bannerbannerbanner
Убийство в День музыки

Таисия Кольт
Убийство в День музыки

Полная версия

Глава 3

Сцена, на которой вот-вот должны были появиться мои новые друзья, представляла собой деревянный помост и, видимо, служила для выступлений ораторов в политической гонке, глашатаев во время ярмарок и подобных праздничных концертов. Размеры подиума были не слишком большими: окруженное сзади и по бокам деревянной оградой, сооружение походило на своеобразную беседку. Резные бортики были выполнены весьма искусно; сама сцена в окружении этого деревянного зодчества создавала ощущение, что концерт будет дружеский и теплый, почти домашний, в духе этого спокойного и милого городка.

Мне не терпелось увидеть выступление ребят из «Амаранта», и я постоянно смотрел на часы, ожидая начала концерта. Два раза мимо меня прошла грузная дама в ярко-желтом платье с большой сумкой через плечо и однажды чуть не отдавила мне ногу, наступив на большой палец своими тяжелыми туфлями. Когда женщина в третий раз протиснулась между сценой и мной, я не сдержался и попросил ее быть поаккуратнее, но она и ухом не повела. Пристроившись справа от сцены неподалеку от гримерной, странноватая незнакомка с вожделением воззрилась на подиум.

Ровно в пять часов на сцену вышел мэр города и поздравил всех с Днем музыки, что вызвало необыкновенный ажиотаж в толпе. Со всех сторон слышались громкие аплодисменты и радостные возгласы. Затем к микрофону поочередно выходили другие высокопоставленные лица, говорили они коротко и очень эмоционально. И вот наконец было объявлено о начале праздничного концерта.

Но музыканты появились не сразу. Двое рабочих установили микрофоны, стойки для музыкальных инструментов, а также расстелили по сцене провода, чтобы выступающие могли быстро подключиться. Не давая зрителям заскучать, место на подиуме заняли три веселых актера с маленькими куклами, которые надеваются на руку, как наш Петрушка. Короткие шуточные сценки здорово повеселили публику и скоротали время ожидания любимой группы. Несколько раз я бросал гневные взгляды в ту сторону, где стояла пышногрудая женщина в желтом платье, но она больше не двигалась, видимо, намереваясь смотреть концерт именно с выбранной позиции. Я вздохнул с облегчением, так как мне совершенно не хотелось снова подвергаться нападению ее громадных туфель на мои бедные ноги. Да и вообще ее медвежьи походы туда-сюда перед сценой порядочно мешали просмотру всем собравшимся.

Минут через двенадцать актеры с куклами сообщили, что уступают место группе «Амарант», и толпа радостно заревела.

Уже известная мне компания во главе с Пьером вышла в центр огромной беседки. Несколько минут ушло на то, чтобы настроить аппаратуру, и представление началось. Зрители тепло встретили своих любимцев, а музыканты в свою очередь поприветствовали благодарную публику несколькими аккордами знакомых всем мелодий.

Я, к слову сказать, неплохо разбираюсь в музыкальных направлениях, сам играю на пианино и нередко хожу на подобные концерты. Игра ребят мне однозначно понравилась. Смесь электроджаза, поп-рока, альтернативы и транса, оригинальные аранжировки, интересное сочетание компьютерной ритм-секции, за которую отвечал Лорентин Перрен, с плотными рычащими риффами электрогитары Робера Бенуа и саксофонными соло Пьера Габена в перерывах между его вокальными партиями – все это вкупе с качественным исполнением, драйвом и сумасшедшей самоотдачей музыкантов производило оглушительный эффект и создавало великолепное шоу.

Пьер держался самоуверенно и даже нахально, а его манера двигаться по сцене лично у меня вызывала легкую усмешку. Но девушки и женщины визжали после его очередного па с саксофоном, из чего я заключил, что парень рисуется не просто так: он прекрасно знает, к какому положительному результату приводит его появление на публике, и умело этим пользуется. Тем более играл он действительно виртуозно, что, конечно, искушенных зрителей не могло оставить равнодушными. Было странно, что такой талантливый музыкант не стремится со своей группой уехать из этой глуши. Им бы стоило попробовать завоевать мир вокруг, но, видимо, тому были определенные препятствия, о которых я просто не знал.

