Таша Робес
Радуга в тумане
– Может, не стоит? Сами разберутся!
– Не бойтесь, она не кусается.
Придерживая одной рукой Таю за плечи, профессор направился к шумной компании, кивком головы приглашая за собой Светловых. Словесная перепалка закончилась, как только Круглов старший подошел к ним совсем близко. Внимательно посмотрев на Машу и мальчиков, он перевел взгляд на жену.
– Все бунтуешь, революционерка. Может, хватит уже вмешиваться в чужие дела?
– Мой сын и мой внук – это мои дела, и я вправе о них знать!
– Знать вправе, а вмешиваться нет! – строго сказал Круглов , и обратился к Мише. – Знакомь меня, сын, с моей семьей.
– Это Иван. – Всем бросилось в глаза чувство гордости, переполнявшее Михаила. Он выровнялся и выпятил вперед грудь, вызвав снисходительную улыбку своего отца. Игорь Михайлович тепло потряс Ванину руку, заглянул ему в глаза и неожиданно заключил его в свои крепкие объятья. Ваня не сопротивлялся, дед ему понравился.
– Видный парень. Мне жаль, что мы не общались все это время. Надеюсь, ты не сильно обижен на отца. – Он с укором посмотрел на свою жену. Та фыркнула, но ничего не сказала.
– А это Мария! Ванина мама.
– Из-за такой и я потерял бы голову. Красавица. – Он по-отечески обнял Машу. – И большая умница, одна смогла воспитать такого сына, правда, та еще шантажистка.
– Я чего-то не знаю? – Возмутилась Аделина Владимировна.
– Если бы не твой скверный характер, может, все сложилось бы иначе. И ты не капала бы нам на мозги десять долгих лет, что твои подруги уже обзавелись внуками, одна ты такая ущербная. Каждый год могла бы вывозить внука на моря и следить за каждым его шагом. Хотя, в этой ситуации Иван только выиграл, мужиком вырос без твоих сюсюканий. Машеньку совсем избаловала.
Аделина Владимировна медленно поднялась с дивана, поправила на шее шифоновый шарфик и в упор посмотрела на мужа. Все притихли в ожидании ее упреков. Но она вдруг скривила жалостливую гримасу и из ее глаз выкатились две крупные слезинки. Профессор сразу обмяк, смягчился и подался вперед, протягивая к ней руки.
– Дорогая моя, только не слезы. Прошу тебя.
– Я все делаю из любви к вам, а вы меня не цените. Сколько бессонных ночей я провела, а вы даже не заметили. Я, конечно, в чем-то неправа, но нельзя всю вину сваливать на меня. Лучше подумайте, что дальше делать. Может, оставим Ваню в Москве? – Она наивно и просительно смотрела в глаза мужа.
– Что? – не удержалась Маша. – Мы с Ваней как-нибудь сами решим, где жить и что делать.
– Мама, ты опять начинаешь?
– Я больше не буду-у-у… Правда. – И она опять пустила слезу.
– Успокойся, все хорошо, все живы, здоровы, с остальным справимся.
Миша тоже подошел утешить мать, он не мог спокойно смотреть на ее слезы. Двое сильных здоровых мужчин, один – известный профессор, ученый с мировым именем, врач от бога, другой – в прошлом военный летчик, майор, имеющий целый штат подчиненных, не раз участвовавший в спецоперациях и опасных задержаниях, утешали одну маленькую капризную женщину, ими самими и разбалованную. Картина была, по крайней мере, забавной. Все остальные молча переглядывались, кто-то иронично качал головой, кто-то пожимал плечами. Вдруг, Аделина Дмитриевна вытянула руку, ухватила Ваню за футболку и резко дернула на себя. От неожиданности, он не удержал равновесие и подался вперед, попадая в расставленные объятия своей своенравной бабки.
– Это что за стена плача? – Филипп стоял за спиной у Маши и тихо шептал ей на ухо. – Что случилось?
– Ты все пропустил, – так же тихо ответила Мария, слегка повернув голову, – знакомство с родственниками. Семейство Кругловых в сборе.
