Тата Алатова
Идеальная Эльза

– Распорядитесь на этот счет, – не стал мелочиться Кристиан.

– Благодарю, – Лоттар сделала крупный глоток.

– Это господин Гё приучил вас к бурбону? – не сдержал любопытства Кристиан.

– В бизнесе надо уметь пить, – она прищурилась, разглядывая янтарь напитка на дне стакана, – многие переговоры ведутся в неофициальной обстановке. Кстати, с вашими картами вы могли бы выиграть партию.

– Пойдемте, – Кристиан подхватил ее за локоть, – покажете мне как.

– Конечно, господин Эрре.

Глава 7

Неприятный инцидент с Аделью не принес Кристиану глубоких переживаний. Уже давно он не испытывал сильной радости или волнения. Юношей Кристиан безмерно уважал отца – тот был сильным, энергичным и решительным, но рано ушел из жизни. Возглавив семейную компанию чрезмерно молодым, Кристиан много лет потратил на то, чтобы вникнуть во все дела и изменить то, что считал необходимым. Ему приходилось всем и каждому показывать зубы, но он двигался скорее согласно силе инерции, чем собственных желаний.

Его болезненный интерес к Гё в немалой степени основывался на искренней попытке понять, что побуждает старика с такой жадностью пытаться урвать от жизни все. Казалось, что в его более чем почтенном возрасте пора было пресытиться, как пресытился всем Кристиан, еще не достигнув тридцатилетия, но в Гё горел какой-то негасимый огонь.

Кристиан жил сдержанно и осторожно, избегал рисков, больших трат, был не способен на романтические порывы и даже женился по удобству, а не по большой любви. В целом он понимал, почему жена его выставила из дома, а Адель едва терпела: он был невыносимо скучен даже самому себе. По молодости лет он считал это постыдным недостатком, но с возрастом смирился с собой, как привыкают к хронической болезни.

Поручив Катарине найти ему новый дом, он провел целый день в раздражительном и едком настроении, срываясь на ни в чем не повинных служащих. Вернулось позабытое ощущение, что он упускает в жизни что-то важное. В гостиницу, где он нашел временное пристанище, Кристиан отправился уже поздним вечером, но, покидая контору, привычно задрал голову, разглядывая торжественное здание.

В кабинете Лоттар на третьем этаже одиноко горел свет.

Подумав, Кристиан снова поднялся по широкой мраморной лестнице.

Телохранитель Лоттар, Ганс, сидел на кресле в коридоре и читал журнал с таким видом, как будто располагался в собственной гостиной. Кристиан потянулся было к ручке двери, но вдруг спросил у этого молодчика:

– Как давно вы с госпожой Лоттар знакомы?

– Довольно давно, – уклончиво ответил Ганс и снова уткнулся в журнал.

Неразговорчивость была отличительной чертой этой парочки. Не любовники же они?

Впрочем, личная жизнь Лоттар интересовала Кристиана меньше всего.

Он толкнул без стука дверь, но не успел сделать и шагу, как услышал:

– Стойте!

Пол перед ним был белым от разложенных документов. Лоттар сидела на островке между бумагами, курила сигарету и недовольно на него взирала.

– Что-то случилось, господин Эрре? – неприветливо хмурясь, спросила она.

– Что это? – спросил Кристиан, упрямо проследовав вперед и подняв несколько листов в воздух.

Лоттар поморщилась и принялась собирать документы.

– Ваши гульдены.

Кристиан поднял с пола и протянул ей несколько исписанных убористым почерком схем:

– Придумайте что-нибудь поинтереснее, госпожа Лоттар.

– Простите? – удивилась она.

– Какую радость могут принести еще несколько тысяч гульденов? – нетерпеливо огрызнулся Кристиан.

