Светлана Залата
Отражения судьбы
Карина легким движением буквально растворила в воздухе несколько оставшихся на тарелке хычинов. Саше показалось, что тут речь шла вовсе не об уничтожении пищи.
Волшебница подмигнула.
– Возьму с собой и потом доем. Бывайте. Следите друг за другом и обращайтесь к Серафиму, он плохого не посоветует. Если, конечно, речь идет не о спиртном ,в его выборе Ксандр совершенно бездарен, и мои педагогические таланты оказались бессильны. Ну и с музыкальным вкусом у него беда, но, как я смотрю, это черта всей нынешней молодежи. Все, работайте, господа, у вас есть свои задачи, вы идете на мой взгляд в правильном направлении – и идите в нем. Если решите посомневаться во всем этом, то напомню, что я редко проигрываю. Очень редко.
С этими словами Карина растворилась в воздухе, шагая в Отражение без малейшего напряжения. Как к себе домой.
Впрочем, если все было правдой… То, наверное, за все годы ее жизни Изнанка и правда должна была стать если не домом, то чем-то у очень привычным.
Саша провела пальцами по татуировке на запястье. На самой грани ощущений Отражения от этого, кажется, простого рисунка и правда расходились почти невидимые, но очень прочные нити магии. Саша и правда чувствовала защиту. Где-то на границе сознания словно бы держалась тончайшая пленка, по которой сейчас ползла окружающая безнадежность. Ползла – и не могла коснуться разума, разгоняя отвратительные ощущения, дарованные сном в этом пораженном безнадежностью месте. Или ощущения, соткавшиеся из ее собственных переживаний? Не разобрать.
Несмотря на все услышанное, на весь чудовищный план, в котором она была главным призом, мыслила Саша на удивление ясно. Было ли это магией Карины, побочным эффектом волшебницей защиты или чем-то еще иным, но сейчас понимание того, что кто-то древний и могущественный хочет занять ее тело, не приносило страха или отчаянья. Просто что-то стало чуть понятнее.
Миклош задумчиво смотрит на фотографию. Потом поднимает глаза на Сашу.
– Что думаешь?
Враг обрел плоть, имя и лицо. Знаешь, мне это нравится, – признается больше сама себе Саша. – А что касательно планов… Разберемся. Лучше, чем неведение. И, думаю, с браслетами мы точно можем отравиться в тоннели. Что бы там нас не ждало – силы хватит для сражения, и теперь и в собственной защите сомневаться не приходится.
Миклош кивает. И начинает набирать номер Айдара.
– Пора подтвердить свое согласие на экскурсию. И сделать ритуал поиска этого кольца.
Саша кивает.
– Справимся.
– Непременно.
Глава 5
– У этих шахт богатая история, – пробормотала Саша себе под нос, поднимаясь к давным-давно заброшенному проходу, из которого, казалось, к ней тянулась непроглядная тьма.
Она за пару часов, прошедших с момента наскоро провденного ритуала поиска до встречи с проводником успела кое-что прочитать, ругаясь на скверно работающую связь, про место, куда они собирались лезть втроем с действительно несколько странным Айдаром, так удачно вчера подвозившим их к озеру.
Поиск зацепил кольцо. Увы, нормального пути к нему не было, кратчайшую дорогу можно было характеризовать как «внутрь горы на сотни метров», и Саша просто старалась удерживать для себя примерное направление. Более того, сегодняшняя экскурсия едва ли бы принесла плоды. Только если бы им ну очень бы повезло. Скорее это была возможность самим все увидеть и запомнить, и позже наведаться сюда без человека-провожатого.
