Джеймс Суэйн
Ва-банк!

Комментатор спросил:

«Тогда драка и началась?»

«Нет, – ответил репортер. – Это случилось, когда рефери объявил победителем Холифилда, поскольку Зверь не мог продолжить бой. Тогда-то секунданты Холифилда и Зверя кинулись друг на друга».

Комментатор:

«И драка перешла на трибуны?»

Репортер:

«Ну да, разгорелась, как лесной пожар».

– Холифилд победил! – радостно воскликнул Ник. – Мы победили!

Валентайн застонал: он собственными руками разорвал три тысячи долларов! Вот ему очередной урок!

Зазвонил телефон Ника. Это был Уайли. Ник внимательно выслушал, потом нажал кнопку отбоя.

– Уайли от ужаса в штаны наделал, – сообщил коротышка-грек. – Он выловил троих, пытающихся ободрать нас по-крупному, и один из них, как он считает, – Фонтэйн. Мне надо возвращаться в казино.

– Мы не можем оставить Скарпи, – сказал Валентайн.

– Тогда делайте что должны, – ответил Ник.

Валентайн вернулся в номер 66-А. Ручонки лежал на постели, прикрыв лицо своими крошечными ладошками. Порнуха по-прежнему крутилась, и каждый новый сладострастный стон на шажок приближал его к полному безумию. Валентайн тихонечко прикрыл дверь: у него появилась идея.

Он обежал взглядом практически пустую стоянку и увидел кроваво-красный «Мустанг» с форсированным двигателем и бамперами, заклеенными рекламой «Спортзала Голда». Он камнем разбил стекло со стороны водителя, влез внутрь. Пепельница была полным-полна ингаляторами – значит, та самая машина.

Намереваясь вывести двигатель из строя, Валентайн потянул за рычаг, открывающий капот. И только тут заметил лежавший на пассажирском сиденье чемоданчик. Он открыл замки, заглянул внутрь и присвистнул: там было полным-полно того, из чего сотканы мечты.

Вернувшись к «Кадиллаку», Валентайн протянул Нику его пятьдесят тысяч:

– Счастливого Рождества, – сказал он.

На обратном пути к «Акрополю» Нола молчала. Положив голову Нику на колени, она тихонечко плакала – классический образ расстроенной Дамочки. Она была более миленькой, чем Никовы жены, – с более четкими и чистыми чертами. Валентайна так и подмывало спросить у нее, кто же из трех крупных шулеров, орудовавших в данный момент в казино, – Фонтэйн, но он решил подождать, пока они доберутся до места: когда он станет задавать вопросы, ему потребуется яркий свет, чтобы хорошо видеть ее глаза.

Валентайн вошел в «Акрополь». Ник приказал выскочившему швейцару принести инвалидное кресло, и они все вместе торжественно вкатили Нолу внутрь.

В казино творилось сущее столпотворение. Парни в майках и кроссовках ставили, как настоящие крупные игроки. Бросок костей – и десятки тысяч долларов переходят от казино к игрокам и обратно. Сумасшедший дом, в котором даже санитары – безумцы… В воздухе витала простая мысль: «Холифилд победил вопреки всему. Так почему я тоже не могу стать победителем?»

Служебным лифтом они поднялись в комнату видеонаблюдения, где тоже царило безумие, но уже другого рода. За консолью с экранами сидело пятеро мужчин, все они беспрестанно что-то говорили в свои рации, пытаясь держать под контролем происходящее в зале.

Уайли, без галстука, нервно прихлебывал из кружки кофе.

– Привет, босс, – буркнул он.

– Ну и кто там меня обдирает? – спросил Ник.

Уайли ткнул в экран слева от себя:

– Подозреваемый номер один – австралиец по имени Мартини. Когда-то останавливался в «Мираже». Как-то раз вызвал к себе в номер три десятка проституток. Заставил их всех по очереди раздеваться и танцевать перед ним. Ту, что ему больше всех понравилась, оставил на ночь, остальных отправил, заплатив каждой по три сотни. Администрация «Миража» попросила его вон.

– А ты впустил, – съязвил Ник.

– Его доллары такие же зеленые, как и у всех прочих.

Валентайн пристально вглядывался в экран. У Мартини была бритая голова и по золотой серьге в каждом ухе. А еще у него был здоровенный нос. Он играл в блэкджек по-крупному и выигрывал.

