Свенья Ларк
Враг един. Книга третья. Слепое дитя
Рыжеволосый широко улыбнулся и сделал ещё одно движение рукой, не двигаясь с места и заинтересованно наблюдая за полупсом снизу, и по шкуре того опять поползли ртутные капли, напоминающие глянцевито блестящих жуков. С громкими щелчками те пускали по телу резкие лазерные разряды, пытаясь забраться куда-то в уши, в ноздри, под кожу, но это было уже почти совершенно не страшно… как если упасть и разбить, например, коленку с перепоя – вроде бы тебе и больно, но это тебя уже как-то не особенно колышет.
А самое главное, что всё это больше не вызывало паралича. Не придумав ничего лучше, Флинн волчком завертелся в воздухе и снова рыбкой нырнул вниз с обрыва, стряхивая с себя горячие полуживые струйки.
И всё получилась даже проще, чем было в первый раз: порыв холодного ветра огладил ему шкуру, словно приливная волна, Флинн раскинул в стороны лапы и завис в пустоте, ложась на воздух, как на воду. Он перевернулся на спину, снова глянул вверх (на этот раз на краю обрыва вроде бы никого не было видно) и, уже почти привычно мысленно потянувшись к небу, взмыл, чувствуя, как его тело вбирает в себя стылое дыхание ранних сумерек, и серебристый шорох воздуха, и солоноватое биение волн далеко внизу… и как все до единого мускулы вновь наполняются звенящей, упоительной силой…
И это было обалденное ощущение.
Полупёс сделал мёртвую петлю и один за другим совершил несколько головокружительных виражей, сам себе напоминая оживший военный самолёт из тех, что можно было увидеть на авиасалонах Альянса Независимых Сил (как же Флинн всегда завидовал этим их пилотам!). Потом, скользя по воздуху, словно по пружинящей ледяной доске, он рванул под девяносто градусов под самые облака – серовато-жемчужные, напоённые морской солью и расслаивающиеся под его телом, словно вата, – и снова на дикой скорости ринулся вниз.
Всё его существо наполнял необыкновенный, безмятежный, безудержный задор, и постепенно затихающая непостижимая мелодия, казалось, опять дразнила, кружила голову, звала за собой – едва слышно и вместе с тем как-то удивительно внятно.
Непобедимо.
Необыкновенно властно…
Флинн неловко приземлился в грязную дождевую лужу прямо у ног Тео, подняв тучу брызг и с чавканьем вывернув из земли пару мшистых кочек; с каменного уступа позади него с испуганным писком сорвалась стайка мелких птиц.
– Перемир-рие? – ухмыляясь широкой пастью, спросил он у Вильфа, который сидел на пожухлой траве неподалёку, расслабленно обхватив руками колени. – Или снова будешь?
– Может быть, и не буду, – улыбнулся тот. – Ты совсем даже неплохо держишься… для необученного.
Флинн польщённо заворчал и скрестил лапы на груди, чтобы вернуться обратно в человеческий вид. Интересно, хватит ли теперь его сверхспособностей, чтобы разыскать сбежавших лошадок…
И тут вдруг что-то острое и длинное, словно дротик, оглушительно свистнув в воздухе, жгучей молнией вонзилось ему под правую лопатку.
Полупёс глухо взвыл, падая от неожиданности на колени.
– Никогда не расслабляйся, – насмешливо посоветовал ему Тео, выдёргивая из ороговелой звериной шкуры тонкое изогнутое лезвие и рассеянно пробуя пальцем острие. – Особенно рядом с теми, кому доверяешь. И никому никогда не подставляй спину. А он просто хочет твоей крови, иначе ведь и победа – не победа, как ты думаешь?
– Не говоря уже о том, что любая рана – это лишнее доказательство того, что ты боец, а не беспомощная жертва, – лениво добавил рыжий, откидываясь на спину и сцепляя пальцы за затылком. – Не корчи такие трогательные рожи, Гарм. Тоже мне, умирающая валькирия…
Полупёс угрожающе зарычал, медленно подошёл ближе и наступил тяжёлой лапой Вильфу на грудь, потянувшись клыками к его шее.
