Залитая солнечными лучами, комната казалась больше, чем на самом деле. Кровать декоративным резным изголовьем упиралась в стену, оклеенную бежевыми обоями с крупным золотистым рисунком. Встроенный шкаф-купе открыт настежь. По всей спальне разбросаны вещи. На кровати возле приготовленного чемодана лежали платья, блузки и нижнее кружевное белье, на комоде – свитеры, на полу – брюки и джинсы, легкие шарфики разноцветным водопадом свисали с абажура торшера, под ним веером валялись журналы. В комнате царил хаос. Мария сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и листала журнал. Именно листала, но не читала. Она всегда поступала так, когда ей надо было о чем-то подумать.
Пара дней в Москве ее радовала, а вот к родителям она выбиралась не часто не потому, что не хватало времени, как она им объясняла, а потому, что в родительском доме она чувствовала себя как-то не уютно. Отношения у них больше вежливые, чем по-родственному теплые. Ее мама была доброй, мягкой, где-то даже слабовольной женщиной, занималась детьми и домом. Отец – полная ей противоположность, жесткий в отношениях, твердый характером, такой, добытчик: все в дом, все в семью. Брат был внешне похож на отца, но иногда проявлял слабину. Вот они были настоящей семьей, часто общались, вместе отмечали праздники, веселились с гостями. Маша уходила в свою комнату, читала и ждала, когда дома станет тихо и спокойно, или шла гулять с подругой. Она их любила, просто была другая, может, поэтому жила далеко от них.
Палочкой-выручалочкой в их семейных отношениях стал Ваня. Когда он подрос, Маша привозила его на целый месяц в Киев, на радость бабушке, дедушке и самому Ване, который долгое время оставался единственным и любимым внуком.
Маша услышала, как открылась и захлопнулась входная дверь, звякнула связка ключей, брошенных на тумбочку.
– Мам, привет, я дома. – Из коридора крикнул Иван.
–Угу.
– Ничего себе у тебя бардак! Да мой бардак, за который ты меня ругаешь, по сравнению с твоим – просто идеальный порядок. – Он округлил глаза. – О чем печалится твой пустой чемодан? Не знаешь, что выбрать, или не вмещается все, что ты выбрала.
Маша подняла глаза на сына и показала ему язык.
– Хватит умничать, солнце мое!
– Ты что, на северный полюс собралась, столько свитеров берешь?
– А вдруг там будет холодно.
– И ты наденешь их все сразу.
– Можно я сама решу. А ты лучше приготовь горячие бутерброды, они у тебя вкуснее получаются, и фрукты порежь, скоро девчонки должны приехать.
– Ты специально так говоришь. Ладно, приготовлю, – лениво ответил Ваня, всем своим видом показывая нежелание это делать, – но только потому, что сейчас Санька придет, я фильм новый скачал, мы хотели посмотреть вместе, заодно и поедим.
– А провожать меня ты поедешь?
– Вас и так много.
– Любящий сын, конечно, кино важнее. – Маша не прикрывала сарказм, складывая в чемодан вещи. Два свитера она все-таки отложила…
Когда пришла Тая, как всегда ухоженная и с идеальной прической, ребята громко смеялись в комнате, получая удовольствие от просмотра фильма.
– И Санька здесь? – Тая узнала по голосу сына.
– Новую комедию смотрят.
– Взрослые парни, а смеются, как дети.
– Они и так дети, большие жизнерадостные дети. Проходи, успеем чай попить, скоро Таша приедет. У меня все готово, вернее, у Вани.
Таиса сняла бежевое пальто без рукавов – бренд этого сезона, осталась в серых брючках и темном свитере с орнаментом в виде продольных кос, делающих ее фигуру более стройной.
Маша достала дорогие чайные пары, переставила на стол вазочку с желтыми тюльпанами, которые накануне ей подарил Ваня, маленькие мельхиоровые ложечки разложила на белые салфетки, вышитые по краю мережкой. Посредине красовалось большое блюдо с разными бутербродами, рядом фрукты. Стол получился нарядным.
– Как тебе удается создавать настроение? Вот ничего особенного, а так красиво, и так комфортно. – Тая оторвала от веточки одну виноградинку и с удовольствием отправила ее в рот.
