Стиг Ларссон
Девушка, которая застряла в паутине
Глава 6
20 ноября
На компьютере замигали слова:
Mission Accomplished![25]
Чума громко закричал хриплым, почти безумным голосом, что было, пожалуй, немного неосмотрительно. Впрочем, соседи, если и услышали его случайно, едва ли могли догадаться, в чем дело.
Дом Чумы не слишком напоминал место для совершения переворотов в сфере политики национальной безопасности на высшем международном уровне. Он больше походил на пристанище асоциального элемента. Жил Чума на Хёгклинтавэген в Сундбюберге – крайне непрестижном районе Стокгольма с унылыми четырехэтажными домами из блеклого кирпича, а о самой квартире вообще ничего хорошего сказать было нельзя. Там не только пахло чем-то кислым и затхлым. На письменном столе Чумы, среди всевозможного хлама, валялись остатки еды из «Макдоналдса» и банки из-под кока-колы, скомканные листки с записями, крошки от печенья, немытые кофейные чашки и пустые пакетики от конфет, а если часть всего этого и попадала в корзину для бумаг, то последняя не опорожнялась неделями, и по комнате нельзя было пройти ни метра, не наступив на хлебные крошки и гравий. Впрочем, никого из его знакомых это не удивляло.
К тому же Чума обычно не принимал душ и без особой необходимости не менял одежду. Жил он целиком и полностью перед компьютером и даже в не самые напряженные периоды работы выглядел удручающе: разжиревший и неухоженный, хоть и с намеком на стильную бороду-эспаньолку. Правда, борода у него давно превратилась в бесформенный куст. Чума был огромный, как великан, кособокий и при каждом движении любил попыхтеть. Но у него имелись другие достоинства.
Прежде всего, он был виртуозным компьютерщиком, хакером, который беспрепятственно перемещался по киберпространству и имел в этой области одного-единственного достойного соперника – или в данном конкретном случае, пожалуй, следует сказать соперницу, – и сам вид его пальцев, танцующих по клавиатуре, радовал глаз. Чума был столь же легок и гибок в Сети, сколь тяжел и неуклюж в другом, более зримом мире, и пока сосед откуда-то сверху – вероятно, господин Янссон – стучал в пол, он отвечал на полученное сообщение:
Оса, проклятущий гений… Тебе надо поставить памятник!
Потом он с блаженной улыбкой откинулся на спинку кресла и попытался суммировать весь ход событий – или, на самом деле, просто немного понаслаждаться триумфом, – прежде чем выведать у Осы мельчайшие детали и, возможно, заодно убедиться в том, что она опять замела все следы. Никому не удастся их отследить, никому!
Над могущественными организациями они издевались и раньше. Но тут речь шла о новом уровне, и многие в эксклюзивной компании, к которой они принадлежали, в так называемой «Республике хакеров», воспротивились этой идее, и прежде всего – сама Оса. Если требовалось, она могла бороться с любыми ведомствами или людьми. Но драться просто из любви к искусству она не любила.
Подобная детская хакерская возня ей не нравилась. Она не из тех, кто вламывается в суперкомпьютеры, только чтобы выпендриться. Осе всегда хотелось иметь четкую цель, и она вечно проводила свои чертовы анализы последствий. Сопоставляла долгосрочные риски с краткосрочным удовлетворением потребностей, и в этом отношении едва ли кто-нибудь взялся бы утверждать, что вламываться в компьютеры АНБ особенно разумно. Тем не менее она дала себя убедить, и никто толком не понял, почему.
Возможно, ей требовался стимул. Скажем, ей все наскучило и захотелось создать небольшой хаос, чтобы не умереть от тоски. Или же, как утверждал кое-кто из их группы, Оса уже пребывала в состоянии конфликта с АНБ, и поэтому вторжение было просто ее личной местью. Впрочем, другие члены группы ставили это под сомнение, настаивая на том, что она ищет информацию, будто за чем-то охотится с тех самых пор, как ее отца Александра Залаченко убили в Гётеборге, в Сальгренской больнице.
