Тальяна Орлова
Подчинение. Сделка, в которой нет правил
Глава 1
Я никогда всерьез не задумывалась, нравился ли мне Максим Александрович. То есть нравился, конечно, как и всем вокруг: такие люди привлекают к себе внимание в любом случае, даже если обладают отвратительным характером. Но этот мужчина в любом аспекте был приятен: всегда вежлив, терпелив и строг только в такие моменты, когда строгость необходима. Идеальный директор! При этом жгучий брюнет с темными глазами, которые почти всегда прищурены, не слишком улыбчивое смуглое лицо, высокий рост – Максиму Александровичу бы мачо в эротическом фильме играть, а не производством рекламных услуг заведовать. Но судьба, к вящему счастью всего персонала, распорядилась иначе и направила его тем путем, коим он и оказался главным человеком в нашем офисе.
Именно всеобщая влюбленность в шефа и послужила предпосылкой для изменения моего положения. Сначала Маргарита Ивановна пошутила, что Максим Александрович выделяет меня – «пялится», ее же собственными словами выражаясь. И ведь нечего больше делать престарелой бухгалтерше, как порождать слухи! Но после этого и остальные начали замечать: Максим Александрович, заходя в отдел, постоянно выискивает меня взглядом; Максим Александрович смотрит мне вслед; Максим Александрович никогда не обращается ко мне по имени, как ко всем, – дескать, это признак какого-то особого романтического смущения. И поначалу все это было лишь веселыми шутками, подколками, типичными для любого коллектива. Сама я отшучивалась в ответ, потому как считала происходящее забавной выдумкой – надо же что-то обсуждать при отсутствии более интересных событий. Внимания же босса Александровича я не отмечала – наоборот, казалось, что он постоянно был мною недоволен. И его придирки к моей работе совершенно не выглядели придирками, даже если выискивать подводные камни: я, недавно устроившаяся после института, на самом деле еще многого в работе не понимала, действительно перепутала данные, когда в конце прошлого месяца составляла отчет, не отличалась инициативностью и креативным мышлением. Точно такие же претензии выдвигал бы мне любой другой руководитель.
Но все изменилось буквально за один вечер. К концу рабочего дня я жаловалась девчонкам, что мне ехать на другой конец города – сегодня у отца юбилей. Дорога займет часа два, то есть в любом случае опоздаю, а папа терпеть не может оправданий. Татьяна удивилась:
– Ты ведь могла отпроситься! Максим Александрович бы понял – уж в твоем случае точно! – и захихикала, поддерживаемая остальными.
Именно из-за этого я не отпросилась! Словно не хотела лишний раз подчеркивать мое привилегированное положение, в которое сама не верила. Он бы отпустил – ведь не каждый день о таком прошу. Как отпустил бы и любую другую сотрудницу. Но в случае с любой другой никто бы не выискивал в этом событии тайных знаков…
Я отмахнулась:
– Да ничего! Я тут и двух месяцев не работаю, а уже отпрашиваться! Ладно, позвоню и предупрежу, что сильно опоздаю – лучше по телефону все о себе выслушать.
– Как же так?! – вдруг неестественно громко вскрикнула Аня. – Столько проблем! Может, на такси, чтобы хоть чуть быстрее?
Подхватила и Маша:
– Просто ужас! Да ты сейчас только до метро добираться минут сорок будешь!
Я взяла со стола телефон и непонимающе уставилась на них:
– Да ничего страшного…
И, уловив их взгляды, резко обернулась. Там стояла серьезная причина неожиданно возникшей в кабинете фальши – женщины решили лишь немного сгустить краски для определенного зрителя. И Максим Александрович их не разочаровал, зато мне подписал пару смертных приговоров:
– Куда-то опаздываете? Пойдемте, я вас подвезу. Макет доделаете утром.
Я хоть и растерялась, но способность мыслить не утратила – и потому выбрала самый правильный вариант:
– Спасибо, не нужно. Я сама.
– Настаивать не буду. Маргарита Ивановна, перекиньте мне на почтовый ящик документы, я дома посмотрю.
