Светлана Томская
Рыжее (не)счастье Императора
Глава 3. Канахи
Вниз я спускаюсь в глубокой задумчивости.
Ну почему я не позвала на помощь – могу легко объяснить. Хватит с меня разговоров и пересудов.
Но почему позволила приблизиться к себе во второй раз? Неужели… ну да, он на меня как-то подействовал. Магия?
Ты серьёзно? А на лестнице тоже была магия? Когда ты слетела к нему в объятия, и, пока стражник не вмешался, отнюдь не спешила из них выбираться. Не-ет, моя хорошая, это твоя распущенность, совершенно непозволительная.
Чувство одиночества после того, как резко лишилась дома, подвело. Обнимашек захотелось. Так это была не мамочка, чтоб ты знала, дорогая. Он, конечно, особенный, этот запах… всё, берём себя в руки и будем общаться с людьми осторожно, на расстоянии. Такого я больше не допущу. Увидимся? Следующий раз меня врасплох не застанет ни этот незнакомец, и вообще никто другой.
Вот только очень не хочется сейчас оставаться наедине со своими мыслями и ощущениями.
– Господин Инспектор, можно девушки поедут со мной? В карете много места …
– Нет, – звучит холодно и безразлично.
– Но…
– Вам стоит научиться держать дистанцию с теми, кто ниже вас по статусу.
– По какому, к хангу, статусу?
В таверне устанавливается тишина. Чувствую, как кровь приливает к щекам. Я сама себя не узнаю, никогда прежде не позволяла себе ругаться. Последние события знатно вывели меня из себя. Не утро, а ханг знает что. Ну вот опять. Хорошо, что второй раз я ругнулась про себя.
Инспектор лишь ухмыляется уголком рта, наблюдая, как я меняюсь в лице. Я его явно забавляю. Он поясняет, не меняя тона:
– Они дети канахов.
– И что? Кто такие канахи?
На этот раз мне удалось его впечатлить. Челюсть Инспектора на мгновение отвисает. И в этом застывшем состоянии он, как ни странно, больше похож на живого человека. Ненадолго. Он оживает, и возвращает свой привычный облик бездушной мумии. Но нет, не совсем. В глазах его мелькает нечто, похожее на смешинки.
– Хорошо, госпожа Тея, можете пригласить в карету одну попутчицу, – неожиданно соглашается он.
Йехуу! Восклицаю я, слава Асхару, мысленно.
– Кора, поедешь со мной? – спрашиваю я, ни на что не рассчитывая. А вдруг моя новая знакомая не захочет покидать подруг. Но я ошибаюсь.
– Правда? – восторженно восклицает она и с опаской косится на Инспектора.
– Идём, – и, повернувшись к Инспектору, приседаю в неуклюжем реверансе. – Благодарю вас.
Уголок рта у статуи дёргается, но отвечает он не сразу и не мне, а Коре:
– Расскажешь нашей затворнице, кто такие канахи.
Я успеваю заметить, как тень пробегает по лицу Коры, но почти мгновенно скрывается под маской послушной девочки.
– Да, господин Инспектор.
Во дворе столпотворение людей и ящеров. Всем не терпится побыстрее добраться до столицы. Да и приехать туда надо засветло. На ночь город закрывает ворота.
Кора уже нетерпеливо переминается у ступенек кареты, покусывая нижнюю губу. Я оглядываюсь в поисках кошки. Куда пропала эта несносная животинка? Надо сказать, что за шесть дней пути меня впервые это беспокоит. Все предыдущие дни я думала только о том, как сохранить завтрак в себе. А Несси сама собой оказывалась на сиденье напротив меня. Может и сегодня сама объявится. И тут я понимаю, что меня тревожат слова Дэна, парня, с которым сегодня познакомилась за завтраком. Он удивлялся, что у меня не украли мою кошку. А вдруг именно сегодня это случилось? Я оглядываю двор с ещё большей тревогой. Да нет же, вот она.
Несси независимо шествует прямо перед мордами ящеров. До меня только сейчас доходит, что все ящеры в специальных огнестойких намордниках. Так и должно быть, чтобы рептилия не дохнула случайно огоньком. Почему же в нашей обители их запустили во двор, где ходят люди, без предосторожностей? Халатность? Или всё было подстроено: и ящеры, и несчастная курица? А Несси? Я фыркаю от смеха. Осталось нафантазировать, что с кошкой договорились. Ведь курицу я не стала бы защищать.