Однако наверняка никто не знал. У Осы всегда водились тайны, и мотив, вообще-то, никакой роли не играет – так они, во всяком случае, пытались себя убеждать. Если она готова помочь, надо просто с благодарностью принять помощь, не вникая в то, что изначально она не проявляла особого энтузиазма, да и вообще почти никаких эмоций. По крайней мере, она больше не упиралась, и этого достаточно.
С подключением Осы проект сразу приобрел более обнадеживающий вид, а они все лучше большинства людей знали, что АНБ в последние годы грубейшим образом превышало свои полномочия. На сегодняшний день агентство прослушивало не только террористов и лиц, представлявших потенциальную угрозу безопасности, или даже не исключительно важных потентатов, типа глав иностранных государств или власть имущих, а всех, почти всех. Отслеживались миллионы, миллиарды, биллионы разговоров, переписок и действий в Сети, и с каждым днем АНБ расширяло свои позиции, глубже и глубже внедрялось в нашу частную жизнь, превращаясь в одно большое недремлющее злое око.
По правде говоря, никто из членов «Республики хакеров» не вел себя в этом отношении особенно примерно. Все они, без исключения, забирались в такие места цифрового пространства, где им было нечего делать. Это, так сказать, входило в правила игры. Хакер – это нарушитель границ со всеми вытекающими отсюда плюсами и минусами; человек, который исключительно в силу своей деятельности пренебрегает правилами и расширяет границы собственного знания, не всегда считаясь с разницей между частным и публичным.
Однако моральные принципы у них существовали, и главное, они знали – тоже по собственному опыту, – что такое коррупция во власти, особенно власти без надзора, и никому из них не нравилась мысль о том, что злостные и беззастенчивые хакерские атаки теперь осуществляются не отдельными бунтарями и изгоями, а государственными гигантами, стремящимися контролировать свое население. Поэтому Чума, Троица, Боб Собака, Клешня, Дурак, Кот и вся компания из «Республики хакеров» решили нанести ответный удар, взломав компьютеры АНБ и так или иначе навредив.
Задача была не из легких. Она немного походила на кражу золота с военной базы Форт-Нокс, а будучи самонадеянными идиотами, они хотели не просто забраться в систему – им хотелось еще завладеть ею. Они хотели создать себе статус суперпользователя, или Root, если говорить на языке «Линукса», а для того, чтобы это получилось, им требовалось найти неизвестные уязвимости в системе безопасности, так называемые Zero days[26] – сперва на серверной платформе АНБ, а затем во внутренней сети бюро, откуда ведется радиотехническая разведка по всему миру.
Начали они, как обычно, с небольшого социального инжиниринга. Им требовалось найти имена системных администраторов и аналитиков инфраструктуры, владевших сложными паролями для входа во внутреннюю сеть, а еще не повредило бы обнаружить какого-нибудь раздолбая, который может пренебрегать рутинными мерами безопасности. И действительно, по собственным каналам они получили четыре, пять, шесть имен, в частности парня, звавшегося Ричард Фуллер.
Он работал в группе информационной системы АНБ по реагированию на чрезвычайные ситуации, которая контролировала внутреннюю сеть организации и постоянно охотилась за утечками информации и незаконно вторгшимися лицами. Фуллер был «правильным» парнем – Гарвардский диплом юриста, республиканец, куотербек[27], патриотическая мечта, если верить его резюме. Однако Бобу Собаке удалось узнать через бывшую любовницу этого парня, что он втихаря страдает биполярным расстройством и, возможно, балуется кокаином.
В минуты возбуждения Фуллер совершает самые разные глупости – например, даже скачивает файлы и документы, не поместив их предварительно в «песочницу»[28]. Кроме того, он обладал красивой внешностью, пожалуй, чуть слащавой, и больше походил на финансиста типа Гордона Гекко[29], чем на тайного агента, и кто-то – вероятно, сам Боб Собака – подбросил идею, что Оса могла бы поехать к нему в Балтимор, переспать с ним и устроить ему «медовую ловушку».