На юбилей отца я опоздала, отчего он весь вечер выражал недовольство. При этом никто и не заметил, что брат на торжество вообще не явился. Но мне казалось, что иного пути не было: прими я предложение Максима Александровича, с завтрашнего же дня атмосфера в офисе усугубилась бы. Но выяснилось, что я ошиблась – она усугубилась бы неизбежно. Оказалось, что вчерашнее посчитали чуть ли не признанием в любви. Шутки продолжались, но теперь я чувствовала под ними скрытую злость:
– Твой опять на поставщиков орет! – Татьяна то же самое говорила и вчера, но вчера она на похожих словах улыбалась.
– А может, в личной жизни у него непорядок, а, Леночка?
Вот этого вчера не было. Что-то новенькое. И чем дальше, тем больше. Убедившись окончательно, что под их предположениями есть почва, девочки перестали веселиться и теперь захлебывались ревностью. Один Никита по привычке помалкивал, наверное, всерьез опасался привлекать к себе внимание оголтелой толпы. Еще через пару дней со мной говорили открытым текстом, даже не пытаясь обернуть в шутку:
– Зря ты, Леночка, из себя скромницу строишь. Хвостом-то вертеть умеешь как богиня!
Это я верчу хвостом? Да у меня серьезные проблемы, если кто не знает – я из-за своей зажатости уже столько натерпелась! Встречалась в институте с одним парнем: прыщавый, худющий и такой же неуверенный в себе, как и я. Он мне даже никогда особенно не нравился, да только когда подошел, краснея пятнами, я отказать не смогла. Ведь на своей шкуре знала, как живется нерешительным людям! И потом несколько месяцев мусолила эти отношения, потому как боялась, что никому больше не буду нужна. Егор, кстати, бойфрендом был замечательным и во многом мне помог – самооценка от его комплиментов хотя бы немного встрепенулась. Он называл меня красавицей! Не знаю, насколько преувеличивал, но факт остается фактом: при неплохих, в общем-то, внешних данных я никогда не умела себя преподнести. А потому со временем перестала пытаться. На работу ходила в простой и скромной одежде, не красилась, да и сутулилась точно так же, как всегда раньше. Немного найдется мужчин, которые при такой подаче, смогут рассмотреть мои зеленые глаза или чуть вьющиеся волосы. А если и найдутся, то определенно не потому, что я перед ними хвостом крутила! И даже на незаслуженные обвинения я ничего не ответила – что еще добавить про мою закомплексованность?
Через пару дней Максим Александрович ждал меня на выходе из офиса возле своей машины – и это точно не могло улучшить всеобщее настроение. Но что я могла поделать? Когда окликнул, конечно, подошла.
– Мне нужно с вами поговорить, поэтому давайте я вас все-таки подвезу?
Я обернулась: на крыльце стояла ошарашенная Татьяна, разинув рот. Сил у меня не осталось даже на переживания, поэтому молча кивнула и села в автомобиль. Пристегнулась. Как только Максим Александрович занял свое место, тихо назвала адрес.
Я снимала квартиру совсем недалеко, поэтому уже через десять минут машина остановилась возле моего подъезда, а до этого момента Максим Александрович ни единого слова и не произнес. И лишь припарковавшись, повернулся ко мне. Я же пялилась в лобовое стекло, боясь еще и раскраснеться.
– Елена, можно задать вам личный вопрос? – на этих словах я глянула на него и тут же снова отвела взгляд. Кивнула. – Вы замужем или встречаетесь с кем-нибудь?
Я некрасиво, как рыба, открыла рот и глотнула воздуха. Потом все же заставила себя посмотреть на босса. Девочки были правы – я ему симпатична! И как солидный человек он вряд ли начал бы донимать меня в офисе. Максим Александрович, так и не дождавшись ответа, вдруг улыбнулся – я впервые видела такую широкую улыбку на его лице:
– Это просто вопрос, Елена. Чтобы не возникло недопонимания в дальнейшем.
Я совершенно точно ему нравлюсь! От этой мысли почему-то хотелось закричать – слишком много эмоций накатило разом! Да чем я могла привлечь мужчину, в которого влюблены буквально все буквально с первого взгляда?! Я ведь не задумывалась всерьез о каких-то возможностях, как разумный человек по-настоящему не планирует брак с известным киноактером! Фантазии существуют параллельно с реальностью и никогда с нею не пересекаются.
– Я… нет. В смысле, не замужем… – Больше из себя ничего выдавить не смогла.
Максим Александрович неожиданно нахмурился:
– Хорошо, потому что у меня на вас есть планы. Но бегать я ни за кем не собираюсь, поэтому сразу говорю прямо. И отказ не отразится на вашем положении в фирме.
