Тальяна Орлова
Стать последней

Глава 3. Тали

Я бессильно рухнула на пол и закрыла глаза. Боль и тяжесть, которую я ощущала в теле Наи, ушла, но эта девушка вообще будто была лишена энергии: она страдала от голода и жажды, но хуже было другое – ее мышцы, казалось, не приспособлены даже для того, чтобы удерживать тело. Совершенно точно, она не была охотницей или крестьянкой. Чем же можно заниматься в таком тщедушном обличии?

Во рту что-то мешало. Поначалу показалось, что язык ее изранен – вполне возможно, что она сильно прикусила его в течение своей обычной истерии. Но потом кое-как нащупала. Язык девушки был проколот тонким металлическим стержнем, на конце заканчивающимся гладким камешком. Синяя жемчужина – сразу догадалась я. И это многое объясняло. Жрица – скорее всего, из храма Алаиды, что далеко на востоке. Служительница главной богини добрых духов, которую выбрали еще в раннем детстве для этой миссии. Я о подобных храмах знала только понаслышке, потому не могла ничего сказать о ее работе или предыдущей судьбе. Но хотя бы жемчужина в языке оказалась не вымыслом. Наверняка я могла сказать одно, девчонка эта к реальной жизни готова не была и, быть может, никогда не ожидала, что окажется так далеко от своего алтаря. Хотелось верить, что ее богиня не покинет эту оболочку, раз владелица внутри сменилась. Мне бы пригодилась любая помощь свыше.

Я так и лежала, недвижимая, часами, даже мысли замедлились, потеряв последнее направление.

– Померла? – мужской голос совсем рядом, но я не вздрогнула. – Надо было сжечь ее, а то попусту пропала!

Ему ответила женщина:

– А толку было сжигать ее без шаманки? Воздух прогреть разве что.

– Как померла? – я узнала по властному тону Даару. – Ты ее кормила?! Я тебе сейчас такое устрою!

– Кормила, великая Даара! – первая женщина заговорила тревожно, вкрадчиво. – Вчера на ночь отводила в кусты, чтоб нужду справила, а потом насильно напоила и дала еды. Клянусь перерождением, я ее не била! Утром она была в порядке! Ревела, как обычно… Может, не померла?

Меня грубо пихнули в плечо. Стоило бы умереть только для того, чтобы надзирателям за это досталось! Но теперь я уже была уверена, что моей жертвой станет следующая сестра. Если девчонку не сожгут на костре прямо сегодня, то можно попытаться протянуть в ней подольше. Подняла голову, посмотрела на Даару. Она облегченно выдохнула:

– Живая. Почему тогда не ревешь?

Я поморщилась:

– Надоело. Еще на прошлой неделе надоело, но думаю, дай-ка вас еще немного повеселю.

Даара изогнула бровь, но обратилась к своим товарищам:

– Без соплей и красных глаз она вроде бы ничего, как думаете?

Один из воинов пожал плечами:

– По-моему, лучше тех, кого мы видали прежде.

И другой подхватил:

– Ее для начала отмыть бы. Там и разглядим. Но старая Тиирия не зря сказала, что такая жертва принесет нам попутный ветер и удачу, разве она бы ошиблась?

– Однако шаманки у нас больше нет… – рассуждала Даара. – Можешь сгодиться для чего-нибудь другого, раз красива. Ты ведь девственница.

Я вытаращилась на нее. Собственно говоря, я и не знала наверняка. Возможно, жрицы все невинны, а может, и нет. Но зато я поняла, что стоит за этим утверждением – сын вождя Нае сказал, что его женщины должны быть лучшими и нетронутыми. Если эта девушка так красива, что ее выбрали для почетной миссии быть сожженной заживо, то, вероятно, и ему сойдет.

Моего ответа она и не ждала, отперла решетку и ухватила за плечо, вытаскивая:

– Отведу ее Крииту. Если она ему не понравится, тогда и смысла ее дальше кормить нет.

Даже если бы я хотела сопротивляться, силы в этом теле было недостаточно. Даара впихнула меня в большую палатку, приказала другим принести чан с водой. Потом содрала с меня одежду и запихнула туда. Терла мне спину пучком жгучей травы, а я умывала лицо – только вода позволила понять, насколько я была грязной.