Тот рассмеялся, полоснул себя когтями по плечу и поднёс окровавленную ладонь под жадно трепещущий собачий язык.
* * *
Стены белого здания, на которое Игле с Мухой показал одутловатый секьюрити, по нижнему краю были сплошь покрыты отпечатками грязных подошв. От пятен вездесущей чёрной плесени краска на декоративных панелях потрескалась и вздувалась частыми пузырями, словно кожа после ожога.
«Значит, даже у альянсовских прихлебателей денег хватает не на всё», – мысленно констатировал Игла, со скрежетом прикрывая за собой дверь, и брезгливо вытер о штанину разом повлажневшую ладонь.
– Консульские? «Почтальоны» небось? – маленькие свиные глазки впились в подошедших, словно два сверла.
У этого физиономия была вроде бы не похмельной, но всё равно красной как помидор. Седые кустистые брови, засаленная полоска виртуального информатора на лбу…
Игла неприязненно поджал губы. «Ну и рожи… специально они таких в охрану подбирают, что ли, чтобы народ пугать…»
– В сектор «А», – он сделал шаг вперёд, переходя на английский.
Игла полагал, что это должно ему помочь, и не ошибся: курсантская выучка в комплекте со всегда вызывавшей у прикормышей Альянса доверие чистой речью безо всякого островного акцента сделали своё дело. Взгляд краснорожего слегка смягчился:
– Когда прибыли?
– Утренним, в десять пятнадцать.
– Ясно… Волновики снимайте.
– Ну у вас и порядочки тут, шеф, – нарочито ворчливо пробасил Муха.
– Приказ сверху, – чуть нервно пожал плечами тот.
– Вот вечно вы что-то новое выдумаете. Мы же со спецдопуском…
– Так положено, ничего не могу…
– А вот если ты мне его потом неисправным вернёшь? – возмущённо перебил его Муха. – Кто мне, интересно, ущерб тогда возмещать будет, а? Мэр ваш, да? Или, может быть, сам Консул Альянса?
Игла замер чуть в стороне, не пытаясь вмешиваться в спор. Он прекрасно понимал, что Муха сейчас изо всех сил старается завладеть чужим вниманием, заговорить охраннику зубы. Отвадить того от лишних вопросов…
А Муха всегда был хорошим актёром.
– Сдавайте, я сказал, – краснорожий, послушно включившись в любимую всеми охранниками мира игру «вахтёр и посетитель», сурово нахмурил брови. – Будете уходить, тогда и заберёте…
«Когда мы будем отсюда уходить, – мысленно ответил ему Игла, – от тебя здесь уже и след простынет, вшивая ты морда…»
– Перекодированных боитесь? – понимающе ухмыльнулся он вслух.
– До особого распоряжения. Сам видишь, что снаружи творится. Знаешь, сколько там сейчас наших инженеров? Развели вертеп, чтоб им всем пусто было…
– Ладно, чёрт с тобой…
Две тоненьких серебристых клипсы, звякнув, полетели в раскрытую пасть пластикового контейнера. Волновики всё равно были фикцией – в нынешней миссии они могли скорее помешать, чем помочь.
Они прошагали по унылому, без единого окна коридору, узкому и тёмному как кишка. На обитых серым пластиком стенках виднелась мелкая перфорация – наверняка чтобы можно было задействовать дополнительные лазерные барьеры в случае взлома. Минуту спустя за Иглой захлопнулась ещё одна тяжёлая дверь, в которой тут же лязгнул пневматический замок. («Окопались», – едва слышно проговорил за его спиной Муха, сглотнув.)
Ещё одна комната. Влажный, словно в парнике, воздух, пахнущий хлоркой и ещё какой-то жуткой дезинфекцией. Натужно зудящий над полом обогреватель. Помаргивание невыносимо ярких гелевых ламп.
И светящаяся арка экзосканера за высокой зубчатой ширмой.
– Демонстранты не загрызли? – мельком глянув на униформу, спросил их долговязый верзила в тяжёлом бронежилете, поправляя автомат.
– Зубки пообломают, – бесстрастно отозвался Игла.