– Настроение создают приятные мелочи, тем более, если они эксклюзивные, эти салфетки ручной работы, рисунок не повторяется ни на одной, посмотри. – Такие вещи Маша находила в художественной лавке.
Звонок в дверь прервал их разговор. Маша пошла открывать, Тая – за ней. Саня и Ваня вышли из комнаты поздороваться.
– Колхоз «Заря» в сборе, – сказала Наташа, обнимая мальчишек, – вы тоже с нами?
– Нет! Вас предостаточно! – Ответил Ваня.
– Если вы готовы, едем.
– Да рано еще, мы чаевничаем, пойдем.
Наташа оставила короткое белое пальто в прихожей и впорхнула в кухню.
– Я как раз голодная, позавтракать не успела, надо было еще машину заправить.
М-м-м, вкусный хрустящий, наверное, Иван готовил. Я так понимаю, он остается один.
– Почему один, с вами. Звоните каждый день, контролируйте, он, конечно, и сам справится, но мне будет спокойнее. Буду благодарна, если сможете приглашать его на обед или ужин.
– Не вопрос, – сказала Тая, – три мужика или четыре, всех накормлю. Как собираешься провести отпуск?
– Тихо, спокойно, даже по-домашнему. Два-три дня в Москве у Филиппа, с его Лилей устроим шопинг, может, выберемся куда-нибудь посидеть. Потом к родителям, я по маме соскучилась. В школе намечается вечер встречи выпускников, Филя сказал, тоже приедет. Лет пять всех не видела. Так что все будет мирно.
–Хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах, – улыбнулась Таша.
Подруги болтали всю дорогу от дома до аэропорта. Наташа аккуратно, как она делала все, припарковалась на свободное место. Три шумные красивые женщины привлекали внимание в зале вылета. Диктор объявила рейс на Москву и пригласила всех пройти регистрацию. Маша сдала багаж и возвращалась назад. В узких синих джинсах и маленькой кожаной курточке она выглядела совсем юной. Обняв девчонок, она звонко их расцеловала, чем вызвала слезу у сентиментальной Таи.
– Не разводи сырость, – медленно проговорила Наташа и взяла Таю под руку, – пойдем уже.
Строго по расписанию самолет приземлился в аэропорту назначения. Долетели легко, и по сложившейся не так давно традиции, пассажиры громко аплодировали экипажу. Симпатичная бортпроводница рассказала о погоде, напомнила, чтобы были внимательны и не забывали свои вещи в салоне, и пригласила всех к выходу. Маша сидела на одном из последних рядов и особо не торопилась. Она поправила прическу, достала из верхнего отделения вместительную дорожную сумку и вложила журнал в боковой карман.
В зале прилета собрались пассажиры нескольких рейсов в ожидании багажа. На одном из табло высветился рейс из Одессы, заработал транспортер, на ленте появились первые чемоданы и сумки. Толпа кинулась разбирать свои вещи. Когда Маша отошла в сторону, чтобы не мешать, зазвонил ее мобильный. Филипп предупредил, что задерживается в пробке и наберет ее позже. Она позвонила Ване, отчиталась о благополучном прилете, дала ценные на ее взгляд указания, и уже убирала телефон в сумку, как вдруг услышала:
–Ну, привет!
Маша подняла голову. Прямо перед ней стоял высокий, плечистый, со стрижкой под ежика, молодой мужчина и смотрел на нее зелеными глазами. Она его еще не узнала, но по тому, как заколотилось ее сердце, поняла, что он много для нее значил. По статистике в мире не так уж много людей имеют глаза зеленого цвета, и далеко не каждая женщина в своей жизни может встретить мужчину с таким редким цветом глаз. Маше повезло… Или не повезло… Ей встретились двое таких мужчин, и она четко усвоила: у беды глаза зеленые…
«Не может быть!» За несколько мгновений выражение ее лица сменилось от недоумения к радости и, наконец, к негодованию. Она глубоко вздохнула, намереваясь выложить все, что сейчас выбралось из глубин ее памяти, но не успела. Он неожиданно поднял руки, бережно обнял лицо ладонями и поцеловал ее нежно, даже осторожно. Маша не шевелилась и, кажется, не дышала. Поцелуй стал более уверенным и требовательным.