И все равно, хотя речь и шла о, по сути, обзорной экскурсии, было несколько не по себе. Под землей Саша до того не была никогда, если не считать одной старой школьной экскурсии в Лаго-Наки. И то там той пещеры было…
Они с Миклошем были магами и в теории могли просто сбежать через Отражение к нужному месту даже из-под земли. Более того, Саша специально сделала пару ориентиров, один из которых оставила в гостинице, а второй намеривалась бросить у выхода из горы. Так, на всякий случай. Сила – силой, Мика вон, кажется, был убежден, что если надо, то она гору обрушит и новый путь на поверхность на одной силе создаст. Саша его восторгов не разделяла, хотя и конкретных поводов для переживаний у нее не было. Наставник вон тоже в восторге от их идеи не был, но все же добро дал, наказав быть внимательнее. Даже Карина, кажется, не считала их намечающийся поход под землю ошибкой. По крайней мере, волшебница ничего об этом не говорила.
Да и Сашина собственная интуиция молчала. Но все же сама необычность мероприятия несколько нервировала. Одно дело – далекие планы Паука, то есть Стефании. Даже при том что планы касались ее самой непосредственно… Сейчас это лишь планы. Где-то там.
А шахта – вот, рядом. Вход, к которому они подошли с Айдаром, не был отмечен ни на каких картах. В паре блогов, в которых Саше удалось найти фотографии и комбината, и штолен, тоже не было ничего похожего. Кажется – она не могла сказать наверняка. Только то, что пусть сюда от городка занял больше часа, и все это время они петляли по каким-то совершенно незнакомым дорогам в совершенно непонятной последовательности. Айдар не пояснял, куда именно они направляются, сказал только, что знает самый лучший и целый проход под землю, о котором никакой другой гид туристам не расскажет.
В голове крутилось, что именно так и начинаются все фильмы ужасов. Мика вроде как «Спуск» не смотрел, но все равно был несколько напряжен. Саша теперь понимала о какой «яркости» он говорил. Айдар действительно отличался от обычных людей в Отражении, но чем именно – ей так понять и не удалось. Может, просто романтик из касты ныне вымерших мечтателей, на чьи мысли Грань откликалась с рвением и любовью, а может быть и правда имел незавершенный потенциал. Такое иногда бывало, то только с магами. Обращенные всегда получали способности в момент Преломления, умирая и возвращаясь к нежизни нелюдьми. С волшебниками все было иначе. Совершенно иначе. Магом, волшебником, чародеем, чароплетом, оммедзикак не назови – все едино, можно было только родиться. Способности магические были врожденной особенностью, пусть и без Становления оставшейся лишь потенциальной возможностью творить магии. Этим волшебники отличались от колдунов, ведь под последними подразумевали именно Обращенных, получивших урезанные способности магов и ставших зависимыми от своих сил и своего могущества. Именно колдуны раньше были теми, кого обвиняли в сговоре с дьяволом. Именно о них говорили, выясняя, кто приносил в жертву младенцев и не только, кто наводил порчу и творил все, что привычно подразумевать под «черной» магией.
Настоящие маги тоже все эти весьма мрачные вещи тоже могли. И многие другие. Несмотря на множество исследований, насколько Саше было известно, так и не удалось понять, почему у одних людей формируется полноценное магическое ядро, способное при должном толчке-Становлении и упражнениях черпать силу Грани и менять мир по воле и желанию владельца, а у других нет. Наследственность не играла никакой роли – у мага мог родиться ребенок-маг, а мог и не родиться. Какое-то время предполагалось, что шансы потомка-волшебника выше у пары чародеев, но все многочисленные исследования говорили о том, что если один из родителей или хотя бы родственников ребенка – маг, то его потенциал просто будет точно замечен. Но только в если он, этот потенциал, вообще будет. В других же случаях, без знакомого чародея, был немаленький шанс так никогда и не узнать о собственной сущности мага. Особенно в больших городах, где сотни тысяч людей просто проходят мимо каждый день. Но и маленький город или поселок мог не иметь никого из жителей-волшебников, так что и тут потенциал и там мог оказаться просто потенциалом. Саша слышала о таком, и не раз. Люди, слишком старые для того чтобы без последствий для разума изменить свое мировоззрения, или психически неуравновешенные, слишком нестабильные, которым можно было помочь в детстве, но Становить их во взрослом возрасте было поступком равным идее дать младенцу в руки пульт от атомной ракеты. Люди, прожившие жизнь и так и не попавшие в предназначенный им по рождению мир…
Саша могла стать одной из них. Вот тот же Бестужев ведь знал, кто она. Знал и никому не сказал. Серафим же, встретив потенциального мага, сразу предложил выбор. Хотя Саша знала, что такой обязанности не было, мог просто передать на контроль, как это сделала она сама с Хагом, встреченным на той игре, после приезда из Пензы наконец найдя его адрес и настоящее имя. Передала на контроль, и как его судьба сложится – решит Орден и случай.
