Таша Ульянова
Дневник гниющего
8
У зомби нет похмелья. Простуда не страшна, зубы не болят. Мы догниваем отведённый срок в неустанном поиске. Нас много – вместе веселее. На пути попадаются одиночки и тут же прилипают к общей массе, как репях к волосам – уже не оторвёшь.
«Цыплят по осени считают». Нам и летом уж нет числа: приливная волна зомби упорно сметает на своём пути мелкие посёлки, средней руки города. Очередной гештальт – мегаполис встречает смертельный прилив огнями – мегаполис боится темноты.
Завидев на горизонте ужин, зомби так и рвутся к застолью. Сердобольная стюардесса торопится привнести упорядоченность в наши ряды. В потугах теряет остатки волос, и терпит неудачу – уж не знаю связаны ли эти события, но Броуновское движение в наших рядах получает направление лишь по моей указке.
После сетки-рабицы мы мним себя бывалыми воинами, а после последней трапезы в привокзальном буфете – гурманами. До спинного мозга пропитанные запахом прогорклого масла, сотрудники общепита решили пересидеть нашествие зомби в подвале. При них был запас воды, муки и фарша собственного производства. Чтобы скрасить ожидание, один из поваров пожарил чебуреки – и то был стратегический просчёт: когда в подвале из-за приступа массовой диареи стало невозможно дышать, люди приоткрыли дверь.
Даже малюсенькая щель любопытна нам, и вскоре часть работников общепита излечились смертью от конфузного недуга на весь оставшийся срок существования в качестве мертвячины. Другие познали участь отбивных и наверняка взмолились духу вегетарианства, но срок спасения вышел, как и срок хранения йогурта на буфетной витрине.
Пища для размышлений: живые настолько несовершенны, что постоянно допускают ошибки. Угроза смерти для них не страшна, на фоне потери работы из-за брошенного в разгар смены места – именно поэтому повара и остались в то время, как руководство сбежало на последней электричке, допустив очередную ошибку…
… ведь мы рядом. А у бывших сотрудников общепита остались вопросы к начальству по поводу сверхурочных…
9
До пригорода добрались на рассвете. Среди частного сектора в утреннем воздухе растворялся запах съестного – очевидно, что завтрак эвакуировали не так давно.
Из глухого дома за хлебом вылезла на свет не менее глухая старуха – жертва телешоу, отрицающая срочный выпуск новостей в угоду экранных интриг и семейных разборок. Растолкав ряды у входа в хлебный магазин – наши ряды, старуха стала биться в дверь – до начала любимой передачи оставалось десять минут.
Не прошло и половины данного времени, как пенсионер, наконец, осмотрелась и заимела желанный шквал эмоций, но не постановочных, а реальных, с эффектом полного погружения в недра магазина, после чего многие из нас получили из-за прилавка батоном по «батону». Так же неплохими снарядами показали себя ванильные сухари, а метко пущенный в лоб Бородинский – вообще оказался вне конкуренции.
Под натиском мы вынужденно отступили. Позабывшая про ревматизм, повышенное давление и редкие звонки детей, пенсионерка грозила нам буханкой серого. Зомби топтались у входа.
Отыскав в толпе меченого, я отправил коллегу на переговоры: пенсию не тронем, тихо покушаем и уйдём. Не знаю на что я рассчитывал, только коллега провалил задание, ввалившись через порог с громким рыком, словно неблагодарный внук с требованием карманных денег. От удара мучным изделием шприц окончательно погрузился в недра его черепа, хотя до этого существовала надежда на изъятие. Но последний печной снаряд был израсходован и рост цен, прихоти погоды, как и очередь к терапевту навсегда перестали интересовать пенсионера.
Перекус вышел слабым, остались довольны лишь бывшие любителями вяленой рыбы. Другие скоро утомились обсасывать каждую косточку.
Пища для размышлений: на меченого смотреть больно. Как назло, он так и крутится на виду. Нужно отвлечь парня делом, иначе его взгляд не отпускает меня.
