Светлана Липницкая
Контактер
– Не знаю. Ты как?
– Нормально, – смутился Айримир, поспешно проверяя биозащиту. Та держалась молодцом, кости тоже были в порядке. – Тут довольно темно, можешь снять повязку.
Финик тут же последовал совету: судя по паническим ноткам в голосе, сидеть здесь в темноте и одиночестве ему не понравилось. Он тоже был цел, только запястье все время растирал – видимо, неудачно подвернул при падении. До коварного провала снизу было метров десять – достаточно, чтобы расшибиться насмерть. Если бы не груда снега, свалившаяся вместе с ними, так легко бы не отделались.
– Ого, у тебя зрачки светятся! Это из-за света Скрижали? – благоговейно прошептал Финик, придвигаясь все ближе, как пылкий влюбленный.
Айримир сперва отодвигался, потом прихлопнул лицо Финика ладонью и решительно отпихнул от себя. Тот возмущенно вякнул, но не обиделся, заметив что-то еще.
– Смотри-ка! Этот круг тебе ничего не напоминает?
– Лифтовую шахту, – присмотревшись, догадался Айримир. Характерный черный круг занимал почти всю площадку, на которой они очутились, и верхняя дыра была слишком ровной для природного провала. – Но она явно неактивна уже очень давно, как мы вообще ухитрились ее открыть? Финик? Эй, Финик!
Лингвиста рядом уже не было – он слился с ближайшей стеной в страстном экстазе, едва ли ее не облизывая.
– Ничего не понимаю! – восторженно шептал он, водя пальцем по каким-то каракулям. – Айримир, я ничегошеньки не понимаю!
– И что в этом хорошего? – не въехал Айримир. Он тоже подошел к стене и без особого энтузиазма взглянул на загадочную писанину. Если это писали никвы, почерк у них был не ахти.
– Ну, я довольно неплох в грамматологии, – без ложной скромности объявил лингвист, – и, если не могу что-то прочесть, значит это редкий и наверняка жутко интересный язык.
– Вот это похоже на наше «трэ», – показал пальцем Айримир.
Финик посмотрел так, будто он произведение искусства шампуром проткнул.
– И еще на пару десятков самых разнообразных символов, поверь мне. Они все здесь похожи на что-либо, но вместе – полная белиберда.
– Лучше бы написали, как нам вернуться на шаттл до того, как закончится действие биозащиты. Боюсь, операция по нашему спасению отсюда не выгорит в связи со слепотой спасателей.
Финик вздрогнул и вытаращил глаза, став похожим на одну из диковинных зверюшек Венимора.
– Извини, что вернул в реальность, – развел руками Айримир. – Жить охота, так что давай отсюда выбираться.
Финик заскулил, как разлучаемый с матерью щенок, но послушался.
Вскоре выяснилось, что сильно горевать по той надписи не стоило: похожие встречались практически на каждом шагу. Расщелина тоже все меньше походила на природное творение, и все больше – на рукотворное. Пещерно-ледяной свод сменился откровенным туннелем, снег сошел на нет, а Финик принялся шумно отдыхиваться под слоями камуфляжа.
– Жарковато становится, – пожаловался он, разматывая многочисленные шарфы. – Наверное, где-то за этими стенами вулкан или типа того. Мы точно на базе никвов!
– Откуда такая уверенность?
– Так ведь они экстремофилы, как и вы! Тоже любили высокие температуры. Когда-то в научных кругах даже спорили о том, могли ли они быть предками современных флиберийцев, но последние исследования четко доказали, что временные промежутки это исключают.
– А можно не обзываться? – оскорбился Айримир. – Еще неизвестно, кто из нас больше «филы», мы хотя бы в снегу не живем!
– В живом огне лучше, что ли? Когда девяносто восемь процентов за снег, «филы» – остальные два. – Финик и так отставал, а теперь и вовсе завис у очередной надписи. – Хм…
– Ну что там опять? – раздраженно обернулся Айримир. – Слушай, меня, конечно, радует, что потеплело, но вряд ли наш шаттл сумеет влететь сюда, если я не смогу пересечь холодную зону над всем этим.