– Криит – это сын вождя? – спросила я, хотя и без того уже догадалась.

– Да, – Даара развернула меня и ухватила за руку, отмывая плечи. – Если понравишься ему и не будешь дурой, то он вполне может вернуть тебе нормальную жизнь.

– Кажется, мы разный смысл вкладываем в слово «нормальный», Даара.

Она наклонилась и пристально посмотрела в мои глаза:

– Никак не могу понять – тебя будто подменили. Я видела сломанных людей, много видела… Но ни разу не была свидетелем, как они обратно склеиваются.

– Возможно, я просто взяла себя в руки, или добрые духи наконец-то отыскали меня посреди бесовской толпы?

Она не разозлилась. Наоборот, улыбнулась широко:

– Какое имя тебе дал отец?

– Т… – я вовремя осеклась. – Тали.

– Вижу, что ты красива, Тали. Потому у тебя есть шанс прожить сегодняшний день. Но и слышу, что у тебя есть язык, Тали. И его ты до конца дня можешь лишиться.

– Думаешь, что я еще способна бояться, Даара?

– Не бойся. Но бесстрашие – это далеко не всегда глупость. Четвертый сын вождя очень уравновешен и умеет быть милосердным. Считай, что тебе повезло.

Милосердным? Человек, разоряющий поселенья и убивающий всех, кто под руку подвернется? Мы с бесами говорим на одном языке, но наша речь сильно различается по смыслу. Я решилась на другие вопросы:

– А ты ему кто? Любопытство не считается глупостью?

– Нет, – она подняла меня на ноги и принялась с тем же усердием мыть промежность. Я поежилась. – Я ему верный друг, ближайший соратник и дальняя родня.

Я уловила в ее ответе заминку:

– Любимая или любящая?

– Да-а, твой язык точно долго не протянет, – она расхохоталась. – И любимая, и любящая, если так интересно.

– Тогда тебя должна мучить ревность…

– Ревность? – она удивилась. – Нет. Сердце мужчины и его член – совсем не одно и то же. Криит может брать сотни и тысячи других, может дарить им свое семя и детей, но я останусь спокойной. А ты красива – красивые женщины существуют именно для того, чтобы ублажать мужчин. Благодари свою красоту, Тали, и раздвигай пошире ноги. Вряд ли у Криита в жизни была хоть одна женщина, которая не мечтала о таком мужчине. Вряд ли ему хоть раз приходилось напрягаться во время любви. Тебе придется его впечатлить.

Эта тема была слишком откровенной – среди моих сородичей не было принято обсуждать интимные вещи настолько очевидно. А в голове зароились тревожные мысли:

– Я… я не хочу понести от него ребенка…

Она выпрямилась и заставила меня шагнуть мокрыми ногами на устланный тканью пол. Взяла кусок мягкой материи и вложила в руки – мол, вытирайся. Сама искала в тюке одежду, которая подошла бы мне размером.

– Все-таки ты глупая, Тали. Когда ты ему надоешь, он перережет тебе горло. Но если ты будешь носить его сына, то он даст тебе время хотя бы родить.

– Я не хочу понести от него! – повторила увереннее. – Можешь помочь хотя бы в этом? У наших знахарей есть трава…

– Ладно, – она выпрямилась. – У наших лекарей тоже есть подходящие снадобья. Но я сообщу об этом Крииту. И это сильно понизит твои шансы.

– Не пугай меня, Даара. Я в позапрошлой жизни разучилась бояться.

– Точно… будто подменили. Я начинаю верить в этих твоих… добрых духов. Надень это, я пока принесу тебе отвар.

Платье было коротко – до середины бедра, и велико. Даара дала свое, а она была выше и шире в плечах. Но целая чистая одежда сама по себе дарила чувство защищенности. Пока Даара отсутствовала, я могла бы попытаться сбежать, но вокруг другие палатки, а дальше – костры дозорных. Меня в лучшем случае убьют. И тогда я сама убью следующую сестру. Потому я не предприняла попытки, хоть предстоящее доводило до нервной дрожи.

