Стивен Фрай Миф. Греческие мифы в пересказе

Послесловие

Ниже я собрал кое-какие соображения о природе мифа и вкратце обрисовал некоторые источники, к которым прибегал, пока писал эту книгу.

Готов повторить не раз и не два, что никогда не ставил себе цель толковать или объяснять мифы – только пересказывать их. Чтобы добиться связного повествования, мне, конечно, пришлось немного поколдовать над временнóй шкалой. Моя версия «эпохи людей», например, отличается от хорошо известной Гесиодовой: так удалось отчетливее развести эпохи правления Кроноса и сотворения людей. Уж такой случился в Греции почти три тысячи лет назад всплеск историй, что наверняка одновременно происходили всевозможные события. Если кто-то поставит мне на вид, что я пересказал эти истории «неправильно», меня, думаю, оправдает то, что они, в конце концов, вымышленные. Играя с деталями, я делаю то же самое, что люди делали с мифами от начала времен. В этом смысле, мне кажется, я в меру сил помогаю сохранить их живыми.

Во многом так же, как жемчужина вырастает вокруг песчинки, легенда выстраивается вокруг зерна истины. Легенда о Робине Гуде, например, судя по всему, восходит к подлинной исторической фигуре[253]. Вещество повествования, накапливающееся по мере того, как рассказ передают из поколения в поколение, приукрашенный и преувеличенный по ходу дела, на некоем этапе обретает свойства легенды. Ее часто записывают, поскольку само слово «легенда» восходит к герундию от латинского глагола legere, что означает «положенный к чтению»[254].

Мифы же, напротив, плоды воображения, символизма. Никто не считает, что Гефест действительно существовал. Он воплощает собой искусство работы с металлом, рукоделие и ремесленничество. То, что все это олицетворяет чернявый, некрасивый хромой, провоцирует нас на всевозможные толкования. Вероятно, мы замечали, что настоящие кузнецы, пусть и сильные, зачастую темноволосы, в шрамах и до того мускулисты, что аж свернуты в тугой узел, и смотреть на них тревожно. Вероятно, во многих культурах предполагалось, что здоровые, высокие и крепко сбитые юноши всегда оказываются в рядах воинов, и потому недоразвитых, увечных и низкорослых мальчишек учили на кузнецов и ремесленников, а не натаскивали в боевых искусствах. Следовательно, любой бог кузнецов, какого воображала себе коллективная культура, скорее всего воплощал уже известный людям человеческий архетип. Боги такого рода создаются по нашему образу и подобию, а не наоборот.

Пусть мифы и мифические фигуры и символичны, а не историчны по происхождению, они пережили те же художественную переработку и украшение, что и более укорененные в фактах легенды. Мифы тоже записывали, особенно греческие; благодаря Гомеру, Гесиоду и тем, кто жил позднее, они были подробно изложены так, что нам достались шкалы времени, генеалогии и истории персонажей, дающие возможность сказительства, которое я попытался запечатлеть в этой книге.

Мифы, попросту и впрямую говоря, касаются богов и чудовищ, которых нельзя наблюдать и на которых не покажешь пальцем. Возможно, представители древнегреческого обществаверили в кентавров и водяных драконов, богов моря и богинь очага, но им бы пришлось попотеть, доказывая их существование и убеждая в нем остальных. Большинство тех, кто рассказывал и пересказывал мифы, понимали, мне кажется, хотя бы на некотором уровне сознания, что они излагают выдуманные истории. Вероятно, они считали, что мир был когда-то населен нимфами и чудищами, но могли, в общем, не сомневаться, что больше их не существует.

Молитва, ритуал и жертвоприношение – налоги, выплачиваемые незримым силам природы, – другое дело. В определенной точке времени миф становится культом, культ – религией. Он перерастает из байки, рассказанной у камелька, в систему верований, которой полагается подчиняться. Возникают жреческие касты, предписывающие людям правила поведения. Как миф кодифицируется в писания, литургии и теологии – тема другой книги и совершенно за пределами моей. Однако мы можем сказать, что у древних греков не было богооткровенных текстов, подобных Библии или Корану. Бытовали всевозможные «мистерии» и посвящения, связанные в том числе и с экстатическими состояниями, вероятно, похожие на шаманские, какие можно наблюдать в других частях света; существовали и многочисленные храмы и алтари. Правда и то, что даже в великую афинскую эпоху разума и философии людей, подобных Сократу, казнили по причинам религиозного толка[255].