Оса послала их всех к черту.
Затем она отвергла другую их идею – написать в головной офис в Форт-Миде документ с якобы взрывными сведениями как раз о незаконных вторжениях и утечках, зараженный новейшим «трояном», шпионской программой с высоким порогом оригинальности, которую разработают Чума с Осой. Мысль заключалась в том, чтобы потом выложить в Сети наводки, которые смогли бы привлечь к файлу внимание Фуллера и в случае удачи настолько его взволновать, что он пренебрежет безопасностью. План был вовсе не плох – прежде всего, он мог бы ввести их в компьютерную систему АНБ без применения активного вторжения, которое, возможно, сумели бы отследить.
Но Оса не собиралась, как она выразилась, сидеть и ждать, пока кретин Фуллер опростоволосится. Она не хотела зависеть от промахов других и вообще сопротивлялась и упрямилась, поэтому никого не удивило, когда девчонка вдруг решила взять всю операцию на себя, и хотя это вызвало кое-какие споры и протесты, под конец все согласились – правда, выдав ей ряд инструкций. Она действительно аккуратно записала добытые ими имена и сведения о системных администраторах, а еще попросила помощи с так называемой операцией дактилоскопии – исследованием серверных платформ и оперативных систем. А потом отгородилась от «Республики хакеров» и от всего мира, и Чуме казалось, что она не слишком прислушивается к его советам – например, что ей нельзя использовать свой ник, свой псевдоним, и не следует работать дома, а скорее, в какой-нибудь удаленной гостинице, под вымышленным именем, на случай если ищейкам АНБ удастся отследить ее через запутанные лабиринты программы Tor. Но она, естественно, делала все по собственному усмотрению, и Чуме оставалось только сидеть за письменным столом в Сундбюберге и ждать с вконец измотанными нервами; поэтому он по-прежнему не имел представления о том, как она действовала.
Наверняка Чума знал лишь одно: совершенное ею грандиозно и легендарно, и пока за окном завывала буря, он немного расчистил хлам на письменном столе, склонился над компьютером и написал:
Расскажи! Какое у тебя ощущение?
Опустошенность, – ответила она.
ОПУСТОШЕННОСТЬ.
Именно такое ощущение у нее и было. Целую неделю Лисбет Саландер почти не спала и, вероятно, пила и ела тоже слишком мало, – и теперь у нее болела голова, глаза налились кровью, руки тряслись, и больше всего ей хотелось скинуть все свое оборудование на пол. Впрочем, где-то в глубине души она испытывала удовлетворение, хотя едва ли по той причине, по какой думал Чума или кто-нибудь другой из «Республики хакеров». Лисбет была довольна тем, что узнала кое-что новое о криминальной группировке, которую исследовала, и тем, что смогла констатировать связь, о наличии которой раньше только предполагала или догадывалась. Но это она держала при себе, и ее удивляло, что остальные могли подумать, будто она хакнула систему из любви к искусству.
Она не подросток с играющими гормонами и не ищущий кайфа идиот, желающий показать класс. Если уж Лисбет бралась за такое рискованное предприятие, то хотела чего-то очень конкретного, хотя когда-то хакерство и вправду было для нее больше, чем просто орудием. В худшие моменты детства оно являлось для нее способом бегства от действительности, возможностью почувствовать себя в этой жизни чуть менее изолированной. С помощью компьютеров она могла сокрушать стены и барьеры, обычно возводившиеся перед нею, и ощущать мгновения свободы, – и в известной степени это наверняка по-прежнему присутствовало.
