Таша Ле
Марта. За северным ветром
Какое всё-таки счастье, что мне не требуется искать принца. Это ведь так утомительно. Однообразно и нудно… Бог мой, да я бы просто умерла от скуки, честно! Поэтому тот факт, что меня устраивают свои собственные ресницы, пусть и слишком светлые, как у всех блондинок – это огромная удача, огромная.
А у Глеба, кажется, ресницы длиннющие и такие же чёрные, как и его глаза… Вот, кстати, он бы точно подошёл Маринке. Не из-за длинных ресниц, разумеется. Но насколько я успела заметить, обеспеченный и успешный во всех смыслах Глеб не сильно заинтересовался моей эффектной коллегой. Ну может, пока я в отпуске ещё заинтересуется, она хорошенькая, яркая брюнетка, высокая, стройная, да ещё нарощенные ресницы «а-ля драма» опять-таки. В конце концов, на кофе её пригласит, она точно не откажется, как это по-дурацки сделала я. Идиотка просто… Что я, рассыпалась бы на месте, если сходила бы с ним в кафе? А он уже и думать про меня забыл, скорее всего. Могу поклясться, что ловкие и изворотливые барышни не позволяют ему долго скучать…
Настроение, ещё утром бывшее бодрым и радостным, поехало вдруг вниз. Ого, я ревную? Отлично, Марта.
– Приехали, Ленинградский вокзал.
Как быстро, я и не заметила. Расплатившись и поблагодарив водителя, я не торопливо пошла к зданию вокзала, времени до отхода поезда ещё было предостаточно.
Надо повышать себе настроение, что за глупые мысли? Вот завтра уже настанет календарная весна, уже март, а это гораздо легче, чем февраль. В детстве, лет до семи, я упорно считала, что меня так назвали не только в честь прабабушки, но и в честь месяца март. А потом как-то папа рассказал мне про одну княгиню, которая жила много веков назад и звали её Марта Литовская. С тех пор всем, кто меня чем-то привлекал и интересовал, я доверительно сообщала, что в родственниках у меня значится княгиня, между прочим. Это было очень забавно.
Поезд уже подали, на платформе началась обычная вокзальная суета. Я нашла свой вагон, улыбчивый проводник, посмотрев мои документы, помог занести сумку и я пошла к своему месту. Как обычно, около окна. Всё, можно расслабиться, помечтать, а через четыре часа я уже буду в нежно любимом Петербурге.
Сапсан с тихим шипением закрыл двери и мягко, словно игрушечный, заскользил по рельсам. Пока ещё небольшая скорость можно смотреть в окно, потом картинка сливается в огромное рваное пятно, и любоваться получается только совсем дальними пейзажами. Конечно, питерская погода в начале марта оставляет желать лучшего, но в этот раз я особо и не рассчитывала на долгие прогулки, мне хотелось просто побыть с родителями. Посидеть с папой в его книжном, который он сам называет исключительно «мой букинистический», выпить там неприлично сладкий капучино и полистать недавно поступившие винтажные издания. Пройтись с мамой по интерьерным магазинам в поисках тех самых штор, которые наконец-то подойдут к нестандартным петербургским окнам в их квартире. Если не ошибаюсь, это будет уже третий комплект, первые два оказались по маминым словам «не совсем то». И обязательно втроём позависать в кофейнях, где можно придирчиво выбирать самое вкусное пирожное и долго болтать о ничего не значащих пустяках. Такие приятные мелочи, но такие важные для каждого из нас.
Я прикрыла глаза, мысленно уносясь в другую реальность, где уже царила моя собственная сказочная весна. Там медленно текли голубые хрустальные реки, вдали возвышались горы с присыпанными сахарной пудрой вершинами, а все цветы были сочного желтого оттенка.
Говорят, пристрастие к желтому цвету является признаком душевных болезней. Вот, например, Винсент Ван Гог часто использовал его в своих работах. Бедный, несчастный, никем не понятный и не оценённый Ван Гог. Я вспомнила его «Пейзаж в Овере после дождя», который висит в Галерее искусств на Волхонке. Когда я стою перед этой работой, написанной за несколько месяцев до смерти художника, то с большим трудом сдерживаю себя, чтобы не потрогать руками эти нервные, беспокойные мазки. Мне кажется, что если я проведу по ним пальцами, то сразу перенесусь в то время и смогу взглянуть на мир глазами самого Винсента. И мне удастся убедить его творить дальше. Или хотя бы просто жить.