– Марийка. – Прошептал он на ухо и стал целовать ее снова и снова.
Так называл ее только один человек, настоящее имя которого она даже не помнила…
Все его звали Геша, она тоже. Его паспорт она видела только раз, в отделении милиции, куда их забрали после того, как он отважно оборвал клумбу с розами как раз под окнами того самого отделения. Ему выписали штраф, пригрозили следующий раз привлечь к общественным работам, и отпустили влюбленную парочку домой. Розы оставили Маше за ее наивные убеждения так больше не делать. По дороге он рассказал о странной традиции в их семье давать мужчинам редкие имена. Его звали не то Орест, не то Оскар, отца, кажется, Роберт. Запомнить и выговорить такое сочетание имени и отчества достаточно сложно, поэтому, он был Геша. Тогда, много лет назад…
Мария быстро пришла в себя. Она отступила на шаг, уперлась рукой ему в грудь и с угрозой сказала:
– Лучше отойди.
– Марийка, ты что?
– А ты думал, я брошусь тебе на шею через семнадцать лет!? – его самодовольная улыбка выводила ее из себя.
– Я думал, что ты бросишься мне на шею даже через сто лет!
– Ты слишком самоуверен.
– Когда-то тебе это нравилось.
– Когда ты сказал, что мы всегда будем вместе.
– И ты с этим согласилась, а сама взяла и вышла замуж, и, как ты знаешь, не за меня, – с упреком сказал Геша, меняясь в лице.
– И ты еще смеешь меня в чем-то упрекать? После того как уехал, яко бы, на выходные к родителям, а сам больше не вернулся. Низко и трусливо!
Маша развернулась и пошла прочь. На глаза навернулись слезы. «Не дождется!» – Она быстро их проморгала…
Маша помнила привычку Геши пропадать на два-три дня, удивляясь его способности легко договариваться на работе. Возвращался он, как правило, довольный , важничал и осыпал ее цветами (клумбы он больше не обрывал) и подарками, иногда казался осторожным и озадаченным, объясняя это семейными проблемами. Маша верила ему безоговорочно и утешала, но однажды он просто не вернулся…
Геша догнал ее, схватил за руку и развернул лицом к себе так резко, что она чуть не свалилась с ног.
–Ты не можешь просто взять и уйти!
Беглого взгляда на него было достаточно, чтобы она смягчилась. У этого мужчины, благополучного и уверенного в себе, минуту назад нахально улыбающегося, был взгляд брошенного пса.
– Мне надо багаж получить!
– Я могу все объяснить!
– Да какая теперь разниц! Надо было раньше объяснять!
– Не хочу, чтобы ты так обо мне думала. Ты была самым светлым человечком во всей моей темной жизни.
– Как загадочно, – съязвила Маша.
Только сейчас она заметила, пристально наблюдавшего за ними, крепкого спортивного парня. При каждом ее взмахе или широком жесте, он готов был бросится к ним, и что-то Маше подсказывало, что не к ней на выручку. Он все же подошел.
– Извините, Эрнест Робертович, вас уже ждут. – Негромко произнес парень.
«Ну, конечно, Эрнест. Дурацкое имя! Я бы не вспомнила», – Маша поймала себя на мысли, что еще ни разу с момента их встречи не назвала его по имени.
Не поворачивая головы, жестом, Геша приказал ему отойти.
– О, да ты с охраной! Важная птица! Или теперь к тебе на Вы и по имени отчеству?
– Марийка выросла! Такая ты мне тоже нравишься. Я оставлю тебя на пару минут, и не думай, что сможешь улизнуть.
Уходя, он подал знак, и здоровенный телохранитель появился за Машиной спиной. «Забавно», – подумала она и сделала шаг вперед, охранник тоже, потом шаг в сторону, он за ней. Маша развернулась и посмотрела на него исподлобья. Встретив непроницаемый взгляд, она иронично подумала: « Ну да, кролик удава решил запугать».