– И сколько мы ему уже проиграли? – спросил Ник.

– Шестьдесят тысяч.

Уайли показал на экран справа:

– Подозреваемый номер два, Джои Джозеф. Именует себя королем пиццы Лос-Анджелеса. Потребовал, чтобы мы сняли ограничения по этому столу, и после этого принялся нас колоть.

Скривившись, Ник осведомился:

– Сколько?

– Уже сто тысяч, – ответил Уайли. – Он совершенно ненормальный. Я пытался с ним поговорить, так он послал меня куда подальше.

Валентайн присмотрелся к Джои Джозефу. На короле пиццы были темные очки и дешевый парик. На подбородке у него виднелась ямочка – совсем как у Фонтэйна, и в том, как он стучал кулаком по столу, что-то показалось Валентайну знакомым.

– Имени подозреваемого номер три мы не знаем. Утверждает, что он нефтяник из Техаса, – продолжал Уайли, показывая на человека в ковбойском прикиде и галстуке-шнурке. – Появился около часа назад.

– А этот сколько? – рявкнул Ник.

– Восемьдесят штук.

– Ты меня убиваешь! – взвыл хозяин казино.

– А что вы мне прикажете делать? Ни один на Фонтэйна не похож.

Валентайн наблюдал за техасцем. Того же возраста, что и двое предыдущих, тоже играет в блэкджек. И тоже много ставит и много выигрывает. А потом он заметил кое-что еще. Дилеры за всеми тремя столами были женщины, молодые, хорошенькие. И все они мило болтали с клиентами, которые обыгрывали их вчистую!

Великолепно, просто великолепно! Афера на грани гениальности! Он наклонился к сидевшей в инвалидном кресле Ноле:

– Слушайте меня, и очень внимательно. Даю вам шанс выйти из этой истории. Я знаю, что происходит, и, думаю, вы тоже знаете. Помогите нам, и у вас появится шанс избежать тюрьмы.

Ник и Уайли вытаращили на него глаза. Нола посмотрела сначала на них, потом на Валентайна. Суровый свет флуоресцентных ламп лишил ее лицо всякой привлекательности.

– Хорошо, – пробормотала она.

– Мартини, Джозеф и техасец – одна команда, не так ли?

– Угу.

– И все они научились читать язык тела трех разных дилеров, совсем так, как Фонтэйн научился понимать вас. А эти девушки – ваши хорошие знакомые, и вы подсказали Фонтэйну, что их может привлечь: ковбойский прикид, иностранный акцент и все такое прочее.

– Все так, – тихо признала она.

– Фонтэйн избил вас – с вашего, естественно, согласия, и отвез в мотель в надежде, что таким образом удержит нас подальше от казино. Он ведь как рассчитал? Сэмми – в больнице, мы – на другом конце города, так что помешать ему никто не сможет.

– Прямо в точку, – сказала Нола.

– И кто же из них Фонтэйн?

– Австралиец.

Валентайн был поражен: он бы поставил на короля пиццы. Почувствовав его недоверие, Нола пояснила:

– Он сунул в каждую ноздрю по пластиковой трубочке, отчего нос стал казаться толще.

Валентайн обратился к Нику:

– Ну что, этого вам достаточно?

Ник склонился к Ноле, лицо его было искажено гримасой такого горя, которое может принести лишь разбитая любовь:

– Значит, ты меня больше не любишь? Нола заплакала:

– Я любила. Действительно любила.

– А теперь вот нет?

– Ах, Ник, неужели ты не можешь понять? – простонала она. – Я всегда готова тебя любить, как бы ни ненавидела.

В искренности такого признания сомневаться было трудно. И Ник заключил ее в объятия, он целовал ее в макушку, а Нола рыдала ему прямо в живот. И в этот момент зазвонил сотовый Ника. Он ответил, потом протянул трубку Валентайну:

– Кто-то вас разыскивает. Валентайн прижал трубку к уху:

– Алло!

– Ох, Тони, – раздался голос Роксаны. Она, судя по всему, плакала: – Я зашла в ваш номер – хотела устроить вам сюрприз. Зазвонил телефон. Он звонил так настойчиво, что я сняла трубку. Это была какая-то женщина из Нью-Йорка, Иоланда или что-то вроде…

Валентайн почувствовал, как сердце у него перевернулось. Теперь Роксана рыдала в голос.