Тем временем Несси приближается. Она не торопится. Похоже, ей доставляет удовольствие проходить под самыми мордами беспомощных рептилий. Иногда она умудряется задеть хвостом нос ящера. И один из них таки не выдерживает, мотает головой, пытаясь оттолкнуть нахальную кошку. Несси изворачивается, встав на задние лапы, и исполняет барабанную дробь передними по чешуйчатой морде. Занавес.
Как бы ни спешили люди отправиться в путь, на минутку громового многоголосого хохота время находится. А Несси уже на верхней ступеньке кареты, и сам Инспектор открывает перед ней дверцу.
Нет, всё-таки это подозрительно. В мою голову во второй раз приходит бредовая мысль, что провокационное появление Несси с курицей в зубах кем-то спланировано.
Кора нежится на диванчике напротив, ей явно по душе смена обстановки. Несси перешла ко мне, некоторое время понаблюдала за девушкой, захватившей её любимое место, а потом свернулась клубочком и уснула.
– Я испортила твои отношения с друзьями?
Кора хмыкает.
– Какие они мне друзья? Мы дети канахов – каждый сам за себя.
Я плотно сжимаю губы. Жёстко, однако. А мне-то померещилось, что она искренне мне симпатизирует. Но уж лучше так с самого начала, чем разочарование потом.
Кора чувствует мою перемену настроения, садится напротив и смотрит прямо в глаза. Вся её разнеженность исчезла, словно её и не было. Взгляд серьёзен.
– Ты не подумай, что мне наплевать на всех и всё. Но у меня есть цель. Они, – она указывает движением головы на заднюю стенку кареты, за которой подпрыгивают на кочках повозки с остальными одарёнными, – в большинстве своём будущие неудачники. А значит, через некоторое время девчонки окажутся там же, откуда приехали, только обрюхаченные, а парни пополнят ряды императорских солдат.
Она замолкает, а я потрясённо спрашиваю:
– Почему ты так думаешь?
Но она не слушает, а продолжает:
– Мне возвращаться некуда.
– А мать?
– Умерла два года назад.
– Ой, прости.
– Ничего, я уже своё отплакала, – она поворачивается к окну, и я вижу, как краснеет кончик носа, а веки становятся влажными. Но до слёз не дошло. Кора быстро взяла себя в руки: шмыгнула-таки носом, но глаза остались сухими.
– Я не понимаю.
– Я не могу просто плыть по течению в надежде, что случится волшебство. Мне не на кого рассчитывать, придётся пробивать дорогу лбом. Я не буду лгать тебе. Я вынуждена искать точки опоры. В тебе я увидела один из шансов. И дело не только в том, что ты на особом положении и, скорее всего, дочь кого-то из высших. Дети высших частенько такие же рыхлые душой, как и все остальные, а может даже и чаще. Им всё даётся даром, и нет необходимости драться за место в жизни. Но ты не такая. В тебе есть сила и стержень. Если ты позволишь мне оставаться рядом с тобой, я не предам и постараюсь быть полезна.
– Знаешь, мне это нравится.
– Что именно?
– Твоя открытость. Это гораздо лучше, чем, когда начинают вылизывать задницу, – грубовато сказала я, вспомнив угодливо изогнутую спину главы обители.
И Кора в ответ просияла: протянула открытую ладошку. С заминкой, но я поняла, чего она хочет, и потянулась навстречу. Наши центры ладоней соприкоснулись, знакомя огоньки. Магия моей новой подруги была не очень мощная, но ровная и устойчивая. Я немного прикрутила своё пламя, но она всё равно вздрогнула.
– Ого! А ты чья?
– В смысле?
– Кто твой отец?
Мне очень не хотелось отвечать, и Кора это поняла.
– Ладно, извини.
– Да не за что извиняться. Я так же, как ты не знаю.
– Понятно, но Инспектор точно знает, раз так заботится о твоих удобствах, – она ещё раз осмотрела помещение, предоставленное мне.
– А ещё он хотел, чтобы ты рассказала мне то, чего я не знаю.
– А ты не шутила? Ты правда не знаешь, кто такие дети канахов?
– Ну я слышала разные слухи о канахах. То есть слово мне знакомо. Но что из этого правда, я не знаю.
Кора сосредоточенно кивает, на её лбу появляется вертикальная морщинка.
