Светлана Панина
Сослагательное наклонение
А ты только усмехнулась в ответ и уткнулась носом мне в плечо…
***
Вспомнил о том разговоре, и мысли разбежались…
Какое-то время сижу, глядя на работу «дворников». Дождь прекращается, барабанит все тише и ленивей, вид за окном начинает обретать четкость…
Смеркается. Твой бывший дом стоит передо мной темный, пустой. Я смотрю на него, пытаясь восстановить в памяти расположение комнат, но точно помню только окна твоей спальни, снова и снова возвращаюсь к ним взглядом, и вдруг представляю, что ты сейчас там, в комнате за этими окнами, сидишь на кровати, листая какой-нибудь журнал, а может, даже смотришь в щель между шторами, гадая, что за чудак в машине торчит под домом битый час. Даже интересно, подумала бы ты, что это я могу вот так запросто заявиться сюда?
Тут же вспомнилось, как пару лет назад я входил в этот двор, украшенный шарами, полный нарядных гостей, а ты, невеста, из окна смотрела на меня сквозь тюль. Я махнул тебе рукой и замер, силясь разглядеть тебя, но белое платье сливалось с занавесками, и я мог различить лишь очертания рук и лица, но знал, что ты улыбаешься мне. А потом ты махнула в ответ, тюль дернулся, ты скрылась в глубине комнаты, и я заспешил в дом…
***
Телефон звонит. Нехотя гляжу на экран: московский номер, Наташка. На миг замираю в нерешительности, а потом сбрасываю вызов и отключаю аппарат, чтобы больше никто не беспокоил. Потом наплету, что был на встрече и не мог говорить – сейчас хочется тишины и одиночества.
А помнишь, как мы с тобой сорвались в Москву? До конца отпуска оставалось несколько дней, я, в который раз, делился с тобой планами по покорению российской столицы, которая застраивалась гигантскими темпами – настоящий клондайк для выпускника архитектурно-строительного университета. И вдруг позвал тебя:
– Слуш, а поехали со мной, поможешь квартиру подыскать, женский взгляд не повредит… Да и просто погуляем! – я тут же загорелся этой идеей. Приятель, согласившийся приютить меня на недельку-другую, может и возмутится, но так соблазнительно было хоть немного продлить отпуск.
– Я-то при чем, тебе же в той квартире жить, – улыбнулась ты.
Я чуть не ляпнул «может и тебе тоже», но замялся, а несказанные слова витали в воздухе.
– Нет, Паш. У меня же учеба через неделю, и с общагой не все ясно, и вообще… – затараторила ты, стараясь скрыть то ли смущение, то ли расстройство.
– Ну на пару дней, Оль! Хотя бы… – настаивал я. – Поехали! Ты была в Москве?
И ты согласилась.
Погода выдалась солнечной, и мы гуляли по столице до полуночи. Целовались в метро, бродили по проспектам и площадям, глазели на витрины Тверской и Охотного ряда, брызгались водой у фонтанов Александровского сада, а потом ехали фотографироваться на Патриаршие или Чистые пруды.
Наверное, нужно было сказать тебе «останься» или что-то в этом духе, наверное, тогда все сложилось бы иначе. Но я просто проводил тебя на поезд. Мы стояли на перроне Курского вокзала: ты отмалчивалась, а я чувствовал себя сдавлено и неловко, но старательно делал вид, что все в порядке, и шутил невпопад.
– Не пропадай, ладно? – улыбнулась ты перед тем, как войти в вагон. – Пиши. Мы все же не враги, да?
Я хотел поцеловать тебя в последний раз, но ты отвернулась, я неловко чмокнул тебя куда-то в висок, и ты скрылась в вагоне…
***
Улыбаюсь этим воспоминаниям и тереблю нижнюю губу.
За окном почти ночь. Я и забыл, как быстро темнеет в Крыму – включаю ближний свет, чтобы хоть немного осветить дом и дорогу.
Интересно, сколько пар остается друзьями после не сложившегося романа? Нам вот удалось. По крайней мере, мне так казалось…
Мы переписывались по электронке. Сначала каждый день, потом реже – жизнь завертелась и у меня, и у тебя. С первой серьезной премии, как раз под новогодние праздники, я подарил тебе простенький ноутбук и веб-камеру, и по выходным мы стали зависать в МСНке. Мне нравилось видеть тебя простой, домашней, в кофте крупной вязки, с небрежно заколотыми волосами. Ты рассказывала о севастопольских клубах, о новых подругах, о кавалерах, а я жаловался, что помру холостяком из-за нехватки свободного времени. Порой ты ревела прямо в объектив, а я пытался объяснить, почему не все мужики – козлы. Случалось, и ты поучала меня, растолковывая, что нужно женщинам… Наше лето начинало казаться чем-то нереальным, мы никогда не вспоминали о нем, и я привык думать о тебе, как о младшей сестре. Шутка ли, большинство моих московских друзей искренне считали, что так оно и есть на самом деле.