– Новую любовницу я для вас искать не буду, – немедленно отозвалась Лоттар и пояснила, заметив недовольную гримасу Кристиана: – Это вовсе не ханжество. Просто я ничего не понимаю в любовницах. Как-то не доводилось изучать эту сторону человеческих взаимоотношений. Но если вы дадите подробные инструкции…

– А какая радость от новой любовницы? – резко прервал ее Кристиан.

– О, – на ее лице появилась глубокая задумчивость. – Господин Гё говорил, что в жизни мужчины среднего возраста наступает некий переломный момент…

– Избавьте меня от разговоров о вашем старикане, – вспылил Кристиан. – Лучше предложите что-нибудь действительно стоящее. Проявите свою хваленую смекалку.

– Позвольте уточнить. Что-то стоящее – это не деньги и не женщины, – протянула Лоттар. – Что же может заинтересовать человека вашего склада?

– Было бы любопытно послушать.

Лоттар легко встала и прошлась прямо по бумагам, растеряв к ним всякий интерес. Потом медленно подошла к шкафу и достала с самой верхней полки тощую папку.

– Я не стала относиться к этому делу серьезно, потому что, на мой взгляд, это своего рода авантюра. Слишком много рисков. Моей квалификации не хватает, чтобы их просчитать. Но, возможно, вам стоит взглянуть.

– О чем идет речь? – без особого оптимизма спросил Кристиан.

– Это предприятие двух молодых энтузиастов, которые получили патент на трехколесный самодвижущийся экипаж. Но им не хватает денег, чтобы собрать его. Вот такая нелепица.

– Трехколесный экипаж? – скептически повторил Кристиан. – Звучит слишком ненадежно. И что значит – самодвижущийся?

– Бензиновый двигатель внутреннего сгорания, – не заглядывая в папку, пояснила Лоттар.

– Без лошадей?

– Без лошадей.

– Невероятно. Где располагается их предприятие?

– В деревне, – со смешком отозвалась Лоттар. – По правде говоря, это всего лишь ферма, которую один из них получил в наследство.

– Что же, – Кристиан забрал у нее папку, – в эту деревню уже проложена железная дорога?

– Вы говорите об этих чудовищных локомотивах, которые выпускают черный дым и гудят так, будто это рычит сам дьявол? – В голосе Лоттар прозвенел легкий испуг. – Но господин Гё…

– Забудьте о Гё. Завтра утром сообщите мне, как мы доберемся до этой деревни.

– Мы? – повторила Лоттар растерянно. – Но вам необязательно…

Однако Кристиан ее больше не слушал.

Катарина отнеслась к этой поездке с явным неодобрением.

– Послушайте, Кристиан, – на правах человека, который работал в компании более двадцати лет, она иногда позволяла себе некие вольности, – не кажется ли вам, что ехать в какую-то деревню ради глупой идеи – это мальчишество? Что сказал бы ваш отец?

– Может, и одобрил бы. Он любил все прогрессивное.

– Но…

– Пригласите ко мне Коха, пожалуйста.

Катарина поджала губы и покинула кабинет.

Стефан Кох был дальним родственником Берты и занимался в компании поставщиками. Он больше других был возмущен тем, что Кристиан нанял Лоттар, опасаясь, что она займет его место. В то же время Кристиан привык доверять ему компанию в свое редкое отсутствие.

– Не может быть, – развеселился Кох, выслушав Кристиана, – ты – и деревня? Какая странная причуда.

– Допустим, – ответил Кристиан расслабленно, – я бы мог открыть фабрику.

– Ба! – воскликнул Кох. – Нашему мальчику становится тесно в штанишках торговца. Уж не Лоттар ли подбила тебя на этакий эпатаж? А что? Старикана Гё она превратила в банкира.

– Что-то странное с этой Лоттар, – поморщился Кристиан. – Никогда не встречал людей, которые бы так неохотно рассказывали о себе. Из какой ты семьи, кто твои родители, какую школу ты заканчивал – это ведь нормальные вопросы. А Лоттар только и делает, что напускает вокруг себя тумана.

