Така Йон
Подставное пророчество Оутэрнуму: воплощение скрытых ценностей
– Они сделаны из специального материала, – поведала Арана послушнику. – Тяжелые и твердые, как настоящий камень, но прыгучие, как каучук. Даже от воды отскакивают. Правда похоже на маленькую магию? Мара много об этом знает. А секрет в том, что когда с глиной смешивается небольшая щепотка…
– Арана, – громко окликнул ее Мара, – не говори больше!
– А что такого?
– Ему эта информация не нужна.
– Откуда тебе знать?
– Ладно-ладно, хватит, – с усталостью в голосе и закатив глаза вмешался Май Лоу. – Каждый раз одно и то же.
Симметрично встав на свои позиции, все четверо были готовы к «бою». Каждому было удобно видеть центральную точку внутри воображаемого треугольника из башен. Решив, что ребятня будет использовать свой ход по часовой стрелке, начиная с Май Лоу, Арана с задором объявила самое главное для маленького монаха:
– В общем, тебе нужно бросить камушек так, чтобы он ударился об одну палку, то есть башню, а потом об другую, и затем, об еще одну! И все.
Май Лоу, держа в руках красный пятигранный камешек, начал забаву. Он, присев на корточки, наигранно прищурившись одним глазом и высунув язык, прицелился в правую ближнюю башню, совсем немного замахнулся, и плавно отпустил в низкий полет мини-пирамиду. Та упала совсем близко к башне на песок и отскочила от арены гранью. Затем камешек, дотронувшись уголком до основания одной палки-башни, отлетел в сторону другой – левой, но совсем рядом, и не зацепился за нее. Красная пирамидка так и осталась лежать около башен.
На лице Май Лоу была видна вся досада, но Мара довольно улыбнулся и весело проговорил:
– Бросок был слабоватым.
– Да знаю я! – надул свои щеки вервольф.
Затем настала очередь Мары. Его желтая пирамидка осталась лежать почти около границы арены, сильно отскочив только от одной башни.
– Такими темпами у нас не появятся крапинки, – со всей серьезностью сказал грин.
– Крапинки? – ужаснулся Одди. – Эта забава – какое-то заклинание?
Май Лоу расхохотавшись еле ответил:
– Не те крапинки, о которых ты подумал.
– А ты что, заботишься о своей внешности как девчонка? Маленький еще, – решил в своей манере пошутить Мара.
Арана, глазами бросая молнии в старшего, фыркнула на него и повернулась к мальчику.
– Мы так называем чешуйки душевных эмоций.
– Проще говоря, – с умным видом Мара перенял инициативу, – это маленькие сгустки сплоченной чистой энергии одного рода. И у нас не хватает бирюзовых.
Одди хлопал ресницами – объяснение грина требовало еще больших объяснений. Втянув воздух для излияния потока вопросов, тут же выдохнул – Май Лоу толкнул мальчика по-дружески.
– Слушай, – громко призвал вервольф, – нам главное – находиться на одной волне. Давайте просто проводить время весело, и у нас появится хотя бы одна крапинка. А забава в этом поможет. Да?
Арана добро улыбнулась Май Лоу, в то время, как Мара продолжал умничать:
– Цвет крапинок зависит от вида сплоченных эмоций. И всем нужно постараться сделать их не багровыми.
– Это от тебя зависит, – пробубнила Арана. – Испортить всем настроение можешь только ты.
– Так не давайте повода. И вообще, мы играем и отдыхаем даже в неподходящее время, как сейчас, не просто так. Нам нужны эти крапинки, чтобы сохранить баланс на нашей территории. Забыли? Хватит ему все объяснять, давайте продолжим.
Май Лоу и Арана цокнули почти одновременно. Мара снова первый начал накручивать обстановку. Хорошо, что сам ее и замял.
Фиолетовый камешек Араны остался лежать под тенью башни в центре арены, глухо ударившись только об одну палку. А синяя пирамида Одди чуть ли не вылетела за пределы.
– Да-а-а… Тусклая забава у нас получается, – комментировал Мара, пока Арана использовала телекинез, чтобы раздать всем их камешки обратно.
Май Лоу, наспех поймав свою пирамиду раньше всех, сразу и почти не глядя бросил ее в одну башню. Та в мгновение отскочила от всех трех палок, оставшись преспокойно лежать конусом к центру. Если бы удар был сильнее, и если бы была четвертая башня, то камешек отскочил бы и от нее.
Все ребята зависли из-за скорого выигрыша вервольфа. Мара нахмурился, Арана разинула рот, а Одди не мог поверить, что бросок наобум получился настолько удачливым.
– Зачем, ты кинул камешек так быстро? – спросил Мара, все еще не понимая решения вервольфа. – Ты захотел потратить все свое везение на неделю?
– На сегодня, – сквозь удивление Арана поправила старшего.
Май Лоу потер нос и хвастливо ответил:
– Меня родня позвала. Что-то срочное, и без меня не справятся. Мара, ты проиграл! Готовь мне новую свистульку!
– Опять свистульку… – тяжело вздохнул грин. – Зачем ты продолжаешь портить нервы родителям и окружающим?
– Но ведь она… – жалостливо пробубнил вервольф и поднял одну бровь.
– Если у тебя ее забирают, – опять заумничал Мара, – значит не хотят, чтобы ты в нее свистел.
– Но все же…
– Свисти без свистульки.
Май Лоу, изобразив надменное лицо, проигнорировал старшего:
– В-общем, ты запомнил. Жду ее к следующей неделе.