Равнодушный тон давался ему с огромным трудом. Вот сейчас… сейчас нужно будет…
…а если у них всё-таки ничего не выйдет?
Верзила мазнул пальцем по вмонтированному в стену биометрическому сенсору:
– Проходите на досмотр.
Игла сделал шаг вперёд и решительно оперся рукой о край ширмы. Гладкая плексигласовая поверхность под вспотевшей ладонью казалась горячей, словно нагретое солнцем стекло.
– «Кровь твоей души», – раздельно и тихо произнёс он, глядя долговязому в глаза.
Игла ещё никогда не видел раньше, чтобы человек так стремительно менялся в лице. Верзила отшатнулся, уголки его губ поползли вниз, словно были вылеплены из подтаявшего пластилина; в глазах мелькнуло выражение потустороннего ужаса:
– Вы от…
– Тебе ещё раз повторить?
Лицо охранника исказило мучительное смятение, но в целом эффект был неплох. Интересно, что означали для него эти слова?
В любом случае, кажется, теперь уже можно было держаться нагло…
– Шевелись, – небрежно бросил ему Игла, отходя.
Долговязый сделал мучительное движение шеей, как будто воротник бронежилета сделался ему вдруг страшно тесен:
– Д-да… да-да, я сейчас, простите…
По ушам резанул отрывистый визг допускного зуммера, и огни вокруг арки погасли, ослепительно вспыхнув на прощание ярко-зелёным.
* * *
– А чего это у вас ёлок нигде не продают? – спросил Кейр, поднимаясь вслед за Аспидом по узкой бетонной лестнице. – У вас Рождество, типа, совсем, что ли, не празднуют, так, да?
– Скоро уже начнут продавать, – отозвался тот. – Мы их на Новый год ставим. Рано ещё. А Рождество у нас позже, и оно такое… для верующих в основном. Тётя у меня отмечает, например. А я вот после смерти родителей даже крестик на шее перестал носить, хотя оно вроде как положено…
– Меня мамаша в детстве на мессы таскала, – кивнул Кейр. – А я там засыпал вечно…
– А сейчас?
– А сейчас мы с ней сами по себе. Нет, ну то есть я двадцать пятого навещу её, конечно, но… э-э… в общем… слушай, ну и накурено у вас тут на лестнице, ага? Это, типа, можно – или просто всем по хрену?
Он кивнул на полную окурков ржавую банку, прикрученную проволокой к лестничным перилам.
– Второе, – ухмыльнулся Аспид.
– Один в один как у меня… – поморщился Кейр. – Есть у нас одна такая дерьмоптичка, вечно дымит мне под дверь, я к этому кенту когда-нибудь в облике зверя приду, наверное…
Парни миновали ещё один пролёт, освещённый тусклой, как карманный фонарик, жёлтой лампочкой. Тай-Утка на лету отодрала когтями лист от пышного куста на подоконнике, который кто-то, насколько мог понять Кейр, оставил здесь в подарок соседям (или, может, попросту поленился вынести на помойку), и довольно запищала, взвиваясь со своей добычей под потолок.
Аспид остановился перед обитой искусственной кожей дверью и привычно коснулся ладонью никелированной ручки. Меж его пальцев мелькнула короткая зелёная искорка, и сразу же послышался щелчок открывающегося замка.
«Твою мать, вот есть же всё-таки у некоторых мозги», – досадливо подумал Кейр. Сам он, к величайшему своему стыду, допёр до этого элементарного трюка совсем недавно (хотя уж ему-то с его богатым опытом обчистки всяческих хат вроде звёзды велели сделать это малость пораньше).
Так ведь нет же – целый год, не меньше, Кейр, как полнейший долбаный полудурок, судорожно пытался всё время следить за тем, чтобы у него были при себе ключи от собственной квартиры… пока эти самые поганые ключи совершенно закономерно не сгинули в никуда, когда он однажды не успел о них вспомнить при обратном переходе из зверя – одна из дурацких особенностей всех этих, мать их, сверхспособностей.