Я медленно плыла в своих фантазиях, любовалась пушистыми белоснежными облаками, вдыхала сладкий аромат цветочных лугов, как вдруг почувствовала что этот аромат стал явно отдавать ментолом и резко открыла глаза.
Здесь что, Глеб? Ведь только рядом с ним я чувствую этот запах. Осторожно повернув голову, я заметила, что мой сосед слева просто развернул упаковку с мятными драже. Этак мне и до визитов к психотерапевту не далеко. Винсент, дружище, кажется, я бы смогла тебя понять.
Откинувшись на спинку кресла, я вновь прикрыла глаза, но вернуться к волшебным заливным лугам уже не удалось, память услужливо и очень чётко предложила мне образ Глеба. Будто бы наяву. Я покорно вздохнула и начала его рассматривать. Волосы, пожалуй, каштанового цвета, не очень короткие, слегка вьются и хорошо лежат. Вот у меня тоже волосы вьются, но уложить их целая проблема, так как пряди всегда закручиваются не в те стороны, которые надо. По этой причине я никогда не стригусь коротко, моя обычная длина чуть ниже плеч. Словно соглашаясь со мной, лицо Глеба подмигнуло мне. Так, глаза у него всё же чёрные, по настоящему бездонные. Вот такими только и гипнотизировать, кстати. Обманчиво ласковые, они сразу же обволакивают и затягивают в густую темноту безвременья. Опасные глаза… Нос прямой, без горбинки. Губы довольно тонкие, но верхняя изящно изогнута и вылеплена как у античной статуи. Кожа смуглая, а может быть просто загорелая, но уж точно не такая бледная как моя. И хотя в его лице всё-таки присутствовала некоторая неуловимая асимметрия, мой вердикт остался прежним: Глеб красив как бог. Да ещё с талантом гипнотизёра. Зачем, вот зачем он мне сдался, а?
Встречать меня на вокзал приехала мама, хотя я, конечно же, просила её этого не делать. Здесь пешком всего пятнадцать минут, да и моя багажная сумка очень удобная, на колесиках.
– Марта, наконец-то!
– Мама, ты меня снова не послушала, – я мягко улыбнулась, – а папа у себя в магазине, конечно же?
– Ой, у них там какая-то проверка. Так не вовремя! Но сказал к трём часам будет дома как штык, – мама тоже заулыбалась и тут же из её карих глаз с рыжеватыми крапинками на меня буквально выплеснулась щедрая порция любви и тепла. Мы с ней крепко обнялись и чмокнули друг друга в щеки.
– Ага, а так бы вы вообще вдвоём сюда пришли, понятно.
– Нам не сложно, Марта, здесь же близко. Сумку удобно катить или такси возьмём?
– Нет, мамуль, всё в порядке, давай пешком лучше. Кстати, ты отлично выглядишь!
– Ох, спасибо, – сказала мама, кокетливо поправляя свою короткую стрижку, – Но, знаешь, с каждым годом это становится всё труднее и труднее!
– Нет, правда, ты молодец.
– Ну не зря же, папа до сих пор зовёт меня Еленой Прекрасной, – она задорно рассмеялась.
Мама всегда умела хорошо одеваться, даже в советские времена, когда всё достойное внимания находилось в жутком дефиците. И сейчас на ней был модный лёгкий пуховичок, укороченные брюки горчичного цвета и объёмный шарф в коричнево-зеленую клетку.
Мы вышли из здания вокзала и передо мной в который уже раз величественно развернулся невозможно притягательный Невский. Погода была отличной, выглянуло настоящее весеннее солнце и даже ветер почти не ощущался. Вообще я заметила, что Петербург меня часто встречает тёплой солнечной погодой. Секрет прост – у нас с ним взаимная любовь, я в этом уверена.
Перейдя на светофоре дорогу, мы повернули на Лиговский проспект и не торопясь пошли по нему.