– Найти тебе частного детектива? – предложил Кох. – От современных девиц всякого приходится ждать. Уж больно они прыткие. А от твоей Лоттар у меня и вовсе мурашки по коже. Она похожа на сердитую серую ворону.

– У меня уже есть детектив, – отмахнулся Кристиан, – пока ничего толкового он не нарыл.

– Господин Эрре, – постучавшись, заглянула Катарина, – ваша супруга.

– Берта, – Кох вскочил и расцеловал ее.

Они были отдаленно похожи – золотистыми локонами, мягкими чертами лица. Только Кох, в отличие от Берты, на самом деле родился красивым.

– Знаешь, чего от меня потребовала твоя дочь? – распростившись с Кохом, спросила Берта.

– Судя по твоему тону, ничего хорошего.

– Она хочет уйти из школы для девочек в смешанную.

– Что? – поразился Кристиан.

– Хельга заявляет, что в ее школе слишком мало арифметики и слишком много рукоделия. А в школах и для мальчиков, и для девочек учат хоть чему-то толковому.

Кристиан помолчал, обдумывая услышанное.

– Дорогая, – осторожно сказал он, – в этом есть здравое зерно.

– Все смешанные школы – бесплатные! – гневно возразила Берта. – Господи, как будто мы голодранцы какие-то! И хуже того, там наверняка происходит всякий разврат. Кристиан, ты должен вразумить девочку. Она устроила мне настоящую сцену, это уму непостижимо!

– Я обязательно поговорю с Хельгой, – пообещал Кристиан, – но чуть позже. Вечером я уезжаю по делам.

– По делам, – сверкнула глазами Берта, – да ты даже в медовый месяц отказался уезжать, потому что твоя драгоценная компания якобы не могла оставаться без присмотра.

– Но ведь и правда не могла.

– И как ты посмел, ради всего святого, выставить несчастную Адель на улицу!

– Что? – потрясенно охнул Кристиан. – Милая, ты не находишь, что это несколько безумная тема для беседы?

– Бедная девочка терпела тебя годами! А ты… Это не мужской поступок, Кристиан.

– Извини, но я не хочу слушать, как моя жена отчитывает меня за плохое обращение с любовницей. Я слишком консервативен для подобного.

– Однако ты не был слишком консервативен, когда покупал для Адели дом.

– Берта, к чему сейчас эти разговоры?

– К тому, что ты должен втолковать дочери, что ей не место в смешанной школе, – и Берта упрямо выдвинула вперед подбородок.

Кристиан вздохнул.

Хотел бы он знать, где Хельга набралась подобных идей.

На станции Лоттар охватила робость, вовсе ей не свойственная. Она чуть испуганно взирала на пышущий жаром локомотив, однако про свои обязанности не забывала. Убедившись, что багаж Кристиана размещен, она покрепче ухватилась за свой саквояж и выдавила:

– Что же, увидимся с вами по приезде.

– А вы куда собрались? – удивился Кристиан.

– В вагон третьего класса, разумеется.

– Что за чушь! – Он поймал носильщика и отправил его в кассу за билетом первого класса. – Я не собираюсь три часа бестолково таращиться на унылый пейзаж за окном. Извольте следовать за мной, госпожа Лоттар.

Она несколько подавленно кивнула.

Устроившись на покрытой бархатными подушками деревянной скамейке, Кристиан вытянул ноги и заказал чаю и пирожных. Лоттар села напротив, пристроив саквояж у себя в ногах, и распрямила плечи.

«Она и правда была похожа на сердитую серую ворону, – весело подумал Кристиан. – Унылое платьице, строгая прическа, тяжелые черты лица».

– Что вы думаете об общественных школах? – спросил ее Кристиан.

– Для честолюбивых девочек это настоящее спасение, – немедленно откликнулась она, оживившись. – В отличие от частных гимназий и пансионов, после общественных школ можно поступить в университет. Изучать право или медицину, например.