Даара помогла расчесать длинные волосы, заплела их в косу – такую же, как была у нее. Потом отвела к шатру в центре лагеря: похожая на прочие, только отличающаяся цветом и размерами. Втолкнула внутрь.

Сын вождя сидел на лежанке и зажигал лампаду. Уже темнело, а для освещения такой большой палатки потребуется несколько источников света. Он взглянул на нас бегло и сразу вернулся к своему занятию.

– Та жертва, которую выбрала Тиирия? – поинтересовался равнодушно.

– Она, сын вождя.

– Я думал, она будет реветь, пока вся не изойдется.

– Сама удивляюсь. Возьми ее, Криит. Может, скрасит твою ночь. А может, поднимет настроение?

– Если ты хотела поднять мне настроение, Даара, то привела бы шамана – самого старого из тех, что живут.

Она вздохнула и прошла ближе. Села перед ним на колени. Я продолжала мяться возле входа. Даара забыла обо мне, а Криит моему присутствию вообще значения не придал.

– Сын вождя, пора определиться. Советники тоже считают, что дальше по побережью будут только мелкие рыбацкие поселки. Да и оттуда люди успели уйти. Это уже совсем не похоже на битву.

Он отставил лампаду и кивнул:

– Значит, нужно возвращаться на восток и присоединяться к другому отряду. Пора брать города и идти на столицу. А то их трусливый император сам встретить нас не выйдет.

– Я понимаю твои сомнения… но та мразь, убив Тиирию, не оставила нам другого выхода!

Я заговорила – и мой голос дребезжал от волнения:

– Я хорошо знаю эти места! Вы правы, дальше нет крупных поселений. Только рыбацкие семьи… они совсем не воины!

На самом деле я понятия не имела, что находится на западе. Если не ошибаюсь, то впереди большой рыбацкий поселок. И было бы очень неплохо, если бы этот отряд до него не дошел. Даара рассмеялась:

– Гляди-ка, даже трофейная подстилка на моей стороне! Посмотри на нее, Криит, она красива. Жаль будет такую красоту отдавать солдатам, если ты не захочешь взять. Ее зовут Тали.

Он улыбнулся ей совсем непонятной, почти мальчишеской улыбкой:

– Так жду, когда ты нас наедине оставишь.

Даара со звонким смехом прошмыгнула мимо. Я сжалась. Криит поднялся на ноги и стал от этого громадным. Шагнул вперед.

– Сними платье. Покажи, что под ним.

У меня задрожали руки. Я ухватила пальцами подол, но никак не могла заставить себя рвануть вверх. Криит задумчиво наклонил голову набок:

– То есть ты не умоляла Даару привести тебя сюда?

В нелепом вопросе прозвучало слишком многое! И я нервно усмехнулась:

– Умоляла? Сын вождя, мне дали множество вариантов: умереть от голода, быть изнасилованной толпой твоих солдат, дождаться шамана, чтобы сгореть на костре, или прийти к тебе.

Он снова улыбнулся:

– И что ты выбрала?

Захотелось расхохотаться ему в лицо – безумно, страшно, срывая глотку. Лишь бы он хотя бы от недоумения перестал улыбаться. Но яду я позволила проявиться только отголоском в тоне:

– Видишь ли, бес, каждый из вариантов был так заманчив… Но мне не дали подумать.

Он приблизился еще, я инстинктивно ссутулилась.

– Тали ведь? Я – Криит, четвертый сын верховного вождя Родобесских островов и Тикийской территории. Будем знакомы. Назови меня бесом еще раз – и я выбью тебе все зубы.

– Я… а как мне обращаться к тебе?

– Криит или сын вождя. Ты точно та, что рыдала в повозке пять дней кряду?

Я не ответила.

– Сними платье, Тали. Теперь я хочу увидеть тебя еще сильнее.

Я согнала с кончиков пальцев дрожь. Ведь знала, зачем меня сюда ведут, даже как будто успела настроиться… Стянула одежду, но стыд затопил все нутро. Я даже краснеющее лицо поднять не могла. Откинула платье на пол и спонтанно закрылась руками.