– Что не так?
– Погоди, я думаю, с чего начать. Давай так, скажи, как ты по всем этим слухам и легендам представляешь себе канахов.
– Дикари, – я спотыкаюсь, понимая, что образ в моей голове взят из детских сказок. Я просто никогда не задумывалась, может ли такое быть в реальности.
– Ну? – подбадривает меня Кора.
– Они нападают на населённые пункты, воруют женщин.
– Волосатые, бородатые и с дубинками?
– Угу, – подтверждаю я, уже понимая, что несу бред.
Но Кора не смеётся.
– Есть такие, но только ты канахов с чампами перепутала. Чампы – дикари с востока, проклятые Асхаром. Их женщины рождают только мальчиков. И когда те вырастают, приходится добывать жён набегами. У них нет поселений, они кочевники.
– Честно говоря, я думала, что это одно и то же. Только канахи – это чампы, наделённые магией.
Кора закатывает глаза.
– Жуть какая. Ты словно пришла из другого мира. В общем слушай: всё просто. Канахи – стихийные маги, их ещё называют дикими. Заметь, дикими, а не дикарями. Их не очень много, и живут они в Предгорье и высоко в горах. У них, как и у нас, поселения. Их сила как-то связана с огненной горой Асхара, изрыгающей пламя раз в несколько лет. Пастухи, охотники, свободные воины.
Кора замолкает, подбирая слова:
– Империи нужны маги. Дети канахов почти всегда получают часть искры в наследство. Поэтому четыре раза в год устраиваются празднества, на которых состязаются лучшие из диких магов. Победители остаются при дворе императора, а остальные возвращаются к себе. Но не просто так. После окончания состязаний канахи ещё день живут в городе. Семьи, в которых много дочерей и нет приданного, выставляют девушек на центральной площади. Канахи выбирают на одну ночь приглянувшуюся. Девушка должна быть непременно девственницей.
– Но… это же отвратительно.
– Для некоторых это выход. Они избавляются от лишних ртов. Понёсшая от канаха забирается в обитель, её содержит Император. А её ребёнок, если в нём проявляется дар, получает шанс учиться в магической Академии.
– Но девушке уже никогда не выйти замуж.
– Никогда. Поэтому я не хочу такой судьбы.
– А как тебя подобное может коснуться?
– Всех может. Если в Академии ученик проявит слабые способности, то девчонок отдают туда же, а парней в войска. Девушка даже со слабыми магическими способностями лучше, чем обычная простолюдинка. И может родить ещё более способного ребёнка.
Я чувствую, что меня сейчас стошнит.
– У нас в обители так коров скрещивали.
Кора грустно улыбается:
– Вот я и есть такой телёнок, – она встряхивает головой, и выражение лица меняется. Глаза прищуриваются, и в них разгорается злость:
– Но я не хочу вырасти и стать коровой. Не хочу повторить судьбу матери.
Ей больно. И я хочу отвлечь её. А ещё сильнее хочу понять, кто я сама.
– А кто тогда я? И почему я никогда не слышала о том, что ты рассказываешь?
Кора переводит взгляд на меня.
– Скорее всего, твой отец из высших магов. У высших, кроме жён, бывают наложницы. И для них существуют более закрытые обители. Вот скажи? Часто ли у вас рождаются дети с даром?
Я задумываюсь.
– Иной год двоих увозят, а порой ни одного.
– У высших редко рождаются дети с даром. Но если такое случается, то их ценят больше. Они сильнее.
– На детях магов природа отдыхает.
– Точно, вот видишь, кое-что тебе известно.
– Нет, случайно услышала эту фразу, когда меня проверяли.
– Интересно, что ты им продемонстрировала?
– Ничего. Я старалась скрыть. Не хотела уезжать. У меня, – мой голос дрогнул, – мама осталась одна.
Мы молчим. Все эти дни я старалась не думать о том, чего теперь не изменить. А сейчас чувствую дикую тоску, такую, что темнеет в глазах. Кора утешающе гладит меня по руке.
– Ты не думай. Если станешь хорошим магом, то заберёшь её к себе.
– Но почему никто за все годы не вернулся, никто не забрал.
– Возможно, они ничего не достигли и повторили судьбу других одарённых. Но ты ведь очень сильная. У тебя получится.
– Да, – я беру себя в руки и говорю жёстко, – у меня… у нас получится.