Кристиан никогда не задумывался о том, хотел ли он для Хельги подобного будущего, но это было бы интересным. Возможно, однажды он доверит свою компанию дочери, а не сыну.

– В какой школе учились вы, госпожа Лоттар?

– В смешанной, – ответила она не задумываясь. – И математика была моим любимым предметом. Я с ранних лет считала лучше, чем читала.

– И почему я не удивлен?

Локомотив сотрясся всем железным нутром, издал утробный рык и дернулся. Лоттар побледнела и вцепилась пальцами в столик между ними.

– Никогда не путешествовали?

– Не доводилось, – коротко ответила она. Ее ноздри раздувались – испуганно и в то же время хищно. В этом было что-то завораживающее.

Станция за окном медленно уплыла назад.

– Ваши родители не протестовали против смешанной школы? – спросил Кристиан.

Губы Лоттар изогнулись в странной усмешке.

– Нет, – ответила она и замолчала, будто воды в рот набрала.

Подобная манера изъясняться уже стояла Кристиану костью поперек горла.

Впрочем, можно было и так догадаться: раз уж Лоттар позволяли с юных лет бегать по поручениям Предприятия Гё, то родители явно были далеки от предрассудков.

– Они живут в провинции? – вслух подумал он.

– Кто? – с недоумением уточнила Лоттар.

– Ваши родители.

– Да что вам за дело до них, – досадливо отозвалась она.

«А вот старик Гё наверняка знал все ответы», – сердито подумал Кристиан.

– Почему вы путешествуете без своего дуболома?

– Ганс нужен в городе, – на этот раз Лоттар заговорила охотно. – Все мои информаторы завязаны на нем. В нашем деле нельзя щелкать клювом.

– Ого. Вы настолько ему доверяете?

– Ну, кому-то надо доверять, – Лоттар с умудренным видом покивала самой себе.

– Ах, моя милая госпожа Лоттар, вы все же юны и наивны. В сиротских приютах сплошной сброд. Поверьте моему опыту – такие, как Ганс, способны любого оставить с пустыми карманами.

И снова в ее взгляде появилось что-то сложное. Как будто она уходила на глубину.

– Да что вы говорите, – безо всякого выражения произнесла она. – С вашего позволения, я все же буду опираться на собственный опыт.

– Однажды на моих родителей что-то нашло, – сказал Кристиан, и застарелые боль и злость снова коснулись его сердца, – и они взяли на попечение одного мальчика, хорошенького, словно ангел. Его звали Маттиас. Маттиас Вайс. Мне было около восьми лет, ему – порядка тринадцати. Мама души в нем не чаяла, ее очаровывали его золотистые кудри, голубые глаза, кроткий характер. А отец обожал маму и редко сопротивлялся ее прихотям. Я ревновал и гневался, конечно, но вскоре и сам поддался его влиянию. О, он рассказывал душераздирающие истории о голодном и холодном детстве, о том, что никогда не знал материнских объятий, что никогда не пробовал шоколад или пудинг. У нас с мамой сердце разрывалось от жалости. Идиллия длилась несколько месяцев, а потом…

– …из дома начали пропадать вещи, – уверенно продолжила Лоттар. Она казалась очень грустной.

– Да, – согласился Кристиан. – Сначала столовые приборы, потом мамины украшения. В итоге отец потребовал у Маттиаса объяснений, а он… рассмеялся. Сказал, что мы идиоты, что таких, как мы, богатеньких лицемеров кто угодно обведет вокруг пальца. Что он ненавидит таких, как мы. Что ему был противен каждый день, который он провел в нашем доме. Особенно, сказал он, ему отвратительна мама, потому что ее забота ему до чертиков опостылела. Отец сказал, что отведет его в полицию, но Маттиас лишь показал ему неприличный жест и сбежал. Больше мы его никогда не видели. А маму хватил удар, и она уже не встала с постели.

– Господи, – пробормотала Лоттар. Она смотрела с таким невыразимым пониманием, как будто Кристиан не рассказал ей ничего необычного.