Однако настоящий фурор произвела Натали Арно, появившаяся в начале третьей композиции. Обладающая утонченной красотой от природы, девушка эффектно подчеркнула достоинства своей изящной фигуры обтягивающим платьем и идеально подобранным макияжем, отчего она показалась мне еще милее и обольстительней. Эта удивительно красивая стройная молодая девушка с длинными прямыми волосами и благородной осанкой могла вскружить голову любому мужчине, и я всем телом ощутил магию ее чар. Она приняла манящую позу, склонив голову к одному из плеч, а ее рука скользнула по правому бедру, остановившись на талии. Ярко-голубое платье со стразами засверкало от софитов и прожекторов. Затем Натали закрыла глаза и начала проникновенно петь. Ее голос был чуть надтреснутый и низкий, но в то же время бархатный и ласкающий слух. Она пела по-английски практически без акцента, полностью отдаваясь музыке. «Чудесная девушка», – подумал я, а когда она закончила свое выступление, захлопал так, что у меня заболели ладони. Заметив меня в толпе, Натали обольстительно улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй. Девушка сдержанно принимала аплодисменты в свою честь, лишь слегка склоняя головку набок и мило улыбаясь. В этой ее аристократичности было что-то невероятно привлекательное, и я почувствовал, что теряю голову. Из-за такой красавицы даже лучшие друзья могли стать врагами.

Группа исполнила еще несколько песен, а затем объявили двадцатиминутный перерыв. Музыканты покинули сцену, а на их место снова выскочили кукловоды – на этот раз с огромными фигурами из папье-маше – и продолжили шуточное представление, пародируя разных известных актеров французского кинематографа.

Мне захотелось пить, и я отошел от сцены, надеясь где-нибудь купить себе бутылку воды. Почти весь народ остался на своих местах, но я отметил, что той женщины в желтом платье уже не было. Проходя мимо гримерной, где отдыхали музыканты, я заметил Валерию, которая задумчиво стояла на улице и смотрела куда-то поверх моей головы. Я помахал ей рукой, но она, похоже, не обратила на меня никакого внимания. Пожав плечами, я стал оглядываться по сторонам в поисках магазина. Заскочив в соседний бар, я купил воды и батончик мюсли. Ожидая, пока мне выдадут сдачу, я обернулся ко входу и увидел Робера, который о чем-то оживленно спорил с клавишником Лорентином Перреном. Забрав свои монеты, я сделал пару шагов к двери, но затем передумал. Мне не особо хотелось маячить перед музыкантами, чтобы не ставить их в неудобное положение, потому я примостился у стойки и продолжил наблюдать за ними. Лорентин поначалу горячился и пытался переубедить партнера, но затем неожиданно сник и просто кивал, молча слушая жениха Валерии. За небольшой промежуток времени я наблюдал уже вторую ссору, и это было несколько подозрительно. Интересно, что ребята могли иметь друг против друга? Через полминуты появилась Натали и, взяв под руку Лорентина, увлекла его за собой в сторону сцены. Робер покачал головой и пошел за ними следом, бросив в мусорную урну какую-то бумажку.

Подождав еще минуту, я вышел на улицу и тоже направился обратно на площадь. Издалека я заметил, что ненавистная мне тучная женщина в желтом платье запыхалась, пробираясь через толпу, но у сцены не остановилась, а скрылась в задних рядах.

Музыканты уже собрались и стояли на сцене наготове в ожидании Пьера. Он один пока не поднялся, и Натали начала раздраженно оглядываться, недовольно хмурясь. Отсутствие Пьера явно не было запланировано.

Увидев, как раскрасневшаяся Валерия протискивается через зрителей к гримерке, я двинулся за ней. Возможно, у Пьера возникли какие-то неполадки с инструментом или порвался костюм. Может, я тоже мог чем-то помочь? Я догнал Валерию и схватил за руку.

Девушка вздрогнула и резко обернулась:

– Как ты меня напугал!

