждое, даже самое мимолетное движение противника, готовясь к любой выходке. Как оказалось, напрасным это не было.

Альбинос медленным, плавным, почти ленивым движением поднял правую руку ладонью вверх и, усмехнувшись, извлек прямо из воздуха чрезвычайно очаровательную чашечку, наполненную горячей, исходящей паром жидкостью.

– Две ложки сахара и одна капля яда, – надеюсь, не забыл ваши вкусы? – улыбка экс-мажордома стала тоньше и как-то жестче, голос же его сейчас напомнил интонацию заправского официанта. Светло-зеленые глаза нехорошо сверкнули.

Роман, не в силах оставить жалкое подобие (как он полагал) остроты без ответа, милостиво кивнул.

– Все верно, друг мой. С радостию выпью…

Закончить он не успел. Анхель, спокойный, немного расслабленный, мягко улыбающийся и, казалось бы, предпочитающий бить словами, а не кулаками, внезапным и резким движением швырнул легко удерживаемую им чашку в бывшего хозяина. Горячая, исходящая паром жидкость коричневого цвета – тот самый пресловутый кофе – плеснулась, покидая предназначенную ей емкость и рассыпалась на множество брызг, определенно намереваясь обжигающим дождем пролиться на головы обитателей замка. Последние метнулись врассыпную – получать ожогов никому не хотелось, и альбинос, довольный достигнутым эффектом, позволил себе улыбку несколько более широкую, чем прежде.

Один только Роман, обожающий выделяться из серой массы, остался на месте и, не скрывая тонкой, насмешливой улыбки, внезапно взмахнул правой рукой. Несчастная чашечка, образчик изящного искусства, творение рук неизвестного мастера, разлетелась вдребезги, осколками рассыпаясь по траве. В руке виконта мелькнул длинный, тонкий меч.

Улыбка юноши стала безмятежной. Продолжая сжимать оружие, с которым все присутствующие успели познакомиться – а кое-кто и достаточно близко – еще в прошлую их встречу, он с видом победителя, благодарного за бой, вежливо склонил голову в небольшом поклоне.

– Благодарю за угощение, Анхель, – в голосе молодого человека, спокойном и уверенном, не слышалось, казалось, и намека на насмешку, даже более того – в нем чувствовалась самая искренняя благодарность, – Было очень вкусно.

Анхель, не отвечая, чуть приподнял уголки губ. Широкая улыбка его уже давно погасла, а вновь радоваться чему бы то ни было ему не хотелось, но и оставить без ответа столь вежливые речи он не мог. И, не в силах подобрать достойные слова, предпочел ограничиться еле заметной улыбкой, столь же холодной, сколь и неискренней, засим временно теряя интерес к своему персональному антагонисту.

Послышались редкие хлопки. Роман, недоумевающий, кому бы это пришло в голову аплодировать ему – от собственных друзей такого он не ждал, хотя и не сомневался, что они восхищены, ведь, в конце концов, им нельзя было не восхищаться! – удивленно перевел взгляд со своего мимолетного противника на Луи. Тот, широко улыбаясь, радостно аплодировал победе старшего брата, глядя на него со странной смесью гордости, восхищения и небольшого количества издевки. На какой-то миг виконт замер. В эту секунду, в этот момент, глядя на Людовика, такого взрослого и опасного, такого жестокого и дерзкого, он вдруг увидел его прежним – маленьким мальчиком, обожающим старших братьев. Однажды Луи как-то и в самом деле аплодировал его искусному обращению с мечом, искренне восхищался им и умолял научить его… Сейчас же под, казалось бы, искренним восторгом, скрывалась еще более искренняя насмешка.

– Браво! – Людовик, не скрывая издевательского восхищения, вошедшего у него за много лет в привычку, в последний раз смежил ладони и, прекратив аплодировать, одобрительно кивнул, – Сыграно неплохо, моя школа. Теперь вижу, что дядя не зря привел меня на представление – на кое-что здесь можно посмотреть… Ну, так и что же мы будем делать дальше? – взор зеленых глаз обратился к созерцающему небольшое представление с, пожалуй, не меньшим интересом, хотя и без должного восхищения, мужчине, – Нас же так мало, а они такие страшные, у них есть острые штуки, которыми они умеют махать… Быть может, пойдем домой, а потом подошлем к ним паучка с бомбой? Или паучок у нас и есть бомба…

Анхель, в чей адрес и была направлена последняя насмешка, едва заметно сузил глаза. Татьяна, как и некогда прежде, успевшая глянуть на экс-мажордома в самый подходящий момент, неожиданно подумала, что как бы альбинос не прикидывался, а племянника своего патрона он определенно недолюбливает и недолюбливает достаточно сильно. Пожалуй, Людовику следовало бы даже поостеречься – как опасен может быть ворас, она уже представляла и смерти младшему брату своего супруга отнюдь не желала.