– Потом я часто спрашивал себя, почему Маттиас просто не мог жить в нашем доме. О нем ведь заботились. Чего ему не хватало? Со временем я понял, что дети, которые никогда не знали любви, просто не способны ни на благодарность, ни на привязанность.

– Что случилось с вашей мамой после?

– Ее здоровье сильно пошатнулось, и через три года ее не стало.

– Как жаль, – просто сказала Лоттар.

– Да уж, – буркнул Кристиан, который и сам не понимал, с чего вдруг так разоткровенничался.

Впрочем, о том, что он потерял мать еще ребенком, Лоттар наверняка и без того знала из досье старикана Гё.

– Так что там с нашими фермерами? – перевел Кристиан тему разговора.

Лоттар вынырнула из охватившей ее задумчивости и бодро доложила:

– Их зовут Диттер Аккерман и Томас Хауслер. Аккерману двадцать лет, Хауслеру – сорок пять. Овдовел три года назад, детей нет и не было. Аккерман в позапрошлом году бросил богословскую семинарию.

– Какая странная парочка, – вскинул брови Кристиан.

– Чокнутые изобретатели, – пожала плечами Лоттар. – Они все со странностями.

Глава 8

Дорога до фермы оказалась едва ли не длиннее путешествия в поезде. Кристиан растряс себе все кости, пока они громыхали в стареньком экипаже по неказистым проселочным дорогам. Всякая цивилизация закончилась сразу после маленькой станции, и ухоженные поля за окном сменялись заброшенными участками земли.

Кристиан не любил сельское хозяйство – слишком уж ненадежно и трудозатратно. Вкалываешь с утра до вечера, а тут дожди или, наоборот, засуха.

Лоттар же прильнула к пыльному стеклу с плохо скрываемым любопытством. Что она пыталась рассмотреть в темноте – было совершенно непонятно.

– Ни одного магазина или рынка за всю дорогу, – наконец произнесла она с недоумением. – Неужели люди здесь все еще обменивают тыквы на кабачки?

Кристиан расхохотался.

К небольшой ферме, огороженной неожиданно высоким забором, они приехали ближе к рассвету. Кристиан с удовольствием выбрался из экипажа, рассматривая нечитаемые в сизом обманчивом воздухе таблички, которые висели повсюду.

Лоттар безо всякого смущения загрохотала дверным молотком по воротам.

В царящей вокруг тишине это показалось оглушающим.

– Тьфу ты, – сплюнул возница, – дьявольские отродья.

И хлестнул лошадей, стремясь убраться прочь.

Лоттар фыркнула.

– Заберись в любую глушь, – проворчала она, – и все равно встретишь идиота.

И она подобрала юбки, явно примериваясь к тому, как половчее перелезть через забор.

– Совсем спятили? – возмутился Кристиан. – Не боитесь, что вас подстрелят? Все же мы не предупреждали о своем визите. Возможно, следовало переночевать в гостинице…

– Подстрелят? – она задумчиво замерла. – Пожалуй, могут и подстрелить. Местные явно не в восторге от наших изобретателей.

Из-за забора мелькнуло желтоватое пятно света, а потом раздался грозный окрик:

– В этот раз я точно буду стрелять, сколько бы сумасшедших старух под моим забором ни копошилось.

– Не надо! – закричала Лоттар. – Мы не сумасшедшие старухи. Мы инвесторы. Может быть.

Шаги прозвучали быстрее, и ворота со скрипом распахнулись.

– Приличные инвесторы в это время спят, – проскрежетал тот же голос, и тусклый свет керосинки выхватил из полумрака волевое лицо в окружении длинных волос.

– Можно подумать, к вам тут очередь из денежных мешков стоит, – невозмутимо заметила Лоттар, внимательно его разглядывая. – Томас Хауслер, полагаю. Меня зовут Эльза Лоттар, я помощница господина Кристиана Эрре. Слышали же вы здесь о компании «Эрре и сыновья»?