– Что-то случилось? Почему Пьер не на сцене?

– У него разболелась голова после пива, и он попросил меня сходить в аптеку за таблеткой. Надеюсь, его величество не разозлится, что я задержалась. Ведь теперь все ждут только его одного, хотя давно пора начинать. Конечно, он гений, но иногда просто несносен.

Мы подошли к палатке, и Валерия раскрыла плотную занавеску, выполнявшую роль двери в гримерку.

– Подожди меня здесь, я лучше зайду одна, – неуверенно попросила девушка. – Его сейчас лучше не раздражать. Как и все таланты, он сварлив и вечно всем недоволен.

Я пожал плечами, но послушно остался на улице, открыв наконец свою бутылку с водой. При этом бутылка предательски неудачно наклонилась, и часть воды пролилась на асфальт и мою правую брючину. Я никогда не мог терпеть грязную или сырую одежду, поэтому стал усиленно смахивать влагу с ткани, раздосадованно качая головой.

Не успел я отряхнуть джинсы, как Валерия вывалилась из гримерки. Ее лицо было бледным, а губы голубовато-синими, отчего мне показалось, что девушку сейчас стошнит. Я растерянно протянул Валерии бутылку, которую она машинально схватила и поднесла к губам.

Глотнув воды, Валерия вдруг побледнела еще больше, взгляд ее совсем поплыл и перестал фокусироваться на мне.

– Боже мой, Валерия! Что с тобой? – я едва успел подхватить девушку – она обмякла в моих руках.

Не зная, что делать с моей бедной подругой, я растерянно посмотрел на палатку, откуда Пьер так до сих пор и не появился. Я почему-то почувствовал волну негодования и отвращения к этому самовлюбленному типу. Если ему стало плохо от пива и он не смог даже выйти на сцену, то необязательно было срываться на Валерии и унижать девушку до такой степени, что она даже сознание потеряла. «Ну что за скотина этот зазнавшийся саксофонист! Занесу Валерию в гримерку. Не оставлять же бедняжку лежать на земле, – я был полон решимости. – Пусть только Габен попробует показать свой гонор – спущу на него всех собак».

С Валерией на руках я кое-как протиснулся через узкий вход и быстро осмотрелся, чтобы понять, куда лучше пристроить девушку, которая все еще так и не пришла в себя.

 

Вокалист сидел спиной ко мне за маленьким столиком и, казалось, совершенно не беспокоился о происходящем. Видя, что он даже не обернулся при нашем вторжении, я собрался с духом и, сдерживая свой гнев, как можно спокойнее небрежно бросил:

– Прости, друг, но Валери стало плохо, думаю, стоит позвать доктора. Если ты не против, то я пока устрою ее здесь. И можно мне побыть с ней, пока она не придет в себя?

Пьер ничего не ответил и даже не шелохнулся. Он сидел за столом вразвалку и как-то неестественно неподвижно. Руки его как плети свисали вниз под столешницу, почти касаясь пола, а голова была склонена набок и намного откинута назад. Сценическая куртка, которая была его визитной карточкой и, по всей видимости, неизменным атрибутом всех его выступлений, неряшливо сползла влево. Со стороны казалось, что она надета не на живого человека, а на манекен, которого одевали второпях и еще не выставили на витрину магазина.

Я застыл на месте со своей тяжелой ношей в руках, пытаясь заставить себя приблизиться к Пьеру. Смутное предчувствие колыхнулось внутри меня, и мне вдруг стало страшно.

– Пьер! – позвал я и услышал свой голос как будто со стороны. Он показался мне хриплым и безжизненным, словно записанным на пластинку – нечеловеческий голос, скрипящий и испуганный. Но даже не мой ужасный голос навел на меня панику, а тишина, которая раздалась в ответ. Пьер молчал и не шевелился. Фигура музыканта была неподвижна, как статуя в музее восковых скульптур.

«Еще один без сознания, – пронеслось у меня в голове. – Так я и знал, что все музыканты злоупотребляют таблетками. Наверняка перебрал лишнего, да еще и залил пивом. Так, Марк, сделай глубокий вдох и успокойся, надо помочь парню».