– Планы?
Возможно, моя реакция и появившийся в голосе писк начали его раздражать – от улыбки не осталось и следа:
– Да. Но все должно быть по полному взаимному согласию. Я люблю – как бы выразиться, чтобы вы тут же в страхе не сбежали? – эм-м… доминировать. Долго наблюдал за вами и пришел к выводу, что вам прекрасно подойдет… – снова короткая пауза перед убийственным продолжением: – Подчинение.
– Подчинение?
– Да! – он повысил голос. – В постели. В сексе. В жизни.
Я охнула. Вот это было абсолютной неожиданностью, крайне неприятной! Оказывается, ему понравились вовсе не глаза или фигура, а моя зажатость! Да как такое осознать?! Только что был забит последний гвоздь в крышку моих комплексов. Последняя капля в чаше моих многолетних страданий! Я в самом деле произвожу впечатление человека, которого хочется заковать в наручники и отшлепать?! Никакой тебе любви, никакой нежности – а только жуткое садо-мазо? Черт возьми! Черт меня раздери на куски, чтобы я от стыда перестала существовать!
– Елена? Я ни в коем случае не требую ответа сейчас. Мы могли бы узнать друг друга…
– Нет! Ни за что! – я кричала, но причиной тому было не только текущее настроение – чувства собирались в единое целое несколько дней. Сейчас пришло самое время вопить в полный голос, а иначе накопившееся меня разорвало бы: – Кто я, по-вашему?!
– Подождите, – он говорил мягко. Взял меня за запястье, но тут же отпустил и поднял открытую ладонь вверх: «Не трогаю, не трогаю». – Я понимаю, что с нуля – это всегда кажется слишком, но хочу предложить вам просто попробовать. Поверьте, ничего против вашей воли не случится…
– Нет! – рявкнула я. – Да вы мне вообще никогда не нравились! А уж после такого… Это же в голове не укладывается! В нормальной голове такое не укладывается, слышите?! Да вы же просто…
Я скривилась от отвращения, а потом вылетела из машины. Только в подъезде остановилась и начала дышать. И тут же себя винить – какая глупая детская реакция! Максим Александрович открылся и ведь ни к чему меня не принуждал. Достаточно было ответить спокойно: «Меня это не интересует». Или что-либо другое! А я его фактически в лицо извращенцем назвала. Да еще и так истерично. Это просто нервы – они сдали в самый неподходящий момент. Завтра обязательно зайду в его кабинет и извинюсь. Просто скажу: «Извините за вчерашнее», и на этом вся история будет закончена.
Но утром, когда я положила бумаги от Маргариты Ивановны шефу на стол и сказала запланированное, Максим Александрович совершенно без эмоций глянул на меня и ответил:
– Не извиняйтесь. Вы мне вообще ничего не должны, если это выходит за рамки рабочих обязанностей.
Я улыбнулась облегченно и вышла из кабинета.
Как Максим Александрович и обещал, его отношение ко мне в офисе не изменилось. Или все-таки нет? Со временем шутки в коллективе стали стихать, будто отмирали сами собой без подпитки. И однажды Аня, забывшись, мечтательно сказала – совсем как в тот день, когда я впервые здесь оказалась:
– Интересно, у него есть невеста? А то все в работе, в работе. Такое тело без дела пропадает!
– Ага, – поддакнула Маргарита Ивановна. – Я уж думала, он к нашей Леночке неравнодушен, да уже как-то и не смотрит на нее… Девочки, а может быть такое, что он гей?
– Не-е-ет! – возмутилась Маша.
– Да-а-а, – в тон возразила ей Катя. – С этой мыслью жить намного легче!
Татьяна тоже в стороне не осталась:
– Никит, а ты как думаешь, наш красавчик гей или не гей? У тебя глаз на такое не наметан? На восьмерку тянет или сразу на десятку?
– Не знаю я, – буркнул Никита. – И я женат, если вы не в курсе!
Все были в курсе, просто мало кому тут приходило в голову, что и без подколок можно прожить.
Через месяц никто про нас шефом небылиц не придумывал – ни с шутками, ни с ревностью. Потому что Максим Александрович перестал давать малейший тому повод.