В разных странах по-разному пытались проводить программы по поиску потенциальных магов. Обходили школы, институты, выделяли посты в больницах… Но на деле никто не мог охватить всех. Даже в Краснодаре… Это ведь не искать в толпе, скажем, рыжеволосых в летний зной, когда все без шапок ходят. Потенциал мог быть ощутим сразу, но чаще всего требовалось углубленное сканирование, которым ни один здравый волшебник не стал бы заниматься постоянно, рискуя заработать истощение и множество ментальных и эмоциональных проблем.
К тому же – были не выявленные потенциальные маги, а были люди с незавершенным потенциалом. Почти-маги, иногда даже ничего не зная о Грани выбиравшие карьеру экстрасенсов, синоптиков или трейдеров. Или просто жившие своей жизнью, отличаясь лишь чуть более качественно работающей интуицией. Люди, у которых было почти сформированное ядро. Почти. Раньше нередко даже проводили Становление в таком случае, в надежде, что соприкосновение с Гранью даст толчок и ядро доформируется. Иногда так и происходило, и появлялся слабый маг, но чаще за таким ритуалом следовала смерть, и поэтому подобную практику прекратили.
Мог ли этот Айдар быть из таких людей, почти выигравших в лотерею Грани, но все-таки не ставших магами? Саша никогда не сталкивалась, никогда не видела ни у кого недосформированного ядра. Это, насколько она знала, считалось довольно большой редкостью. Хотя, быть может, эти странные ощущения были просто отражением какой-то необычной части характера мужчины, не присущей большинству людей? Впрочем, это могло быть и совершенно неважно.
За раздумьями Саша не заметила, как они наконец добрались по подмокшей от ночного дождя грунтовке к черному провалу входа в шахту.
– Богатая – не то слово, – Айдар, услышавший ее реплику, докуривает сигарету и на ходу тушит окурок ногой, – здесь столько всего добывали… На всю страну комбинат знаменит был. В девяностые выстоял, хотя и хирел, только к новому тысячелетию все окончательно заглохло. И потом чего только не было… И туристы тут пропадали, и боевиков пытались замуровать, только те все равно через свои проходы вылезли, и даже сектанты какие-то обосноваться пытались, правда хватило их на пару дней, потом пошли место поуютнее искать. Но не бойтесь, я свое дело знаю и вы со мной в полной безопасности. Фонарики взяли?
Саша кивает.
– Ну и отлично. Идем тогда, путь неблизкий, если все основные интересные вещи увидеть хотите, а вернуться лучше засветло.
Саша вздохнула про себя, и, оглянувшись напоследок на прекрасный пейзаж вокруг, направилась за проводником-экскурсоводом к входу в шахту. Миклош пошел следом. Саша до того никогда не была в настоящих шахтах. Миклош, казалось, тоже, судя по исходящему от него разом удивлению и восторгу. Впрочем, восторгаться тут было чем. Много раз виденные в кино и в компьютерных играх подземелья отличались от реальных примерно настолько же, насколько чихуахуа отличается от волка.
Увиденное не передавало ни холода, ни тесноты тоннеля, по которому уже много лет никто не ходил, а до того едва ли могли разминуться трое рабочих, ни странного, почти неуловимого ощущения разом торжества людского разума, изменившего твердую породу на метры вокруг, и бесконечного величия природы, чьи недра огромны и непостижимы, и все, что может в них человек – лишь прорыть крохотный путь для себе подобных, никак не покушаясь на все богатства не принадлежащего ему мира.