– Пойди-ка сюда.
– Что?.. Финик, ты меня не слышал?
– Слышал, на минутку подойди!
Айримир уже мышцы глаз накачал, закатывая их туда-сюда.
– Ну и?
Финик не глядя ухватился за него и подтянул поближе.
– Смотри! Тебе это ничего не напоминает?
– Э-э… старые каракули?
– Внимательнее присмотрись!
– Финик, честное слово! Не до того нам, как ты не…
– Айримир! – Лингвист резко повернул голову – аж позвонки хрустнули – и с праведным гневом отчеканил: – Читай внимательно сейчас же!
– Пугливой мямлей ты мне больше нравился, – вздохнул Айримир и неохотно уставился на чуждые буквы. Которые, к слову, оказались не такими уж и чуждыми. – Не понял…
– Жаль, – понурился Финик. – Я был уверен, что это какой-то флиберийский диалект.
– Да нет, я в смысле – откуда оно здесь? Эм… «Будь проклята… Верси»? Какое-то очень старое начертание.
– За века язык значительно меняется, а никвов нет уже двести поколений. Даже если они посетили Флиберию накануне своего краха, это все равно было задолго до твоего рождения. – Финик прочистил горло и старательно, нараспев проговорил: – Farrakhta gin, Versi!
Что-то заскрежетало. Айримир прыгнул на лингвиста, сбивая с ног, и повалился вместе с ним на пол за секунду до того, как над их головами полыхнул комок плазмы. Стена брызнула искрами и разочарованно зашипела.
– Ter khant na Eidirni!
Финик сперва задумался, а потом густо покраснел. Наверное, процесс представил. Айримир, поглядывая по сторонам, осторожно скатился с него и прокрался к тому месту, откуда вылетела плазма. Стена как стена, даже трещинки нет.
– Неожиданный поворот событий…
– Неужели?!
– Айримир, не сердись. Верси – система внутреннего контроля базы, я читал про нее, – пояснил лингвист, в свою очередь рассматривая оплавленную стену. – Мне казалось, если обратиться к ней на одном из представленных здесь языков, она ответит, а не палить начнет. Неужели у меня акцент? Я столько времени угробил, чтобы его убрать…
– Прежде всего у тебя “gin” вместо “morria”, а потом уже акцент.
– Но Ингрейман говорил, что так сейчас не… Айримир, ты гений! Farrakhta morria, Versi!
Впереди снова что-то зашумело, но падать на пол не пришлось. Это отъехала в сторону часть стены – медленно, с рывками и жутким скрипом побитого временем механизма. Финик нервно сглотнул.
– Если оттуда сейчас полыхнет, можно, я за тебя спрячусь? Слышал, плазма вам не вредит.
– Не вредит, – согласился Айримир, тоже неотрывно глядя на подозрительную дверь. – Но мне что прикажешь делать? Если там лед будет, я за тобой не помещусь.
– Я постараюсь наесть бока к следующему разу, – с убийственной серьезностью поклялся Финик. – Но, боюсь, с меню Аглаи Ростной это будет трудно.
Парни переглянулись с пониманием и проклюнувшейся симпатией. Финик первым шагнул вперед и сразу с воплем выскочил обратно.
– Т-там… кости!
– Какие еще…
Кости были флиберийские, со специфическим изгибом в районе диафрагмы, и их был полный комплект. Даже четыре комплекта. Вдоль правой стены небольшого помещения располагались клетки из толстого прозрачного пластика, ныне помутневшие от времени, густо заросшие плесенью и местами здорово подгоревшие. Айримир, как завороженный, подошел ближе и ощутил, что к горлу подкатывает тошнота. Скелеты выглядели оплавленными, словно… горели изнутри.
Айримир знал только один способ сделать подобное с флиберийцем.
– Их тушили.
– Что?
– Тушили, – без эмоций повторил Айримир. – Они пытались выбраться, расплавить пластик, и тогда в клетку сбрасывали хладагент, до тех пор, пока внутренний огонь полностью не угас. Языковеды, говоришь?..