Глава 2
Денис, мой брат, с подросткового возраста приносил одни только хлопоты. А еще говорят, что все зависит от воспитания. Ха! – только и ответила бы я таким грамотеям. Разве нас с Денисом воспитывали разные люди в разных условиях? Но он, будучи младше на три года, уже с первого класса отставал в учебе, а с десятилетнего возраста чуть ли не ежедневно огорошивал родителей очередной неприятной новостью: то он подрался, «защищая честь прекрасной дамы», то «совершенно заслуженно» обматерил учителя, то случайно попался полицейским, когда его дурацкая компания разбирала беседку в детском саду, чтобы развести костер.
Ни о каком институте родители даже не заикались, и без того были рады, что Денис хотя бы аттестат получил и до сих пор не вляпался во что-то на самом деле серьезное. Самым же удивительным было то, что и родители, и я его безумно любили. Вот бывают такие люди, в которых ничего, на первый взгляд, хорошего не найдешь, но в их присутствии будто все оживают. Возможно, брат не отличался излишней серьезностью, но при этом всегда был добродушным пареньком, умеющим извиняться и признавать свои ошибки. Быстро забывалось и то, что ошибок накопилось уже столько, что пора бы кому-то о них и вспомнить… но стоило Денису улыбнуться и попросить прощения, как очередной счет обнулялся.
Но в середине сентября раздался тревожный звонок – Денис куда-то пропал. Он часто исчезал раньше на пару дней, но на этот раз о нем не было слышно уже неделю. Телефон отключен, ближайшие друзья не в курсе… В полиции заявление приняли, но участковый, который про моего непутевого родственничка знает не понаслышке, без зазрения совести ухмылялся. Мама не злилась на него, ведь тоже надеялась, что поводов для паники пока нет.
Хотя само собой, первой в голову пришла мысль, что брат наконец-то догнал свои неприятности, за которыми так долго и упорно мчался. Я места себе не находила, и на работе была рассеянной.
– Елена, будьте любезны, соберитесь, – отчеканил Максим Александрович, когда я в очередной раз неправильно набрала текст.
Я извинилась, это за последние дни уже вошло в привычку. Девочки, давно забывшие про старое напряжение, узнав о проблеме, пытались поддержать.
Но я подсознательно ждала плохих новостей, хоть пессимистичные мысли от себя и отгоняла. А если этот балбес явится, как ни в чем не бывало, точно врежу ему от всей души! Я успела накрутить себя до состояния натянутой струны. И, когда посреди ночи в мою дверь отчаянно задолбили, подскочила, успев за долю секунды представить самое плохое. На пороге стоял Денис! Я сначала обняла брата, а уже потом осмотрела: он был живой, но не в полном смысле этого слова. Лицо разбито в кровь, щека ненормально раздулась и лопнула на скуле, а руку он болезненно прижимал к груди.
– Что… – начала я озвучивать свой шок.
Он ввалился внутрь и здоровой рукой захлопнул дверь. Я мгновенно собралась, решив, что сейчас не лучший момент для обморока:
– Иди в зал, я аптечку принесу. Рука сломана?
– Наверное, – выдавил Денис. – И дышать больно. Но нет, в больницу мне пока нельзя!
Об этом я и без его комментариев догадалась. Села рядом, достала вату и смочила перекисью – хоть раны обработать, потом стянем БФ-клеем. Будет жутко больно, но Денис заработал и не такое наказание. Зато к утру он уже будет выглядеть намного лучше, вот только что с рукой делать? Поскольку вопросы я так и не сформулировала, брат начал объясняться сам:
– Вляпался я, сестренка. По самые помидоры! И теперь не знаю, что делать – хоть с балкона твоего сигай.
– Первый этаж. Поэтому запросто подождет. Утром матери позвонишь, она места себе не находит! И потом уже сигай.
– Ленчик… Я это… короче, вляпался!
– Это я уже слышала. Жду подробностей.
Он скривился, увидев в моей руке тюбик, но возражать против экзекуции не стал. Через пару минут пытка осталась позади, тогда он и продолжил:
– Короче, слушай. Андрюха работенку подогнал – ну… Ты только сразу не ори, а до конца дослушай. Короче… это… мет толкать.
– Наркотики?! – я вытаращилась на него.
– Угу. Добро пожаловать в реальный мир, сестренка. Но дело вообще не в мете… Дали мне, короче, место – возле ночного клуба: стоишь себе, не отсвечиваешь, клиентура сама знает, где искать и сколько стоит. Думал, просто подзаработаю на хату, от родичей съеду – все им полегче. Короче…
– Давай уже на самом деле короче! – не выдержала я.