Она и не думала исчезать, тем более без своих вещей, но ее напряг тот факт, что Геша пытается ею распоряжаться, так, по-хозяйски, захочу – отпущу, захочу – оставлю, она решила отыграться на его телохранителе. Маша согнула колено, и резко, со всей силы ударила его по ноге. Он мгновенно схватил ее за руку, крепко, но не больно, при этом, ни один мускул не дрогнул на его лице, ни намека на какие-либо эмоции. «Хорошая выучка»,– она мило ему улыбалась, зная, что он готов был пристукнуть ее на месте.
Геша разговаривал по мобильному в стороне от посторонних ушей, наблюдая за этой сценой, которая его, почему-то, радовала. «Подарок из прошлого», – он улыбнулся сам себе и медленно подошел к ним.
– Кусается? Придется потерпеть, Виктор. Пока свободен.
Парень несколько удивленно взглянул на него, но отошел молча. Маша поняла, что далеко не каждой девушке было позволено такое поведение. «Пожалуй, надо осторожней», – подумала она, доставая из сумки звонивший телефон.
–Алло. Все еще в пробке. Ты где сейчас? Филипп тебе лучше вернуться. Я сама доберусь. И не извиняйся… Может, я все-таки сама. Ну, хорошо, давай на Киевском.
–Кажется, твой друг не может тебя встретить, – Геша улыбнулся.– Будешь моей попутчицей, я отвезу тебя.
– Я легко могу добраться сама!– Маша недовольно поджала губы, раздраженная его тоном, нетерпящим возражения.
– Я и не сомневаюсь, – он взял ее под руку и повел к выходу.
Мария краем глаза заметила за спиной уже двух парней, один из которых нес ее чемодан, и это был не Виктор. В зале ожидания бродили таксисты, предлагая всем прилетевшим свои услуги. К ним не подошел ни один, наоборот, все расступались, давая возможность пройти. «Ну, еще бы»,– она вспомнила суровые лица телохранителей.
На улице моросил дождик. Недалеко, отдельно от других машин, стояли два черных ВМV. Машу уже ничего не удивляло, только сильнее билось сердце. От влаги ее волосы завились в кудри и распушились. Геша смотрел на нее и довольно улыбался.
– И что ты такой довольный?
–Я рад, что встретил тебя, ты приносишь мне удачу.
– Ты повторяешься, когда-то я это уже слышала.
Охранник открыл заднюю дверь. Геша помог Маше сесть и обошел авто сзади. Виктор последовал за ним, и снова открыл дверь, подождал, пока Геша сядет, тихо закрыл ее и прошел вперед, намереваясь сесть рядом с водителем.
– Виктор, ты едешь с парнями, – бросил Геша.
– Не положено, Эрнест Робертович.– Твердо сказал Виктор.
– Иди!
Виктор глянул на Машу, и, не сказав больше ни слова, направился к стоящему сзади автомобилю.
– Здравствуй, Семен Иванович. – Уважительно поздоровался Геша с водителем, немолодым мужчиной с добродушным лицом и шикарными усами. – Едем.
Машина легко неслась по влажному асфальту. За окном мелькали цветущие кусты акации и сирени, такие ранние в этом году, и в салоне стоял их смешанный аромат. Пейзаж успокаивал и навевал приятные воспоминания. Какое-то время ехали молча, только негромкая музыка доносилась из радио. Тишину нарушил звонок Машиного мобильного.
– Опять твой Филипп, – буркнул Геша, – какой беспокойный.
– Ало, Ваня, как ты?– Маша разговаривала с сыном, машинально накручивая локон на палец. Тот просил разрешения иногда оставаться ночевать у Саньки.– Да, солнце мое, ну конечно. Мне будет спокойнее, тебе веселее, только помни, что ты в доме не один и не умори кота голодом. Целую тебя!
– Один здесь, другой там…
– Это сын. Иван. Ему шестнадцать.– Маша сказала раньше, чем успела подумать. Ни к чему лишняя информация. Но было поздно.
– Кто?– Геша поднял бровь.
– Не твой.
– А если посчитать?
– Правда, не твой!
– А если генетическую экспертизу?
– Что-о-о? – Маша чуть не задохнулась от негодования. – А лопаткой по морде! У нас с тобой мог быть сын, но ты сбежал. Вспомни. Сбежал!!!