Кейр недовольно фыркнул себе под нос. Да уж, как выразился бы Тео, «человеческое, подлежащее истреблению, будет биться с тобой до последнего». Мобильника он тогда, между прочим, тоже лишился, и пришлось ещё в срочном порядке конфисковать у сопротивляющегося Мэйсона его пижонский навороченный «филинг-фон», а Кейр их всегда терпеть не мог…
– Ой, Тимочка, а я думала, что вы с Женькой придёте… – слегка отдающий в хрипотцу женский голос вырвал его из воспоминаний.
Стоящая в дверях грузная женщина в пластиковых шлёпанцах, чёрной шерстяной кофте и повязанной на седеющие волосы пёстрой косынке – не старая, но и не совсем уже молодая, лет пятидесяти с хвостиком, насколько мог определить Кейр, – сняла с переносицы круглые очки в толстой роговой оправе и перевела на того недоуменно-вопросительный взгляд.
– Привет, как дела? – Кейр обезоруживающе улыбнулся.
Женщина на несколько секунд как-то странно озадаченно замялась, глядя ему в глаза. Лицо её оставалось совершенно непроницаемым, словно у статуи Свободы с туристической открытки, и она не попыталась сделать ни малейшей, даже самой формальной попытки улыбнуться в ответ, рассматривая Кейра недоверчиво и настороженно, с таким видом, как будто бы тот сморозил сейчас какую-то полнейшую дичь.
Парень прочистил горло, поневоле несколько стушевавшись. Офонареть реакция, а он ведь всего лишь только поздоровался…
По опыту Кейр уже знал, что воля тули-па, позволявшая смертным в любой стране, если надо, считывать его «код намерения» при разговоре, бывало, могла давать абсолютно мозгобойные осечки. Но вот понять, в чём именно эти осечки заключались, представляло порой настоящую проблему.
Чёрт, надо было, наверное, сперва узнать у Аспида – может быть, тут просто не принято первым заговаривать со старшими… и всякое там такое? Кто их, на хрен, разберёт…
– Эм-м… У меня всё нормально, спасибо, – сказала женщина. – Тимка, а это кто?
* * *
В вестибюле мэрии было удивительно спокойно и даже как-то немного сонно, как будто бы там, снаружи, сроду не случалось никаких демонстраций и уж тем более, боже упаси, гражданских беспорядков.
Пышные гроздья декоративных лампочек отражались в до блеска отполированной плитке пола, выложенной в форме гигантских чёрно-белых шестерёнок. В углу по-рождественски уютно светилась трёхмерная голографическая ель. Тёплый ветерок из невидимых кондиционеров ласково оглаживал Игле взмокшее лицо; в воздухе витали лёгкие ароматы спелых яблок и какой-то изысканной цветочной отдушки, как в дорогой прачечной.
Мягкие плюшевые диванчики у стен, все сплошь пустые, словно приглашали присесть, угоститься дефицитной пресной водой из помигивающего кулера и насладиться познавательным видеороликом, который на бесконечном повторе крутился на настенном телемониторе: пёстро разодетые туристы расхаживают по пингвиньим пляжам, подводники в шлемах приветливо машут руками на фоне залитой утренним солнцем Сигнийской бухты, смеющиеся школьники разворачивают на площади перед мэрией огромный городской флаг…
Игла поджал губы. Курорт, да и только. Даже вон какая-то невнятная музычка – то ли гитара, то ли арфа, то ли очередная новомодная муть вроде кризалиса – умиротворяюще тиликает из-под потолка, словно в фешенебельном европейском ресторане.
Вот только все до единого окна в вестибюле наглухо замурованы, не иначе как в целях собственной безопасности.
Чёртовы лицемеры…
– Консульская, особая. В приёмную, пожалуйста, – Игла остановился напротив украшенной блестящими «дождиками» регистрационной стойки.
Хрупкая как стеклянная куколка темноглазая девушка безо всяких следов косметики на лице мельком глянула на монитор и бесшумно пробежалась тонкими пальчиками по настольной клавиатуре:
– Посмотрите на сканер, пожалуйста.
Игла вслед за Мухой послушно уставился на мутный прямоугольник, закреплённый на телескопическом штативе за её спиной. «Не моргать, – напомнил он себе, непроизвольно задерживая дыхание. – Всё будет нормально…»
– У меня тут отмечен сектор «А», – в голосе девушки послышалось секундное сомнение.