– Я… я не знал об этом, Айримир. Даже не догадывался… Они были такой прогрессивной расой, просто не верится, что тут творилось подобное!
Айримир отвернулся от неприятного зрелища и, пытаясь найти другую зацепку для глаз, прошелся по комнате. Помимо клеток здесь был стеллаж, заваленный записками и чертежами, висело несколько красочных плакатов – разрез гортани с подписями, строение легких – и стоял стол. На последнем обнаружился чартопластиковый блокнот, который Айримир не глядя перебросил Финику.
– Ты обещал перевести мне что угодно. Можешь начинать. Если я что-то смыслю в этой жизни, именно так обычно выглядят ваши дневники наблюдений.
– Наши?
– Ученых. Читай давай.
Финик трясущимися руками раскрыл книжицу, пробежался по первым страницам и обреченно вздохнул.
– Я… я знаю этот язык, но мне совсем не хочется читать это здесь. Может, заберем на «Фибрру» и там в спокойной обстановке… Я не отказываюсь, просто мне не по себе!
– Ладно, прочти хотя бы последнюю запись, – сжалился Айримир. – Может там написано, где тут выход. Никвы же улетали отсюда под конец эксперимента, и этот живодер мог написать куда и как.
Финик неуверенно кивнул и, собравшись с духом, пролистал страницы до финальных строк.
– Здесь дата… Ух, это было почти тысячу лет назад! Получается, эти ребята из вашего… э-э-э… средневековья?
– Ну, безнаказанно пытать четверых флиберийцев в нынешнем поколении у них бы вряд ли получилось. Не отвлекайся.
– «Наш проект официально завершен. Не могу в это поверить, – медленно перевел Финик. – Четыреста лет – и этот светлый день выпал на мой век! Вот уже неделю мы собираем наши наработки и консервируем базы. Немного жаль покидать Древо, я привык к этой отсталой планетке. Вчера в последний раз слетали с Якши попугать аборигенов – они надолго нас запомнят, ха! Думаю, что делать с опытными образцами три, девять и шестнадцать. Пятый умер два часа назад, было бы интересно узнать, от чего. В отделе Цер-Теи тоже неспокойно: их образцы подхватили какую-то заразу, Якши даже хочет взять одного с собой, для дальнейшего изучения. Отговариваю его. Вокруг суета, но суета радостная. Совсем скоро появится язык, который объединит весь космос, и я помог его создать! Жаль, что в официальном сообщении об этом не будет ни слова, но я оставлю здесь этот дневник. Может, кто-нибудь его найдет и узнает, какой вклад внесли простые ученые, такие, как я и Якши. Прощай, база «Древо»! Искренне твой, Лиар Макно»…
Повисла длинная пауза, во время которой Айримира (Финика, судя по лицу, тоже) осеняли догадки одна другой хуже.
– Но здесь только Флиберия, – озвучил он самую жуткую из них. – Где же Цер-Тея?
– Айримир, я… думаю, мы должны поговорить с Верси на их языке… Возможно, это ключ ко всем дверям здесь.
– И перед тем, как мы сюда провалились, ты тоже говорил что-то непонятное, – припомнил Айримир. – Ну логично: языковая база и языковой ключ… Скажи еще раз!
– Но я не помню, что говорил! – запаниковал Финик. – Я вечно все путаю!
– Так вспоминай!
– Не ори на меня! И прекрати греться, я так вообще ничего не вспомню!
Айримир сделал несколько глубоких вдохов, успокаиваясь и загоняя начавший разливаться жар обратно под кожу. Действительно перегнул, чего там.
– Прости. Эти… скелеты выбивают из колеи.
– Мне, думаешь, легко? – неожиданно свирепо прошипел лингвист. – Я восхищался никвами с шести лет, а они оказались моральными уродами, которые похищали и пытали разумные расы ради вшивой славы!
– Вот поэтому у меня нет кумиров, – с понятной только ему тоской кивнул Айримир. – В них очень больно разочаровываться.