– Как Лео? Не передумал насчёт майских? – мама обеспокоено посмотрела на меня.
– Он в полном порядке и обязательно приедет. На работе у него много новых проектов, кажется его собираются повысить. Ну ты же знаешь, Лео не любит говорить о таких вещах заранее, поэтому я тебе тоже ничего не сообщала.
– Конечно, конечно! Он очень способный, в этом смысле я никогда за него не переживала, – мама сделала паузу и как бы невзначай спросила: – Настя не появлялась больше?
– Я так поняла, что она его наконец-то решила оставить в покое. По крайней мере, сам Лео о ней ничего не говорит и не вспоминает.
– Ох, Марта, это было бы хорошо. Такая она нахальная девчонка!
– Ну, мам, это в любом случае их дело. Они встречались несколько лет, но развивать дальше свои отношения им обоим не захотелось. Такое случается.
– Так если бы это были нормальные отношения. Настя ведь использовала нашего Лео как запасной аэродром, я тебе точно говорю. Как собака на сене! Он ей по настоящему и не нужен был никогда. Только все нервы ему истрепала.
– И тебе, – примирительно улыбаясь, сказала я.
– А как же, и мне! – мама рассмеялась.
Мы завернули в арку и попали в обычный серо-жёлтый питерский двор-колодец. Сразу же стихли все звуки шумной улицы, зато вокруг нас обозначилось гулкое эхо. Мама остановилась и внимательно посмотрела на меня.
– Ну про тебя я не спрашиваю… Ты бы мне и сама рассказала, если бы.., – мама легонько вздохнула, – если бы твоя личная жизнь изменилась, да?
– Конечно, мамуль. Но пока меня всё и так устраивает, – бодро сказала я, а сама сразу же подумала о чёрных глазах Глеба. И об его изогнутой верхней губе.
Мама приобняла меня и мы зашли в парадную. Ну, в этот раз неприятные вопросы закончились очень быстро.
Ровно в три часа в квартиру влетел папа с коробкой моих любимых пирожных из кафе «Север».
– Марта! Доченька, извини, задержался. Я так рад тебя видеть! – быстро вручив пирожные маме, он уже обнимал меня за плечи.
– Привет, папуль! Я тоже очень рада!
– Лена, давай накрывай на стол, пьём чай и мчимся гулять, пока погода позволяет, – папа как обычно торопился сделать всё и сразу.
Я исподтишка разглядывала его и с облегчением заметила, что он в хорошей форме, хоть и не молодеет, конечно. Растрепанная прическа, очки на носу и всегда чуть потерянный вид. Мы с Лео оба похожи на него, такие же светловолосые и голубоглазые. Правда, мои глаза в детстве были зелёными, а потом вдруг начали постепенно менять свой оттенок до нынешнего насыщенно-голубого. Мама шутит, что такими темпами к выходу на пенсию, я стану кареглазой, как и она. Мне и самой не понятны эти странные метаморфозы, но эффектным цветом своих глаз я вполне довольна.
А ещё мы с папой и Лео вечно витаем в своих фантазиях, особенно я. Папа говорит, что ему это качество передалось от его матери – нашей с Лео бабушки. Она была немного далека от реальности, постоянно обитала в своём особом мире, но при этом сама сочиняла чудесные детские сказки для своего маленького сына. К несчастью, умерла бабушка очень рано и неожиданно для всех, с этим была связана какая-то запутанная семейная история. Но папины воспоминания о детстве остались яркими и тёплыми, как ласковое майское солнце. Он и сам производит впечатление человека, который с искренней радостью делится со всеми желающими свои теплом и светом. Так оно и есть на самом деле.
Мама же представляет собой полную противоположность папе. Всегда собранная, умеющая эффектно подать себя и постоять за свои интересы. Именно она, по сути, и является настоящей опорой всей семьи. Ну и внешне мама тоже выделяется из нашей белокурой троицы. Она темноволосая, с кожей оливкового цвета, стройная и высокая. Если она надевает обувь на каблуках, то становится одного роста с папой, а он совсем не низкорослый. В моем детстве мама укладывала свои длинные блестящие волосы в элегантную прическу, а теперь, когда седины появилось слишком много, коротко стрижётся у модного парикмахера. Она младше папы на пять лет, но выглядит ещё моложе. Может потому, что прилагает к этому массу усилий. После выхода на пенсию она вдруг активно занялась хатха-йогой, с пристрастием изучила основы правильного питания, возрастного ухода за кожей и теперь со знанием дела ведёт свою страничку в соцсетях. И весьма успешно, как я понимаю.