Он стоял в двух шагах от меня, не приближался.

– Убери руки, Тали, – голос очень спокойный, даже тихий. – Убери руки сама.

Я опустила голову еще ниже и заставила себя раскрыться. Невыносимо долгое ожидание закончилось выводом:

– Ты действительно красива.

Он словно ждал, что я должна ответить. Тогда выдавила:

– А ваш народ… вы некрасивы для нас…

Я не собиралась грубить. Это был просто факт, пришедший на ум первым и оттого высказанный в порыве. Бесы не имели ничего общего с юношами на картинках в увесистых книгах – образец мужской привлекательности: тонкие черты лица, светлые вьющиеся волосы, точеные профили. О таком прекрасном мужчине мечтает любая девушка Большой земли. Сам Криит напоминал гиганта из страшной сказки, злого духа, который одним только взглядом способен пытать жертв. Он на две головы возвышался надо мной, а в каждом движении сквозила титаническая мощь. Но в ответ на мое нелепое признание он лишь рассмеялся:

– Посмотри на меня, Тали, – дождался моего взгляда. – Разве я спрашивал твоего мнения?

– Прости… Криит.

Он снова склонил голову, вероятно, эта была постоянная привычка, когда он размышляет.

– Давай поступим так. Я сегодня не трону тебя – ложись и спи, если хочешь. А завтра я задам тебе один вопрос: отдашься сама или возьму силой, а потом убью. Видишь, я даю тебе время выбрать из заманчивых вариантов? Будь уверена только в одном – долго я ждать не стану.

Не знаю почему, но отсрочка меня неожиданно обрадовала. Я не была с мужчиной раньше, и уж точно не собиралась отдаваться нелюбимому, но отсрочка прямо сейчас позволила хотя бы начать дышать.

– Тогда можно я оденусь?

– Зачем? – удивился Криит. – Разве тебе холодно? Тали, ты голодна?

Я была зверски голодна, но аппетит от неожиданной смены темы пропал. Тогда я просто прошла к лежанке, легла с краю, подтянула колени к груди и завернулась в тканевое покрывало. Хотя бы высплюсь, пока это разрешено.

Часа через два он лег рядом, но меня так и не коснулся.

Глава 4. Утро

Кажется, я впервые за три прошлые жизни выспалась. После таких испытаний спокойный отдых многого стоит. Перевернулась на бок. Криит спал, лежа на спине. На голове нет золотого обруча, а на руках браслетов. Дыхание ровное, что едва можно уловить. Я не шевелилась, потому что не хотела его пробуждения. Лучше бы он вообще никогда не просыпался…

– Ну, что смотришь? – он даже глаз не открыл, а я дернулась от неожиданности. – В палатке есть ножи, неужели еще не нашла? Или собираешься душить голыми руками?

И дыхание все такое же ровное. Я успокоилась и положила голову обратно. Ответила тихо:

– Я убила пятнадцать воинов из твоего народа, но на пятнадцатом мой путь оборвался. Поэтому нет, я не думала о том, как тебя убить. Но почему ты оставил меня здесь, если ждал этого?

– Если меня убьет женщина, да еще и во сне, то и мой путь можно считать оборванным, – он улыбнулся и только после открыл глаза, посмотрел на меня. – Пятнадцать воинов? Врешь?

Мы лежали рядом и смотрели друг на друга, говорили тихо. В таком спокойном тоне не ожидаешь угроз. И потому Криит сейчас не пугал.

– Вру, сын вождя. Возможно, просто об этом мечтала.

– Тогда зачем смотрела на меня? – он вернулся к прежней теме. – Пытаешься привыкнуть ко мне, раз другого выбора нет?

– Нет. Я думала… думала о том, может ли глава насильников и убийц сам не быть насильником и убийцей?

– Не может, – он прищурился и будто пригляделся к моим губам. – Я хуже их всех вместе взятых, потому что… неважно. Что у тебя во рту?

Я немного приоткрыла рот, высунула язык и показала ему жемчужину, которую еще сама не имела возможности рассмотреть. Пояснила, как могла:

– Это знак вечного служения богине добрых духов. Я была жрицей.