Следующие полчаса Финик сосредоточенно вспоминал, на каком языке обращался к базе в первый раз и пробовал все подряд, открывая все новые двери. Айримир перестал в них заходить после третьей: набор для изучения везде был примерно одинаковый, менялись только расы. Покинуть эту долбанную гробницу хотелось так сильно, что даже снег уже не пугал.
– Не получается! – Финик подошел к стене и попытался побиться о нее лбом, но Айримир успел подставить руку. Забыв, правда, про экзоскелет, о который лингвист звонко тюкнулся.
– Прекрати, так ты еще что-нибудь забудешь! Если язык никвов не подходит, просто попробуй другой! Рано или поздно попадешь.
– С чего ты взял, что не подходит?
– Разве не его ты должен был попробовать в первую очередь?
Финик обернулся и захлопал глазами с выражением лица «только не бей меня». Бить, как назло, хотелось жутко.
– Ты не пробовал самый очевидный вариант?!
– Просто в голову не пришло!
– Слушай, как ты сдал тест в «Лигу Квинт», а?
Лингвист густо покраснел и промямлил, что от волнения все перепутал и сдал его на ривийском – древнем и очень редком языке. Экзаменаторы перевести не смогли и, дабы избежать конфуза, сочли это достаточным доказательством таланта и гениальности.
Айримир предвкушал, как расскажет об этом Кипу, всю дорогу до наконец открывшегося выхода. Тот был в противоположном конце и снабжался лесенкой – видимо, запасной. На выходе Финик почему-то снова замешкался, грустно разглядывая темный туннель.
– Айримир… – Лингвист подождал, пока тот подойдет, и внезапно выпалил: – Сожги здесь все!
Айримир споткнулся и заподозрил, что Финик подхватил ту самую цертейскую инфекцию, о которой здешний живодер писал в своем дневнике.
– Ты в своем уме?
– Послушай, эта база… это не база! Это могильник! Пыточная!
– Этот могильник ищут многие поколения исследователей, а тебе это удалось. Ты нашел базу никвов! И хочешь ее сжечь?!
– Если мы объявим об этой находке, сюда слетятся ученые и журналисты со всего космоса! А люди в клетках… они заслужили того, чтобы упокоиться с миром.
– Мы не имеем права жечь такие важные исторические объекты! Если МИК узнает…
– Да никто не узнает! Если боишься, дай огонька, я сам!
– Финик, ты… ты полный псих!
– Неправда, я худой, – бледной тенью улыбнулся лингвист. – Так что, дашь или мне из камня искру высекать?
Айримир мрачно скрипнул зубами. Он тоже не испытывал теплых чувств к месту, где стольких запытали до смерти, но отчетливо понимал последствия, которые свалятся на тех, кто его уничтожит. В группе высадки он был уверен, но вдруг Финик сдуру проболтается на корабле – и что тогда? МИК плевать на жертвы никвов и их упокоение, она за такое не просто уволит, она четвертует!
– Ну и сиди тут, без тебя обойдусь, – проворчал Финик и, резко развернувшись, снова спустился в туннель.
– Ты это серьезно?! – заорал вслед Айримир. – Финик, да не высечешь ты из камня искру!
– Что я, дурак, по-твоему? Зажигалку найду!
А ведь найдет, пожалуй. База большая, на ней наверняка можно отыскать не только зажигалку, но и целый плазмомет – один в них уже палил! Айримир вообразил неуклюжего тощенького лингвиста с таким оружием наперевес и сорвался вслед. Чтоб он еще когда-нибудь взял с собой кого-то из ученых! Уступил разок по доброте душевной – и пожалуйста, этот вандал уже жжет великие памятники истории!
Финик рылся в первой же от выхода комнате, яростно грохоча ящиками стола. При появлении контактера он всхлипнул и поспешно протер глаза. Айримир тактично сделал вид, что ничего не заметил.
– Слушай, мне тоже не нравится это место. Но подумай, сколько на самом деле великих открытий строилось на костях. Такие эксперименты – часть истории всех рас, не только никвов. Мы все когда-то кого-то резали, и флиберийцы, и шиприане – такова плата за наши знания!