Я с трудом примостил неподвижную Валерию на небольшой складной стул, пододвинув к нему еще один и соорудив тем самым что-то наподобие дивана. Девушка продолжала лежать с закрытыми глазами, но дыхание ее было ровным. «Скоро придет в себя», – я немного успокоился и вытер пот со лба. Оказавшись к Пьеру Габену еще ближе, я почувствовал, как мои руки охватила странная дрожь, которая бывает в прохладный летний вечер, когда забываешь надеть джемпер или толстовку. Меня почти знобило и трясло уже всего с головы до ног, когда я пододвинулся к музыканту почти вплотную.

– Пьер, если ты решил пошутить, то шутка не удалась, – громко произнес я. – Ребята ждут тебя на сцене, а ты тут разыгрываешь представления. Довел Валери до обморока. Эй, да что с тобой?!

Парень продолжал молчать, и мне это наконец надоело. Что за выходки! Да кто он такой, чтобы два взрослых человека потеряли самообладание и чуть не лишились рассудка из-за подобных историй! Я уже бог знает что успел подумать за эти две минуты в палатке, а он, может, всего лишь просто заснул от таблеток.

Я резко схватил его за плечо и тут же отдернул руку, так как от моего прикосновения парень медленно сполз со стула, оставив на спинке и сиденье кровавый след. Тут у меня все поплыло перед глазами. Чтобы не свалиться на пол, я схватился за край стола. Вид крови всегда вызывал у меня приступы тошноты, и мне пришлось сильно ущипнуть себя, чтобы не грохнуться в обморок прямо на обмякшего музыканта. Только тогда я заметил на затылке Пьера какое-то пятно. Это была липкая и потемневшая кровь из глубокой раны, которую я не сразу разглядел из-за густых темных волос саксофониста. «Валерия! – подумал я в ужасе. – Неужели это она огрела его, не справившись с эмоциями?»

Не зная зачем, я рванулся к выходу, но тут же остановился. «Боже, что я делаю! Возьми же себя в руки!», – мысленно приказал себе я. С трудом я заставил себя вернуться к телу молодого певца и, опустившись на колени, попытался прощупать пульс. От вида такого количества крови мне вновь стало дурно, меня чуть не стошнило. Еле сдерживая рвотные позывы, я встал с колен и машинально достал из кармана свой мобильник. На дисплее горело 19:10.

Парень, без сомнения, был мертв.

Глава 4

Бессознательно поправив сырую брючину, несколько минут назад облитую водой, я стал лихорадочно соображать, что же мне теперь делать. Передо мной оказался самый настоящий труп! А ведь этого человека я едва знал. Это уму непостижимо! Без сомнения, кто-то ударил музыканта по голове, и тот скончался почти сразу. Но кто мог это сделать и когда? Валерия сказала, что Пьер просил ее выйти в аптеку, значит, до ее возвращения парень оставался в палатке один. Не считая убийцы. Я выдохнул и с силой сжал руками виски. Валерия, конечно же, ни при чем. Это была бредовая идея, идея о том, что девушка могла убить Пьера, и мне должно быть стыдно, что я заподозрил ее. Даже в гневе Валерия не смогла бы нанести человеку смертельный удар такой силы, чтобы раскроить череп. Видимо, ее просто свалил с ног вид крови, только и всего, вот она и хлопнулась в обморок.

Я провел руками по волосам, немного придя в себя. Раз это была не Валерия, то убийца хорошо все рассчитал. Вероятно, он следил за гримеркой и видел, как девушка ушла в аптеку, оставив Пьера в одиночестве. Тогда этот неизвестный быстро проник в палатку и нанес свой удар. Не похоже, чтобы музыкант ожидал этот удар, также вряд ли он с кем-то поругался. Он сидел спиной ко входу и явно даже элементарно не успел обернуться, перед тем как что-то обрушилось на его голову. Я не видел никого, выходящего из палатки, Валерия, думаю, тоже. Получается, убийца вошел целенаправленно, чтобы расправиться с Пьером, а затем быстро незаметно удалился, смешавшись с толпой. Возможно, он еще там.