– Полагаю, такой план чреват некоторыми сложностями исполнения, – Альберт, не замечая ни поведения альбиноса, ни пристального взгляда дочери, устремленного на того, легко и очень мягко улыбнулся, – У меня есть решение более рациональное. Вот только… для этого нам понадобиться помощник, – завершив небольшую речь, маг неожиданно приподнял трость. Делал он это за сегодня уже далеко не впервые и, казалось бы, ничего особенного в его жесте не было, однако, почему-то в душах пристально следящих за ним обитателей замка он отозвался странным напряжением.

Ричард внезапно почувствовал, как екнуло сердце – предчувствие чего-то нехорошего на краткое мгновение буквально затопило все его существо.

Альберт выпустил трость. С тихим стуком она упала вниз, ударяясь концом о землю и, вместо того, чтобы упасть, почему-то так и осталась стоять вертикально, будто бы вонзившись в твердую почву.

Звук от удара казался негромким, однако, по всему окружающему пространству, как эхо от него, покатился тихий, уверенный, постепенно нарастающий гул. Земля вокруг трости немного промялась, как будто бы подаваясь вниз, чудилось, что гул исходит именно из этой точки, хотя звучал он отовсюду.

Татьяна, испуганно сглотнув, осторожно попятилась, стараясь держаться как можно ближе к стене замка. Неизвестного помощника, призванного Альбертом, видно еще не было, но желание оказаться под защитой древних стен, тем не менее, пробужденное гулом, нарастало вместе с ним, и вскоре девушка уже едва удерживалась, чтобы не шмыгнуть, пока не поздно, внутрь, с тем, чтобы последовать совету Романа и сидеть тихо и спокойно, предоставив сильным мира сего самим играть в свои игры.

Гул дошел почти до верхней точки, заставил легонько задребезжать стекла и неожиданно оборвался. Над холмом повисла глухая, тяжелая тишина, не прерываемая, казалось, ни щебетом птиц, ни жужжанием уже появившихся насекомых.

И в этой тишине неожиданно громко и ясно послышался шорох раздвигаемых кустов.

Девушка поежилась, сжалась, пытаясь слиться со стеной замка и насторожено перевела взгляд на опушку леса, опоясывающего холм. Друзья ее, взволнованные и напряженные ничуть не меньше, поспешили последовать этому примеру.

Тишина тяжким куполом продолжала накрывать все пространство вокруг замка, и звук шагов, сопровождающий приближение кого-то, пока еще невидимого, кого-то, пробирающегося сквозь лесной массив, разносился внутри этого купола почти эхом. Он все приближался, усиливался, чувствовалось, что неизвестный «помощник» Альберта подбирается все ближе и ближе, однако, видно никого по-прежнему не было.

Внезапно шаги затихли.

Татьяна, хмурясь, немного подалась вперед, вглядываясь в лес у подножия холма, затем недоверчиво переглянулась со стоящим рядом Владом, покосилась на Романа, на Эрика, на Винсента и Ричарда и, убедившись, что это не она одна внезапно ослепла, недоуменно покачала головой. Видно никого не было, понять, что произошло, не удавалось.

Налетел легкий ветерок, и девушка поежилась. Не взирая на раскинувшуюся вокруг позднюю весну, начало последнего весеннего месяца, ветерок все еще был достаточно прохладным, поэтому Татьяна, выскочившая на улицу в одном лишь старинном платье, мимолетно отвлекшись, пожалела, что не одела чего-то более теплого.

И как раз в эту секунду, в миг, когда она, забывшись, позволила себе отвлечься мыслями на совершенно несущественные в данной ситуации вещи, на склоне холма возникла фигура поднимающегося человека.

Девушка, уже успевшая немного отвернуться, заметила его краем глаза и, вздрогнув от неожиданности, вновь отодвинулась, прижимаясь спиной к стене замка.

Как оказался здесь этот человек, откуда он взялся, когда появился – этого не успел заметить никто, и теперь приближение его созерцали со все возрастающим недоумением. Каждый из присутствующих, включая даже Людовика, готов был клясться, что слышал шорох раздвигаемых кустов, слышал шаги, каждый ожидал, что приглашенный, вызванный Альбертом «помощник» появится на опушке леса, выйдя из его недр, и обманутые ожидания в определенной степени настораживали, наталкивая на подозрения о вероятной силе незнакомца.

Тот продолжал подниматься, неспешно, равнодушно, с какой-то странной меланхолией в движениях, шел, опустив плечи, будто под тяжким гнетом чего-то незримого и склонив голову. Ничего опасного в нем не наблюдалось, угрозы он, казалось, не представлял, да и вообще, судя по всему, не был слишком уже воодушевлен собственным пребыванием здесь, и тем не менее, что-то в нем заставляло напрячься, забеспокоиться, что-то непонятное и странное было в его облике, необъяснимое и ужасающее.

Даже пантера, по сию пору спокойно пребывающая возле ног Ричарда, и абсолютно не принимающая никакого участия в происходящих событиях, вдруг забеспокоилась и, дернув хвостом, поторопилась выйти вперед, заслоняя хозяина собой.