Было бы ошибкой считать греков высшими человеческими существами, неповторимо наделенными просвещенной мудростью и рациональной доброй волей. Многое в Древней Греции покажется нам чуждым и неприятным. Женщины не могли играть никакой заметной роли в делах за пределами дома, рабство бытовало повсеместно, наказания бывали жестоки, а жизнь – сурова. Дионис и Арес были богами в той же мере, в какой Аполлон и Афина. А также Пан, Приап и Посейдон. Привлекает же нас в греках то, что они, судя по всему, столь тонко, проницательно и живо осознавали разнообразные стороны таких натур. На пронаосе храма Аполлона в Дельфах высечено: «Познай самого себя». Как народ – если смотреть на них сквозь призму мифов, как и через все другие их тексты, – греки очень старались соответствовать этой древней максиме.

И потому, пусть и были они далеки от совершенства, древние греки, похоже, развили искусство видеть жизнь, мир и себя самих с большей честностью и незамутненной ясностью, чем это удавалось большинству цивилизаций, включая, быть может, и нашу с вами.

Греция. Что это? Где это? Во времена мифов она не была единой нацией. Существует политически определимая суверенная территория и россыпь островов, которые мы ныне можем посещать, но греческий мир «Мифа» включает и бóльшую часть Малой Азии, объединяющей Турцию, частично Сирию, Ирак и Ливан, а также некоторые области Северной Африки, Египта, Балкан, Албании, Хорватии и Македонии. История «Арион и дельфин» ведет нас в Южную Италию, другие мифы посвящены людям, которые в ту пору могли считать себя эллинами, ионийцами, аргосцами, аттийцами, фракийцами, эолийцами, спартанцами, дорийцами, афинянами, киприотами, коринфянами, фиванцами, фригийцами, сицилийцами, критянами, троянцами, беотийцами, лидийцами… и много кем еще. Отчетливо понимаю, до чего это путает и, вероятно, раздражает любого, если он не специалист или не гражданин Греции. В этой книге для ориентировки есть карта, но я все же от души надеюсь, что у вас не закипят мозги, пока вы будете во всем этом разбираться. У меня-то уж точно они закипали не раз и не два, и вам я этой растерянности и хлопот не желаю.

Пересказывать греческие мифические истории означает идти по следам исполинов. В предисловии к этой книге я поделился наблюдением Идит Хэмилтон, что греческий миф есть «творение великих поэтов». Глубочайшие корни его простираются в доисторические времена и незаписанный фольклор, но при подготовке этой книги я смог, как это доступно любому из нас, приникнуть к самым первым поэтам западной традиции, которые, уж так совпало, были греками и чей предмет – еще одно совпадение – миф.

Существует уникальная сокровищница сохранившихся источников, запечатлевших хронологию древнегреческого мифа от сотворения Вселенной и рождения богов и вплоть до конца их вмешательства в дела людей и взаимодействия с человечеством. Все начинается с ГОМЕРА, который то ли был, то ли не был неким одним (слепым) ионийским бардом, но чье имя связано с двумя великими эпическими поэмами – «Илиадой» и «Одиссеей», а их собрали воедино, судя по всему, в VIII в. до н. э. Их действие – осада Трои и ее последствия, но Гомер включил в текст бесчисленное множество полезных отсылок к более ранним мифам. Его приблизительный современник, поэт ГЕСИОД (несомненно, отдельная личность), произвел основную работу в том, что можно было бы назвать линией времени греческой мифологии. Его «Теогония» («Рождение богов») излагает историю творения, возвышения титанов, происхождения богов и их водворения на Олимп. Его «Труды и дни» рассказывают о великом сотворении людей, о Прометее и Пандоре, а также об устроении Пяти веков человечества – золотого, серебряного, бронзового, героического и железного.