Она, наконец-то, дала волю своим чувствам и стала отчаянно колотить кулачками по его груди, повторяя одно и то же. Геша поймал ее руку и по очереди поцеловал все пальцы.
– Останови здесь, – попросил он. – Семен Иванович, выйди на пять минут.
– Эрнест Робертович, если что не так, мне Петр Яковлевич голову оторвет, вы же знаете, – взволнованно начал водитель.
– Все так, разомни ноги.
Мужчина вышел. К нему уже спешили двое парней, на ходу расстегивая пиджаки, оголяя кобуру. Еще один остался возле второй машины.
– Почему стоим? – Спросил Виктор. Видимо, он был старший в охране.
– Барышня ругается и дерется, а Эрнест Робертович ее успокаивает.
– Малахольная какая-то, свалилась нам на голову. Ну, просто мелкий вредитель. – Ровно, без эмоций сказал он.
– Это хорошо.
– Что хорошо, – не понял тот, – что вредитель?
– Нет, что мелкий! Сына она ему не показывает, – многозначительно произнес Семен Иванович и улыбнулся в усы, глядя, как на каменное лицо Виктора все же прокралось удивление.
– Я не сбежал! Вернуться не успел… Я не хотел посвящать тебя в свои, мягко говоря, темные дела, не хотел ни малейшей вероятности риска или просто неприятностей для тебя. – Геша нахмурил брови. – Не к родителям я ездил, если и забегал к ним, то совсем ненадолго, чтобы они убедились, что все в порядке, и я здоров и счастлив. Я, правда, был счастлив с тобой. Вот только еще до нашей встречи я занимался форцовкой. У Гарика, тогда я считал его другом, были свои люди в порту, он получал товар, и мы быстро его сбывали на одесском привозе и через проверенных людей. Чаще всего удачно. Кое-что оставлял для себя. По тем временам мне светила статья за сбыт контрабанды, если бы я попался, а контрабандой считалось все, что попадало в страну нелегально.
У Маши высохли слезы. Она недоверчиво смотрела на Гешу и понимала, что совсем его не знала. Она была настолько влюблена и поглощена своими собственными чувствами, что не замечала тогда в его поведении ничего странного. Геша казался ей сильным, самостоятельным, уверенным в себе, он был той самой крепостью, в которой можно укрыться от холода и ветра. Она уважала его желание часто навещать родителей, может потому, что не могла заставить себя ездить к своим.
– Иногда случались проколы, и я отсиживался какое-то время в Южном городке, где однажды мы с тобой встретились. Ты помнишь?
– Лишний вопрос. Подружка Ленка вытащила меня в «Геликон» посмотреть на красивого, осторожного, одинокого парня, который, то появлялся в городке, то загадочно исчезал, вызывая интерес у всех местных девчонок. Ни с кем не общался, ни с кем не знакомился, ну просто кот, который гулял сам по себе.
– Почему кот?
– На одинокого волка ты тогда не тянул.
– А сейчас?
– Не знаю, на сколько одинокого, – Маша оценивающе прищурилась и кивнула в сторону его свиты, – но на волка похож.
– Жизнь заставила… Тогда я должен был получить очередную партию, но Гарик уже засветился, нас ждали оперативники. А дальше все как во сне: уголовное дело, слезы матери, лица следаков, желавших повесить на нас всех собак. И ты, такая вся наивная, доверчивая, необычная, как радуга в тумане. Знаешь, есть такое редкое природное явление. – Он с нежностью посмотрел на Машу. – Пока велось следствие, три месяца пробыл в СИЗО. Из этой передряги меня вытащил отец благодаря своим связям. В тот день, когда меня отпустили, я узнал две новости. Первая оказалось плохой, отец вытащил меня на условии, что вместо двух лет тюрьмы, я пойду на два года в армию. Но когда я узнал вторую новость, то первая уже казалась идеальной, иначе, я бы тебя тогда придушил, в этот день ты вышла замуж…
У Маши от выступивших слез все расплывалось перед глазами, комок подступил к горлу. Все ее чувства перемешались. Когда Геша не вернулся, она ощущала себя маленькой, жалкой, брошенной, никому не нужной, а на самом деле получилось, что она просто не выдержала испытания временем, тем более таким коротким промежутком, она не сдала экзамен на прочность отношений, на верность… ее верность. Сейчас она тоже чувствовала себя маленькой и жалкой, и причина была в ней самой. Столько лет, столько упреков, столько обид, все бессмысленно и так глупо.