– Интригующе. И как проходит?
– Не гладко. Бабушка у нас хорошая актриса. Ты бы видел!
– Родина, зачем тебе мобильный, если ты им не пользуешься? Три раза звонил.
– Филя, я не слышала, – она оглянулась на подоконник, где благополучно стояла ее сумочка, подошла к ней, вытащила телефон и проверила звонки. – Точно, три пропущенных от тебя и два от Геши. Наверное, интересовался операцией.
– Или тобой! Развела мужиков, теперь всем голову морочишь. А ты, Маша, стерва!
– Ты о чем? – Не поняла Мария.
– Да, ладно тебе. Я, конечно, тебя очень люблю, но Эльзу мне немного жаль, звонила, упрекала, жаловалась, если бы не я со своим заказом, она не познакомила бы тебя со своим другом, он не влюбился бы в тебя, как последний дурак. Ну, и все такое. Отбить мужика у такой экстравагантной особы… Это еще постараться надо.
– Ты что-то путаешь, у них не заладилось до меня, они расстались из-за другой.
– Настаивать не буду, но Эльза сказала, что «любовь» и «дурак», это с его слов и в твой адрес. Хотя, на мой взгляд, Марк для тебя больше подходит.
– Ты что, знаешь Марка?
– Да, они вдвоем несколько раз приезжали в Москву по бизнесу, останавливались у нас на два-три дня. Мы хорошо проводили время, много общались. Человек он стоящий, надежный, деловой. Мне понравился.
– А ты не заметил, случайно, что он бабник.
– С чего ты так?
– Развел гарем, определиться не может. – Маша разозлилась.
– Родина, кажется, ты влюбилась по уши, если ревнуешь. Я рад, несмотря на все обвинения Эльзы.
– Повторяю для непонятливых, он оставил Эльзу ради другой, молодой, красивой… – Маша думала сказать любовницы, но получилось бы грубо, сказать подружки, было бы снисходительно, она просто добавила, – Насти.
– А причем тут Настя, не понял.
– Так ты и Настю знаешь?
– Встречал в аэропорту, когда она из Англии прилетела, месяца два с половиной назад. Приятная симпатичная девушка.
– Ты что, всех любовниц Марка знаешь? – не удержалась Маша и скривила гримасу.
– Только тебя и Эльзу! – Таким же тоном ответил Филя. Ему нравилось, что Маша начинала заводиться, это только подтверждало его уверенность насчет ее чувств.
– У меня что, на лбу написано, что мы с ним переспали?
– Нет, сорока на хвосте принесла. – Филипп усмехнулся. – Родина, ты влюбилась, наконец-то.
– Что ты заладил, влюбилась, да влюбилась. Ты упустил один момент. Настя.
– Причем здесь Настя? Я ее домой отвез, она отказалась в больницу ехать.
– Она что здесь делает? – Мария задыхалась от возмущения.
– С ребятами приехала. Я думал, ты знаешь. Ты ее совсем запугала.
– Это я ее запугала? – Маша непонимающе моргала. Она отошла от Фили на несколько шагов, хлопнула себя по бокам, вернулась назад и вымученно продолжила. – Как ты можешь спокойно об этом говорить? Да, меня бесит эта ситуация, с Марком у нее отношения нестабильные, так она в Ваню вцепилась. Я ее предупредила, чтобы она от Ивана держалась подальше, все равно за свое, сюда приехала.
– Да, что тебе так не нравится? Ну, с характером девочка. Так ее понять можно. Мать Настю увезла в Лондон, когда ей еще пяти не было, и пресекла все попытки со стороны отца видеться и общаться с дочерью, уверив ее в том, что она никому не нужна, кроме нее, естественно. А когда Настя выросла и стала помехой в ее комфортной жизни, она вернула ее отцу. Понятно, что между ними отношения сначала не заладились. Но ты побеседовала с ней, надавила на него…
– На кого я надавила? – перебила Маша.
– На отца.
– Я ни на кого не давила!
– Хорошо, я не правильно выразился, ты поговорила с ее отцом.
– Филя, что ты несешь! Слава богу, я не знаю ее отца, та еще семейка, наверное.
