Светлана Пригорницкая
Карамелька от папы Ноэля
Рядом всхрапнула Лилька. Осторожно сдвинув одеяло, Наташа соскользнула с кровати. Сложенные на стуле брюки и кофточка сейчас показались слишком тяжёлой одеждой для утра. Решив не заморачиваться, она нашла висевший на двери шёлковый халат. То что нужно утром, когда температура в квартире уже поднялась до тридцати двух градусов. Накинув халат, Наташа вышла из комнаты. В квартире было тихо. На кухне слышались голоса соседей, доносящиеся из приоткрытого окна, которое выходило во внутренний дворик. Потянув дверку холодильника, Наташа тоскливо вздохнула. Пустота. Даже молока нет. Нина на вечной диете. Шарканье тапочек за спиной вывело Наташу из состояния утреннего блаженства, которое не смог нарушить даже пустой холодильник.
Развернувшись, она испуганно вздрогнула. Всё-таки женщина утром и женщина вечером – это две разные женщины. Особенно если эта женщина вечером перебрала с алкоголем. И чтобы ни говорила Лилька про два бокала мартини, но её опухшие глаза ясно дали понять, что после двух бокалов было, как минимум, ещё столько же.
– А что будем жратушки? – сипло поинтересовалась девушка, убирая с глаз спутанные локоны.
– Что приготовим, то и будем, – в тон ей просипела Наташа.
– Вообще-то, тётя Нина на диете. В этом доме не только не готовят, но и продукты не покупают. Так что вариант «приготовим» – не прокатит.
– Понятно, значит, собирайся – и в кафе завтракать. Потом зайдём в китайский магазин и скупимся. А то ты с Нининой диетой лапки откинешь.
– Позавтракать в кафе – это круто. Это я люблю! – Губы Лили расползлись в счастливой улыбке. – А скупляться лучше в супермаркете. А то у китайцев фи-и-и. Не комильфо.
– Может и не комильфо, – согласилась Наташа, возвращаясь в комнату, – но в воскресенье в Сарагосе работают только трудолюбивые китайцы. Так что выбор у нас есть: либо купить фи-и-и какие китайские продукты, либо помереть с голоду.
Через два часа нагруженные пакетами Наташа и Лиля снова зашли в подъезд дома, где жила Нина. Температура на улице уже зашкаливала за сорок градусов. Войдя в прохладный холл, Наташа, как всегда, покачнулась ощущая резкий перепад температур. Кажется, давление у неё летом начало скакать, но добраться до поликлиники времени не было. Подойдя к почтовым ящичкам, она прижалась лбом к холодному алюминию. Чуть скосив глаза, посмотрела на переполненный ящик Нины. Ворох рекламных буклетов уже не умещался внутри и рваными краями вываливался наружу.
– Segundo A? – громыхнуло откуда-то издалека.
Подняв глаза, Наташа успела уловить испуганный взгляд Лили. Наверное, ту пока пугало любое общение на официальном уровне. А уровень был более чем официальный. Рядом с девушкой возвышалась крупная консьержка дома – донья Кармэн. Уже не первый раз Наташа приходила в гости к Нине и сталкивалась с этой колоритной дамой. Что-то проворковав Лиле, донья Кармэн легко развернулась на стёртых каблуках домашних тапочек и скрылась в подсобке.
На подгибающихся ногах Лиля бросилась к Наташе.
– Тебе вчера плохо было? – заплетающимся языком спросила она.
– Мне? – удивлённо подняла брови Наташа. – Вообще-то это ты у нас вчера зажигала.
– Ну я, может быть, и зажигала, а нарыгала в подъезде ты. Когда только успела?
– Ты чего несёшь? – Тяжёлое состояние, как рукой сняло. – Что тебе донья Кармэн сказала?
– А то и сказала, что, нарыгала, мол, твоя амига. Вон как понеслась в свою кладовку. Небось, полицию вызывать побежала.