– Мы вместе, да? – светлеет лицом моя новая подруга.
– Прорвёмся, – я улыбаюсь, загоняя тоску куда-то вглубь. Она не исчезнет, но и ослаблять себя я не позволю.
– Смотри, Тея! – зовёт Кора, отдёрнувшая занавеску. – Легки на помине. Вон они канахи. Тоже в город едут.
– А как их отличить от людей? – я двигаюсь к окну, чтобы взглянуть на тех, кого ещё недавно считала страшными волосатыми дикарями с дубинами наперевес.
– Никак, – хохочет Кора, – они же люди. Но канахи обязаны носить в столице знак на одежде.
Я выглядываю в окно и в группе всадников, обгоняющих нашу колонну, вижу его. Того самого наглеца. Прежде чем я отшатываюсь от окна, он поворачивается и замечает меня. На его губах появляется довольная улыбка.
Какой стыд. Он подумает, что я за ним наблюдаю. И это после всего. Будь у меня время подумать, я бы приняла равнодушный вид, скользнула бы по нему небрежным взглядом и уставилась на что-нибудь другое. Но моё движение выдало меня с головой. Кровь стучит в ушах.
– Ух какой!
– Ты о ком?
– Вон тот тёмненький хорош.
Ну да, тёмненький там один.
– Кора, ты же вроде не хотела связываться с канахами.
– И не хочу, но посмотреть-то можно. Они все такие мощные, не видела ни одного толстяка или дохляка, – она облизывает губы, как Несси после плошки молока. – Кажется, он меня заметил, – Кора принимает изящную позу и делает именно такой равнодушный вид, о котором я сожалела пару минут назад. Боже, как нарочито и смешно это выглядит. Нет уж, я лучше отсижусь в глубине кареты.
– Кора, а где ты могла на них насмотреться?
– Так у нас рядом с обителью торговый тракт проходил. В соседнем городке ярмарки каждый выходной. Пока несовершеннолетняя, канахи не опасны. А вот потом лучше им не попадаться.
– Почему?
– В определённые дни они имеют право взять на ночь любую понравившуюся девушку или даже замужнюю женщину. И никто не может им воспрепятствовать. Таков закон.
Из всего разговора я поняла главное. Дикие не канахи, дикая я со своим полным отсутствием знаний. Вот почему этот тёмненький вёл себя со мной так нагло и уверенно. Ну уж нет, девкой на одну ночь я ни для кого не стану.
Глава 4. Новая обстановка. Лали.
Неловко признаться, но мне нравится моя новая комната. Куда делась моя скромность и уверенность, что человеку положено обходиться малым?
Мы с мамой жили в келье, где вся меблировка состояла из двух узких кроватей, простого деревянного стола, одного колченогого стула и шкафчика для одежды, в котором только-только можно было разместить наши пожитки. Проход между кроватями был настолько мал, что одновременно подойти к своим спальным местам мы не могли. И к тому же в комнате всегда было полутемно, потому что одно единственное окошко находилось высоко. Выглянуть в него было можно, только встав на стул.
Нет, скромность не сбежала и даже тихонько попискивала, но настолько негромко, что её можно было игнорировать. В моём теперешнем жилье огромная кровать не занимала и четверти комнаты, а уж вольготно устроиться на ней могли бы даже шестеро. Целых два стола, один небольшой у окна, выходящего в сад. Рядом на стене книжные полки. Сразу понятно, для занятий. Второй в центре, внушительный каменный, надо будет попозже рассмотреть, из чего он. Похоже на змеевик.
Пожилая женщина, которая проводила меня сюда, прикоснулась к небольшой выпуклости, и часть стены отъехала в сторону, открывая шкаф размером с половину моего предыдущего жилища. Я представила себе, как сиротливо будут в нём смотреться мои две туники и теплый плащ, и невольно вздохнула.
– Госпожа Тея, сегодня вам доставят ваши вещи.
– Какие? У меня всё здесь.
– В Академии есть правила, как должны одеваться студенты на занятия, на тренировки. На первое время подберём вам из готового.
О! Как всё сложно. Мне неловко, но я делаю вид, что всё так и должно быть.
В комнату проскальзывает Несси и не спеша начинает свой кошачий обход. Женщина бросает на кошку неодобрительный взгляд, но её вопрос о другом:
– Вы умеете читать?