– Ну наконец-то ты приехала, мы так ждали, – папа подвёл меня к столу, где мама уже расставила изящные чашечки в знаменитую кобальтовую сетку, – Теперь эти две недели наши! – воскликнул он и потёр в радостном предвкушении свои ладони.
И эти две недели пролетели у нас как один день. Я давно заметила, что так случается, когда со всех сторон тебя окружает любовь и тепло. Мне не только с Лео повезло, у меня ещё и родители классные. Наверное, я счастливый человек.
Глеб за это время мне приснился всего один раз, несмотря на то, что думала я о нём непозволительно часто. Во сне он долго смотрел на меня своими чёрными глазами и грустно улыбался. Потом покачал головой, сказал: «Что-то здесь не так, всё это очень странно» и развернувшись, медленно стал уходить. Я пошла за ним, как вдруг он резко обернулся, а его взгляд стал тяжелым и страшным. Меня окатило ледяной волной ужаса, я попятилась назад, но никак не могла оторвать от него своих глаз и в конце концов споткнувшись, начала падать. Как это часто бывает во сне, движения мои замедлились и стали неестественными. Глеб подхватил меня одной рукой, а вторая его рука потянулась к моей шее и начала её сжимать, сильнее и сильнее. Он меня душил. А я всё никак не могла отвести взгляд от густой ночной тьмы, которая лилась из его глаз. Проснулась, лихорадочно хватая ртом воздух. С третьей попытки включила ночник и оглянулась вокруг. В комнате было тихо, в окно уютно заглядывал желтый луч света от уличного фонаря. Я постепенно успокоилась, но так и не смогла больше заснуть той ночью.
Обманщик
– Как они? Что с папиным магазином, всё в порядке? А мама, конечно же, спрашивала про Настю, да? Ой, а что это в пакете у тебя? – Лео задавал один вопрос за другим, помогая при этом выкладывать мои вещи из сумки.
– Да, всё отлично, они молодцы. Папа всё также в полном восторге от своего книжного, и да, мама интересовалась твоей Настей. Я ей наврала, сказала, что вы больше не общаетесь.
– Это ты правильно, – одобрил Лео, – Ну ты ведь понимаешь, что у нас с Настей уже просто дружеские отношения. Слушай, а что в пакете-то?
– Ага, и остаёшься на ночь ты у неё тоже по дружбе.
– Она, знаешь, не сильно возражает, – Лео подмигнул мне и попытался изобразить коварную улыбку злодея-соблазнителя. Я не удержалась и засмеялась.
– Ой, ладно, это в конце концов ваше дело.
– Ага. Ты мне пакет отдашь или нет? Я чувствую, там что-то ценное для меня!
– А как же! Это твой новый любимый свитер, который решила купить мама, – торжественно сообщила я, протягивая ему открытый пакет.
– О! Он классный. Я, правда, и сам могу себе выбирать и покупать одежду, – пробурчал брат.
– Да ладно, маме захотелось сделать тебе приятное, она ведь скучает.
– А знаешь, он и на самом деле классный, – сказал Лео, – Буду носить! – выпятив живот, он приложил свитер к себе и ладонями разглаживал на нём складки.
Вдвоём мы быстро закончили раскладывать мои вещи и заказали доставку огромной пиццы. Откупорив бутылочку красного абхазского вина, до самой ночи мы с Лео болтали о наших родителях, о Петербурге и строили замечательные планы. Тогда я ещё не знала, что в ближайшем будущем мне придётся резко поменять эти самые планы.
Первый после отпуска рабочий день выдался суматошным и абсолютно бестолковым. Марина излучала совершенно искренние счастье и радость по поводу моего возвращения, и почти до обеда рассказывала о том в каких невыносимо тяжелых условиях ей тут приходилось вкалывать. Не удивительно, что после обеда я не выдержала и предложила ей уйти домой пораньше в качестве компенсации за непосильные пережитые страдания. В общем, мы остались с ней полностью довольны друг другом.