В окно постучал Виктор и показал на часы.
– Геша, у тебя свой бизнес или ты бандит? – Маша посмотрела ему прямо в глаза.
– Смело! Скорее первое, чем второе, хотя… Я не граблю и не убиваю, если ты это имеешь ввиду. – Как можно серьезнее сказал Геша.
– Слава богу, – выдохнула Маша, – твой Виктор больше похож на бандита!
– Ну, во-первых, не мой, а во-вторых, он хорошо знает свое дело. Сына покажешь?– Геша сменил тему.
– Он, правда, не твой.
– Достаточно, что он твой.
– Нам пора, меня ждут. – Теперь тему сменила Маша.
Геша открыл окно и махнул водителю. Семен Иванович с явным облегчением сел за руль и они тронулись с места. Парни бегом вернулись в свою машину и последовали за ними. Ближе к центру пришлось некоторое время стоять в пробке. Сидели молча, только Семен Иванович тихонько напевал под радио. Геша держал Машу за руку, как будто, она могла выскользнуть и исчезнуть прямо сейчас, как исчезает радуга в небе. Каждый думал о своем, Маша о прошлом, Геша о настоящем.
Они остановились на многолюдной и шумной привокзальной площади. Маша осмотрелась по сторонам, и на противоположной стороне увидела ярко-желтый, внешне забавный и, явно, дорогой автомобиль неизвестной ей марки. Пожалуй, Филипп мог быть владельцем такой игрушки, и она не ошиблась.
– Сегодня вечером у меня важное мероприятие, а перед ним намечается небольшая вечеринка. – Геша внимательно разглядывал свою спутницу.
– Загадочное начало.– Маша склонила голову набок.
– Буду ждать тебя! Отказ не принимаю! Ресторанчик «Белая роза» на Набережной, в восемь вечера. Хозяин, старинный приятель, когда-то отдыхал у меня в Одессе в моей маленькой жемчужине, ему понравилась идея, он воплотил ее в «Белой розе».
Маша не ответила. Ей было грустно. Геша обошел автомобиль, открыл дверь и помог ей выйти. Семен Иванович отдал багаж и обнял Машу, как будто знал ее давно и любил, как дочь. Охрана внимательно наблюдала из автомобиля, вышел только Виктор.
Маша легкой походкой направилась через площадь.
– Вечеринка черно-белая! – Вдогонку крикнул Геша.
Она обернулась, послала им воздушный поцелуй и не сдержала улыбку. Двое интересных мужчин стояли в одинаковых позах с задумчивыми лицами, одна рука в кармане брюк, другой легонько махали вслед, не хватало только носовых платков утирать слезы.
– Славная барышня. – Вздохнул Семен Иванович. – Я бы сказал, редкая.
– Хороша Маша, да уже поздно. – В унисон ему вздохнул Геша.
– Лучше поздно, чем никогда.
– Ее кто-то ждет.
– И вас это остановит?
Породистый еврей, как его, любя, называла Маша, с темными, слегка вьющимися волосами, в очках из тонкой черной оправы, нетерпеливо прохаживался вдоль своей машины. Очередной раз взглянув на дорогие часы, он достал из кармана пиджака мобильный телефон. Маша тихонько подошла сзади, положила сумку на чемодан и ладошками прикрыла ему глаза. Филипп повернулся, поднял Машу как пушинку и прижал ее к своей крепкой накаченной груди.
– Родина, и зачем я тебя только послушал! Где ты была так долго? Лилька три раза уже звонила, ждет нас.
– Привет, я тоже очень соскучилась.
Филипп достал через опущенное стекло изысканный букетик бледно-желтых, почти белых роз, торжественно вручил их Маше и открыл переднюю дверь, театральным жестом приглашая ее сесть.
– Можно, я сзади, мне подумать надо, – грустно сказала она, вдыхая нежный аромат цветов.
– Журнал дать? – Филипп еще в школе изучил ее привычки.
– У меня есть.
– Расскажешь, что случилось?