Внезапно снаружи послышался разгневанный голос Натали. Девушка влетела внутрь, как разъяренная фурия, сотрясая воздух обвинениями и ругательствами.

– Да он просто издевается над нами! Эй, Пьер, ты в своем уме? Мы ждем уже десять минут! Еще одна такая выходка, и следующий концерт будете играть без меня. Хоть мы и помолвлены, я не допущу такого свинского отношения к коллективу с твоей стороны.

Увидев меня, девушка от неожиданности замолчала и тут же сменила тон на более любезный:

– Нет, ну ты представляешь! Зрители, конечно, любят нас и простят Пьеру все, даже задержку концерта, но всему же есть предел. Где это самовлюбленный индюк? Милый, ты, я вижу, решил, что уже отработал на сегодня?

Заметив наконец мой ступор, девушка сделала круглые глаза и настороженно спросила:

– Марк, что случилось? Где Пьер?

Я молча указал на стул, где еще недавно сидел живой и здоровый музыкант, и снова увидел, как задрожали мои руки.

– Что это? Боже мой! – Натали бросилась к столу и в ужасе отшатнулась, увидев кровь на полу. Она закрыла рот руками и беззвучно затряслась, пытаясь не перейти на крик, но слезы все же брызнули у нее из глаз. Девушка громко разрыдалась.

– Я пытался прощупать пульс, но не смог. Мне очень жаль, боюсь, Пьер мертв, – только и сумел вымолвить я и, уже не выдержав, выскочил на улицу, где меня стошнило.

Вытерев лицо рукавом и как следует отдышавшись, я вдруг понял, какой я идиот, что бросил бедную девушку одну рядом с покойником. Я быстро пришел в себя. Внутри палатки продолжал раздаваться громкий плач, к которому присоединились всхлипывания и стоны, и я поспешил обратно.

К моей огромной радости, я увидел, что Валерия очнулась, однако ее состояние было ужасным. Она сплетала и расплетала пальцы рук, закусывала губу и громко стонала, переходя в рыдания и стенания. Лицо ее было красным и распухшим от слез, тушь потекла и разбежалась ручейками по щекам и скулам.

– Девушки, умоляю, не надо так убиваться, этим вы не поможете Пьеру, – начал я, чувствуя, что скоро истерика начнется у обеих. – Мы должны срочно вызвать врача и полицию, они позаботятся обо всем. Если вы не успокоитесь, будет только хуже. Один я не справлюсь со всем этим.

Как ни странно, но мои слова подействовали на певицу. Натали громко всхлипнула и, бросив на меня взгляд полный боли и отчаяния, все же встала с колен. Певица села рядом с Валерией, взяв ее за руку.

– У нее нервный срыв, – бросила мне Натали, прижав к себе плачущую девушку. – Надеюсь, доктор сделает ей укол успокоительного или что-то в этом роде. А то бедняжке совсем плохо. Я сама чуть с ума не сошла, увидев кровь. Боже мой, это просто какой-то кошмарный сон! Бедный Пьер!

– Э-э, ты сможешь позвонить в полицию и вызвать скорую помощь? – неуверенно спросил я. – Я не знаю номеров местных служб.

– Да, конечно, я все сделаю, – глотая слезы, прошептала Натали и достала телефон из сумки.

Пока она отошла в сторону, набирая номер, я присел рядом с Валерией и стал тихонько гладить ее по руке.

– Пьер, что с ним? – судорожно вздрагивая, пролепетала девушка. – Там кровь, повсюду кровь. Я вошла, а он сидит на стуле и так безжизненно смотрит. Неужели он мертв? Я не могу в это поверить!

– К сожалению, да, – промямлил я, не зная, что еще сказать девушке в утешение. – С такой раной на голове ни один человек не выжил бы.

– Скоро приедет полиция, они будут здесь рыскать, все разнюхивать, допрашивать. Разве без этого не обойтись? – неожиданно спросила моя подруга. Она все еще нервно вздрагивала и часто всхлипывала, хотя и перестала плакать.