Глеба я увидела только через два дня. Он как раз выходил из аудитории после своей лекции, а я шла по коридору.
– Марта, рад тебя видеть, – кивнул он головой, а его чёрные глаза тут же прищурились.
– Добрый день, взаимно, – я замедлила шаг и улыбнулась.
– Как настроение? За окном настоящая весна.
– И настроение весеннее, – я продолжала улыбаться, стараясь не смотреть в глаза Глеба. Глупость, наверное, но я слишком хорошо запомнила тот его взгляд в кафе. Да ещё и недавний мой жуткий сон.
В этот момент будто бы легкий ветерок пронёсся рядом и закружил вокруг меня. А так как я сегодня надела тонкую блузку с короткими рукавами, то сквозняк получился очень ощутимым. Я оглянулась на дальний конец коридора, иногда там открывают окно для проветривания. Но нет, окно было закрыто.
Глеб подошёл ко мне ближе и я почувствовала как по моим рукам побежало полчище мурашек. Мне стало ещё холоднее. Ну, это уже слишком, тут что-то не так. Я сердито посмотрела прямо ему в глаза. А, будь что будет.
– Тогда, если ты не против, я повторю своё приглашение. Здесь не далеко есть довольно милое заведение с итальянской кухней, – Глеб сделал паузу и выжидающе смотрел на меня.
О, а вот и мятой запахло, это уже смешно просто. Может у него парфюм такой? Или он зубы чистит каждый час? А откуда тогда эти постоянные сквозняки, черт возьми!
– Я не против, – почти с вызовом ответила я. Мурашки на руках угомонились, но этот ментол в воздухе меня просто одолевал и я шумно выдохнула.
– Не нравится такой аромат? – тихо спросил Глеб и грустно улыбнулся. – Ветер тоже не любишь, судя по всему, – добавил он. И это уже был не вопрос, а утверждение.
От удивления я приоткрыла рот и захлопала ресницами.
– Что? Как… Как ты догадался?
– Как догадался я, это понятно. А вот почему всё это чувствуешь ты, мне очень хотелось бы выяснить.
Я обхватила себя руками и старалась дышать как можно ровнее. Глеб слегка наклонил голову и вдруг медленно провёл кончиками пальцев по моей руке, от запястья до локтя. Пальцы у него оказались тёплыми, почти горячими. Мне сразу же стало жарко, все сквозняки моментально исчезли. Голова шла кругом, но я понимала, что теперь уже точно отступать глупо. И поздно.
– Я буду свободна в эту пятницу, после пяти вечера, – решительно сказала я.
– Отлично. Тогда в пять я к тебе зайду.
– Договорились.
– До пятницы, Марта, – произнёс Глеб с обезоруживающей улыбкой.
Вернувшись в наш кабинет, я выпила залпом полбутылки минеральной воды, и попыталась привести мысли в порядок. Пятница через два дня. Так, хорошо. Я побарабанила пальцами по столу, потом повернулась к Маринке. Та сосредоточенно наносила яркий розовый блеск на свои губы, глядя в карманное зеркальце.
– Марин, а пока я в отпуске была, Глеб же заходил к нам сюда?
– Ну да, конечно. Раза два точно, – Марина удивлённо посмотрела на меня.
– Слушай, а вот странный у него одеколон, да? – я невинно улыбалась.
– Странный? Я, честно говоря, вообще не запомнила каким парфюмом он пользуется.
– Ну может это не парфюм, может жвачку он жуёт постоянно. Так ментолом от него несёт, да? – пытаясь сделать безразличный вид, спросила я.
Маринка уже отложила своё зеркало и с недоумением смотрела на меня.
– Ментолом? Марта, ты меня пугаешь. То у тебя сквозняки гуляют, когда духотища у нас тут стоит невозможная, то теперь вот запахи мерещатся.
– То есть, ты ничего этого не чувствуешь? – уточнила я, ощущая себя круглой идиоткой.
– Нет, не чувствую! – Маринка развела руками и покачала головой.