– Лавочник, – самым пренебрежительным образом пожал плечами Хауслер.

Кристиан слишком устал и проголодался, чтобы негодовать. Все, чего он хотел, – это кровать и ужин, вернее, завтрак, а уж гордо отказать этим заносчивым фантазерам он сможет и позже.

Однако Лоттар энергии было не занимать.

– Теперь понятно, почему ваша самоходная машина остается только бумажкой. Кого вы ждете? Императорского казначея? – язвительно парировала она и вступила на территорию неухоженного сада, отодвинув Хауслера плечом. – Господин Эрре нуждается в теплой ванне, сытном завтраке и удобной постели.

– Видит бог, я нуждаюсь во всем этом не меньше, – рассмеялся Хауслер и пошел вперед, подсвечивая дорогу. – Но это обитель двух холостяков. Все, что я могу вам предоставить, – это пара яиц и тюфяк в мезонине.

На крыльце, подпрыгивая от прохлады в тонких домашних шлепанцах, их ждал молодой растрепанный парень.

– Что там? – крикнул он нетерпеливо. – Деготь или тухлые яйца?

– Как вы понимаете, жители нашей деревни не являются сторонниками прогресса, – пояснил Хауслер с некоторой гордостью. – Нас тут считают едва ли не приспешниками сатаны.

– Вы всем и каждому рассказываете про свою машину без лошадей? – спросила Лоттар с интересом.

– Да это Диттер испытывал динамит в поле с кукурузой, – ответил Хауслер.

– С пшеницей, – поправил его Аккерман с крыльца. – Но кто вы такие?

Лоттар снова представилась сама и представила Кристиана. На этот раз реакция была совершенно иной.

– Ух ты! «Компания Эрре и сыновья», да? А это сам господин Эрре, да? Возглавили компанию совсем юнцом, да? Да вы были даже моложе меня, да? В девятнадцать, да?

У Кристиана немедленно зазвенело в ушах.

– В семнадцать, – гордо поправила его Лоттар с таким видом, будто это было ее личным достижением.

Неутомимая как пчелка, она уже просочилась внутрь старенького домика, нашла бекон и яйца и соорудила нехитрый, но вкусный завтрак.

Выселила Аккермана из его спальни, сменила постельное белье и поставила греться ведро с водой.

– У нас еще нет канализации, – Аккерман ходил следом за ней, как голодный птенец, – а в городе уже везде есть, да?

– Не везде.

– А вы что, боитесь огня?

Кристиан, который сыто дремал здесь же, на кухне, встрепенулся.

И действительно, Лоттар не то чтобы сторонилась очага, но явно обходила его по широкой дуге. Ну и глазастый этот Аккерман.

– Не люблю, – сухо сказала она, – слишком горячий.

– Ну да. Огонь горячий, вода мокрая, – закивал мальчишка. Его спутанные пшеничные волосы подпрыгивали. Смазливый. Доброжелательный. Милый.

– Диттер немного одичал тут со мной, – пояснил Хауслер, – мы ведь патент получили несколько месяцев назад. Думали – ну теперь-то мир вздрогнет от такой затеи. А оказалось, что миру все равно. Какое-то время мы побегали от порога к порогу, но потом отчаялись, у нас закончились деньги, и мы вернулись сюда, поджав хвосты.

– Как вы вообще познакомились? – спросила Лоттар.

– В семинарии, – охотно ответил Аккерман. – Томас заявился туда с лекцией по электромагнитной теории света. Нацепил на себя рясу, прикинулся священнослужителем, а потом как начал формулы на доске выводить. Вот мы все рты пооткрывали. Скандал был знатный. Томаса выкинули вон, а я пошел за ним. Это было так весело.

Лоттар звонко рассмеялась.

– Если вы сговоритесь с господином Эрре, то мы перевезем вас в город, – сообщила она и вручила Аккерману ведро с горячей водой. Покосилась на очаг и отошла подальше. – Так всем будет удобнее.