– Позже.
Маша хаотично листала журнал. Все ее мысли уже не вмещались в голове, и, казалось, вот-вот выпрыгнут наружу. Состояние тревоги сменялось трепетной надеждой на счастье и возвращалось вновь. Сердце было не в ладу с разумом, оно билось часто-часто, наполняя теплом ее тело. «Не надо ворошить прошлое! Если все сложилось именно так, значит, так нужно было! Не знаю кому, не знаю зачем, но именно так!» – Думала Маша…
После окончания школы, не добрав всего полбалла в медицинский институт, проревев два дня как брошенный бедуин, она собрала свои вещи и уехала к тетке в Одессу, ничего не сказав друзьям. Теткина приятельница пригласила их на выходные к себе в Южный город подышать свежим воздухом и покушать фруктов из собственного садика. Размеренный быт, сочные морские пейзажи и величие старинной царской дачи, в которой разместился исторический музей, отвлекли Машу от всех проблем, настроили ее на романтический лад, и она решила какое-то время пожить там. Вскоре она встретила Гешу, влюбилась по уши, с иронией вспоминая строгого экзаменатора, не захотевшего поставить ей пятерку по биологии. Ту осень она считала самым счастливым временем в своей жизни. Не долго, правда, только до того дня, когда Геша уехал.
Романтические встречи на безлюдной песчаной косе в лучах уходившего солнца, ночные купания в теплом ласковом море на виду у всех звезд, трогательные танцы под шум прибоя еще долгое время снились ей по ночам. Она просыпалась в холодном поту и плакала в подушку. Месяц Маша провела как затворница, практически не выходила из дома, стала бледная, как мышь, и худая…
Мария затрясла головой так сильно, что ее кудри разлетелись в разные стороны, а потом послушно вернулись назад. Автомобиль стоял на светофоре. В зеркале она встретилась взглядом с Филиппом.
– Добро пожаловать в реальность, – сказал Филипп. – Где ты была?
– В прошлом,– грустно ответила она.
– И как там?
– Неуютно и слякотно. Здесь и сейчас лучше.
– Ну, вот и хорошо. Через пятнадцать минут будем на месте. Лиля наготовила много вкусностей, запланировала поход по магазинам днем и прогулку на катере по Москве-реке на вечер.
– На счет вечера не уверена, а все остальное – с удовольствием. Как Лиля? Такая же эффектная и стройная?
– Эффектная, на сколько может быть эффектной молодая толстая бегемотиха, – с иронией произнес Филипп.
– Филя, как ты можешь так говорить о своей любимой жене. Я знаю Лилю, она просто не может позволить себе быть толще соломинки.
– На этот раз ты ошибаешься.
– Знала бы она, как ты ее называешь, то остался бы без ужина или без секса, это в лучшем случае.
– А она и так знает.
– И как реагирует?– Маша недоверчиво посмотрела на Филиппа.
– В какой-то степени ты права, скоро оставит без секса.
– Не могу поверить, что ты, всегда галантный и учтивый, можешь так говорить о женщине.
Автомобиль свернул на знакомую улицу. Вдоль дороги по обе стороны выстроились, будто на параде, во всей своей красе и величии частные особняки, откровенно рассказывая о благосостоянии и статусе своих хозяев. Филипп притормозил, направил пульт в сторону тяжелых металлических ворот, которые мягко раскрылись в разные стороны, и въехал во двор, два раза просигналив. Над двориком старательно поработал профессиональный ландшафтный дизайнер, и теперь он утопал в зелени и цветах. Двухэтажный дом, отделанный бежевой плиткой и изразцами, обрамленный темно-коричневым деревом, выглядел уютным и гостеприимным.
Из двери выскочила шестилетняя Сара и бросилась к вышедшему из машины Филиппу.
– Папа, а где Маша? Мы с мамой ждем! – Она кричала звонко и весело.
– Да вот твоя Маша.
Сара оббежала машину, остановилась у открывшейся двери и захлопала в ладошки.
– Маша, ты привезла мне новую куклу?
–Ну конечно, сокровище ты мое рыжее. – Она подхватила девочку на руки и закружила. – Я привезла тебе феечку-кофеечку в твою коллекцию.