Уходя, вервольф решил немного переговорить с Одди с глазу на глаз и потянул мальчика в сторону от группы. Шепотом он обратился к послушнику:
– Почему вы часто молчите друг перед другом? Так не пойдет. Поговори с Марой. Он на самом деле неплохое существо.
– Я пытался уже, – также шепотом ответил Оутэрнум. – Но он держится холодной стеной… Я пробовал с ним подружиться. К тому же у нас есть даже кое-что общее.
– Отлично! Это что-то общее – самое то! Ии? Что же это?
– Ну… Я не знаю, стоит ли с тобой об этом говорить… – Одди сильно мешкал в ответе. Он действительно боялся обсуждать Великую Гармонию с Май Лоу.
Вервольф с большим интересом вглядывался в глаза мальчику, но поняв, что ответа он так и не дождется, с задором посоветовал:
– Раз это общее – тайное и секретное, то вам двоим точно нужно это обсудить. Уверен, между вами даже на такую тему есть недосказанность. А недосказанность, между прочим, повод для повторного разговора.
– Наверное, ты прав.
– Естественно я прав! Значит, прямо сегодня вечером, идешь к Маре, пока он кормит своих светлячков, и нагло расспрашиваешь обо всем, что хочешь.
– У него есть свои светлячки?
– Да. Но только чур, я тебе этого не говорил. И еще: он может вспылить из-за незваного визита, но ты не принимай близко к сердцу. Он почти отходчивый. Главное – настойчивость.
– А он не будет меня бить, как тебя?
– Не должен… Ты же новенький. Иди вечером в восьмую дверь. Мне пора. Удачи в этом нелегком деле!
– Спасибо.
Май Лоу вприпрыжку отдалился от группы, а затем, свернув к юрте, быстро побежал. Одди смотрел ему в спину и думал, стоит ли действительно идти на риск и злить Мару…
– Время забав окончено, – сухо сказал огневолосый и незаметно поднял две появившиеся крупные голубые крапинки с земли.
– Что тогда дальше? – поинтересовался Одди, подходя ближе к грину.
– Что угодно, пока не придет пора спать, – охотно ответила Арана.
– Так можешь говорить только ты, – со спокойным выражением комментировал Мара, примечая, что крапинки получились очень крупными – почти с коготок хорька.
– Постоянно ты дерзишь… – устало сказала Арана, явно проговаривая эту фразу не впервые. – Что ж, давайте расходиться.
– Угум, – бросил грин, продолжая внимательно разглядывать на своей ладони крапинки.
– Пока, – налегке ответил Оутэрнум.
Арана ушла, и Мара с Одди остались одни.
– Ты не уходишь? – Мара поднял одну бровь, отвлекшись от своего анализа.
– Думаю, мне все еще следует ходить с тобой.
– А ты не думай. Отправляйся в свою комнату.
– А тогда, когда мы опять встретимся?
Мара с чувством печали выдохнул и направился в юрту, ничего больше не сказав. Одди последовал за ним, но грин никак на это не отреагировал, смирившись с тем, что у него теперь есть свой бесполезный проводник.
Вернувшись домой к Маре, Одди без подсказок вначале снял обувь, а затем переступил порог. Грин тщательно проследил за мальчиком и еле уловимо довольствовался его поступком. Жестом он показал ему присесть на край кровати, а сам подошел к комоду и достал оттуда расписную коробочку из белого дерева. С ней огневолосый присел за письменный стол и что-то делал. Мальчику же было любопытно, каково содержимое коробки. Хотелось подойти ближе и увидеть самому. Но Оутэрнум догадывался: если встанет с места, Маре это не понравится. Потому Одди задал вопрос издалека:
– Что в коробке? Ты там хранишь крапинки?
– Да, очень ценные крапинки, – тихо, почти прожужжал грин, уткнувшись с головой в дело.
– Ценные только тебе или всем? Или нескольким существам?
– Перестань это делать.
– Что «делать»?
– Задавать кучу любопытных вопросов.
– Но ты не ответил ни на один из них.
– Задай один.
– Вопрос?
Мара замер и перестал перекладывать крапинки по цвету из одного угла коробки в другой. Затем Одди продолжил наблюдать за движениями рук грина.
– Да, один вопрос, – ответил Мара.
– Тогда… Кому ценны эти крапинки?
– Всем. Ну на самом деле, даже тем, кто о них не знает и не может их видеть.
– То есть их видят не все?
– Да. Не все.
– А почему?
– Откуда я знаю?! – Мара громко захлопнул коробку крышкой и вернул ее на место в комод. Ему не хотелось распинаться перед мальчиком.
Одди притих и сидел на своем уголочке, будто вжавшись в перину. Грин, подходя к дальней пустой стене, мимоходом бросил на мальчика недовольный и уставший взгляд. Отвлекшись от послушника, он протянул руку в воздух перед собой, и когда сжал что-то невидимое, сразу появилась веревочка с небольшим кольцом. Грин буркнул себе под нос слова порицания о том, что она постоянно куда-то сбегает и не лежится ей на месте, а Оутэрнум слегка удивился «фокусу». Но еще больше мальчик удивился, когда Мара немного потянул веревочку вниз, и стена понемногу начала разъезжаться в стороны, открывая вид на теплую гончарную мастерскую в приглушенном свете. Комнатка была небольшой, но содержала в себе все необходимое для редкого ремесла. Одди отчетливо мог разглядеть гончарный круг посередине четырех секретных стен, словно пьедестал помещения.