Но главным образом она занималась охотой, причем с тех самых пор, как однажды на рассвете проснулась от сна о кулаке, ритмично и истово бьющем по матрасу в квартире на Лундагатан. И никто бы не взялся утверждать, что охота эта была простой. Противники скрывались за дымовыми завесами, и поэтому, в частности, Лисбет Саландер в последнее время казалась необычно трудной и резкой в общении. Она словно бы испускала какой-то новый мрак; за исключением здоровенного громогласного тренера по боксу по имени Обинце и двух-трех любовников и любовниц, больше почти ни с кем не общалась и больше, чем когда-либо, выглядела, как ходячий сгусток проблем – волосы взъерошены, взгляд мрачен… И даже если она иногда пыталась произносить любезности, они удавались ей немногим лучше, чем прежде. Говорила Лисбет правду – или ничего.
А ее квартира здесь, на Фискаргатан… ну, это отдельная история. По размеру она могла вместить семейство с семью детьми и, невзирая на прошедшие годы, сколько-нибудь обставленной или уютной не была. Лишь кое-где стояла наобум расставленная мебель из ИКЕА, отсутствовал даже музыкальный центр – возможно, отчасти потому, что в музыке Лисбет не разбиралась. Она видела больше музыки в дифференциальном уравнении, чем в произведении Бетховена. При этом Саландер была богата, как тролль. Украденные ею когда-то у негодяя Ханса-Эрика Веннерстрёма деньги выросли в сумму, чуть превышавшую пять миллиардов крон. Однако состояние – что было вполне типично для нее – никак не отразилось на ее личности, разве что сознание собственного богатства сделало ее еще более бесстрашной. По крайней мере, в последнее время Лисбет приходили в голову все более радикальные меры, типа: сломать пальцы насильнику и поползать по внутренней сети АНБ.
Тут она явно перешла границы, но рассматривала это как необходимость и на протяжении многих дней и ночей была полностью поглощена, забыв обо всем остальном. Теперь, по завершении дела, Саландер, сощурив усталые глаза, оглядывала два своих рабочих стола, составленные под углом в форме буквы L. На столах располагалось ее оборудование – собственный обычный компьютер и специально купленный тестовый, куда она установила копию сервера и операционной системы АНБ.
Тестовый компьютер она затем атаковала специально написанной фаззинговой программой, искавшей в платформе ошибки и уязвимости. Потом добавила отладочную и тестовую атаки, а также атаку в режиме «черного ящика». Полученные результаты Лисбет положила в основу своего вируса-шпиона, собственного RAT, и поэтому не могла допустить небрежности ни в одном пункте. Разумеется, только тщательно исследовав систему сверху донизу, она инсталлировала копию сервера у себя дома. Набросься Саландер напрямую на реальный сервер, инженеры АНБ сразу бы это заметили и почуяли неладное, и тогда веселью быстро настал бы конец.
Теперь она могла беспрепятственно работать, день за днем, почти без сна и еды, и если вдруг все же покидала компьютер, то лишь чтобы чуть-чуть вздремнуть на диване или разогреть в микроволновке какую-нибудь пиццу. В общем, Лисбет работала изо всех сил, пока глаза не наливались кровью, в особенности со своим «эксплойтом нулевого дня» – софтом, который выискивал неизвестные АНБ уязвимости и должен был, после проникновения внутрь, обновлять ее статус. И, честно говоря, это было чистым безумием.
Лисбет написала программу, дававшую ей не только контроль над системой, но и возможность дистанционного управления всем, чем угодно, во внутренней сети, о которой она обладала лишь отрывочными знаниями, что на самом деле являлось наиболее абсурдным из всего.
Ей предстояло не просто проникнуть внутрь, а войти в сеть АНБ, представлявшую собой самостоятельную собственную вселенную, едва ли вообще связанную с обычным Интернетом. Внешне Лисбет, возможно, напоминала подростка, получившего неуд по всем предметам. Но в области исходных кодов компьютерных программ и общих логических связей ее мозг делал только: «щелк, щелк», и в итоге она создала совершенно новую улучшенную шпионскую программу, новейший вирус, обладавший собственной самостоятельной жизнью. И когда Лисбет, наконец, почувствовала, что удовлетворена, в ее работе наступила следующая фаза. Теперь ей предстояло перестать играть в собственной «лаборатории» и перейти к настоящей атаке.