– Тони, с Джерри случилось что-то ужасное!

– Что?

Но Роксана рыдала так, что не могла вымолвить ни слова.

– Господи, – выдохнул он в трубку. – Я сейчас приду. Он сунул телефон Нику:

– Я должен идти.

Мысли его смешались. Он шел к выходу, а в спину ему кричал Ник:

– Куда это, к черту, вы собрались?

Валентайн даже не обернулся. Ну почему он не связался с нью-йоркской полицией сразу же после первого звонка Джерри? Почему он не попытался хоть что-то сделать? Почему?

– Тони, – кричал Ник, – не поступайте так со мной!

Валентайн остановился на пороге. Помедлил секунду, потом решительно повернул ручку.

– Тони, вернитесь!

Валентайн толкнул тяжелую стальную дверь. Обернулся, взглянул на Ника. Глаза владельца казино пылали неприкрытой ненавистью.

– Ах ты кусок дерьма из сраного Джерси! – крикнул ему в спину Ник.

Валентайн поднимался к себе в номер в лифте, битком набитом пьяными. В одном углу муж яростно спорил с женой по поводу их нынешнего финансового положения.

– Отдай мне деньги, которые я просил мне не отдавать! – требовал он.

– Нет, – решительно отвечала жена.

– Отдай!

– Нет!

После шестого этажа Валентайн остался в одиночестве. Только теперь он почувствовал, как у него болит нижняя челюсть – после удара Эла Скарпи, и прикрыл глаза.

Дверь в номер была не заперта. Из магнитофона лились сладкие звуки старых песен из репертуара Синатры, свет был приглушен. Обеденный стол накрыт на две персоны, и в центре его горят две свечи.

Он нашел Роксану на кушетке. Она рыдала взахлеб, как ребенок. На ней была красная шелковая блузка, черная кожаная мини-юбка, и выглядела она, как супермодель. Она уложила волосы в замысловатую прическу, и один из локонов изобразил на лбу что-то вроде вопросительного знака. «Ну как, осмелишься?» – словно говорил он.

– Я хотела вас удивить, – шмыгая носом, сказала она, когда Валентайн присел рядом.

– Что случилось с моим сыном? – тихо спросил он. Роксана положила руку ему на колено и крепко сжала:

– Вам надо позвонить Иоланде.

– Скажите.

– Позвоните ей сами, Тони. Она в истерике.

– Он жив?

– Иоланда сказала…

– Он жив?! – Валентайн взял Роксану за подбородок и взглянул ей в глаза: – Жив?

– Пожалуйста… Позвоните ей.

Валентайн закрыл лицо ладонями. Меланхоличный голос Синатры выводил: «Только одинокие», – и он заплакал. Сотовый телефон Роксаны завибрировал. Она ответила, потом прижала трубку микрофоном к груди и сказала:

– Это Ник. Говорит, что дает вам еще один шанс.

– Пусть катится ко всем чертям.

Роксана точно передала его слова, и до Валентайна донеслись вопли Ника. Тони встал, подошел к огромному окну и взглянул на залитый огнями Стрип. Он попытался вспомнить сына – таким, каким видел его в последний раз. Это было в баре, именно тогда Валентайн ударил его ремнем пониже спины. Неужто именно таким суждено ему запомнить Джерри?

– Ты тупой ублюдок, – сказал он самому себе.

И снова заплакал.

– До свидания, – коротко сказала Роксана и отключила телефон.

– Что он сказал? – спросил Валентайн.

– Что он собирается вас пристрелить.

Что ж, замечательное решение всех его проблем! Спасибо, Ник, пуля – лучшее обезболивающее. Валентайн глубоко вздохнул, задержал дыхание, потом сказал:

– Дайте мне ваш сотовый.

Роксана подошла к нему, протянула трубку, они обнялись. Валентайн чувствовал, что сердце его вот-вот разорвется. Потом он прошел в спальню и закрыл за собой дверь.

Он сел на кровать – старик стариком. Ни жены, ни сына, никого у него не осталось. Его взгляд упал на желтую розу на длинном стебле, лежавшую на подушке. Он поднял цветок, понюхал – Роксана продумала все до мелочей.