Саша довольно быстро потеряла счет поворотам и тоннелям, по которым их вел Айдар. В основном это были какие-то технические проходы, куда более узкие, чем те, по которым нужно было доставлять добытую породу, но, в отличии от последних, почти не подвергнувшиеся затоплению.
Что интересно – судя по Сашиным ощущениям, они медленно, не всегда прямым путем, но все же приближались к тому самому кольцу, потерянному Гульяз. Интересно. Хотя в целом логика, разумеется, тут была – если колдуны и правда проводили какие-то обряды или эксперименты в шахтах, то явно делали это во-первых не в узких тоннелях, а где-то пониже и попросторнее, и таких мест наверняка было немного, а во-вторых – как-то же до этих мест попросторнее они добрались. Если часть основных тоннелей обвалилась или оказалась затопленной, то, вполне возможно, шли те, кто решил использовать зачем-то шахты, именно здесь. Едва ли путей под землю было много.
– Вы еще перед входом сказали, что в этих шахтах было много всего, – Айдар уверенно сворачивает вниз на небольшой развилке. Сейчас только его лампа да их собственные фонарики разгоняют тьму впереди и тьму позади, и это не придает уюта.
Конечно, они могли бы видеть и без света. По крайней мере, без яркого света. В полной темноте, увы, все равно пришлось бы полагаться на «чувство пространства», довольно сложноописуемое ощущение, тренируемое всеми магами и способное подарить неплохое представление об окружающем пространстве даже без единого проблеска свечи. В таком случае перед внутренним взором словно бы возникала картинка, целостное описание мира. Требовала такая техника немалой концентрации для того чтобы отличать реально поступающую информацию от фантазий и искажений, создаваемых эмоциями и воспоминаниями, и Саше давалось тяжело. Но все же варианты были, конечно.
Но все равно неуютно.
А еще Саше кажется, что в воздухе витает что-то совсем-совсем отдаленно знакомое. Но не о пещере же в Лаго-Наках она вспоминает? Хотя может и о них…
– Здесь много всякого было, – проводник сворачивает из их «технического» тоннеля на более широкий, явно использовавшийся для вывоза руды, – и плохого, и хорошего. Могу разное рассказать. И ужасы всякие, насмотрелся, поверьте. Кто вам расскажет, что работал в шахтах, где никогда завалов не было – не верьте. Никогда не верьте. Разное конечно бывает, бывает и так, что человек два десятка лет под землей отработает, и на его век не выпадет даже малюсенького обрушения не то что на смене – на всем производстве. И такие места бывают, словно под счастливой звездой. Но чтобы за все время – не верьте. И тут тоже такое было. Не в этой ветке, глубже и ниже, меня как раз после того случая пригласили на полную ставку. Я ведь предупреждал… Ну да ладно, зачем про ужасы говорить? Под землей и смешного немало, и поучительного. Вот, например, случай с Антоном Никитичевым. Ух парень был, чертенок еще тот. Попал по распределению, недовольничал все, приехал из Москвы весь такой важный… Не знаю уж, чем он там народ не устроил, что сюда сослали. Так вот – приехал сюда Никитичев как на каторгу, и каторгой ему работа и стала. Знаете, думаю и сейчас так же в любом коллективе – чем больше гвоздь выделяется, тем сильнее по нему бьют. И тут так же. А особенно у Ники, как его наши мужики прозвали, не ладилось с начальником. Тарас был такой здоровый мужик, вот прям как два меня. Местный, как и многие здесь. И ему много что в Нике поперек горла было – и говор его, и вещи, и родственники, и рассказы о метро да о Кремле. Ладно хоть оба русские было, а то не знаю, чем все кончилось. Тарас Никитичева гнобил и так, и сяк, и Ника месть задумал. Достал он, я уже не знаю где, краску такую, которыми елочные шарики раньше расписывали. Может, видели вы где такую, что светится в темноте. Видать кто из родственников на производстве работал, или выменяла на что. Обмазал Антон этой краской одежку рабочую, которую отдельный комплект нашел себе, и однажды извернулся так, что подловил в туннелях Тараса в туннелях, когда тот в одиночестве обход делал. Антон тут все как свои пять пальцев знал, и без света ходил. В светящейся робе. В общем, когда нашли бригадира, штаны замочившего, тот от страху едва слово мог вымолвить. Уволился в тот же день, и, говорят, под землю больше никогда не спускался. А Антон отработал срок распределения, да по связям своим вернулся в Москву, только все это время никто и не пытался ничего ему поперек сказать. Вот такая вот история приключилась среди взрослых мужчин, прям как в книгах заграничных. Только не поверит никто, что шахтеры таким заниматься будут. И такое сейчас и не интересует туристов, все спрашивают про боевиков, призраков да сектантов, или еще чего пострашнее. Кино своего насмотрятся, новостей наслушаются, и потом ищут всего такого вокруг. А вы посмотрите сюда. Смотрите.