Поэтому она достала купленную в Берлине сим-карту оператора «Ти-Мобайл» и, вставив ее в свой телефон, подсоединилась к Интернету. Пожалуй, ей действительно было бы лучше сидеть где-нибудь в другом месте, в какой-нибудь удаленной части света, возможно, «переодетой» в свой второй облик, под именем Ирене Нессер.
Теперь же парни из службы охраны АНБ, если они достаточно усердны и умны, может быть, сумеют проследить ее до базовой станции «Теленор»[30] в этом квартале. До самого конца им, правда, не добраться – во всяком случае, техническим путем. Но все-таки они смогут подойти достаточно близко, что было бы неудачно со всех точек зрения. Тем не менее Саландер сочла, что преимущества работы из дома перевешивают, и приняла все известные ей меры предосторожности. Как многие другие хакеры, она пользовалась tor-сетью, позволявшей ее трафику затеряться среди тысяч и тысяч пользователей. Однако Лисбет знала, что в данном случае это недостаточно надежно – для деанонимизации пользователей системы АНБ использовало технику EgotisticalGiraffe, – поэтому долго трудилась над улучшением личной безопасности и только потом перешла к атаке.
Она вскрыла сервер, как консервную банку. Но никаких причин для самонадеянности это не давало. Теперь надо было быстро-быстро найти тех системных администраторов, имена которых ей дали, внедрить свою шпионскую программу в какой-нибудь из их файлов и создать мостик между серверной и внутренней сетями, что представляло собой отнюдь не сложную операцию. Нельзя было допустить никаких оповещений со стороны антивирусных программ, и, выбрав под конец человека по имени Том Брекинридж, она под его именем вошла в сеть АНБ, и тут… каждый мускул ее тела напрягся. Перед ее измученными от работы и недосыпа глазами стала происходить магия.
Шпионская программа уводила ее все дальше и дальше в самое тайное из тайного, и она, конечно, точно знала, куда направляется. Ей надо было в Active Directory – Службу Каталогов, или ее аналог, чтобы поднять свой статус. Из скромного нежелательного визитера ей предстояло превратиться в суперпользователя этой густонаселенной вселенной, и, достигнув цели, она попыталась получить некое представление о системе, что оказалось нелегко. Вернее, совершенно невозможно; а временем она не располагала.
Надо было спешить, спешить, и Саландер изо всех сил боролась, чтобы разобраться в поисковой системе, уловить все кодовые слова, выражения и гиперссылки, всю эту галиматью, и уже собиралась все бросить, когда в конце концов обнаружила документ, помеченный Top Secret, NOFORN – No foreign distribution[31]. Сам по себе документ ничего особенного не представлял, но в сочетании с парой линков между Зигмундом Экервальдом из «Солифона» и киберагентами из отдела «Охраны стратегических технологий» АНБ все же образовывалась взрывчатая смесь, и Лисбет с улыбкой запомнила каждую мельчайшую деталь, хотя в следующее мгновение она громко выругалась, увидев еще один документ, который, похоже, имел отношение к делу. Он был зашифрован, поэтому она не видела иного выхода, как скачать его, но тут же догадалась, что в Форт-Миде появится какое-нибудь предостережение.
Лисбет чувствовала, что ситуация становится критической. Кроме того, ей нужно было приниматься за официальное задание, если считать «официальное» подходящим в данном контексте словом. Но она торжественно пообещала Чуме и остальным членам «Республики хакеров» опозорить АНБ и сбить с организации немного спеси, поэтому попыталась узнать, с кем ей следует связаться. Кому стоит послать сообщение?
Саландер выбрала Эдвина Нидхэма, Эда-Кастета. Его имя все время всплывало в контексте IT-безопасности, а быстро разузнав о нем кое-что во внутренней сети, она невольно прониклась к нему уважением. Эд-Кастет был звездой. Но она его все-таки перехитрила.