– А там неподалеку другая точка. Ну, вообще не наша территория. Прогуливаюсь я себе мимо, гляжу, а толкача на смене нет. И пара нариков по стенам шкерятся, ждут. Вот и думаю, помогу людям… пока толкача нет. Помог. Клиенты довольны, я с выручкой. На другой день думаю, снова помогу. А меня уже братки местные увидели и поймали. Короче, объясняли долго и больно, что нельзя на чужой территории свой мет толкать. Я так-то сразу понял, а они все объясняли и объясняли. Потом товар и бабло отобрали. Прихожу я, значит, к поставщику, а он прямо взбесился, похуже предыдущих – там вообще одни психи! Я ему, видите ли, чуть ли не третью мировую войну с конкурентами развязал, ему, видите ли, теперь жопы всему району вылизывать, чтобы никаких претензий не осталось… Выгнал он меня, но с долгом. И неделю щедро подарил.
У меня сердце рухнуло вниз:
– Сколько?
– Два ляма.
– Долларов? – глупо переспросила я.
– Рублей! Стало легче?
Я покачала головой, прикидывая в уме. Друзья у Дениса примерно такая же оторвань – они помогут, но больше сотни не соберут, даже если свои истрепанные жизнью почки продавать начнут. У меня на карточке десять тысяч, и следующая зарплата положение не слишком улучшит. Родителям можно рассказать, но у них свободных денег никогда не бывает. На какую сумму я смогу взять кредит? Денис тем временем продолжал:
– Они адрес мой знают, понимаешь? Я б вообще отсюда утек, но они к родным придут. Мамке… могут что-нибудь сделать, понимаешь?
В этом весь Денис и есть: проблема на проблеме да проблемой погоняет. Но сбежать и оставить нас под угрозой не смог бы, хоть его на части резать будут. И ко мне бы не пришел, если бы было куда еще пойти. Я встала и решительно заявила:
– Собирайся, поедем в травмпункт. У тебя же есть неделя? За неделю что-нибудь решим.
– Да что мы там решим? – он устало отмахнулся. – Я подумал, может, тачку угнать?
– Придурок!
– А что делать-то еще? Умирать?
– Для начала гипс. Через неделю и умрешь, но с гипсом.
Возможно, оттого, что Денис хоть с кем-то поделился, он и сам заметно успокоился. В травмпункте выяснили, что перелома нет, но ушиб будет болеть долго – а ему и это радостная новость.
С утра началась свистопляска. Маме по телефону сказала, что Денис подрался – ничего страшного, поэтому ей приезжать не стоит. И ему очень стыдно, что заставил ее переживать. Сообщать родителям о проблеме будем в последнюю очередь. В обеденный перерыв сорвалась в банк. Там ответили, что могут выдать не больше трехсот тысяч. Я все равно оформила, пытаясь не задумываться о процентах и своей зарплате, которая сильно подтаяла на годы вперед. Денис вечером сказал, что обзвонил всех приятелей – общими усилиями к концу недели смогут собрать почти двести тысяч. Это намного больше, чем я ожидала! И до сих пор не хватало полтора миллиона.
Денис решил пойти к дилеру этой же ночью – отдать пока хотя бы часть, пусть видит, что он отнесся серьезно! И, может быть, тогда получится выторговать еще пару недель. Вернулся домой с новым синяком и без хороших новостей. Сполз по двери вниз, зажал голову руками и разрыдался. А он, кажется, даже маленьким не плакал. Когда все закончится, я сверну ему шею! Но пока только села рядом и обняла.
Через два дня, когда его лицо уже не выглядело так страшно, брат устроился в кафе посудомойщиком. Он и сам понимал, что это не выход – просто хотел показать мне, что переосмыслил установки. Сказал, что хотя бы кредит поможет выплачивать. Тогда же вернулся к родителям. Дни отщелкивались так быстро, что не давали времени даже варианты в голове перебрать.
В пятницу я застыла перед входом в офис. Уже опаздывала, но никак не могла взять себя в руки. Максим Александрович отчитает, но это первое мое опоздание, поэтому я подарила себе еще несколько минут заторможенности. Стояла и разглядывала его машину. Сколько стоит такая модель? Эта глупая, ни к чему не приводящая мысль, вертелась в голове, будто замкнулась в круг.