Он набрал номер сотового Джерри и слушал, как проходит соединение.

– Алло, – раздался сиплый женский голос.

– Иоланда, это Тони Валентайн.

– О Господи, мистер Валентайн! – Иоланда зарыдала, и он вместе с ней.

– Эти громилы схватили вас? – смог наконец произнести Валентайн.

– Да.

– Где?

– В туннеле Холланд^[40]. Движение было такое плотное, что мы не могли выбраться.

– Они били его?

– Да.

– А вам удалось сбежать? Снова послышались рыдания.

– Все в порядке, – сказал он.

– Да, – сказала она. – Я бежала, как безумная.

– Все в порядке, – повторил он.

– Нет, не в порядке.

– Вы звонили в полицию?

– Да. Они поискали. Никаких следов Джерри.

Что означало: они и не пробовали искать. Глубоко вздохнув, он сказал:

– Мы с вами вместе попробуем его найти.

– Хорошо, – прошептала Иоланда.

– Позвоню вам сразу же, как прилечу, – сказал он.

– Хорошо.

Он уже собирался отключаться, как она его окликнула:

– Мистер Валентайн!

– Да, Иоланда?

– Я вправду его любила.

– И я тоже, – сказал Валентайн.

Он отключился и бросил трубку на кровать. Потом прошел в ванную, поглядел на свое опухшее от слез лицо. Неужели ему до конца дней своих суждено проклинать себя за то, что он не вывез Джерри из Нью-Йорка? Похоже, что да, суждено.

Боли в челюсти он уже не чувствовал, но нижняя губа у него все время дрожала. Валентайн услышал, что в спальню вошла Роксана, и покинул ванную.

– У вас есть при себе аспирин? – спросил он.

Но Роксану он не увидел. Дверь шкафа была распахнута, и на него смотрели холодные глаза того самого ковбоя, который пару дней назад наставлял на него «Магнум». Только теперь он держал в руках трехфутовый отрезок стальной трубы, дабы приступить к завершающему акту в драме Нолы Бриггс и Фрэнка Фонтэйна.

– Разве я не велел тебе уехать из города? – спросил ковбой.

Валентайн сделал шаг назад и чуть не упал – его тело перестало слушаться, он больше не мог защищаться. Ковбой криво усмехнулся.

Движения его были быстрыми и точными. Валентайн беспомощно протянул вперед руки, и на его голову обрушился сокрушительный удар.

26

– Этот жалкий ублюдок из Джерси! – кричал Ник. Он снова почувствовал себя маленьким мальчиком в день смерти отца – тогда ему тоже казалось, что его предали. В тот день закончилось детство Ника. – Да как он посмел так со мной поступить!

Ник носился взад-вперед по залу видеонаблюдения и разорялся все громче и громче. Уайли стоял у консоли и одним глазом наблюдал за боссом, а вторым посматривал на экраны.

– Босс! Они сняли у нас уже четыреста тысяч!

Ник схватил трубку внутреннего телефона и приказал кассирам не выдавать выигрыш людям Фонтэйна, если те попробуют обналичить фишки. Затем сунул голову в крошечный кабинетик Сэмми. Нола лежала на продавленном диване, повернувшись лицом к стене. Ее он тоже в данную секунду ненавидел, поэтому спросил:

– Ты в порядке?

– Да, – ответила она.

– Извини за то, что случилось десять лет назад. Прости, что я тебя так обидел.

– Еще как обидел!

– Принести тебе выпить?

Нола уныло помотала головой. Нику показалось, что он понял: она ничего не хотела получать из его рук. Уайли похлопал его по плечу, и Ник проследовал за питбоссом в зал наблюдения. Там выстроились Жеребец, Кроха и остальные охранники казино. Они все занимались бодибилдингом под руководством одного и того же тренера и потому были похожи друг на друга, словно бегемоты из одного стада. Ник прошел вдоль строя, окидывая каждого из них оценивающим взглядом.

– Уайли сказал, что вы готовы. Это правда? Охранники в унисон закивали.

– Не слышу ответа!

– Да, сэр! – хором рявкнули они.