– Интересно, – он приподнялся на локте и навис надо мной. Я оставалась обнаженной, поэтому прижала рукой покрывало к груди, даря себе чувство мнимой защищенности. – Покажи еще раз.

Пришлось открыть рот. Не буду же я спорить из-за такой ерунды. Его глаза будто потемнели, когда он наклонился ниже, разглядывая.

– Что-то подобное делают у нас только шаманы. Ты шаманка, Тали?

– Нет, сын вождя. Это просто знак служения.

– Но если бы была, все равно бы не призналась? – его глаза смеялись, но ощущение веселья промелькнуло только на миг. – Это синий жемчуг, но мелкий и гладкий. Покажи снова.

Кажется, я понимала, почему его дыхание становится тяжелее, но не связывала это осознанно с возникшей близостью. Но когда я приоткрыла губы, он наклонился еще сильнее и коснулся кончиком своего языка моего. Мне даже отшатнуться было некуда, поэтому я только дернулась и сцепила зубы.

– Покажи! – повторил он резче. Глаза уже не светлые. Прижал собой сильнее, не обращая внимания на сопротивление руки.

Я медленно разомкнула губы и сразу приняла его язык. Он кончиком прошелся по жемчужине, отстранился, посмотрел в глаза, а потом снова наклонился, целуя глубже. Немного навалился на меня, тем самым полностью ограничивая движения, но поцелуй его стал приятным открытием: сначала ласковый и медлительный, но вызывающий дрожь, а потом все более настойчивый. Мои глаза сами закрылись, а тело отзывалось на непривычную ласку. Я не целовалась прежде, вообще не умела этого делать, но губы и язык будто сами подстраивались и отвечали. Теперь и я задышала рвано, захотелось убрать руку между нами и обнять его, чтобы это приятное ощущение продлить и усилить.

Но он внезапно остановился, снова посмотрел в глаза – и его взгляд сейчас был совсем другим.

– Я хочу тебя, Тали. Потому задам обещанный вопрос прямо сейчас. Но от твоего ответа ничего не зависит – я чувствую, что ты соврешь.

Я сжалась, внутри назревала истерика. Поцелуй возбудил, заставил хотеть большего, и я даже позабыла о том, что поцелуй возбуждает не только меня.

И Криит ответил за меня:

– Я потерял счет женщинам, а тебе буду первым мужчиной. Ты не станешь для меня последней, но я постараюсь тебя запомнить. Как синюю жемчужину.

Решившись, я не стала сопротивляться, когда он откидывал покрывало, сжимал мою грудь, потом снова целовал, отстранялся, раздвигал бедра и проходился пальцами вдоль складки. Он не пытался доставить удовольствие мне – он сам получал удовольствие, трогая меня. Стянул штаны, отбросил в сторону. Сел между моих ног на колени, широко раздвинув бедра.

Обнажившийся член был огромен, а головка блестела от прозрачной жидкости. Я же испугалась, что он разорвет меня им изнутри. Какую боль выносит женщина, когда ее берет мужчина?

– Нет-нет, Тали, не сжимай ноги, – он надавил мне на колени. – Сейчас я не хочу останавливаться, даже если ты станешь кричать от ужаса.

Он лег на меня, уперся локтем в лежанку, другой рукой направил член внутрь. Это неприятно, но я пыталась расслабиться, насколько могла. Запрокинула голову, чтобы хотя бы мысленно отвлечься от происходящего. Внутри тянуло, но резких движений не было. Криит подавался бедрами вперед и назад плавно. А потом вдруг толкнулся резче, заставив меня выгнуться от смешанных ощущений. И тут же отстранился всем телом, приподнялся, выводя из меня и член.

– Ты не девственница. Как ты оказалась здесь?

Мой голос дрожал, как и все тело. Криит склонен слишком часто меняться, я просто не успевала подстраиваться.

– Я… я…

Что я могла ответить? Что и сама не знала? Что от бесконечных слез у меня отшибло память?

– Сейчас тебя выведут наружу, привяжут к четырем коням и разнесут в разные стороны. Или объясни.