– Ну и ладненько, – подытожила я и ободряюще улыбнулась ей.
До конца рабочего дня Маринка ещё пару раз подозрительно косилась в мою сторону, но потом успокоилась и вроде бы забыла о нашем странном разговоре.
Утро пятницы выдалось мучительным. Накануне вечером я долго не могла уснуть, вертелась в кровати, собирая простынь в неудобные складки, и как результат совершенно не выспалась. Но при этом подскочила раньше будильника и вот уже минут двадцать стояла в глубоком раздумье перед своим открытым шкафом. Яркое весеннее солнце, заглянувшее в мою комнату, бодро освещало многочисленные вешалки с одеждой, но совершенно не помогало решить проблему выбора.
– Я выхожу, проводишь? – крикнул мне из коридора Лео.
– Да, иду.
Рабочий день у брата начинался раньше моего и он стоял уже полностью одетый у входной двери. Увидев меня в халате и с закрученным полотенцем на голове, удивленно спросил:
– Ты чего копаешься?
– Я не копаюсь.
– Не опоздай, сейчас без пятнадцати.
– Угу. Ты помнишь, что я сегодня задержусь?
– Конечно, Марта! Ты мне вчера три раза об этом сказала, при этом каждый раз уточняя, что это не свидание, – Лео захихикал, а я скорчила недовольную гримасу.
– А ты ведь завтра у Насти снова собираешься остаться? – ехидно поинтересовалась я.
– Возможно. Я ещё точно не решил.
– Ну-ну.
– Не вредничай, Марта, – брат шутливо дернул меня за край полотенца, свисающего с моей головы. – Ну, я пошёл. Приятного свидания! Ой, то есть, приятного вечера!
Ох. Надо собраться, не только на работу, но и с мыслями.
Я закрыла за Лео дверь и снова поплелась к шкафу. На моей кровати лежало два нарядных платья. Я задумчиво посмотрела на них, провела рукой по одному, поправила затейливый пояс на другом и решительно убрала оба в шкаф. Надо надеть что-то привычное, я и так слишком нервничаю. Кто знает, может я сегодня стану жертвой опасного гипнотизёра и мне придётся спасаться бегством. Убегать лучше в удобных джинсах, – решила я и сразу немного успокоилась. Выбрав классические по крою тёмные джинсы и любимую блузку нежно-голубого цвета, я быстро позавтракала и оделась. Перед выходом, уже в пальто и ботинках, я забежала к себе в комнату и надела на руку золотой изящный браслет. Он тоже любимый и давно со мной. Так мне будет спокойнее.
До обеда я оказалась полностью загружена обычными рабочими делами и у меня просто не нашлось времени, чтобы как следует понервничать. А ближе к трём часам у Маринки вдруг обнаружилась невероятная способность к многозадачности, она успевала справляться со всем сама, а я осталась наедине со своими мрачными мыслями. Мысли эти за пару часов чуть не свели меня с ума. Я придумала тысячу вариантов возможного развития событий, что совершенно не прибавило мне уверенности и умиротворенности.
К моменту, когда до пяти часов оставалось всего несколько минут, я уже успела поточить все имеющиеся в нашем офисе карандаши, и теперь просто сидела, тупо уставившись в одну точку. При этом мои пальцы сами по себе отстукивали по столу нервную дробь. Когда-то в детстве я обучалась игре на фортепиано, и возможно, именно сейчас изображала из себя известную пианистку. Не знаю насколько выглядело похоже, но в реальности пианистки из меня так и не получилось. Музыкальную школу я не посещала, родители как-то сразу решили, что пригласят преподавателя для занятий к нам домой. И целых пять лет по два раза в неделю я под мудрым руководством преподавателя мучала пианино, стараясь извлечь из него правильные звуки, ритмы и мелодии. За это время особых музыкальных талантов во мне так и не обнаружилось, а для достижения ощутимых результатов требовались определённая усидчивость и целеустремленность. Ни тем, ни другим я не обладала, но и расстраивать родителей мне, ой как, не хотелось. Все пять лет они слепо в меня верили и с неподдельной радостью слушали моё весьма посредственное исполнение, в конце которого непременно хлопали в ладоши. Как я могла их разочаровать? Поэтому мама с папой так никогда и не узнали, что всё, что я вынесла из этих занятий, это стопроцентная убеждённость в своей музыкальной никчёмности и сколиоз в придачу. Сколиоз чуть позже был побеждён довольно изнурительной лечебной гимнастикой в районной поликлинике, а вот караоке и все музыкальные инструменты я до сих пор обхожу стороной.