Айдар поднял фонарь так, чтобы он освещал боковой проход. Почти полностью заваленный, он явно не пользовался популярностью среди шахтеров даже когда выработка тут еще проводилась. Подойдя ближе, Саша поняла, что показывал им проводник.
За узким входом, в который едва мог протиснуться человек, был тупик – в шахте. Но в тупике, который, судя по всему, просто не стали разрывать дальше, были видны глубокие трещины в человеческий рост. И через одну из них можно было увидеть естественную пещеру, покрытую сталактитами и сталагмитами самых разных форм и размеров, которые причудливыми гроздьями свисали с полотка и торчали из пола, словно диковинные зубы диковинного, но совсем не страшного, зверя.
– Вот она – красота земли. А все – боевики, секты, – Айдар усмехнулся, – но могу и про это рассказать. Всех блогеров интересует. В пещеру эту прекрасную скоро попадем, тут иной путь есть. Когда наткнулись при расширении производства на нее, сначала решили разведать, провели технический тоннель, но в итоге так и не стали дальше копать, решили – перспектив нет. И правильно, а то только бы попортили все. Ладно, идем, нам надо будет небольшой крюк сделать – и будем в пещере. Идем.
Айдар развернулся, протиснулся обратно сквозь полузасыпанный лаз и вывел их на основной туннель.
– Сейчас свернем направо и по техническому пойдем, – пояснил проводник, указывая кивком головы нужный маршрут.
На деле идти оказалось не так и далеко. И при этом, – Саша это чувствовала, – кольцо все приближалось и приближалось.
– Вы – вперед, – Айдар указал на особенно узкий участок прохода, – здесь все для пары худых исследователей делали, экономили, так что протискивайтесь, а я подтолкну, если что. Всякое бывает, а толкать проще, чем тянуть.
Саша усмехнулась. Хотя на деле звучало это вполне логично.
Шершавый камень царапал руки и ноги, и осталось только радоваться тому, что ткань штанов выдержала, не допустив конфуза.
– Кстати, об историях, – раздался из-за их спин голос Айдара, – именно в этой пещере и пыталась поселиться секта.
– Я могу их понять, – шедший первым Миклош поводил вокруг фонариком, рассматривая действительно большую и действительно красивую пещеру. Кажется, она уходила на многие метры вперед, то расширяясь, то сужаясь, при том удивительно контрастируя с до того почти идеально ровными сводами технических и основных шахтных тоннелей. – Здесь так и тянет остаться, изучить эту красоту.
Ответом ей служит лишь тишина.
Саша переглядывается с Миклошем. И светит фонариком в сторону только что преодоленного лаза, на другой стороне которого никого больше нет. Вообще никого. При том что удаляющихся шагов никто из них не слышал.
– Я сошла с ума?
– Тогда уж мы оба. Я вижу то же самое, что и ты, – тихо, но напряженно говорит Миклош, стоящий совсем рядом.
Саша чуть по-детски вцепляется ему в плечо, словно боясь, что и он исчезнет.
Никакой магии. Вообще ничего. Но сейчас она ощущала, что на многие метры вокруг нет никого. Вообще никого.
Саша сглатывает, чувствуя, как сердце начинает биться у горла. Они одни под землей. На километры вокруг никого. Проводник исчез.