– Сын вождя! – голос заходился от паники. – Я соврала, чтобы выжить!

Он пристально смотрел на мое лицо:

– Сколько у тебя было мужчин? Это было насильно или по любви?

Его интересу я объяснений не находила, но судорожно искала любое объяснение, подходящее для ответа. Вряд ли кто-то из соплеменников изнасиловал бывшую владелицу тела: среди моего народа такие преступления были редкостью, сродни убийству. Наверное, у нее был кто-то… Возможно, до того, как она попала в храм. Или связи с мужчинами в храме не воспрещались – откуда же мне знать? Криит, не дождавшись объяснений, прищурился:

– Кто-то из моих людей? Если тебя взял кто-то из них, то он будет наказан.

Вот, что его беспокоило – дисциплина в этом сброде негодяев. Эта мысль была почти смешна, если бы сейчас я была способна смеяться. Я могла назвать любого! Например, того самого, что пытался изнасиловать Наю, когда я вцепилась ему в глаз. Уж точно заслужил, добрые духи свидетели. Но что делать с остальными – точно так же заслуживающими наказания? И вряд ли богиня Алаида потерпит клевету… а она, кажется, все еще со мной, раз меня до сих пор не привязывают к коням.

– По любви, сын вождя. Один. До того, как я стала жрицей.

Каждый раз, когда я говорила, он не отрывал взгляда от моих губ – будто только ждал, когда там мелькнет жемчужина. Возможно, это зрелище и мешало ему сосредоточиться.

– Ты странная, Тали. Когда я целовал тебя – точно знал, что первый. Когда входил в тебя – точно знал, что первый. И шаманы никогда не ошибаются так сильно – для жертвенника нужны девы, не познавшие мужчин. Как такое могло произойти?

Значит, их шаманка была слишком стара, чтобы безошибочно отличать девственниц! Похоже, я оказала всем большую услугу, избавив мир от нее. Сейчас же я понимала, что в уме он решает мою судьбу, но желает меня не меньше прежнего. А судя по взгляду, который он нехотя отрывал от моих губ, даже больше. И потому сама подалась бедрами вверх. Теперь без прежнего страха – ощущения, когда он вошел в меня, можно было назвать неприятными, но вряд ли болезненными. Такое я выдержать смогу, если выторгую этим продление жизни красавице Тали:

– Просто возьми меня, сын вождя. А потом делай что хочешь.

Он не ответил, только еще дальше приподнялся и смотрел в глаза, словно там был ответ на все его вопросы. Взгляд пристальный, без тени улыбки или ожидаемой страсти.

– При одном условии, Тали. Ты притворишься, что никто не любил тебя раньше. И ты никого не любила раньше. Сможешь?

Я не поняла, в чем смысл этой просьбы, но ответила честно:

– Смогу.

– Снова врешь?

– Клянусь добрыми духами, что никогда не вспомню о том, кого любила раньше. Только родных.

Он выглядел удивленным. Вероятно, ощутил искренность сказанного. Кивнул.

– А если родишь мне ребенка с такими же черными глазами, то клянусь перерождением – я отпущу тебя и не трону всех, кого ты назовешь родными.

Отпустит, но без ребенка? Да уж, у нас действительно расходятся взгляды на многие вещи… Девушка эта на самом деле отличалась густыми черными волосами, бровями и ресницами, что для нашего народа было в диковинку. Бесы сами были темноволосы, но это не так бросалось в глаза на фоне их смуглой кожи. Цвет своих глаз я до сих пор даже не знала, а у бесов глаза были чаще голубыми или серыми. У самого Криита – холодного стального оттенка, что ничуть его внешности мягкости не придавало. И Даара еще не сообщила ему об отваре против зачатия, который еще вчера дала мне выпить. Не обманула ли она меня? А если не обманула, то не разозлится ли Криит, узнав о моей уверенной предосторожности? Осмелилась сказать только:

– Как скажешь, сын вождя.

Он вдруг отпустил меня и сел. Потянулся за штанами.

– Тогда пойдем есть. Сегодня поворачиваем обратно на восток, тебе понадобятся силы и хорошая обувь.