– Но не в цивилизованное же время! – Финик резко обернулся. – Айримир, они были как мы сейчас! Ты можешь представить, чтобы мы с тобой кого-нибудь пытали?
– Н-ну…
– Я серьезно! Дело не в гуманизме, пойми. Чем больше развивается раса, тем меньше в ней насилия! Получается, великие никвы были отсталыми варварами! А я так мечтал их найти!
– Флиберия на вершине развития, но очень далека от миррийской святости. Среди нас и преступники есть, и предатели, и даже пираты.
– И вы их превозносите? Считаете героями?
– Насколько я знаю, их изгоняют. С условием, что при попытке вернуться казнят.
– Вот! А никвы считали, что, мучая людей в клетках, совершают героический поступок. Понимаешь разницу?
– Понимаю, – вздохнул Айримир. – Но возможно, нам следует оставить эту базу для чуть более прагматичных исследователей.
– Обойдутся! – огрызнулся лингвист. – Я ее нашел, это моя база! Я с детства о ней мечтал! И никому не позволю прикарманить мое открытие.
– Но и от твоего имени мир о нем тоже не узнает?
– Доказывать что-то миру, которому это не нужно, занятие не благодарное. Даже при наличии этой базы найдется куча скептиков, с пеной у рта уверяющих, что никвы невиннее ягнят. Не хочу, чтобы эти жертвы снова препарировали, Айримир. Они и так уже достаточно пострадали.
– Ты ужасен, Финик, – честно оповестил его Айримир и, сплюнув, отключил биозащиту от кончиков пальцев до локтя. – Чтоб никому ни слова, ясно? И брысь отсюда! На выходе жди.
Полностью убирать биозащиту было опасно, иначе Айримир справился бы на счет раз. А так пришлось ходить по комнатам, точечно поджигая то, что быстро занималось – чертежи, схемы, плакаты. Мебель горела плохо – то ли «экстремофилия» никвов свою роль сыграла, то ли просто качественный материал – зато охотно плавилась от жара. Он ждал, что база начнет защищаться, но этого не произошло. Даже Верси с плазмометами не реагировала – то ли от старости глюк словила, то ли тот заряд был единственным сохранившимся. Айримир быстро вошел во вкус и устроил целое огненное шоу для себя и многочисленных покойных зрителей. Финик прав, эта база должна быть погребена. Жаль только, что создатели успели улететь, но, так или иначе, карма их все равно настигла.
Закончил он, только когда начал покашливать от дыма. Недавно травмированные легкие еще не до конца справлялись с нагрузкой, пришлось подниматься наверх. Финик честно держался у выхода, только суетливо бегал от одного языка пламени к другому, пытаясь раздуть их полами плаща. Дым валил столбом, здорово зачадив ему нос.
– Кх-кх! – приветственно закашлялся он. – Вот это класс! О, у меня есть запасные варежки, вот, возьми. А я видел наш шаттл – он кружит над вершиной, наверное, ищет нас.
– Видел?
– Свет исчез! Похоже, ты сжег его источник, Айримир. Скрижаль Равоса больше никого не ослепит.
Заметивший дым шаттл спикировал вниз, плавно сбрасывая скорость.
***
– В общем, как-то так, – подытожил Финик, отбрасывая дневник живодера на заваленный всячиной стол. – Похищения людей с самых разных планет, изучение языка – буквально, органов речи! Они считали, что действуют ради благой цели и не чурались любых методик.
– А что там были за надписи на стенах?
– Это все писали заключенные. В туннелях у них были прогулки раз в неделю, многие стремились что-то написать, оставить след перед смертью. Никвы этому не препятствовали – наоборот, поощряли. Он тут пишет, что эти надписи были дополнительным материалом для изучения письменности. Короче, то еще чтиво, скажу тебе, мемуары маньяка. Окажете честь, маэстро?
– Уверен?
– Ты так и будешь уточнять каждое мое слово? – с хитрым прищуром поинтересовался лингвист. – Впервые встречаю такого нерешительного флиберийца!
Дневник занялся охотно, истлевая прямо на глазах. Через минуту от истории Лиара Макно осталась лишь горстка пепла.