– Мы – маги, – Миклош кажется довольно спокойным в нынешней ситуации. Парень ловит ее напряженный взгляд и поясняет: – я ждал чего-то подобного. Хотя кто с нами был и чего хотел – не знаю. Правда не знаю. Просто так похоже было на парк аттракционов. Тот, где мы с тобой катались на колесе обозрения.
Муза? Саша прикрывает глаза. И почти сразу чувствует легкий смех.
Я не одна живу в мире. И не только гении и маги в нем есть. Есть много кто еще. И есть и те, кто страдает, так и не оказавшись ни на той, ни на другой стороне. Не стоит продлевать эти страдания.
Саша моргает, наконец понимая, что она чувствовала все это время рядом с Айдаром. Чуть-чуть похоже, на деле. Лишь чуть-чуть. Именно то же странное, едва уловимое, почти незаметное тогда, но ощутимое сейчас чувство было в моменты, когда Саша говорила с Женей. Тем самым нелюдимым Женей, который на деле был одной из ипостасей скиа, тени, переродившегося в посмертии мага.
Хотя сейчас, в отличие от того времени, Саша очень хорошо чувствует связь с наставником. Несколько искаженно, но чувствует. Просто ощущает что не одна, что, если понадобится, то им помогут. Страх это усмиряет, по крайней мере.
– Теперь, если ты больше не хочешь обрушивать нам на головы поток, то стоит решить, что делать дальше.
Саша с запозданием понимает, что сила вокруг нее сама собой уже какое-то время натянута, как струна, готовая ударить во все стороны с огромной энергией.
– Извини.
– Пустое, – Мика отмахивается, – мне тоже не по себе. Но мы, во-первых, маги и можем выйти отсюда хоть ейчас, а во-вторых если хотим, то можем обратиться за помощью. Просто нужно решить, что мы делаем – уходим под свет дня или ищем кольцо прямо сейчас. Судя по всему, из этой пещеры есть еще сеть естественных тоннелей, и именно в них и шли колдуны.
– Думаешь?
– Не думаю, что нам наврал проводник, кем бы он не был. И к тому же там впереди и правда скопление негативных эмоциональных слепков, а это очень привычно для сильных черных ритуалов. Меня другое интересует – знала ли о нашем проводнике Гульяз, посылая сюда?
– Думаешь, он как-то со всем этим связан? С ее кольцом и колдунами?
Миклош фыркает.
– Саша, этот Айдар у нас на глазах растворился. Не в Отражение ушел, я проверял. Или мы с тобой тут нашли какого-то древнего уникума, которого даже ты не разглядела, то ли он как-то с историей с ритуалом был связан. Не зря же он нас сюда привел.
– Призраков не бывает.
Миклош вновь фыркает.
– Кто тебе это сказал? Ладно, потом расскажу, кого сам видел. Но мы с тобой маги, а это будет сильнее любого призрака.
– Муза сказала, что может быть, есть кто-то застрявший между бытием мага и скиа.
– Ну я не специалист по теням. Хотя это странно – в Айдаре не было магического ядра полноценного. Точно не было. С другой стороны, будь он гением, то я бы смог понять. Хотя бы после общения с твой знакомой у моря.
– Наверное, что-то должно было быть… А ядро, как мне показалось, недоразвитое.
– Да, у меня тоже возникло такое же ощущение, – Миклош кивает. – Никогда не слышал, чтобы такие становились тенями. Ладно, я о скиа вообще мало что знаю. Ну так что – продолжаем пытаться разобраться с этой загадкой или идем наружу?
Саша несколько секунд делает глубокие вдохи и выдохи. Решение очевидно, хотя страх все-таки есть, сколь бы не были большими ее силы.
– Идем. Кольцо недалеко, я его чувствую. Только давай не разделяться, не хочу закончить как герой плохого фильма ужасов.
– Я хороших не видел. Впрочем, я не так много их видел. Только этот, про парня с автоматической цепной пилой.
Саша усмехается.