Другие древнегреческие и позднейшие древнеримские поэты, писатели и путешественники заполнили бреши, развили, украсили, сплавили, спутали и попросту выдумали греческие мифические истории, в основном восходящие к Гесиодову генеалогическому плану. Из таких источников следует выделить как наиболее ценный «Мифологическую библиотеку» – грандиозный словарь мифов. Исходно предполагалось, что это труд ученого АПОЛЛОДОРА АФИНСКОГО, жившего во II в. до н. э., но теперь в этом есть сомнения: ныне эту работу приписывают неизвестному человеку, который значится под пренебрежительным прозвищем ПСЕВДОАПОЛЛОДОР и относится по времени к I или II в. н. э. Другие убедительные и/или достоверные источники – все они, похоже, II в. и далее – включают в себя работы греческого путешественника и автора путеводителей ПАВСАНИЯ, «романиста» ЛОНГА (писавшего по-гречески) и АПУЛЕЯ (писавшего на латыни), а также латинского прозаика ГИГИНА.

Над ними всеми высится древнеримский поэт ОВИДИЙ (43 г. до н. э. – 17 г. н. э.), чьи «Метаморфозы» рассказывают нам о смертных, нимфах и прочих, кого боги в наказание или из жалости превратили в животных, растения, реки или даже в камни. Его другие работы, особенно Ars Amatoria («Искусство любви») и Heroides («Героини»[256]), также содержат переосмысления греческого мифа, и там у богов везде латинские имена: Зевс именуется Юпитером, Артемида – Дианой, Эрот – Купидоном или Амуром и так далее. В своей энергичности и неугомонном переключении точек зрения Овидий плодовит, изобилен, непочтителен, игрив и кинематографичен. По богатству отсылок в пьесах и стихах Шекспира ясно, что на барда, среди многих прочих писателей и художников, Овидий повлиял мощно. Он с удовольствием добавлял, сокращал и изобретал, что повлияло на меня и придало мне дерзости подключать, скажем так, воображение и в своих пересказах.

Многие дети по обе стороны Атлантического океана выросли, как и я, на классических сборниках древнегреческих мифов, составленных четырьмя известными американцами. Двое из них – писатели XIX века: Нэтэниэл Хоторн[257], подаривший нам «Книгу чудес» (1851) и ее продолжение, «Тэнглвудские истории» (1833), и Томас Булфинч, чья книга «Век сказаний» (1855), позднее включенная в антологию «Мифология Булфинча» (1881), пережила за 160 лет десятки переизданий. В ХХ веке царила непревзойденная Идит Хэмилтон и ее «Мифология: нетленные истории о богах и героях» (1942), эту книгу, к счастью, до сих пор допечатывают, а также Бернард Эвслин с его неустаревающим трудом «Герои, боги и чудовища древнегреческих мифов» (1967). Британские аналоги – «Приключения Улисса» (1808) Чарлза Лэма и «Любимые греческие мифы» (1905) Л. С. Хайда. Как раз последняя книга была любимицей моего детства.

Пусть и достопочтенны все перечисленные – и прежде, и ныне, – они склонны стыдливо обходить или выхолащивать эротические и жестокие эпизоды, из которых складывается ключевая часть греческого мифического мира. Поэт и романист Роберт Грейвз подобных предубеждений не имел, но его двухтомник «Греческие мифы» (1955) с причудливым устройством и манерой изложения выбирает, скорее, литературный и мифографический курс – зачастую из желания подчеркнуть одержимость Грейвза культами «белой богини». Подходы Джеймза Фрейзера и тех, кто писал позднее, в том числе и Джозефа Кэмбла[258], ценны сами по себе, но выказывают увлечение авторов другими, менее греческими делами, более исследовательскими, психологическими, сравнительно-аналитическими и антропологическими. В наше время навалом интернет-сайтов, желающих помочь юношеству «открыть» греческие мифы, хотя иногда, наглядевшись, как Кадма называют «няшей», Гермеса – «крутанским», а Аида – «пацаном со своими тараканами», хочется прилечь.

Один веб-сайт я бы от души рекомендовал: это theoi.com – просто великолепный источник, полностью посвященный греческому мифу. Это нидерландско-новозеландский проект, содержащий более полутора тысяч страниц текста и галерею на тысячу двести изображений, в том числе вазопись, скульптуру, мозаику и фрески на греческие мифологические темы. На сайте есть подробные указатели, генеалогии и подзаголовки по темам. Библиография превосходна и способна повести по лабиринтам дальнейшего поиска, с прыжками от источника к источнику, как увлеченного коллекционера бабочек.