«Не сговоримся, – хотелось возразить Кристиану, – пусть себе ищут других лавочников».

Но вместо этого пошел умываться и спать.

К вечеру, когда Кристиану удалось разлепить глаза, он застал всю компанию в гостиной.

Лоттар с увлечением разглядывала чертежи, а юный Аккерман что-то вдохновенно рассказывал. Хауслер поглядывал на них снисходительно, обложившись книгами в кресле в углу.

– Это потрясающе, господин Эрре! – воскликнула Лоттар. – Мы посчитали, сколько будет стоить создание опытной модели. Вот все цифры, – и она подвинула ему листок бумаги.

– Мне бы хотелось знать, не сколько я потрачу, а сколько я получу, – сварливо буркнул Кристиан.

– Я сварю вам кофе, – мгновенно оценила его настрой Лоттар.

– Вы, кажется, тут не прислуга.

Аккерман вскочил на ноги.

– Конечно. Простите. Просто у Эльзы так хорошо все получается. Она как будто фея. Знаете, какой вкусный ужин она приготовила?

Что-то тяжело бухнуло внутри Кристиана и от этой Эльзы, и от феи, и от ужина.

– Госпожа Лоттар не будет готовить вам ужины, – загремел он, мгновенно выпав из сонной одури в злобное самодурство. – Что вы себе тут позволяете? Госпожа Лоттар, собирайтесь. Мы немедленно отсюда уезжаем, и к черту всю эту затею.

– Конечно, уедем, – мгновенно согласилась Лоттар, – только завтра утром. Раньше экипаж за нами не приедет.

– Кофе, – переполошился Аккерман и метнулся в сторону кухни. Хауслер усмехнулся:

– По крайней мере, в вас, господин Эрре, есть хоть что-то человеческое, – заявил он. – Что же, давайте поговорим серьезно.

– Я много лет прислуживала господину Гё, – сообщила Лоттар, возвращаясь к расчетам, – и ничего такого в этом нет.

– Мне плевать, что вы делали для старикана Гё, – громыхнул Кристиан, – но я вас не в качестве кухарки нанимал.

– Посмотрим, как вы запоете, когда проголодаетесь, – ехидно вставил Хауслер.

И Кристиан вдруг понял, что этот засранец ему нравится. Бесит, конечно, но и нравится тоже. Куда больше милашки Аккермана, который без устали увивался вокруг Лоттар.

– И все же я не хочу, чтобы мое имя было связано с такими глупостями, – задумчиво произнес Кристиан, когда они на следующий день сели в поезд. – Я все-таки потомственный лавочник, надо беречь репутацию семьи.

– Какой сложный выбор, – развеселилась Лоттар, склонив голову набок. Когда она улыбалась, ее резковатые черты будто преломлялись. Лицо становилось сложным: губы и глаза словно бы принадлежали разным людям. – Или выставить себя на посмешище, связавшись с безумцами, или встать во главе фабрики будущего и прославиться. Что же вы выберете, господин Эрре?

– Как и всегда – тактику выжидания. Оформите аренду здания на свое имя, вы же и выступите официальным инвестором.

– Ой, – ее улыбка стала шире, – и что вы станете делать, если я решу вас надуть?

– Если вы станете наживать врагов с прежней скоростью, то не доживете до своего тридцатилетия, – предупредил ее Кристиан.

– Вы правы, – она вздохнула, – с братьями Гё за спиной я боюсь собственной тени. Может, им и дела до меня нет? Если бы люди были такими же понятными, как математика, жизнь была бы куда проще, верно?

– Вы не слишком-то похожи на перепуганного человека, – ответил Кристиан, внимательно наблюдая за ней.

– Я делю страх на категории, – деловито принялась рассказывать Лоттар, – в первой у меня мелкие страхи того, чего я не знаю. Театра, например, или локомотива.

– Или любовниц, – подсказал Кристиан, улыбаясь.