– Добрый вечер, Марта, – Глеб стоял в дверях, держа в руках свою чёрную кожаную куртку, и безмятежно улыбался. – Ты готова?
– Да. Конечно, – ответила я и слишком резко встала, больно ударившись коленкой об стол. – Марин, до понедельника!
– Ага, давай! Приятно провести вам время, – промурлыкала Маринка, загадочно улыбаясь нам обоим.
Она определённо предвкушала удовольствие, с которым в понедельник начнёт меня расспрашивать о пикантных подробностях этого вечера. Глеб снисходительно ухмыльнулся и кивнул ей головой. Боже, как он красив… Он точно не ошибся, выбрав для свидания именно меня?
Взяв своё пальто и подойдя к Глебу совсем близко, я с наслаждением вдохнула становившийся мне привычным насыщенный мятный аромат.
– Ты не против прогуляться пешком до ресторана? – придерживая для меня дверь, спросил Глеб. – Он рядом, на соседней улице.
– Я с радостью пройдусь, такая погода шикарная.
– Отлично, а то пробки, час-пик… А обратно я тебя отвезу куда скажешь, Марта, у меня машина здесь, на рабочей стоянке.
– Договорились, – ответила я и улыбнулась, а сама тут же начала соображать как бы потом отказаться от этой поездки. Одно дело находиться с Глебом в толпе людей в ресторане, а другое дело вдвоём в замкнутом пространстве машины. Неужели, я его и правда боюсь?
На улице ещё не успело потемнеть, и в воздухе вокруг нас не спеша плыл прозрачный весенний вечер. Мы действительно быстро дошли до небольшого итальянского ресторанчика, уютно спрятанного в глубине переулка. Нас провели к заранее зарезервированному столику около окна, официант любезно предложил принести воды и оставив нам два комплекта меню, ушёл.
Глеб помог мне снять пальто, потом грациозно-небрежным движением профессионального манекенщика скинул свою куртку и мы наконец-то уселись. Я внимательно оглядела ресторан. Зал небольшой, посетителей мало, наш столик вообще в уголке и совсем не на виду. Если что, никто и не заметит, как мой хладный труп потащат к чёрному выходу. Так, надо успокоиться, это всего лишь мои нелепые фантазии.
В полном молчании мы начали изучать меню. Я нервничала, но при этом меня просто раздирало любопытство. Тайком поглядывая на Глеба, я заметила, что он тоже не совсем спокоен. Рукой он теребил воротник своей рубашки и покусывал губы. Надо же, я в первый раз вижу его таким неуверенным в себе. Наш официант вернулся и мы заказали себе по салату и по бокалу белого вина.
– Твоя блузка точно под цвет глаз, – заметил Глеб с легкой улыбкой. – Глаза даже ярче. Честно говоря, я никогда не встречал такого оттенка голубого. Ты уникальна, Марта.
– Спасибо. Это забавно, но они со временем поменяли свой цвет. И, например, лет восемь назад глаза у меня были цвета морской волны. По крайней мере, так мне говорил мой бывший муж.
Чёрт! Чёрт, зачем я ему про это рассказываю? Я отпила глоток минеральной воды из стакана. Вокруг меня гуляли сквозняки, но я уже не обращала на них внимания. От волнения меня постоянно бросало в жар.
– Хм. Я не знал, что ты была замужем. Долго?
– Около трёх лет. И мы ещё разводились потом почти два года, это было довольно мучительно, честно говоря. Оба не могли принять окончательного решения.
Зачем я ему всё это объясняю? Может Глеб уже начал применять ко мне свой гипноз?
– Это не удивительно, Марта, я понимаю. Такие решения просто не даются, – серьёзно сказал он.