Поскольку многие греческие мифы и персонажи дошли до нас через латинских авторов, а также потому, что наш алфавит скорее римский, нежели греческий, написание имен собственных может быть довольно приблизительным. Я мог бы предложить в тексте исключительно греческие варианты написания –Kerberos, Iason и Kadmos вместо Cerberus, Jason и Cadmus. Следовало ли писать Cronus вместо Kronos? Возможно, надо было взять Aktaion, а не Actaeon? «Наркисс» смотрится выпендрежно, когда мы все так привыкли к Нарциссу. В итоге я был непоследователен, но очень последовательно.

Советую произносить их про себя так, как вам удобнее всего. Греческая буква «каппа» соответствует твердому «к», а буква «хи» – придыхательный и гортанный фрикатив, как в словах loch и Bach, хотя вполне можно произносить все «хи» как обычное «к». Буква «эта», долгое «и», произносилась как «и-и», когда меня учили древнегреческому в школе, и потому сама эта буква произносилась как eater. В наши дни эту букву учат произносить как «эйта», в рифму с waiter. Что-то мне подсказывает, что это современное произношение вошло в американский английский легче, нежели в британский. Американцы склонны произносить «бейта» вместо «бета», которое в британском английском произносится как слово beater[259].

Словом, современные греки произносят имена собственные одним способом, английские и американские ученые – по-своему, а обиходное употребление – уж какое есть – складывается на свой лад. Любого, кто скажет вам, что есть отчетливые «правильно» и «неправильно», можно, по моему мнению, оспорить.

Благодарности

В первую очередь моему возлюбленному супругу Эллиотту – за достаточное терпение и выдержку, когда я подолгу пропадал в мифических краях Древней Греции. Моей возлюбленной настойчивой сестре и помощнице, Джо Крокер, – за то, что она придала моей жизни форму, подарившую мне часы, которые удалось посвятить писательству.

Как всегда, благодарю своего агента Энтони Гоффа, а также Луиз Мор и всех в «Майкл Джозеф», дружелюбной редакции издательства «Пенгуин Рэндом Хаус», милостиво публикующей мои работы. Особенная благодарность – моему прилежному, сводящему с ума, обаятельному, вдумчивому и упрямо проницательному редактору Джиллиан Тейлор.

Иллюстрации

1. Гея, богиня-мать. Греческий рельеф. Коллекция древнего искусства архитектуры / Alamy.

2. Аттическая роспись краснофигурного килика. Фонд прусского культурного наследия / Коллекция антиквариата, Берлин.

3. Иоганн Вильгельм Тишбейн. Полифем. 1802. Государственный музей, Ольденбург.

4. Голова Гипноса. Бронза. Ок. 275 до н. э. Британский музей / Alamy.

5. Джорджо Вазари. Оскопление Урана Кроносом. Ок. 1560. Палаццо Веккьо, Зал стихий.

6. Сандро Боттичелли. Рождение Венеры. Ок. 1485. Галерея Уффици, Флоренция / Bridgeman.

7. Франсиско Гойя. Сатурн, пожирающий своего сына. Ок. 1823. Музей Прадо, Мадрид / Alamy.

8. Приписывается художнику Навсикаи. Аттическая краснофигурная вазопись. Ок. 475–425 до н. э. Метрополитен-музей, Нью-Йорк.

9. Никола Пуссен. Кормление млладенца Юпитера. Ок. 1640. Национальная галерея искусств, Вашингтон, округ Колумбия / Bridgeman.

10. Битва гигантов – гигантомахия. Мраморный рельеф. Getty Images / De Agostini Picture Library.

11. Аттическая чернофигурная гидрия. Ок. 540–530 до н. э. Коллекция антиквариата Саатчи, Мюнхен.

12. Жозеф Паелинк. Танец муз. 1832. Из частной коллекции / Alamy.

13. Три мойры. Рельеф. Старая Национальная галерея, Берлин.