– Знаешь, а ты ничего такой, – без объявления войны ляпнул Финик, блаженно закидывая ноги на стол. В отделе лингвистики тот был огромный и почему-то круглый, уже наполовину заваленный всяким хламом.
– В каком смысле?
– В смысле, приятнее, чем другие флиберийцы. Сказать по правде, я вас не очень-то жалую.
– И что же мы тебе сделали? – Айримир смахнул пепел прямо на пол, и на него тут же набросился невесть откуда выскочивший робот-стюард.
– Вы неописуемо упрямы! Вот взять капитана: ты даже не представляешь, сколько надо сил, чтобы хоть в чем-то его убедить! Это же уму непостижимо…
Айримир поднял голову, убедился, что его не разыгрывают, и громко, от души, расхохотался.
– Ты не поверишь, Финик! Просто не поверишь…
Эпилог
Шестая высадка прошла без проблем, зато седьмая ознаменовалась таким грандиозным провалом, что его следовало внести в учебники. Вернувшись на корабль, Айримир сразу пошел собирать вещи, не сомневаясь, что это была его последняя работа. Капитану докладывались твиникийцы, и что заставило последнего лично прийти к младшему брату, Айримир не знал. Однако факт оставался фактом. Леотимир ворвался в каюту, силой отобрал уже собранную сумку и отвесил такой подзатыльник, что потом весь день в ушах звенело. А пока временно нейтрализованный Айримир пытался собрать глаза в кучку, весьма подробно разъяснил, что увольнять никого не собирается. А если Айримир подумал, что из-за несогласованного контакта с какой-то там отсталой расой дико занятой капитан будет искать нового контактера, то он – дебил. И твиникийцы тоже, потому что достали за ним бегать и просить прощения. И вообще он сейчас всю их группу на астероид высадит, чтобы нервы не трепали. Понятно?!
Айримиру было непонятно, но объяснялка у брата была тяжелая.
Потом была восьмая высадка, десятая, двадцать первая… Более-менее стабильно стало получаться на третьем десятке, а разменяв полтинник, Айримир уже сам не понимал, как ухитрялся так откровенно тупить. Группа сработалась, поднабралась опыта, и, хотя продолжала иногда набивать шишки, количество критичных ошибок уже никого бы не впечатлило. Все не предугадаешь, чужой мир запросто может преподнести сюрприз, к которому не будешь готов.
Шумно отметив сотую высадку, Айримир перестал их считать. В бесконечном космосе были миллиарды планет, каждая из которых жила собственной жизнью и непрерывно менялась. Бывало, что при повторном посещении группа не узнавала знакомый мир, запомнить их все не представлялось возможным. Иногда Айримир сочувствовал ученым: он-то слетал, собрал нужное и айда на следующую, а им, беднягам, все это еще изучать! Работы на «Фибрре» было завались.
К жизни на корабле Айримир тоже адаптировался. Экипаж в большинстве своем составляли ученые, которые группу высадки считали своей правой рукой и всячески способствовали налаживанию дружеских отношений. Его часто ловили в коридорах с личными просьбами: поискать на планете что-то дополнительно, провести какой-нибудь анализ прямо на месте, просто рассказать интересную историю. Даже капитан однажды какой-то напиток привезти попросил. Айримир с ног сбился, его разыскивая, и все-таки привез, за что даже удостоился скупого «спасибо».
«Фибрра» стала чем-то родным, возвращаться сюда всегда было приятно. Здесь было всего три проблемы: дефицит нормальной еды, рыбный ароматизатор в ангаре и брат. Вторую Айримир пытался решить, но стало еще хуже. Предыдущий аромат был неприятным, но быстро выветривался, а новый оказался стойким и держался на одежде до победной стирки. Морщиться у стерилизатора группа высадки перестала, зато теперь дружно воняла хвоей. По этому запаху Айримир подтвердил свою догадку, что на высадки все твиникийцы корабля летают по очереди, но кто сопровождал его в первое время они так и не признались.