На пороге появилась Лилия, рыжеволосая красавица с глазами цвета весеннего неба. Когда-то эти рыжие, до самого пояса волосы и ясные глаза настолько поразили Филиппа, что он влюбился в первый и единственный раз…
Маша и Филя просидели за одной партой долгие шесть лет, их везде видели вместе, они были неразлучны, и многие одноклассники считали, что это любовь. Девчонки завидовали Маше, ведь Филя был красавец, юморист, душа компании и подающий надежды медалист, а она напоминала неуклюжего переростка с длинными ногами и тонкими руками, и только к девятому классу превратилась в привлекательную девушку. Филипп и Маша дорожили своей дружбой, и улыбались в ответ на дразнилки ребят. Но десятый класс неожиданно принес перемены. Сначала у них появился новый ученик Юра Кутепов, спортивный, подтянутый, целеустремленный. Его дед был военным, его отец тоже, и недавно их семья переехала по новому месту службы отца. Юра сел за свободную парту позади Маши и Фили. А еще через неделю в их класс буквально вплыла новенькая Лилия, с рыжими, как яркое пламя, волосами. Маше хватило одного взгляда на Филиппа, чтобы понять, он покорен и влюблен. Учительница представила ребятам Лилю и попросила ее занять единственное свободное место рядом с Юрой. Пока Лиля шла по проходу, принимая восхищенные взгляды мальчишек, Маша вложила тетрадь в учебник, взяла портфель и ловко пересела за парту к Юре, к общему удивлению и дружному возгласу всего класса. Лиля села рядом с Филей. Они до сих пор вместе…
Лиля радостно улыбалась и неуклюже переваливаясь, шла навстречу Маше, неся впереди себя большой живот. Она была не восьмом месяце беременности. Одетая в свободное льняное платье, с наброшенной сверху теплой вязаной шалью, она и, правда, напоминала хорошенького толстого бегемотика.
– Какой сюрприз, – Маша нежно обняла подругу, – кого ждете?
– Наследника!– Вместо Лили, с гордостью ответил Филипп.
– У меня будет братик, – с важным видом маленькая Сара тянула Машу в дом.
– Пойдемте, а то мы с Сарой вас уже заждались.
– Как назовете?
– Лучше не спрашивай,– Лиля сочувственно посмотрела на живот.
– Моя мама,– вмешался Филя, – клятвенно обещала моему деду, в обмен на разрешение выйти замуж за моего отца, что первого внука назовет в честь деда. Так что выбора у нас нет. Назовем Абрам!
– Редкое имя,– Маша покачала головой, – но выбор есть всегда. Надо уточнить, что дословно говорила твоя мама. У каждого ребенка два деда… Мысль улавливаете?
– Абрам Филиппович Рудницкий, – Лиля залилась смехом, – звучит куда привлекательнее, чем Фома Филиппович Рудницкий.
– Ну и семейство, я забыла, что ты Лилия Фоминична.
В просторной гостиной, с тяжелыми гобеленовыми шторами, с мебелью из лучших модных домов, было тепло от горевшего камина. Языки пламени извивались и плясали, отбрасывая блики на стены, создавая эффект мерцающих солнечных зайчиков. В центре ожидал изысканно сервированный стол, с бледно-фисташковыми салфетками, хрустальными бокалами под вино и бежевыми тарелками разной формы. На краю стояла наполненная водой ваза в ожидании цветов, и Маша поставила в нее подаренный Филей букет, который идеально вписался в интерьер. В доме царила атмосфера любви, гармонии и уюта.
Маша достала из дорожной сумки коробочку, перетянутую белой лентой, завязанной в большой бант, и протянула ее Саре. Та быстро ее схватила, поцеловала Машу в щеку и понеслась в игровую комнату знакомить своих кукол с их новой подружкой. Лиля прошла на просторную кухню, объединенную с гостиной, и вынула из духовки запеченную с яблоками утку.
– Мыть руки и за стол! – Скомандовала она, – а я пока все расставлю.
– Давай я тебе помогу, – предложила Маша.
– Нет, уже все готово, быстрее мойте руки, а то будем есть холодное.
Филипп налил вино в два бокала для себя и Маши, а жене и дочери апельсиновый сок.