Я решил, что нужно объяснить все как можно деликатнее, но от правды, увы, не убежишь.

– Послушай, то, что случилось, это ужасно. Нам всем бы хотелось, чтобы этого не было. Мы бы желали, чтобы Пьер по-прежнему был жив и здоров, а это все оказалось бы страшным кошмаром. Но, к сожалению, он умер. В его голове дыра, и это не похоже на несчастный случай. Пьера намеренно ударили по голове чем-то тяжелым, отчего он скончался сразу или через какое-то время. Уверен, медицинский эксперт скажет точно. Но без полиции не обойтись. Кто-то хотел смерти Пьеру, значит, это убийство.

Валерия задрожала всем телом и уронила голову на мое плечо, а я крепко обнял девушку, стараясь хоть как-то подбодрить ее.

– Полиция и медики скоро прибудут, – Натали закончила разговор по телефону и, стащив с головы цветную повязку, отшвырнула ее на пол.

– Какой-то ужас, – продолжила она, присев рядом со мной. – Только сейчас поняла, что Пьер мертв. Ты, наверное, не знаешь, но мы с ним встречались уже полгода. Я любила его и думала, что когда-нибудь он остепенится и мы поженимся. А теперь этому никогда не бывать. Какая же я была дура! Пилила его, была недовольна его интрижками, а нужно было наслаждаться счастьем вдвоем, пока оно было, пока Пьер был со мной.

Резко вскочив, певица подошла к окровавленному стулу и опустилась на колени рядом с телом музыканта. Она протянула руку, чтобы потрогать любимого, но затем быстро одернула ее.

– Наверное, лучше пока ничего не касаться до приезда сыщиков, – предостерег я Натали. Она тихо закивала и закрыла глаза, рыдания захлестнули ее. Эти эмоции были столь искренние, что я сам чуть не расплакался, так мне стало жаль бедную девушку.

Я услышал, как со сцены заиграла музыка. Ребята продолжили выступление, не дожидаясь Пьера и Натали. Видимо, Лорентин и Робер не хотели покидать сцену, чтобы не разочаровывать публику, надеясь потянуть время, хотя они явно не догадывались, какая ужасная трагедия разыгралась в гримерке.

Через несколько минут раздались звуки полицейской сирены, послышались недовольные возгласы зрителей, а затем и музыка стихла. В гримерку ввалились несколько человек в форме и двое медиков в белых халатах. Медиками были худой мужчина лет пятидесяти и молодая симпатичная девушка с пепельными волосами, скорее всего, медсестра. Полицейские сразу облепили место преступления, запретив нам всем что-либо трогать и приказав не двигаться с места, так как скоро предстоял допрос свидетелей.

Доктор мягко, но решительно отодвинул Натали от Пьера и начал осматривать тело. Все мы затаили дыхание в ожидании его вердикта, даже Валерия перестала всхлипывать, отчего в гримерной воцарилась мертвая тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием доктора и бормотаньем полицейских. Девушка в форме медсестры стояла поодаль, наблюдая за действиями доктора, и я был готов поклясться, что в ее глазах заблестели слезы.

Поднявшись на ноги через пять минут, доктор почесал за ухом и недовольно скривился:

– К моему сожалению, сделать ничего было нельзя. Он мертв как минимум уже пятнадцать-двадцать минут. Смерть наступила практически мгновенно: слишком сильный удар по голове, перелом затылочной кости с массивным повреждением тканей мозга и обильным кровотечением. Даже если бы мы приехали раньше, то все равно не смогли бы спасти парня. Натали, примите мои соболезнования. Ваш жених был славным малым, ума не приложу, кто мог с ним такое сотворить.

Натали закивала и, сделав пару шагов, обессиленно опустилась на стул возле Валерии.

– Спасибо, месье Кюре. Я сама пребываю в полном недоумении, кто и зачем мог убить Пьера. Хорошо, что вы оказались поблизости и смогли быстро приехать. В такие минуты так важна поддержка близкого человека, а вы ведь знали моего жениха много лет, следили за его здоровьем.