– Да. Но наверное у нас это семейное. Мой брат вот тоже не смог сразу расстаться со своей девушкой.
Причём здесь вообще Настя? Вот чёрт, куда меня несёт? Скорее бы что-ли принесли еду, может я тогда замолкну наконец.
– Тебе повезло. У меня нет сестёр и братьев, я один, – Глеб задумчиво посмотрел на меня.
– А родители? Ты с ними общаешься?
– Нет. Они умерли. Давно.
– О, прости, Глеб. Ты наверное был ребёнком, когда это произошло?
Он опустил глаза, вздохнул, а потом снова посмотрел на меня с легкой печальной улыбкой.
– Это было давно, Марта, – тихо повторил он.
– О, разумеется. Извини, что задаю такие вопросы, – смущенно ответила я.
Официант принёс наши салаты и вино. Отбросив все приличия, я схватилась за свой бокал и жадно отпила пару больших глотков. Посмотрела на Глеба и сразу же встретила его насмешливый взгляд.
– Ты явно нервничаешь. Что-то не так? Я тебя пугаю? – невинно поинтересовался он.
– Нет, конечно. С чего бы? – я глупо хихикнула. – Разве есть повод?
Ухмыльнувшись, он пожал плечами, и мы принялись за свои салаты. Я только подцепила на вилку непослушные листья рукколы, как откуда-то сверху на меня налетел ледяной, но, правда, совсем не сильный порыв ветра. И сразу же исчез, оставив на моих руках и ногах толпу мурашек. Я судорожно вздохнула и быстро проглотив всё, что было на моей вилке, взглянула на Глеба. Он тяжело смотрел мне прямо в глаза. Я невольно поежилась, замерла на пару секунд и попыталась отвести взгляд от двух чёрных бездонных колодцев. Странно, но у меня это легко получилось. Немного успокоившись, я снова отпила вино.
– Вообще, да, меня мучает один вопрос, – осмелев, сказала я.
– Интересно. Какой же? – приподняв одну бровь, спросил Глеб.
– Понимаешь, никак не могу взять в толк, зачем я тебе сдалась. Ведь у меня обычная внешность, заурядные способности и мне уже давно не двадцать. А ты весь такой успешный и привлекательный… Не думаю, что ты обделён женским вниманием. Почему же именно я тебя привлекла?
– Мда. Я ожидал услышать от тебя другой вопрос, – немного растерянно произнёс он.
Да у меня масса вопросов! Я выжидательно смотрела на него, стараясь не выдать своего волнения. В конце концов эта тема меня тоже интересовала. И гораздо больше, чем я сначала подумала.
– Ну что ж, я отвечу, но давай сначала закажем ещё вина, – предложил Глеб и кинул многозначительный взгляд на мой пустой бокал.
А я и не заметила. Обычно я мало пью и вообще не очень хорошо переношу алкоголь. Но сейчас наверное особый случай и вино на меня даже не подействовало. Глеб небрежно махнул рукой официанту, тот с готовностью подлетел к нашему столику и приняв заказ, снова умчался.
– Марта, ты себя недооцениваешь, – мягко произнёс Глеб. – Знаешь, я ведь неплохо научился разбираться в людях, и мне не составляет большого труда определить, на что они действительно способны. И, поверь, меня невозможно сбить с толку одной лишь красивой обёрткой. Ты же определённо отличаешься от других. У тебя какой-то особый, неординарный взгляд на происходящее, а в наше время это редкость. Ты имеешь к жизни аппетит. Ты не труслива. Другая бы давно сбежала, испугавшись одного только моего взгляда… Но ты так восхитительно любопытна… И при этом даже не догадываешься насколько огромный у тебя потенциал… А ещё, Марта, у тебя длинные ноги, изумительного цвета глаза и белокурые локоны, которые ты очень мило заправляешь за своё маленькое ушко. И больше всего мне бы сейчас хотелось поцеловать тебя в шею, вот как раз за этим ушком, – доверительно сообщил Глеб, и взяв в руку бокал с вином, откинулся на спинку стула. Он не спеша сделал пару глотков, явно наслаждаясь моим замешательством.
– О… Понятно, – смущенно выдавила я. Мне польстили такие откровенные признания. И напугали.