На мгновение Лисбет заволновалась, что ее обнаружат. Ее вторжение вызовет суматоху. Но ведь именно суматоха ей и требовалась, поэтому она пошла в наступление. Она не имела ни малейшего представления о том, который теперь час. Это могли быть день или ночь, осень или весна, она лишь смутно, в самой глубине сознания, чувствовала, что буря на улице еще усилилась, точно погода синхронизировалась с ее атакой, а в далеком Мэриленде – вблизи от знаменитого перекрестка Балтимор-паркуэй и Мэриленд-рут 32 – Эд-Кастет начал писать мейл.
Далеко продвинуться он не успел, поскольку секундой позже она перехватила инициативу и продолжила его предложение: «Тот, кто наблюдает за народом, в конце концов сам оказывается под наблюдением народа. В этом есть фундаментальная демократическая логика», – и чуть позже фразы показались попавшими прямо в точку, гениальной идеей. Вкусив сладость реванша, Лисбет повлекла Эда-Кастета в путешествие по системе. Они вдвоем пронеслись в танце мимо целого мерцающего мира данных, которые требовалось любой ценой держать в тайне.
Ощущение было, несомненно, ошеломляющим, но тем не менее, как уже говорилось, тем не менее… Когда она отсоединилась и все логи ее работы автоматически стерлись, пришло похмелье. Появилось такое чувство, как после оргазма с неправильным партнером, и фразы, казавшиеся только что такими меткими, звучали все больше по-детски, как болтовня хакеров. Внезапно ей захотелось напиться в стельку, не меньше. Усталыми, шаркающими шагами Саландер добралась до кухни, принесла бутылку виски «Талламор Дью» и несколько бутылок пива, чтобы сполоснуть рот, и уселась пить возле компьютеров. Не чтобы отпраздновать, отнюдь. Никаких победных ощущений в теле не осталось. Скорее… что же? Пожалуй, упрямство.
Она все пила и пила, а за окном бушевала буря, и из «Республики хакеров» потоком лились приветственные возгласы. Но ее больше ничего не трогало. Едва держась в вертикальном положении, Лисбет быстро взмахнула рукой над столом, равнодушно наблюдая за тем, как летят на пол бутылки и пепельницы. Потом она подумала о Микаэле Блумквисте.
Наверняка все дело в алкоголе. Блумквист обычно всплывал у нее в мыслях, когда она напивалась, как спьяну могут вспоминаться бывшие любовники, и она почти бессознательно влезла в его компьютер – это вам не АНБ. Туда Лисбет со старых времен знала кратчайший путь, и поначалу ее даже заинтересовало, что она там, собственно, забыла.
Ей ведь на него плевать, или нет? Он ушел в историю; привлекательный идиот, в которого ее когда-то угораздило влюбиться, и повторять эту ошибку она не намеревалась. Нет, на самом деле ей следовало бы просто отключиться от Сети и несколько недель даже не смотреть на компьютер. Но она все-таки осталась на его сервере – и в следующее мгновение просияла. Чертов Калле Блумквист создал файл под названием «Ящик Лисбет», и в этом документе имелся вопрос:
Что нам думать об искусственном интеллекте Франса Бальдера?
Она все же слегка улыбнулась, отчасти, пожалуй, из-за Франса Бальдера.
Он был в ее вкусе: фанат компьютеров, зацикленный на исходных кодах, квантовых процессах и возможностях логики. Но прежде всего улыбку вызвал у нее сам факт, что Микаэль наткнулся на ту же область, что и она. И хотя Лисбет уже давно подумывала все выключить и пойти спать, она написала ответ:
Интеллект Бальдера вовсе не искусственный. А как в настоящее время обстоит дело с твоим собственным?
И что произойдет, Блумквист, если мы создадим машину, которая будет слегка шустрее нас самих?
Потом пошла в одну из своих спален и прямо в одежде рухнула на кровать.