Затык с диетой был масштабнее, но голодать приходилось редко. Еду воровали почти все, и команда охотно обменивалась секретами мастерства. Айримир наловчился незаметно пробираться в кладовку, а на крайний случай можно было перебиться регулярно пополняемыми запасами шаттла. Так что на самом деле проблема была одна, зато абсолютно нерешаемая.
Айримир подозревал, что капитан закончил антиконтактерские курсы. Наладить с ним если не дружбу, то хотя бы деловые отношения, не получалось вообще. Братец напрочь отказывался признавать, что Айримир уже вырос и волен сам распоряжаться своей судьбой. Да, он действительно хочет быть таким задохликом! Нет, его при рождении не подбросили миррийские аисты! Странно, что старший брат об этом не знает, интересно, где он шлялся в тот день? Ходил искать горшочек с тактом? Не нашел, ага. Заметно!
Короче, не ладилось.
Несколько раз казалось, что у них может получиться найти общий язык. Например, было забавно вспомнить детство – Айримир понятия не имел, что был таким кошмарным ребенком! Леотимир со смехом рассказал, как однажды искал его по всей Флиберии и нашел на каком-то транспортнике, куда «мелкий пройдоха» ухитрился пробраться перед самым взлетом. Судно оказалось линатианским, и Айримир там ревел, дурным голосом обещая посжигать «страшных дядек», если те к нему приблизятся. Линатиане в панике метались вокруг, решая, что им дороже: собственная чешуя или все-таки корабль, если раскаленный ребенок забьется чуть глубже и подпалит им кабеля энерпульта. Айримир этого вообще не помнил.
Но благожелательное настроение брата быстро проходило, и стена отчуждения воздвигалась вновь. Пробиться сквозь нее не получалось, и на втором году Айримир сдался. Пусть считает недофлиберийцем, подкидышем или вообще неведомой зверушкой – плевать! Лишь бы не лез с наставлениями и позволил нормально жить. Контакты с капитаном свелись к сухим отчетам, и вскоре Айримиру начало казаться, что брата у него никогда и не было. Просто какой-то мрачный тип, который изредка на него хмурится. Обычное начальство, ничего примечательного. Если бы не смех, такой знакомый и родной, иногда доносящийся до Айримира издалека и предназначенный кому-то другому, он бы вообще про него забыл.
Дни летели за днями, новости становились прошлым, воспоминания затирались, сменяясь новыми, яркими. Минуло шесть лет, за которые случилось столько всего, что и не упомнишь. Сувениры с разных планет перестали влезать в шкаф и теперь валялись по всей каюте. За каждым из них скрывалась история, одна другой круче. Айримир уже не представлял, как вообще жил без этого корабля, с его сумасшедшим графиком, постоянной нервотрепкой и работой, у которой не было конца.
***
День начался совершенно обычно. За завтраком Айримир подправил план на ближайшую неделю, добавив туда несколько пунктов из личных просьб ученых, просмотрел карты планет. Подумал, стоит ли повторять вчерашнюю высадку, которая прошла на редкость нелепо и завершилась, не успев начаться. Решил, что пока не улетели, можно попробовать, но заменил первоначальное место посадки другим. Скинул твиникийцам новые данные, получил тридцать одинаковых сообщений в ответ и, удовлетворенно потянувшись, отправился в столовую создавать видимость страшно истосковавшегося по здоровой пище. Демонстративное размазывание творога по тарелке Ростную успокаивало, а на сытый желудок это не составляло труда. Лучше время от времени отыгрывать для нее послушного диетчика, чем слушать лекции о здоровом питании или вообще спровоцировать обыск в каюте.
На подходе его перехватил капитан, вернее, его голос.
– Айримир, зайди к ботаникам! – буркнул он и отключился, а Кип добавил уже от себя: – Хоть бы объяснил, чего ему надо!
– Леотимир и объяснения? Хорошо пошутил.
Тянуть Айримир не стал и свернул к шахте, ведущей на нижний уровень мостовой палубы. Его делили между собой ботаники, гидрологи и отдел опасных и неукротимых существ. Другие обитатели корабля редко сюда спускались: пройти мимо алчно следящих за тобой монстров было тем еще испытанием.