– Родина, ты что, не знаешь, с кем спишь? – Филя укоризненно мотал головой. – Узнаю тебя, Маша! Теперь понятно, почему ты вляпываешься в сомнительные истории.
– Филипп, хватит! Я так и знала, что ты будешь меня воспитывать, если узнаешь про Марка.
– Ты же только что сказала, что не знаешь отца Насти.
– Да, не знаю!
– А Марка, значит, знаешь.
– Я этого не отрицаю, что ты привязался.
–Теперь понятно.
– Что тебе понятно?
– Ты не знаешь, что Марк отец Насти! – Филипп смаковал момент. Ему доставляло огромное удовольствие видеть растерянное и, даже, глупое выражение лица Маши.
Мария находилась в ступоре. Казалось, все мысли вылетели из ее головы, и ей понадобилось какое-то время, чтобы собрать их снова. Ей хотелось плакать и смеяться одновременно. Сердце забилось сильнее в предчувствии радости, и тут же появилась тревога, а вдруг… Плевать на страхи, надо что-то делать.
– Филя, что бы я без тебя делала?
– Я это уже слышал, Родина. Сейчас ты повиснешь у меня на шее. – Он развел руки. – Всегда готов!
– Присмотри за детьми, отправишь их со Светловыми, мои вещи тоже. Поцелуй за меня Лилю и Сару. – Она выскользнула из его объятий, схватила сумочку и побежала к лифту.
– Маша, ты куда? – Она оглянулась и махнула рукой, Филипп довольно улыбнулся. – Понятно, вопрос был лишний…
Выбежав на крыльцо больничного корпуса, Маша остановилась, пытаясь сориентироваться с какой стороны находятся центральные ворота, не далеко от которых она заметила знак метрополитена, когда они припарковались. Можно было попросить Филиппа отвезти ее в аэропорт, но она боялась застрять в пробках. Спускаясь на станцию метро, она машинально продумывала дорогу. Сначала доедет до вокзала, там сядет на аэроэкспресс, благо они ходят через каждые сорок минут, и, если повезет, вылетит ближайшим рейсом.
Когда она вбежала в здание аэропорта, объявляли о продолжении регистрации сразу по нескольким направлениям. Остановившись посреди многолюдного зала, она внимательно и тревожно изучала табло с расписанием, и расплылась в счастливой улыбке, когда увидела нужный рейс. Нетерпеливо переждав очередь из трех человек, Маша набрала в терминале необходимую комбинацию операций, проверила наличие свободных мест, получила чек с номером счета и помчалась в кассу. Ей казалось, что все вокруг происходит слишком медленно: медленно подходит очередь, впереди стоящая женщина медленно расплачивается за билет и медленно отходит, кассир медленно забивает данные ее паспорта в компьютер и медленно дает сдачу. Ну, почему все медленно, когда она так торопится?
В зале вылета Маша шагами измеряла периметр, направляясь то в одну сторону, то в другую. Она боялась остановиться, как будто, если она перестанет двигаться, весь мир замрет в ожидании. Она на десятки раз пересчитала все плитки на полу, и все ступеньки на лестнице, хотя ей очень хотелось сесть и подумать. Но думать она тоже боялась. Хватит расставлять все по полочкам, пусть все будет, как будет, иначе она найдет массу причин не давать воли своим отчаянно вырывавшимся чувствам, или, что еще хуже, будет считать себя виноватой перед Эльзой. Чувство вины самое глупое чувство, это она уже знает.
Только, когда самолет взлетел, она немного успокоилась, ходить по салону все равно запрещено, а жаль. Она ерзала в кресле и нетерпеливо дергала ногой. Сердобольный сосед, не выдержав такого терзания, решив, что Маша боится летать еще больше, чем он, предложил ей глоток коньяка, закуркованный для себя. Она великодушно его поблагодарила и с удовольствием опустошила стограммовую бутылочку, даже не заметив обескураженный взгляд мужчины. Тепло медленно разливалось по ее телу, пульс приходил в норму, настроение улучшалось. Маша пьяно улыбалась, все налаживается.