– Излагаю план, – сказал Ник. – Жеребец и Кроха берут австралийца за столом номер шесть, Джон и Бретт – техасца за столом номер одиннадцать, Карл и Лерой – короля пиццы за пятнадцатым столом. Если вы кому ненароком что сломаете, я вас в беде не оставлю. Понятно?

– Да, сэр!

Уайли велел им сверить часы. Было 10:05. Затем приказал:

– Идите вниз к названным столам, но постарайтесь сделать это незаметно, смешайтесь с толпой. Ровно в 10:08 хватайте своих мерзавцев. Есть вопросы?

Эти ребята не отличались болтливостью. Только Жеребец, их признанный лидер, заметил:

– Задание не из самых трудных, босс.

Охранники повалили вниз по лестнице, которая загрохотала под их башмаками. Ник и Уайли уставились в экраны.

– Может, все-таки следовало вызвать полицию? – спросил Уайли.

– К черту полицию! – ответил Ник.

Дверь в конторку Сэмми Манна распахнулась, и оттуда пулей вылетела Нола. Волосы у нее торчали, словно у невесты Франкенштейна. Уставив в Ника указующий перст, она заорала:

– Какого черта она здесь делает? Ник недоуменно переспросил:

– Кто?

– Она, идиот!

Ник глянул через плечо. Неизвестно как, но в зал видеонаблюдения проникла Шерри Соломон. На ней была все та же перепачканная сажей одежда, в которой она пыталась спалить дом Ника.

– Черт побери! – удивленно выдохнул он. Теперь завопила Шерри:

– Ты говорил, что у тебя с Нолой все кончено! Ник пожал плечами:

– Ну, детка, понимаешь, всяко бывает.

Шерри схватила корзину для мусора и швырнула в него. За ней последовала лампа – но этот снаряд летел уже из угла Нолы.

– Только не говори, что ты с ней трахался! – орала Нола.

– Исключительно в библейском смысле, – оправдывался Ник.

– Это что значит? Что ты несешь?

– Я в том смысле, это было так, на ходу, а не серьезные отношения, – пояснил он. – Я не собирался на ней жениться и все такое.

– Ах ты двуличный, никчемный урод!

– Отстань от него! – заорала Шерри.

– А пошла ты, сука!

Они сошлись в центре зала, растолкав всех столпившихся возле видеоконсоли. Шерри была в лучшей спортивной форме и наносила удары как настоящий боксер. Нола же пользовалась чисто женскими – и кошачьими – приемами: кусалась и царапалась. Вскоре они валялись на полу, старательно лягая и колотя друг дружку. Ник схватил огнетушитель и залил их волнами белой пены.

– Да не стой ты столбом! – крикнул он Уайли. – Сделай же хоть что-нибудь.

Уайли и сделал. Он схватил Ника за плечи и развернул к мониторам. Всего их было сто восемьдесят четыре, и на каждом просматривался свой участок творившегося внизу, в казино, безумия. Техасец и король пиццы мужественно сражались с охранниками – понятно было, что они владеют искусством восточных единоборств не хуже, чем шулерскими приемами.

– Ты это записываешь? – взревел Ник.

– Кажется, да.

– Что значит: кажется?

И Ник рванул в соседнюю комнату, где помещались видеомагнитофоны, подсоединенные к мониторам. На каждом магнитофоне горел красный огонек, указывавший на то, что идет запись. На этот раз Фонтэйн с его бандой уж точно сядут – и надолго. Ник захлопнул дверь и запер ее.

– Пошли, – скомандовал Ник.

– А что делать с девицами? – спросил Уайли.

Шерри захватила Нолу в полунельсон и методично выдирала у нее волосы – прядь за прядью. В ответ Нола яростно кусала свою противницу за грудь. Тот факт, что Шерри оказалась нечувствительной к этим укусам, говорил о многом. Ник поглядел на эту картину, пожал плечами и выскочил из зала.

Такого Ник еще никогда не видел. Мужчины сражались с мужчинами, женщины – с женщинами, его служащие только успевали разнять одну потасовку, как тут же вспыхивала другая, в воздухе летали стаканы, фишки и стулья – казалось, толпа задалась целью разнести его казино в клочья. Ник никогда не испытывал подобных эмоций, но в других такое наблюдал – страсть к разрушению.