– Ну, нам, кажется, резня не светит. И к лучшему, что не видел, на самом деле. Мне довелось посмотреть побольше историй в том числе и о пещерах. Ладно, идем. Я все же хочу вернуться на открытое место и побыстрее. И – давай ты будешь идти на расстоянии вытянутой руки? – просьбу она выпаливает быстрее, чем соображает, что делает. И спешно поясняет: – только так у меня есть уверенность, что я смогу быстро протащить нас по Отражению в случае чего.
– Хорошо, – немного сдавленно говорит Миклош, словно что-то ощутив в окружающем мире.
– Все в порядке?
– Не отвлекайся, я справлюсь со всем сам, – отрывисто бросает напарник.
Саша хочет было расспросить его о том, что происходит, но осекается, чувствуя явное раздражение парня.
– Ладно, идем искать в этой красоте сокрытые во тьме тоннелей сокровища и тайны. Но иди хотя бы тайны, – она старается говорить ровно и спокойно.
Чтобы ни происходило с Миклошем – лезть к нему не стоило. Это и правда его дело. Стоит разобраться с тем, что чувствует она сама.
Они идут. Долго, на самом деле. По крайней мере по собственным ощущениям. Саша чувствует, как с каждым шагом увеличивается и увеличивается давление на щиты. Словно она погружается куда-то в ледяную воду. Шаг. Шаг. Темнота повсюду, разгоняемая лишь светом фонарика, теперь становиться почти привычной. Шаг. Еще шаг. Странно, но здесь, под метрами земли, ей кажется, что в мире вообще больше нет никого и ничего.
Никого и ничего…
Саша почти не удивляется, когда видит впереди в тоннеле смутно знакомую фигуру. Кажется, Миклош все еще позади, но Саше сейчас не до него. Да и толку – сама со всем справится.
Потому что около особенно большого сталагмита стоит ее мать. Ненастоящая, разумеется. Образ. Только образ.
Браслет врезается в руку, когда Саша на секунду замирает. Сейчас они в какой-то длинной и довольно широкой пещере, и справа, и слева она замечает силуэты. Людей. Знакомых людей. Они просто стоят и смотрят. Мать. Отец. Дед с бабушкой и еще одна бабушка. Тетка. Кто-то старше, но явно похожий на нее лицом. Виталик. Даже любимый Бим и тот тут.
Саша сжимает руку Миклоша, просто продолжая идти вперед. Прочь.
Все равно она ничего не изменит, бросившись к кому-то из них. В пещере раздается только эхо шагов – ее и Миклоша. Остальные недвижимы.
Она просто идет вперед.
Саша почти не удивляется тому, что в один миг их молчаливое шествие среди сталагтитов, пещер и мертвецов заканчивается в довольно большом гроте. На дальней стороне которого есть что-то вроде каменного алтаря, на котором лежит кольцо. То самое кольцо.
А рядом стоит Айдар.
– Вы пришли.
– А что, не должны были? – Миклош говорит как-то зло.
Саше почему-то все равно. Это место ей почему-то даже нравится. Здесь спокойно. Совсем спокойно. Словно все бури и жизненные невзгоды там, на поверхности. А здесь, у корней земли, есть только покой.
– Почему же? – Айдар наклоняет голову, – я на это рассчитывал.
– Ради чего?
Проводник пожимает плечами.
– Я не знаю. Я лишь привожу сюда людей – и даю им выбор.
– Какой выбор? Ты, колдунское отродье! – Миклош действительно злится, и Саша осознает это с запозданием и с немалым удивлением.
– Я? Нет, – Айдар отвечает с явной грустью, – если бы я мог что-то изменить, я никогда бы не согласился. Но ради Гульяз я готов был пойти на все. И вот что вышло.
– Гульяз? Волшебницы?
– Волшебницы? Пожалуй, – Айдар широко улыбается, – она правда волшебница. Никто не раскрашивал мою жизнь так, как она. Но мы не могли быть вместе. Я даже не помню, почему… И она предложила мне попробовать изменить это. Я пришел сюда. Привел сектантов. И теперь я – здесь. Навсегда. Возможно им что-то и удалось, но я не могу уйти. И не могу не приводить сюда людей. Просто не могу. Даже если не хочу. Я не хочу, чтобы вы держали на меня зло. Просто так получается. Я не могу это контролировать.