– Да. Во второй категории – страх перед опасностями. Вот. Братья Гё входят во вторую категорию. Когда я думаю о них – то говорю себе: фе, это всего лишь второсортный страх. Ничего такого.

– И страх огня?

– Это не страх, – резко ответила она, – просто… недоверие.

– Что же у вас в третьей, самой страшной категории страха?

– Неудачные инвестиции.

– Что? – переспросил Кристиан, не в силах в такое поверить. – Вы же каждый день инвестируете. Как вы этим занимаетесь, если все время боитесь неудачи?

– А как люди живут, если каждый день боятся смерти? – развела руками Лоттар. – В этом же вся суть.

Частный детектив навестил Кристиана через несколько дней.

И в этот раз он выглядел чрезвычайно довольным.

– Отличные новости, господин Эрре, – с порога возвестил он, улыбаясь. – После того как вы сообщили мне о сиротском приюте, которому покровительствовал Гё, дело сразу сдвинулось с мертвой точки.

– Сиротский приют? – удивился Кристиан. – Какое отношение к этому имеет Лоттар?

– Самое прямое. – Детектив развалился в кресле и открыл маленькую потрепанную книжечку. Перелистнул несколько страниц. – Итак, Эльза Лоттар попала в приют в возрасте примерно от пяти до семи лет.

– Она… – Кристиан запнулся. Потер лоб, не в состоянии понять ни слова. Встал и прошелся по кабинету. Открыл дверь в приемную: – Катарина, принесите нам с моим гостем виски.

– Девять утра, – сухо напомнила она.

– Катарина! Боже, – пожаловался Кристиан, возвращаясь на свое место. Распустил ворот рубашки. – Собственная секретарша мной недовольна.

– Ну что вы, господин Эрре, – укорила Катарина, принося поднос с напитками. – Просто при вашем отце такого не было.

– Эта женщина семь лет проработала с моим отцом и двадцать лет со мной, – Кристиан сделал большой глоток и кивнул, отпуская Катарину, – тем не менее я каждый день слушаю ее наставления о величии моего отца. Что это говорит о ней или обо мне?

– Что у вас отличный виски, господин Эрре, – невозмутимо отсалютовал ему бокалом детектив.

– Ладно. Лоттар. Она не похожа на сиротку из приюта. Никаких жалостливых историй. Дорогая одежда. Манеры. Вы что-то перепутали, Кертис.

– Ничего я не перепутал. До приюта Лоттар находилась у одного священника, отца Брауна. Он воспитывал нескольких сирот, но скончался. Служанка, которая работала на него, так стара, что не помнит, когда именно появилась Лоттар. Скорее всего, ее подкинули к порогу, как и остальных детей. Поэтому ее точный возраст неизвестен.

– Что еще?

– Всякие мелочи. По словам мадам Дюваль, директрисы приюта, весьма словоохотливой особы…

– Вы ее соблазнили, Кертис, – уверенно перебил его Кристиан.

– И за это я вам выставлю отдельный счет, – ухмыльнулся детектив. – Так вот, по словам мадам Дюваль, ваша Лоттар была редкой ученицей. Никаких конфликтов и ссор. Ее и пороли-то всего один раз, и то за компанию. Кто-то из девочек не убрался в своем шкафчике, и досталось всем. В остальном Лоттар не искала неприятностей, помогала на кухне и мыла окна в кабинете мадам Дюваль. Умненькая, хитренькая, старательная. Обожала учиться. Поэтому, когда Анна Гё попросила у мадам Дюваль сиротку для своего несносного папаши, мадам Дюваль предложила лучшее, что было в приюте, – Эльзу Лоттар.

– В качестве кого?

– В качестве домашней прислуги. Тем не менее Лоттар еще несколько лет возвращалась в приют каждый день, чтобы продолжать учебу. Это все.

– Да, – согласился Кристиан, перекатывая на язык бешенство со вкусом виски, – это действительно все.