14. Иоахим Эйтевал. Битва богов и гигантов. Ок. 1608. Художественный институт Чикаго / Bridgeman.

15. Боги Олимпа. Ок. 1528. Паллаццо дель Те, Зал гигантов / Bridgeman.

16 Неизвестный художник. Иерогамия. I в. н. э. Национальный археологический музей, Неаполь / Bridgeman.

17. Питер Пауль Рубенс. Вулкан кует молнии Юпитеру. 1636–1638. Музей Прадо, Мадрид / Bridgeman.

18. Голова Ареса. Римская копия с греческого оригинала Алкамена. 420 до н. э. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург / Alamy.

19. Сандро Боттичелли. Венера и Марс. Ок. 1485. Национальная галерея, Лондон / Alamy.

20. Чернофигурная амфора. VI в. до н. э. Лувр, Париж / Bridgeman.

21. Густав Климт. Минерва, или Афина Паллада. 1898. Венский музей Карлсплац, Вена / Bridgeman.

22. Краснофигурный килик. V в. до н. э. Лувр, Париж / Bridgeman.

23. Аполлон. Итальянская школа. XVII в. Музей Масси, Тарб, Франция / Bridgeman.

24. Пол Меншип. Диана. 1925. Национальная галерея искусств, Вашингтон, округ Колумбия / Alamy.

25. Якоб Йорданс. Прометей прикованный. Ок. 1640. Музей Вальраф-Рихарц, Кёльн, Германия / Alamy.

26. Иоахим Патинир. Переправа в Преисподнюю. 1515–1524. Прадо, Мадрид / Bridgeman.

27. Джон Уильям Уотерхаус. Пандора. 1896. Из частной коллекции / Alamy.

28. Фредерик Лейтон. Возвращение Персефоны. Ок. 1891. Музей и галереи Лидса (Художественная галерея Лидса), Великобритания / Bridgeman.

29. Франсуа Эдуар Пико. Амур и Психея. 1817. Лувр, Париж / Bridgeman.

30. Питер Пауль Рубенс. Падение Фаэтона. Ок. 1604–1608. Национальная галерея искусств, Вашингтон, округ Колумбия / Bridgeman.

31. Питер Пауль Рубенс (мастерская). Пьяный Силен. Ок. 1620. Национальная галерея, Лондон / Bridgeman.

32. Микеланджело Ансельми. Аполлон и Марсий. Ок. 1540. Национальная галерея искусств, Вашингтон, округ Колумбия / Bridgeman.

33. Диего Родригес де Сильва-и-Веласкес. Пряхи. 1657. Прадо, Мадрид.

Вкладка

Гея, первобытная богиня и олицетворение Земли, воплотилась на заре творения.

Фемида, титанида, ставшая воплощением закона, справедливости и порядка. Здесь она изображена сидящей на дельфийском треножнике, в одной руке у нее чаша, а в другой – лавровая веточка.

Гипнос, олицетворение сна. Он породит Морфея, творившего грезы и придававшего им очертания.

У циклопов был один сферический глаз посередине лба.

Кронос (Крон) оскопляет серпом своего отца Урана.

На картине “Рождение Венеры” Боттичелли изображено прибытие богини на Кипр.

Кронос пожирает одного из своих сыновей.

Кронос получает от Реи камень Омфал.

Нимфы и коза Амальтея вскармливают младенца Зевса на Крите.

Музы: девять сестер, каждая представляет свой жанр в искусстве и покровительствует ему.

Три мойры (или фаты). Клото прядет нить – жизнь, Лахесис отмеряет ее длину, а Атропос решает, когда жизнь оборвать.

Двое гигантов сражаются с богами в ходе гигантомахии.

Зевс прицеливается молнией в крылатое змееногое чудище – Тифона.

Боги сражаются с титанами в десятилетнем конфликте – титаномахии.

Торжествующие боги Олимпа.

Свадьба Геры и Зевса.

Гефест – бог огня, кузнецов, ремесленников, скульпторов и металлургов – за работой у себя в кузне.

Арес, бог войны.

Арес мирно спит, а Афродита бодрствует, чуткая и бдительная.

Оснащенная доспехами, щитом, копьем и шлемом с плюмажем, Афина возникает из головы своего отца Зевса.