– И зачем? – еще с большим напором вновь спрашивает Миклош.
Айдар пожимает плечами.
– Так надо. Я чувствую, что так надо.
– Саша, – Миклош оборачивается к ней, – может, ты хоть что-нибудь скажешь?
– Едва ли, – Айдар качает головой, – твоя подруга, как и другие до нее, больше не принадлежит твоему миру. Только моему.
– Что? Что ты несешь? Саша!
Саша только лениво поворачивает голову, чувствуя, как в разуме плещется усталость и сонливость. Здесь было так спокойно. Здесь, в темноте и тишине.
– Не кричи, – мягко говорит она, – я тебя слышу. Просто здесь спокойно. Не нужно ссориться. Все будет хорошо.
Саша говорит это, всем сердцем чувствуя свою правоту. Хорошо. Спокойно.
На секунду лицо Миклоша искажается недоверием. Потом он берет себя в руки.
– Саша. Я не знаю, что ты видишь. Правда, не знаю. И я не знаю, почему защита не сработала, но нам нельзя просто оставаться здесь.
– Почему же? Сработала. Я вижу что кто-то оградил вас от всего извне. Но все – вопрос выбора,– негромко говорит Айдар, – я приводил сюда разных людей. И каждый видел обломки прошлого, такие же, как вижу я, смотря на комбинат, ставший грудой мусора, на дома, что уничтожила сель, на Гульяз, с которой больше не могу быть. И я не видел ни одного, кто захотел бы уйти отсюда.
– Я хочу уйти, – коротко отрезает Миклош, – у меня есть ради чего вернуться.
Айдар улыбается.
– Ты ведь знаешь, что все равно не сумеешь уйти сам. Я никогда не умел творить чудеса. До того, как оказался на этом алтаре и клинок не пронзил мне грудь, и после. До того, как настоящее и будущее исчезли, и осталось только прошлое, и после. Но здесь мое место. Мой дом, и я решаю, кому выходить и кому входить сюда.
– И ради чего тебе это?
Айдар лишь усмехается.
– Прошлое питается настоящим и будущим.
Несколько секунд ничего не происходит. Потом Миклош лишь шагает вперед, становясь между Сашей и Айдаром и разворачивает девушку лицом к себе, держа за плечи. Буквально вцепляясь в нее. Саша никак не реагирует, по-прежнему наслаждаясь покоем и темнотой этого места. Близостью воспоминаний, здесь обретащих плоть.
– Саша. Сестра. Я тебя недолго знаю, но знаю всю жизнь здесь, в нынешнем мире. Я не хочу тебя терять. Что бы ты ни видела – это прошлое. Его не вернуть. Никак не вернуть. Я не знаю, что еще сказать… Но, пожалуйста, помоги мне. Я не смогу справится сам.
Саша моргает, с трудом понимая, что говорит Миклош. Слова достигают разума, медленно осмысливаются и словно бы пробуждают ее от какого-то оцепенения.
– Саша. Пожалуйста.
В голосе Миклоша была просьба. Настоящая, искренняя просьба.
Тут ее семья. Тут они все, даже те, о ком она не знала. Она сможет поговорить с ним, узнать ближе, общаться столько, сколько захочет… А еще тут спокойно. Без Пауков, без планов, без кинжалов и шкатулок, без страха и ошибок. И нет больше ни бомбы, которой надо не дать взорваться, ни погибшей от голода деревни, ни древней старухи, плетущей свои интриги.
Только Миклош. Который не хочет оставаться здесь. И который не выйдет на поверхность без нее.
Кто бы что бы ни придумал для нас – право нашего выбора это не отменяет.
Саша смотрит на Мику. Смотрит – и чувствует, как медленно покидает разум вцепившееся в душу мертвенное спокойствие. Чувствует, как однажды она уже делала такой выбор… И что с тех пор изменилось многое, очень многое. Но в некотором роде не изменилось ничего.