 

– Да, я знал Пьера с малых лет, – доктор тяжело вздохнул, – и до последнего времени он лечился у меня от мигрени, поэтому его смерть меня просто потрясла. Надеюсь, комиссар сможет найти преступника, я же со своей стороны сделаю все, чтобы медицинское заключение помогло полиции. Беатрис, мои перчатки. Хочу сделать несколько тестов, чтобы определить точное время смерти, а также понять, есть ли еще какие-либо повреждения на теле.

Медсестра, прибывшая с доктором, вздрогнула, будто очнувшись от глубокого сна. Раскрыв чемодан, она выудила оттуда перчатки. Надев их, доктор Кюре опять навис над телом и продолжил колдовать, периодически произнося непонятные термины на латыни и отрешенно качая головой.

Не решаясь прерывать работу доктора, я обратился к Беатрис.

– Моя подруга очень переживает по поводу смерти музыканта, до сих пор не может прийти в себя. Может быть, у вас есть успокоительное или что-то типа снотворного? Не каждый день случаются такие страшные вещи.

– Да-да, конечно, – Ледяная статуя, как я окрестил про себя медсестру, снова встрепенулась и потянулась рукой к чемоданчику. – Это совершенно естественная реакция организма: слезы, крики, рыдания. Нужно выплеснуть все наружу, тогда нервная система снимет напряжение, и организм быстро придет в норму. Просто некоторым людям не сразу удается вернуться к спокойному состоянию. Обычно человеку помогают слова утешения, чай на травах, легкие успокоительные. В более тяжелых случаях приходится использовать, соответственно, и более сильные лекарства.

Произнося эти слова, медсестра извлекла из чемодана таблетки и тонометр. Затем она присела рядом с Валерией и измерила той давление и пульс, а затем, спросив доктора о чем-то на латыни и получив его утвердительный ответ, протянула девушке таблетку.

– Выпейте, она должна вам помочь.

Валерия молча взяла пилюлю и положила ее в рот.

– Спасибо вам, – поблагодарил я медсестру. Она улыбнулась мне, но глаза ее по-прежнему выражали боль и глубокую грусть.

– Мы были здесь неподалеку, патрулировали на празднике на случай, если кому-то потребуется медицинская помощь, – пояснила она. – Узнав о случившемся, комиссар попросил приехать на место происшествия нас с доктором. Это ужасное убийство, как же мне жаль месье Габена!

Натали злорадно усмехнулась и, бросив недовольный взгляд на медсестру, сквозь зубы процедила:

– Месье Габена? Хватит притворяться, ты, лживая змея! Ты вешалась на него весь прошлый год, не перестала мечтать о нем, даже когда он решил жениться на мне. Ну и подлая же ты тварь, Беатрис!

– Натали, прошу тебя! Тело Пьера еще не остыло, не гневи Бога! – в ужасе прошептала Валерия, и Натали брезгливо отвернулась, сощурив глаза.

Медсестра, к которой относились грубые слова Натали Арно, однако ничего не сказала и, закрыв чемоданчик, встала рядом с доктором. Только сейчас я заметил, что на ее лице появились красные пятна от волнения. Девушка выглядела расстроенной и смущенной. Мне она показалась знакомой, но раньше мы точно не могли встречаться. И тут я понял. Она была очень похожа на Настеньку – главную героиню советского фильма-сказки «Морозко». Такой же кроткий взор и тихая печаль на лице, и какая-то неуловимая утонченная красота. Наверное, все медсестры должны быть вот такими «настеньками», чтобы вызывать у пациентов чувство спокойствия и умиротворения. Да, как приятно было бы болеть рядом с такой очаровательной сиделкой! Но если слова Натали были правдой, то Беатрис тоже была неравнодушна к Пьеру, а значит, сейчас страдала не меньше, чем Натали. И получилось бы ужасно некрасиво, если бы соперницы устроили ссору или скандал в такой момент, поэтому я мысленно поблагодарил сдержанную медсестру за ее стойкость и умение держать удар. Как Натали ни старалась спровоцировать ее своими вызывающими презрительными взглядами, Беатрис оставалась молчалива и бесстрастна.