Он быстро собрал свои войска: посудомоек, гостиничных служащих, дилеров, которые попрятались от греха подальше. Каждому было выдано оружие: клюшки для гольфа из магазинчика – дамам, метлы и шесты из бассейна – джентльменам. Ник напутствовал их простыми словами: «Если попробуют драться, добивать нещадно».

Армия хлынула в казино. Там двое дилеров забаррикадировались перевернутыми столами для крэпса и, не щадя живота своего, охраняли от жадных рук толпы фишки. При поддержке посудомоек, издававших леденящие кровь боевые кличи, Уайли ринулся в самую гущу событий.

Собственное подразделение Ника состояло исключительно из женщин. В него входили шестидесятилетняя Бетти, которая сидела в кассе, и Луиза – главная экономка: она похвалялась, что сменила Нику больше грязных простыней, чем его родная мать – пеленок. Все эти годы он не раз с ними ссорился, и не раз они доводили друг друга до истерик, и все же они оставались вместе. Они были его людьми, и сейчас, когда он вел их к столам для блэкджека, его люди принялись скандировать: «Ник! Ник! Ник!»

У стола номер пятнадцать король пиццы ногами выбивал дух из Карла и Лероя. Сжав покрепче свою «Большую Берту», Ник ринулся вперед, размахивая клюшкой над головой, словно булавой. Он терпеть не мог тех, кто дрался ногами. Хочешь сучить копытами – иди танцуй степ. Он с размаху прошелся клюшкой по спине короля пиццы. Тот рухнул на пол.

«Ник! Ник! Ник!» – скандировали служащие.

– Это я только разогревался, – сообщил Ник толпе и двинулся в другой конец пита. Там среди перевернутых столов в манере Чака Норриса подтанцовывал техасец, одновременно превращая в фарш охранников. Ник благоразумно приостановился. В сторонке он заметил Уайли – тот выколачивал из кого-то дух. Ник отправился на разведку.

Дух выбивали из Фонтэйна. Уайли припечатал его к столу и методично колотил в морду правым кулаком.

– Отзови техасца, – приговаривал Уайли. – Прикажи ему остановиться, пока он никого не убил.

– А пошел ты, – ответил Фонтэйн.

– Оставь его, – приказал Ник.

Уайли отошел, а Ник схватил Фонтэйна за ухо и выкручивал до тех пор, пока ухо не посинело. Шулер, взвыв от боли, рухнул на колени.

– Хочешь, чтобы я совсем оторвал? – вежливо осведомился Ник. – Это я запросто. Останови его.

– Я не могу его остановить, – стонал, извиваясь, Фонтэйн. – Он уже сидел и поклялся, что скорее умрет, чем сядет снова. Вам придется его убить.

– Это можно устроить, – сказал Ник. Он отпустил ухо Фонтэйна и для большей убедительности дал ему по яйцам. Затем приказал Уайли:

– Сядь на него верхом. Питбосс подчинился, но спросил:

– А вы что собираетесь делать?

– Пойду позову Джо.

Служащим уже удалось усмирить толпу, так что Ник беспрепятственно промчался через казино к нише с Одноруким Билли. Джо Смит исправно делал то, за что ему платили: сидел на своем табурете и помирал от скуки.

– Как насчет того, чтобы немного поразмяться? – спросил Ник.

Джо просиял. Он был молод, в хорошей форме, и его два с лишним метра роста и сто двадцать килограммов веса оставались при нем. Так что он вскочил со своей табуретки, как спринтер по сигналу стартового пистолета.

– Вы правда этого хотите, мистер Никокрополис? – завопил он. – Вы правда хотите, чтобы я нарушил правила?

– Конечно, хочу. Иди за мной.

Но Джо так привык находиться при Билли, что Нику пришлось буквально выталкивать его. Очутившись в зале, Джо огляделся и увидел техасца, который, словно цапля, скакал на одной ноге.

– Кто этот урод? – осведомился Джо.

– Враг. Думаю, ты можешь с ним совладать.

– Да пичужка какая-то! Надо пощипать ему перышки. Ник удовлетворенно улыбнулся. Вот уж наверняка будет роскошное зрелище. Жаль, что Валентайн, этот тупица из Джерси, его пропустит.