– Нет, славная, нам – в приёмную, – нежно сказал ей Муха. – Мэр ведь сейчас не занят?
– Нет-нет, по вторникам он никого не ждёт…
Та в явном затруднении помедлила, но возражать больше не стала. Муха, юркий как ящерица, маленький, черноволосый и обаятельный, всегда нравился девочкам.
Позади девушки с жестяным шорохом раздвинулись двери лифта, и оба мужчины шагнули внутрь. «Смотри-ка, и впрямь ни одной кнопки ни внутри, ни снаружи… значит, всё действительно только на внешнем управлении», – автоматически отметил про себя Игла.
– Быстро, – уважительно пробормотал Муха, когда две толстые металлические створки, тихо чавкнув, вновь сомкнулись позади них. – Знаешь, а я ведь почти не верил, что пароль сработает.
– Зачем бы шефу было нас обманывать? – пожал плечами Игла.
– Ему-то незачем… а вот ЕГО…
– Слушай, заткнись, а?
Игла едва сдержался, чтобы не добавить пару словечек покрепче. Вот что за манера наговаривать под руку перед самой акцией? Кроме того, он доподлинно – из первых рук – знал, что загадочные «связи», о которых иногда упоминал Аждархо, того вроде бы никогда ещё раньше не подводили…
Игла торопливо коснулся подушечкой указательного пальца горла под кадыком, ненадолго активируя трансивер.
«Овод, я Игла, мы внутри, приём».
«Понял тебя, не подведите, ребята…»
Свет от решётчатой лампы над головой показался на секунду болезненно ярким, словно в заводской лаборатории, и Игла на пару мгновений закрыл глаза и привычно сосчитал про себя до четырёх, успокаивая дыхание.
– По коридору прямо, центральная дверь, – напряжённо напомнил он вслух, когда кабина лифта мучительно медленно поползла вверх. – Мой первый, твой – контрольный…
Муха коротко кивнул и запустил руку за пазуху, расстёгивая наплечную кобуру.
* * *
– Америка, ну надо же… А у тебя родители русские, да, Кир? Ты так говоришь чисто…
– Отец русский, но они давно уже расстались, там сложная история, неинтересно рассказывать… И я в России никогда раньше не был и ничего не знаю. Говорить вот только умею, ага? А читать уже нет. Ну и вот, – отрапортовал Кейр, привычно переиначивая на новый лад легенду, которую он когда-то скармливал Верене.
За прошлый год легенда эта была у него уже настолько хорошо отшлифована и успела обрасти таким количеством подробностей, что не было никакого смысла придумывать вместо неё что-нибудь новое. А притворяться здешним Кейру явно было ещё не по силёнкам… как в очередной раз доказал сегодняшний короткий эпизод с той сумасшедшей девчонкой-паркурщицей. («Не-а, не тянешь, – коротко подтвердил ему Аспид, когда они подходили к дому. – Разве что когда молчишь. Да и то как-то…»)
Да и какой вообще был смысл, спрашивается, кем-то там притворяться? Кейр же тули-па, в конце концов, а не какой-нибудь там долбаный… как они там правильно называются… агент под прикрытием…
– А где вы с Тимкой-то познакомились? – осторожно спросила женщина, ставя на плиту пузатый как арбуз металлический чайник.
– Это что-то вроде… одного сообщества, – торопливо сказал мальчик. – Я тебе попозже как-нибудь…
– Школа боевых искусств, – одновременно с ним произнёс Кейр, сдерживая непроизвольную ухмылку. – Такая, типа, очень международная…
Они переглянулись с Аспидом. Упс. Надо было заранее договариваться…
– Кейр, э-э… по обмену к нам приехал, – улыбнулся тот. – Сказал же, тёть, ПОТОМ поговорим. Блин, ну где там Женёк уже застрял…
Женщина поджала губы и нахмурилась. Насколько мог судить Кейр, она не поверила ни единому их слову, но продолжать расспросы дальше явно не решалась.