Двое полицейских тем временем закончили осматривать место происшествия, и по их лицам я догадался, что ничего особо подозрительного они не обнаружили. Жандармы приказали мне, Натали и Валерии ждать комиссара, а сами покинули палатку, оставив третьего жандарма внутри следить за порядком и сохранностью возможных улик.

Через полуоткрытую дверь я видел, что у входа теснились люди и полицейские пытались уговорить их покинуть территорию, прилегающую к сцене и нашей палатке. Сквозь кольцо обороны все же прорвались Лорентин и Робер, объяснив, что они выступали на концерте и в шатре находятся их личные вещи. Однако дальше порога их не пустил оставшийся для охраны полицейский, поэтому музыкантам пришлось стоять у входа.

– Ничего не понимаю! Что здесь, черт побери, происходит? – прохрипел Лорентин. – Помощник комиссара сказал нам, что произошло убийство. Но кто убит?

– Ваш друг и коллега Пьер, – ответил я. – Мне очень жаль. Когда я пришел сюда, он уже истекал кровью и был мертв уже по меньшей мере несколько минут.

Лорентин вытаращил глаза и просто оцепенел.

– Валерия! Этого не может быть! Просто не может быть! – вскрикнул Робер. – Мы стояли с Лорентином там на сцене и поняли, что что-то произошло, но решили исполнить одну из наших старых вещей, чтобы потянуть время. А потом приехала машина доктора и полиция. Мы не знали, что и думать. Все на улице недоумевают: убийство, да еще и в День музыки! Да и кого могли убить? Но мы и подумать не могли, что Пьера. Боже, какой ужас!

Парня немного трясло, но я не мог не заметить, что он вздохнул с облегчением и быстро облизал пересохшие губы, увидев труп. Как будто хотел убедиться, что Пьер действительно мертв. «Бред! – подумал я. – Какая нелепая мысль. С чего это вдруг жениху Валерии радоваться смерти своего друга?»

Лорентин между тем все же уговорил полицейского у входа пропустить его, прошел внутрь и вздрогнул, заметив доктора, склонившегося над телом мертвого Пьера. Клавишник быстро подошел к Натали и молча обнял ее. Мне показалось, что между ними тут же возникла какая-то невидимая связь, как это бывает между родственниками или близкими людьми, которые понимают друг друга безо всяких слов. Натали будто растворилась в объятиях Лорентина, а он словно окутал ее заботой и любовью, отгородив от всего ужаса произошедшего. Мне стало неловко пялиться на этих молодых людей. Не зная, куда еще бросить взгляд, я стал наблюдать за работой доктора. Он, по всей видимости, уже закончил свои первичные обследования и попеременно то качал головой, то потирал руки. В конце концов доктор поднял что-то с пола и положил в карман, что-то маленькое и белое, похожее на обрывок бумажки или лоскуток одежды, но толком мне не удалось рассмотреть. Сняв перчатки, Кюре встал и отошел к Беатрис, прошептав ей пару фраз, от которых она вспыхнула, но ничего не ответила и осталась стоять бледной тенью.

– Доктор Кюре, – обратился к нему клавишник Лорентин Перрен, слегка отстранив от себя Натали, но продолжая держать ее за руку. – Что вы обо всем этом думаете?

– Вас так интересует мое мнение, молодой человек? – доктор пристально посмотрел на Лорентина. – Тут и так все ясно. А детали прояснит комиссар.

– Но ведь он еще не приехал, – настаивал Лорентин. – Вот я подумал, что вы сможете пролить свет на произошедшее, ибо в это просто невозможно поверить! Убийство Пьера – это просто чудовищное преступление. На него мог решиться только сумасшедший! Наша группа существует уже пять лет, и весь тот успех, которого мы добились, – это полностью заслуга Пьера. Он был не только нашим другом, но и талантливым композитором, лучшим саксофонистом, которого я знал. Это невосполнимая потеря для нашей группы и дружной творческой семьи. Я глубоко поражен и опечален, как и все ребята…

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13 
Рейтинг@Mail.ru