Майк Турковски, бывший хоккеист и нынешний бармен из закусочной «Братишка», уже двадцать минут стоял среди знаменитых фонтанов «Акрополя», наблюдая в инфракрасный бинокль размером не больше сигаретной пачки за тем, что творилось в казино. За все эти годы он принимал участие в попытках обчистить дюжину казино – все они были, кстати, успешными, – и опыт позволил ему сделать один важный вывод: что бы в казино ни происходило, полицию владельцы старались не вызывать. Никто полицейским не доверял – особенно там, где большие деньги лежали практически без присмотра. И это обстоятельство здорово упрощало его задачу.

Майк поднес к глазам часы – 10:14. Фонтэйн велел ждать до 10:20 и, если уловка не сработает, давать деру. Его машина была припаркована на другой стороне улицы, в бардачке лежал билет в один конец до Сиэтла, в багажнике – чемодан. Конечно, неприятно уезжать, не попрощавшись с друзьями, но таковы издержки бизнеса.

В 10:16 он увидел, как Ник прошел в нишу к Однорукому Билли. Лишь один человек на свете мог сдвинуть Джо Смита с его поста, и этим человеком был Ник Никокрополис. Фонтэйн все верно рассчитал.

Майк бросил бинокль в фонтан и направился ко входу. Он увидел, как Ник и Джо Смит помчались через казино – как и предсказывал Фонтэйн. Открыв дверь, Майк проскользнул в нишу Билли.

Вытащив из кармана пять долларовых монет, Майк быстро опустил их в щель. Затем потянул за гигантскую ручищу.

Замелькали картинки. Остановились они на двух дынях и четырех лимонах. Майк достал из кармана теннисный мячик, вставил его в руку Билли – так, чтобы она не могла снова подняться. Из рукава он вынул пару проволочных вешалок, раскрутил, затем снова скрутил в форме буквы «L», затем на одном конце сделал крючок. Встав на колени, он запустил крючок в поддон, куда должны были ссыпаться выигранные монеты, и осторожно ввел проволоку внутрь машины. Глаза его при этом не отрывались от объявления о том, что джек-пот Билли составляет двадцать шесть миллионов долларов. Билли был застрахован лондонской компанией «Ллойд», а они, как сказал Фонтэйн, со страховками никогда не накалывали. Как опять же однажды сказал Майку Фонтэйн, залог успеха – тщательно проделанная подготовительная работа. И свое домашнее задание Фонтэйн выполнил.

Внутри у Билли располагались шесть барабанов, и манипулировать им было труднее, чем другими игральными автоматами. Однако Майк оставался, наверное, последним из мошенников Лас-Вегаса, которые знали, как управляться со старыми машинами, – он тренировался на двух чугунных развалюхах в кладовой «Братишки». Майк собирался использовать эти свои знания и умения на круизных судах, где все еще полно было старых автоматов. Конечно, доходы не столь велики, но для умственно отсталых – а до недавнего времени Майк себя к ним причислял – это была непыльная работенка.

Он слышал вопли техасца. Бедный ублюдок. Фонтэйн не посвящал подельников во все детали плана. Для техасца и короля пиццы планом предусматривались серьезные увечья и тюрьма, для остальных участников – жизнь, полная удовольствий. Майку было жаль двух уголовников, но не спать из-за них по ночам он уж точно не станет.

Через двадцать секунд все было готово. Скрутив проволоку снова в вешалки, он засунул их в рукав. И расхохотался: джек-пот вместо шести вишенок представлял собой изображения шести бывших жен Ника с карикатурно громадными сиськами.

– Великолепно! – воскликнул он, целуя окошечко, за которым они скрывались.

И на всех парах выскочил из казино.

В битве за честь казино участвовали далеко не все служащие – в конце концов, в такой драке недолго и пострадать, и кое-кто из наиболее трусливых работников Ника предпочел отсидеться в сторонке. Среди дезертиров оказались официантки и бармен из «Убежища Ника», группа мексиканских посудомоек и горничных и несколько бухгалтеров. Они собрались в комнате отдыха персонала и ожидали исхода сражения.

Среди них находилась и Роксана. Пять минут назад она вышла из лифта, и ее чуть не убило пролетавшим мимо стулом. Она ринулась в комнату отдыха, выпросила у туповатой горничной по имени Долорес сигарету и сидела сейчас в сторонке, кусая ногти.