– Какая полиция? Если полиция будет на каждый токсикоз выезжать, то некому будет воров ловить.
– Тебе легко говорить, – заскулила Лиля, засовывая кулак в рот. – А мне мамка знаешь что устроит, если меня выдворят из Испании. Мы же по всем родственникам деньги собирали. Наташ, может, давай сбежим?
– Куда? – раздражённо буркнула Наташа, хватая за руку уже приготовившуюся к забегу подругу. – Тебе тут жить. Это во-первых. А во-вторых – ничего страшного не произошло. Кто-то не донёс до дома… Бывает. Может даже кто-то из наших. Здесь, кажется, ещё на пятом этаже наши квартируются. Сейчас донья Кармэн вынесет ведро и тряпку, вымоем, извинимся. Потом с нашими разберёмся.
Донья Кармэн выскочила из кладовки как чёртик из табакерки. Широкая улыбка, казалось, не умещалась на её довольном лице. Засунув длинный нос в огромный букет, она с наслаждением вдыхала запах ярко-красных роз.
Неспешно подойдя к Наташе, женщина протянула ей букет и, хитро прищурившись, прошептала:
– Regalo para señorita Natalia. Por dentro hay una tarjeta. 10
– Gracias, – смущённо прошептала Наташа, забирая цветы.
До лифта дошли молча. Когда двери с лёгким шорохом закрылись, Лиля вышла из оцепенения.
– Что это было? – прошептала она срывающимся голосом. – Твой продукт обратной перистальтики выиграл первый приз в конкурсе «Лучший токсикоз»?
– Regalo – подарок по-испански. Учи язык, дурёха.
Достав из букета карточку, Наташа прочитала красивую, каллиграфическую надпись: Para la mujer más bella del mundo. Ой-ой-ой! Самой красивой женщине! Прия-а-а-тно! До слёз. Когда её последний раз называли самой красивой женщиной в мире? Да никогда. Мужики на Украине даже не замечают, какие красавицы ходят рядом с ними, а вот испанцы – в этом плане обделённые. Хотя, стоит признать, с возрастом испанки становятся симпатичнее, чего не скажешь о наших женщинах.
Горячее дыхание обожгло кожу. Положив подбородок ей на плечо, Лилька завистливо вздыхала:
– Вчерашний мачо? Луис, кажется? Везёт тебе, Натали. Вот и ты, и тётя Нина… Вроде уже в почтенном возрасте. Пора белые тапочки покупать и о вечном думать. А вам цветы дарят. Писульки разные пишут. И всё у вас в жизни розово-конфетное.
В смысле «в почтенном возрасте»? Какие «белые тапочки»? Вообще-то ей через неделю всего-навсего тридцать пять. Хотя… Помнится, когда она отмечала тридцатилетие и проставлялась на работе, то её сменщица, двадцатидвухлетняя Танюшка написала для неё стихи. Классные. Наташа до сих пор помнит щемящие своим трагизмом строки: «Не плачь, что тебе уже тридцать, что голову покрыла седина…» Что-то там ещё про морщины… Кажется, Танюшка, как и Лиля, реально считала, что после тридцати надо застрелиться, чтобы не доживать немощной старушкой. Снова достав из букета карточку, Наташа ещё раз перечитала надпись. Потом ещё раз. Фух! Вроде отпустило. Никакая она не старушка, а самая красивая в мире женщина. Ну, по крайней мере для почти незнакомого Луиса.
И не только красивая. Ещё и умная. Сильная. Ведь иначе не дожила бы она до «розово-конфетного» периода. Наташа непроизвольно вздрогнула. Сейчас, проходя мимо того дерева, с «удобной» веткой, она частенько думала о поворотах жизни. Нет, не повесилась бы она тогда ни в коем случае. У неё Серёжка, мама… Врождённое чувство ответственности не дало бы ей сделать глупость, но… Как здорово, что в жизни всё меняется. А она действительно самая красивая женщина на свете. Ну не могут же испанцы врать.