– Умею, – сухо отвечаю я. Почему-то этот вопрос меня задевает. Мой гардероб может и не отличается от гардероба селянки, но образование в обители было на высоком уровне. Надо сказать, именно моя мама им и занималась.
– Простите, госпожа, но по крайней мере каждый четвертый из приезжающих плохо владеет грамотой.
– Как так?
– Даже в обителях высокородных не всегда находятся достойные преподаватели. Туда ссылают… ой, простите, – она запинается, возможно, ей запрещено так говорить, и заменяет слово, – отправляют совсем молодых девушек, ещё не прошедших обучение. А преподаватели не любят работать в глуши.
– Моя мама получила достойное образование, она и вела занятия, – опять у меня сжимается сердце при воспоминании о маме, и, наверное, поэтому мой голос звучит резко. Но женщина виновато улыбается, и моё раздражение улетучивается.
– Значит, вам будет легче. Я пришлю портниху, чтобы снять мерки. А вы пока можете почитать правила и распорядок. Она указывает рукой на стол, и я только сейчас замечаю несколько аккуратно сложенных стопочкой листков бумаги. Странно, я уверена, что две минуты назад их там не было. Если это магия, а не моя невнимательность, то очень удобная.
Женщина выходит.
– Ну и как тебе здесь нравится, Несси?
Моя серая подружка одним прыжком взлетает на кровать и с хозяйским видом устраивается на подушках.
– Понятно. Я вот думаю, может, попав в такую роскошную обстановку, все уехавшие забывают о прошлой жизни и о родителях. Но мы ведь с тобой не забудем?
– М-р-р, – отвечает Несси, словно понимая мои слова.
– Ну тогда давай начнем с чего-нибудь, например, с расписания. Или нет, сначала умыться и переодеться.
Купальня показалась мне шикарной. Вместо привычной бочки для омовений – мраморная ванная, полная до краев воды. Пощупала воду рукой – еле тёплая. Пришлось потратить немного энергии на нагрев. Я немного переоценила свои возможности. Голова закружилась. Сказывались усталость и то, что после последней еды прошло много времени. Ну и объём воды был для меня непривычно большой. Но уж очень хотелось вымыться по-настоящему после такой дороги. На узкой полочке я обнаружила несколько банок с густыми тягучими жидкостями разных цветов и запахов. Запахи валили с ног. Трудно было даже понять, приятные они или нет. Ну нет, я не рискну в первый же день появиться среди людей с таким шлейфом ароматов. Да от меня шарахаться будут. Хорошо, что у меня с собой самодельное мыло с нежным запахом лесных трав. Из купальни я выбираюсь обессиленная, но довольная собой. Чистая кожа скрипит под пальцами.
На кровати уже разложены туники разных цветов. Как и запахи – всё слишком ярко. Хорошо, что у меня осталась одна чистая из дома. Моя любимая нежно- сливочного цвета с рисунком в виде зелёных хвойных веток. Опять кусочек моего любимого леса. Ткань очень мягкая, и в ней я чувствую связь с оставленным домом. Чтобы не намочить одежду, оборачиваю полотенцем мокрые волосы и, наконец-то, добираюсь до расписания.
Ужин! Это первое, что бросается мне в глаза. Есть хочется неимоверно. Только бы волосы успеть высушить. Тратить энергию на это уже не хочется, поэтому накидываю на плечи ещё одно сухое полотенце и начинаю расчесывать свою рыжую гриву. Так будет быстрее.
Я уже почти готова, когда раздаётся стук. Не успеваю ответить, как дверь бесцеремонно открывается, и в комнату вваливается нечто огромное.
Портниха меня поразила. Сначала своим внешним видом. Нечто окутанное в ярко-фиолетовые одеяния бочком протискивается в узкие двери моей комнаты и, слегка раскачиваясь, направляется ко мне. Комната сразу показалась мне маленькой.
Торнадо я видела всего один раз в жизни. Удивительное ощущение: фиолетовая колонна, которая вроде стоит неподвижно на одном месте, а потом вдруг понимаешь, что она неотвратимо несётся прямо на тебя. Медленно… и несётся… именно так.
Как и тогда, мне сразу же стало не хватать воздуха, но не потому, что его было мало, напротив, слишком много, так много, что казалось, вдохнёшь поглубже, и мощный поток взорвёт грудь.
