Таша Ульянова
Дневник гниющего
14
Она стягивала волосы такой же резинкой – девушка из отдела сбыта. И улыбалась не мне – другому. Тот был младше меня, но выше по должности, веселее, умнее. Его шутки – не мои, разряжали обстановку на собраниях, его дни рождения собирали чуть ли не весь персонал НИИ.
Ощутив желание плоти, первым я пришёл к нему. Он был не один, но открыл раненному знакомому среди ночи – хотел помочь…
Память тяжелее гири. А началось всё с зажатой в моих холодных пальцах красной резинки с остатками волос и скальпом, после чего я придал смерти возвышенный смысл.
Не было и нет никаких «нас». Есть лишь личная месть, переродившаяся в апокалипсис. Я назвал голодную мертвячину «коллегами», поставил себя их лидером, хотя, по факту, они словно бараны – бредут за тем, кто впереди. И нет в их действиях осмысленности, лишь подражание утраченной жизни, кусочек которой они готовы выцарапать ногтями или выгрызть зубами.
Мой дневник – это внутренний монолог протухающего мозга с прогнившей при жизни душой.
Кто-то из персонала санатория, скорее всего, бывший сторож приволок радио – не из любопытства, которому зомби подвержены лишь в моём воображении, а потому что оно всё ещё напоминает ему о жизни. Сторож тыкает в кнопки, поскольку точно так же делал это вчера. По всем частотам тревога: толпа мертвецов огромна. Принято решение избавиться от напасти с помощью бомбы.
Я выдвигаюсь в путь. Зомби следуют по пятам. Меченый держится за остатки разума и за своего палача.
Горизонт колеблется – нет, это волна зомби пополнилась на улицах мегаполиса и теперь бредёт нам навстречу.
Я забираюсь на плечи меченому и толкаю речь. Толпа останавливается. Никто ничего не понимает, но мой рык громогласен, гниение усиливается под солнцем, время движется по небосводу, и звук самолетного двигателя вначале напоминает жужжание.
Стюардесса поднимает пустые глаза к облакам; повинуясь стадному инстинкту, зомби повторяют за ней. В движении нет интереса – всё выела смерть.
Неожиданно меченый опадает под моим весом – его коленные чашечки сгнили. Я помогаю коллеге подняться. Готов поспорить, что сейчас у него та же пища для размышлений: это так ярко вспыхнул закат, или взрывная волна…