Как же Аспид её, однако, вымуштровал…
– А ты ешь, Киря, не стесняйся, – настойчиво произнесла та после паузы. – Давай-ка я тебе ещё вот домашнего положу…
Кейр послушно, хотя и с некоторым трепетом, отправил в рот ложку очень странного салата, отдалённо напоминавшего картофельный. Только вот кроме картошки с луком там ещё угадывались горох, кукурузные зерна, мелко нарезанная морковь, кусочки какого-то сыра, варёная курица и чёрт знает что ещё – кажется, чуть ли не яблоки.
Как ни странно, всё вместе было, в общем-то, вполне съедобно.
Женщина бледно улыбнулась. Впрочем, вроде бы она была довольна его поведением. Вообще, стоило им только войти в квартиру, как неприступное выражение лица тётки Аспида сразу же сменилось на дружественно-деловое, однако тон её голоса сперва показался Кейру настолько командным, что тот поневоле слегка одурел с непривычки.
Он-то рассчитывал, что они сейчас просто потусят где-нибудь у Аспида в комнате (ну или где там вообще принято тусить, если гостиной нет?) – и оказался вовсе не готов к тому, что его тут же заставят снимать обувь в тесном тамбурчике около входной двери, потом ещё тщательно проследят, чтобы он вымыл руки с мылом и вытер их полотенцем, а потом тотчас же потащат за накрытый клеёнчатой скатертью стол, придвинутый к стене крошечной кухни и уставленный всякой всячиной.
И всё это в течение какой-то там пары минут с того момента, как они с Аспидом вообще переступили через порог.
На всякий случай Кейр не стал сопротивляться даже тогда, когда его в почти что приказном порядке зачем-то нарядили в разношенные женские шлёпанцы с кокетливыми розовыми помпонами («Даже не думай, у нас тут вечно по полу дует, ещё простудишься…»), несмотря на то, что чувствовал он себя, неловко нацепляя их себе на ноги, уже совершеннейшим идиотом.
Но Кейру ужасно не хотелось случайно сделать сейчас что-нибудь не то и ненароком испортить Аспиду день рождения. Чёрт их всех тут разберёт, в самом-то деле…
Тонкая паутина оконных штор с вышитыми на них крупными цветками внезапно шелохнулась, и по полосатым обоям скользнула стремительная угловатая тень. Тай-Утка, которой, похоже, надоело быть невидимой, метеором пронеслась под тарелкой потолочного светильника, уцепилась коготками за край горшка с искусственной лианой на кухонном шкафчике и сразу же попыталась попробовать на зуб её тёмно-зелёный пластиковый лист.
Судя по всему, она давно уже чувствовала себя здесь как дома.
– Что творишь, змеиное отродье, – всплеснула руками женщина. – Тимка, ну уйми ты уже своё несчастное животное…
Аспид коротко посмотрел на дракончика, и тот тут же спорхнул вниз и привычно спикировал мальчику на плечо, попутно задев перепончатым крылом стеклянный шарик лампы над столом.
– Дай ей сгущёнки, тёть, она любит, – попросил Аспид, ссаживая дракончика на краешек стола. – А то ей обидно, что её не угощают…
Тай-Утка согласно пискнула, глядя на женщину блестящими, словно осколки голубого стекла, глазёнками.
– Как разговаривает… – та выдавила в кофейное блюдечко немного густого белого крема из маленького тюбика. – Где такие водятся-то хоть, Тим, а?
– В долине Мотагуа, в Гватемале, – не задумываясь ответил Аспид. – Очень редкий вид, я же тебе рассказывал…
Кейр невольно фыркнул, наблюдая, как дракончик с явным наслаждением окунает в блюдце треугольную мордочку.
– А что там у вас в Америке, кстати, думают о новом консуле Альянса? – вдруг строго спросила его женщина, накладывая себе на тарелку тёмно-красный, усыпанный белыми хлопьями вроде бы слоёный десерт (от него, правда, неизвестно почему на всю кухню отчётливо разило чесноком и свёклой).
– Э-э…
Кейр на секунду завис от неожиданной перемены темы.