Последний этого даже не заметил. Заинтересованный взгляд его был прикован ко вновь прибывшему противнику, он был поглощен изучением его внешности, надо заметить, весьма необычной и довольно броской, и на друга своего сейчас не смотрел, уверенный, что уж тому-то точно ничего не грозит.

Незнакомец вздохнул и, неожиданно тряхнув головой, немного прибавил шаг. Весеннее солнце ярко сверкнуло на его огненно-рыжей шевелюре, цветом схожей с пламенем костра, и на несколько секунд усилило это впечатление – на голове подходящего человека, казалось, вспыхнуло пламя. Он поднял голову, равнодушно оценивая оставшееся до вершины расстояние, и все тоже солнце мгновенно блеснуло на стеклах очков в тонкой оправе, скрывающих его глаза.

Татьяна, пристально всматривающаяся в него, нахмурилась, закусывая губу. Человек неожиданно показался ей знакомым, черты лица его неуловимо напомнили о чем-то, почти забытом, о ком-то, некогда виденном, но с этого расстояния разглядеть точнее пока было невозможно.

Все, что можно было понять, это то, что неизвестный, на краткое мгновение произведший впечатление какого-то студента или, на худой конец, ученого, определенно не обделен ростом и, судя по всему, физической силой. Сейчас, когда он поднимался по холму и до той поры, пока не оказался на одном уровне с остальными участниками событий, рост его с точностью до сантиметра назвать было, конечно, нельзя, но даже так было понятно, что он вряд ли уступает Ричарду, а если и уступает, то совсем немного.

На широких плечах его, наброшенный абсолютно небрежно, распахнутый, расстегнутый, болтался черный пиджак, вероятно, натянутый лишь ввиду еще не очень жаркой погоды. Из-под пиджака выглядывала белая, но определенно не первой свежести рубашка. Наряд этот, судя по всему, составленный из первых попавшихся под руку вещей, тем не менее, сидел на сильной, спортивной фигуре незнакомца очень ловко, не скрывая великолепно развитой, почти угрожающей мускулатуры.

Он подошел ближе и внешность его стала более очевидна.

Умное скуластое лицо позволяло предполагать в нем человека образованного, умного, сознательного, вежливого и, пожалуй, обходительного. Очки в аккуратной, изящной оправе довершали это впечатление, упрочивали его, а вот яркие глаза, скрытые ими, светло-карие, кажущиеся то оранжевыми, то откровенно желтыми, его разрушали.

Он был достаточно строен, недурен собою, однако, было в его лице что-то неприятное, что-то такое, что выдавало скрытую жестокость, способность совершать неблаговидные поступки и, возможно, безжалостность.

На губах его цвела безмятежная, легкая, приветливая улыбка, а желтые глаза взирали на окружающий мир со спокойствием уверенного в своей силе владыки, повелителя, не сомневающегося в свой способности при случае запросто занять любой трон и склонить любую голову.

На щеках его легкой, тоже рыжеватой тенью виднелась щетина – создавалось впечатление, что, вызванный магом, незнакомец просто не успел побриться.

В целом, он казался достаточно приятным, но очень опасным человеком, и Татьяна, дойдя в своих рассуждениях до этого, мысленно вздохнула, удивляясь, что ее родителю пришло в голову завести себе такого помощника. Впрочем, доказательств эти предположения пока не имели, и осуждать кого-то голословно было бы неправильно и несправедливо, хотя… Девушка вгляделась во вновь прибывшего пристальнее и, сглотнув, чуть приоткрыла рот, стараясь в большей степени слиться со стеной. Она узнала его.

Тем временем, «помощник», не обращая ни на кого внимания, подошел к призвавшему его магу и, кивнув в знак приветствия, вопросительно приподнял брови.

– Итак, вы звали меня, мастер, – при последнем слове взгляд желтых глаз метнулся к Анхелю, привыкшему называть так Альберта, и улыбка незнакомца на миг стала насмешливой. Ворас, неприязненно скривившись, отвел взор, предпочитая созерцать пантеру у ног Ричарда, все такую же настороженную, напруженную, готовую в любое мгновение броситься в бой. Явившийся по зову мага человек определенно не был ему симпатичен.

– Верно, – Альберт, непринужденно положив ладонь на по-прежнему замершую по стойке «смирно» трость, мягко улыбнулся в ответ. Уважение, проявляемое к нему собеседником, было очевидно, хотя страха или раболепия в голосе его не наблюдалось, что давало возможность сделать вывод о, скорее, партнерских отношениях.

– Мне кажется, ты давно хотел встретиться с кое-кем… – маг сделал приглашающий жест рукой в сторону обитателей замка и глаза его загадочно блеснули, – Прошу же. Не стесняйся.

Незнакомец живо повернулся в указанную сторону, и предложенные ему для знакомства объекты несколько напряглись.

Винсент, не без оснований предполагающий продолжение поползновений в свой адрес, невольно отступил, не желая выказывать страха, но предпочитая находиться поближе к Эрику, чтобы иметь, если что, возможность защитить его, и Ричарду, рассчитывая получить в его лице поддержку.