Поздний летний вечер встретил ее теплым ветром. Фонари заливали привокзальную площадь мягким светом. Выстроившиеся в ряд автомобили дремали вместе со своими владельцами в ожидании пассажиров. Запрыгнув в свободное такси, Маша на пальцах объяснила водителю, куда надо ехать, точного адреса она не знала. Он быстро домчал ее в нужную часть города, но некоторое время пришлось кружить по элитному району, прежде чем она узнала дом. Она расплатилась за поездку, вышла из машины и теперь растерянно стояла перед кодовым замком на подъездной двери.
Конечно, Мария могла позвонить, но она боялась начать нести всякую ерунду. Мелкая дрожь пробежала по телу, а если он не один? Еще не поздно отступиться, уйти, убежать, и никто ничего не узнает. Она устремила взгляд в небо, тысячи звезд мерцали над ее головой, переглядывались и перешептывались. Большая медведица, как всегда, была на своем месте, и Маша точно знала, она улыбалась.
Скрипнула и открылась дверь, хозяин вывел на вечернюю прогулку свою таксу. Маша заскочила в подъезд, а дальше что? Номер квартиры она не знала, этаж тоже. Зато хорошо запомнила входную дверь, но оглядевшись, поняла, в новом доме они все одинаковые. Она нетерпеливо топталась на месте, вспоминая хоть какую-то мелочь, и вдруг просияла. Точно, когда Маша ожидала лифт, она заметила, что пол на лестничной площадке выложен черно-белой керамической плиткой в шахматном порядке, но одна плитка под ее ногами была темно-серая. Поднимаясь пешком этаж за этажом, как ищейка, рассматривая пол, она, наконец, увидела, что искала.
Не раздумывая ни минуты, чтобы не успеть испугаться и не сбежать, Маша вдавила до упора кнопку звонка и не снимала палец. Она прислонила ухо к двери, но кроме монотонной трели ничего не услышала. Нет, она не сдастся! Маша завела руку за голову и со всей силы ударила в дверь. Но самого удара не почувствовала, так как дверь неожиданно открылась и она ввалилась в квартиру.
Марк с недовольным видом в одних шортах стоял посреди слабо освещенной прихожей. Скидывая на ходу туфли и одновременно бросая сумку на пол, Маша бросилась Марку на шею, обвила ногами его бедра и прижалась щекой к его трехдневной щетине.
– Тебе идет, – сказала она тихо, – по выходным буду разрешать тебе ходить не бритым.
Она быстро целовала его губы, щеки, глаза, не давая ему опомниться. Он стоял как истукан с круглыми глазами, мысли медленно возвращались в его сонную голову. Сердце забилось сильнее, кровь пульсировала у виска. Марк глубоко вздохнул, крепко прижал к себе эту сумасшедшую женщину, чтобы она не передумала и не вырвалась, и зарылся лицом в ее волосы. Маша повернула голову и заметила на зеркале нарисованных ею человечков, только у одного из них фломастером было добавлено треснутое пополам сердце. Она вытянула руку и стерла трещину.
– Больше никаких разбитых сердец. – Она посмотрела в глаза Марка. – Боюсь даже сказать, какие мысли занимали мою голову.
– Интересно! – Марк ожидал продолжения.
– Я думала, Настя твоя любовница! – Выпалила Мария и затаила дыхание.
– Понятно, – его брови удивленно полезли вверх, но глаза смеялись, – с такими фантазиями ты далеко зайдешь!
– Я видела, как ты ее обнимал возле моего офиса.
– А я видел, как ты целовала и обнимала возле школы Ивана и еще его друга.
– Это не считается!
– Разница лишь в том, что я знал о твоем сыне, а ты не знала о моей дочери. Кстати, тогда я хотел тебя с ней познакомить и предложить поужинать вместе. Мне льстит, ты думаешь, что я имею успех у молодых девчонок, но больше мне нравится, что ты ревнуешь.
– Если бы ты знал, как сильно я тебя люблю, ты бы сразу простил мою глупость!
– А можно про любовь подробней и с картинками…