– Да ничего особенного, наверное… – промямлил он, неуклюже шаркнув подошвой тапка по вытоптанному кухонному коврику. – В смысле, я имею в виду, что я, вроде как, никогда этим, типа, специально не интересовался, ага? – неуверенно поправился он и, не выдержав, бросил умоляющий взгляд на Аспида.
– Ну брось ты его грузить, тёть, – хихикнул тот. – Дай парню поесть уже…
В коридоре раздался длинный настойчивый звонок, и Аспид тут же вскочил, утирая рот тыльной стороной ладони.
– О! Женёк явился, наконец. Я думал, у него никогда уже уроки не кончатся, – проговорил он, направляясь к двери. – Я сейчас…
Таютка тотчас сорвалась со стола и выпорхнула вслед на ним.
Кейр в некотором затруднении посмотрел мальчику вслед. Он не очень хорошо представлял себе, что сейчас могло бы сойти за подходящую тему для приятного разговора ни о чём.
– Возьми себе ещё блинчиков, Киря, – немедленно сказала женщина, как видно, воспринявшая последние слова своего племянника буквально. – Варенье вот есть клубничное, я сама варила. У вас такого не делают, наверное…
– Не делают… Такого точно не делают, всё очень вкусно, честно, спасибо большое, – на одном дыхании протараторил Кейр, наконец-то вроде бы взяв верный тон. – Спасибо, э-э-э… за это вот всё.
– Чем богаты, Кирюш…
За последние полчаса тётка Аспида успела обратиться к нему, кажется, уже всеми мыслимыми способами – причём всё время как-нибудь по-новому – но отчего-то ещё ни единого раза не назвала его так, как Кейр, собственно, представился ей при знакомстве.
Интересно, почему? Аспид как-то рассказывал, что как будто у китайцев бывают какие-то имена, которые по-русски даже и выговорить невозможно, не покраснев. «Наверное, моё имя здесь тоже звучит, типа, не совсем прилично, – решил Кейр. – Хотя, с другой стороны, у того же Аспида с этим именем никогда не возникало никаких проблем…»
Странно. Надо будет как-нибудь при случае обязательно выяснить.
– Нравится варенье? Давайте я вам с Тимкой заверну с собой пару баночек, у меня тут стоят ещё… нетронутые… и блинов… Съедите вдвоём там у себя… где-нибудь там…
Голос женщины едва заметно дрогнул, и до Кейра тут же, разом, донеслись слабенькие токи распространяющейся от неё горьковато-тёплой энергии. Неуверенность, какая-то безнадёжная удручённость… и страх.
Тоскливый, тщательно задавленный страх.
Кейр взглянул на деревянный шкафчик над раковиной, за дверцами которого, словно в музейной витрине, красовались всякие фарфоровые статуэтки и вазочки с фужерами. За правую дверцу была заложена старая, поблекшая от времени цветная фотография: на коленях у улыбающейся женщины в домашнем халате сидит насупленный толстощёкий карапуз с зажатым в обеих руках игрушечным вертолётом.
Совсем мелкий, от силы лет трёх, но всё равно уже безошибочно напоминающий взрослого Аспида.
«Мать твою, а она ведь мальчишку, небось, просто задобрить хочет всеми этими вот своими… клубничными джемами и прочим», – осенило Кейра вдруг.
Всё внезапно встало на свои места.
Тётка всего-навсего хочет, чтобы Аспид вернулся домой. А тот здесь, наверное, и появляется-то не чаще, чем пару раз в месяц. Вечно пропадает то с Кейром и его парнями, то в Цитадели…
Кейр опустил взгляд на свою тарелку, на которой неизвестно как, словно по волшебству, успел уже материализоваться новый, плоский как салфетка панкейк.
«…несчастная смертная, чёрт, а».
А вот его собственная маман, после того как Кейр от неё съехал, ни разу даже не поинтересовалась толком, где он там живёт и всякое такое прочее.
Аж даже завидно немного…
Молчание затягивалось, а потом что-то вдруг громко звякнуло об пол, и Кейр заметил, что женщина смотрит на него широко открытыми глазами, выронив из руки вилку.
Нет, ну то есть не совсем на него, конечно.
На рукоятку заткнутого за пояс короткоствола, краешек которой показался из-под оттопыренного края футболки.