В теплицах ботанического отдела монстров не было, если не считать за таковых его сотрудников и капитана, что-то горячо обсуждающих в пышных зарослях.
– Исключено. Это огромный крюк, мы не можем тратить столько времени!
– Как ни прискорбно, хвойные леса не вырастут там, куда ты покажешь пальцем, кэп! Нам все равно придется за ними лететь!
– Но не месяц же! Найдите планету поближе, и будет вам ваша хвоя! О! Айримир, иди сюда. Объясни людям, что нельзя плюнуть на все плановые высадки и лететь на край вселенной за какой-то хвоей, они меня не понимают!
– Нельзя, – послушно подтвердил Айримир, представляя размеры геморроя, в который такая сдвижка выльется лично для него. – А в чем дело-то?
– В МИК дело, – прошипела Мелисса, отвернулась к какому-то цветку и принялась яростно его окучивать.
– Запрос пришел, – пояснил дендролог Гермен Арбор. – Надо проверить, как ОТ-излучение влияет на хвою. Пустяк, но поблизости нет планет с хвойными растениями. До ближайшей лететь две недели, капитан сдвигать график отказывается. А МИК уперлась и отменять задание не хочет! Нам-то что делать?
– Искать планету поближе, – от души посоветовал Айримир. – Посмотрите по базам, что в соседних секторах.
– Мы уже смотрели. Из изучаемых только Протоглимея, нам точно не туда.
– А изученные проверяли?
– Зачем? – поразился ученый. – Их же изучили!
– Так нам же просто хвоя нужна. Какая разница, изучена планета или нет? Или я чего-то не понял?
Ботаники оживились и дружно закопались в планшеты.
– Айримир, ты гений! Точно, есть! Целых две! До Ридии два дня и часов двадцать до Земли. Тебе какая больше нравится?
Обе продемонстрированные картинки Айримиру не понравились одинаково. На таких вот сине-зеленых шариках всегда был отвратительный климат, а временами даже дождь. Противные холодные капли, капающие с неба за шиворот, раздражали и нервировали.
– Чего-нибудь потеплее нет? – тоскливо уточнил он, понимая, что лететь все-таки придется. Ну ничего, переживет. После снежной пустыни Альтики, с ее парящими айсбергами и бушующей метелью, ему уже ничего не страшно. – Ладно, давайте Землю, чего время терять.
– Может, лучше Ридию? – засомневался Гермен. – Я слышал, земляне как-то шаттл сбили. Наши потом летали, но так команду и не нашли. Говорят, их того… убили всех.
– А потом съели? – ехидно предположил Леотимир. – Обожаю страшилки про отсталые планеты.
– А вдруг правда?
– Да бросьте! Для флиберийца там ничего… Слу-ушай, Айримир! Гермен-то прав! Вдруг кошмарные земляне твоими костьми подавятся? Бери Ридию, так надежнее.
После такого Айримир полетел бы на Землю, даже если бы пришлось угнать шаттл.
Твиникийцы на изменение графика среагировали с привычной флегматичностью. Для посадки Айримир выбрал самый глухой лес, чтобы уж точно исключить нежелательные контакты с местной условно-разумной жизнью. Подлетать близко к Земле «Фибрра» не стала: тамошняя цивилизация изредка выбиралась к ближайшим небесным телам и могла засечь огромный линкор. Якорь бросили возле газовой планеты в той же звездной системе, до которой пока добрались только примитивные беспилотники. Передающую частоту «Фибрры» они обнаружить не могли, максимум заметят что-то крупное и решат, что астероид.
Дико медленному и неповоротливому шаттлу отсюда было каких-то пять часов лета. Сидя в голокресле и вполуха слушая беспечную болтовню коллег, Айримир меланхолично разглядывал приближающуюся сферу планеты и думал, что байки про нее придумали идиоты. Цивилизация, которая даже собственную звездную систему еще не исследовала, априори не могла представлять угрозы. Шаттлы они сбивают, ха! Они его заметить-то успеют?
В том, что земная высадка пройдет без проблем, Айримир был уверен на все сто.