– А я думала, у тебя свидание, – сказала Долорес, которая все обо всех знала. – Что случилось?

– Ничего не вышло, – холодно ответила Роксана.

Долорес хмыкнула. Накануне она застукала Роксану, когда та прихорашивалась в туалете – ишь, надушилась, лошадь с ног сбить можно.

– «Ничего не вышло», – повторила Долорес, как попугай. – Дорогая, да тебя же всего-то минут сорок пять не было.

– Ну а мне это время показалось вечностью, – сказала Роксана, стараясь перевести все в шутку.

– А что произошло?

– Ты же слышала: ничего не вышло, – и Роксана сердито добавила: – Такое бывает, понятно?

– Что, он так уж плох?

Роксана в досаде топнула ногой. Кухонные рабочие в ужасе уставились на нее: ни у кого не было разрешения на работу, и они боялись любого шума или скандала.

– Прекрати, – сказала она Долорес. Та снова захихикала:

– Ой-ой, какие мы сегодня чувствительные!

– Хочешь узнать все в деталях?

– Да, – выдохнула Долорес. Роксана понизила голос:

– Ну что, я поднялась к нему в номер, заказала напитки, накрыла на стол, поставила музыку. А потом зазвонил телефон, я сняла трубку. Звонили по поводу его сына – он пропал, возможно, его убили. Я обзвонила все казино, нашла его, он поднялся к себе. Все было так грустно, но я подумала, что, может, я смогу его как-то утешить.

Долорес, чья социальная жизнь была небогата событиями, чуть не описалась от восторга.

– И? – едва дыша спросила она. – Что было потом?

– А ничего, – печально ответила Роксана. Долорес вытаращила глаза:

– Как это так – ничего?

– Вот так, ничего.

– Но…

– Он просто уснул, – сказала Роксана, подавив рыдание и утерев глаза рукавом своей шелковой блузки. – Он пошел в спальню позвонить. Я подождала-подождала и пошла следом. А он лежит на кровати и спит. Господи, мне так не везет!

– Ой, детка! – И Долорес сочувственно обняла ее за плечи. – Мне так тебя жаль.

– Мне тоже себя жаль. – И Роксана разревелась.

В 10:20 Роксана высунулась из комнаты отдыха. Ник со своим войском стоял в центре казино, и все рукоплескали Джо Смиту, который высился у стола блэкджека и, сняв рубашку, демонстрировал мускулатуру. Техасец валялся на полу и громко хрипел.

Загасив сигарету, Роксана попрощалась и вышла. А потом, как делала уже тысячи раз, прошла через казино к главному выходу – она могла выйти через боковой, и тогда путь к стоянке для служащих, где Роксана всегда оставляла машину, оказался бы короче. Но она всегда входила и выходила через главный вход, и все кругом знали, почему.

Потому что у Роксаны была мечта – такая же, как у многих. Мечта о лучшей жизни, в которой не надо подниматься по звонку будильника, доставать из почтового ящика кучи счетов и подсчитывать гроши, чтобы вовремя их оплачивать. Это была мечта о богатстве, она заставила ее бросить мужа и уехать в Лас-Вегас. На ходу она вынула из сумочки пять долларовых монет и по привычке поцеловала профиль Эйзенхауэра на каждой. Потом тряхнула ими в кулаке, словно игральными костями – каждый день из тысячи дней совершала она этот ритуал. Путь в обход, монетки, поцелуи, потряхивание-позвякивание и, наконец, момент истины – она опускала монетки в щель Однорукого Билли и посылала воздушный поцелуй Джо Смиту, который всегда желал ей удачи.

Каждый день одно и то же, каждый день. Эта картина стала настолько привычной, что на Роксану уже мало кто обращал внимание. Одни служащие находили это смешным, другие печально качали головами. Смотрите, вот идет Роксана со своими долларами. Целует их наудачу – да, если кто и заслуживает джек-пота, так только она.

Она проскользнула в нишу и удивленно уставилась на пустой табурет Джо Смита. Как это неосторожно со стороны Ника – снять его с поста! Когда в казино меняли камеры наблюдения, Ник решил сэкономить и установил в нише две камеры-фальшивки – чтобы не ковырять здесь потолок и не платить лишние деньги. Ник, как всегда, решил поступить по-своему, и сейчас он за это должен будет поплатиться.