Ну и не привыкла я к людям таких размеров. Единственный толстяк, которого мне довелось видеть, – это был глава нашей обители. Чуток поменьше, но тоже вполне объёмным казался темно-вишневый маг. Хотя, где там заканчивалась просторная мантия, а где начинался сам маг, так сразу и не сказать. Ну им обоим положено по статусу.
Состоятельный человек с привилегированным положением просто обязан выглядеть солидно. И что как не большой живот указывает на то, что с едой у человека нет проблем. Ах да, еще в смутном тумане плохого самочувствия мелькали образы трактирщиков, что тоже вполне понятно.
Но все остальные люди, которые работали своими руками и в нашей обители, и встреченные по дороге, таких пышных форм не имели.
Как она собирается меня обмерять, если с трудом поворачивается? С тоской я подумала о том, что ужин, который по расписанию должен был быть через полчаса, откладывается и скорее всего до завтрака. Мой впалый животик обиженно заурчал. А потом пришло настоящее удивление:
– Ну-ка, девочка, встань-ка посерёдке, да не бойся ты, – голос у толстухи оказался неожиданно приятным, бархатным.
Я не боялась, но помедлила, не очень понимая, что она от меня хочет.
– Повертись немного. Так-так, фигурка хороша, но малость нестандартна, – толстуха оглядела меня со всех сторон: – Откармливать тебя надо. Где твоя задница? Где… – я повернулась лицом, и она перевела взгляд выше. – Ну ладно, тут вроде что-то наросло. Да ты не смущайся, ишь, покраснела, мне теперь с тобой работать и работать, привыкай. Меня Лали зовут.
– Тея.
– Да уж, знаю. В этом наборе ты одна такая.
– Какая такая?
– Из этих, – портниха ткнула пальцем в потолок, и сразу же перешла к делу, не давая мне возможности задать новые вопросы.
– Только не пугайся и не вздумай свой огонь использовать. Это вообще в помещении академии запрещено.
– Э-э-э, чего не пугаться?
– Стой спокойно.
И я неожиданно успокоилась. Было что-то в толстухе дружелюбное. И когда с её раскрытых ладоней сорвались два плотных воздушных полотнища и потянулись ко мне, я даже не вздрогнула. Меня спеленали, как младенца, а я стояла, опираясь на полупрозрачный кокон, и улыбалась. А потом всё неожиданно исчезло, и я покачнулась, с трудом удерживая равновесие.
– Вот и всё, девочка, мерки я сняла, – проворковала портниха, – а ты думала, толстая Лали будет ползать вокруг тебя с верёвочками до завтрашнего утра?
Именно так я и думала, но вслух сказала другое:
– Вы маг? Я никогда такого не видела.
– Ну какой я маг. Так, слабенький воздушник.
Вот оно что! Маг Воздуха. Только теперь я заметила знак воздушной стихии на её объёмной груди. Стало понятно, почему при виде её у меня в памяти всплыл тот случай с торнадо. Ничего себе, слабенький. Да такая силища задует мой огонь как самую тоненькую соборную свечечку.
– Но… – прервав мои размышления, портниха гордо выпрямилась и уставила в потолок свой толстый в перетяжках указательный палец, – Что касается моих творений, да, я маг. Даже дворцовые дамы готовы постоять в очереди за божественными платьями Лали. И здесь, девочка, я работаю только с детьми высших, не со всеми, конечно.
– А вы не знаете…
Я уже была готова задать самый волнующий вопрос о том, чья я всё-таки дочь, но Лали была опытна и в этом. Наверняка, не я первая пыталась вытрясти из неё хоть какие-нибудь сведения.
– Нет, не знаю, – сказала она, и впервые её голос прозвучал жёстко.
Понятно. Настаивать бесполезно.
– Не кисни, – в голос Лали вернулись бархатистые нотки, и после паузы она тихонько добавила. – Да и не даст тебе это знание ничего, кроме разочарования.
Она понизила голос:
– Ты уж извини за прямоту. Вряд ли ты интересна тому, кто не вспоминал о тебе все эти годы. Хотя… позвали же меня.
Последнюю фразу Лали бормочет себе под нос так, что я с трудом умудряюсь расслышать. И тут же ещё раз цепким взглядом окидывает меня.
– Что же мне делать, – я совсем теряюсь.
Лали пожимает плечами, отчего её короткая шея совсем исчезает:
– Жди.
Больше я ничего от неё не добьюсь.
В дверях Лали оборачивается:
– Тебя тут ждут.
