bannerbannerbanner
Черновик жизни

Стейси Вуд
Черновик жизни

Полная версия

Глава 7

Крис

Иду за Доктором Майер по узкому коридору Больницы “Бельвью”. После звонка Брайана, что ту самую официантку, которая передала мне записку от Лоусона, трижды ударили ножом в живот у ее дома, я сам не свой. Как они ее вычислили? О ней вообще мало кто знал, правда ее данные все же фигурировали у нас в официальном деле, потому что иначе мы бы не смогли подтвердить слова Лоусона о том, что в этом здании могут прятаться члены мафии. Чертов Уайатт узнал от одного из наших. Везде есть продажные копы, это не новость. Но я не ожидал этого в своем отделе.

Я следую за ней. Не подумал бы, что зеленоглазая врач из скорой и есть тот-самый-Доктор-Майер, который спас мне жизнь. Почему-то эти два факта совершенно не соединялись у меня в голове. Пока я был в палате на осмотре, я немного успел рассмотреть ее. Симпатичная. Короткая темная стрижка, хмурый взгляд, острый язык, ровная прямая осанка, знает свое дело. Готов поставить двадцатку, что работала в армии или что-то типа того. Я таких людей, действующих четко и слаженно, за милю чую. А в тот вечер она даже ни на секунду не смутилась. Она хороша, как врач. Возможно, следует все же с ней подружиться и иногда привлекать к делам, как внештатного эксперта.

– Может на ты? Крис Райт, – представляюсь и вытягиваю руку для рукопожатия.

Она останавливается и смотрит на нее. Словно раздумывает над предложением и возможными для нее последствиями.

– Дженнифер, можно просто Джен.

Прохладная рука нежная и маленькая, по сравнению с моей здоровой ладонью, но рукопожатие крепкое. Я даже не ожидал такого от девушки ее комплекции.

– Ты служила? – Перехожу сразу к сути своих размышлений.

Сузив глаза, она наклоняет голову на бок, а из-за этого прядь волос немного прикрывает ей часть лица. Подавив желание дотронуться и откинуть ее волосы, продолжаю молча ждать ответ.

– Я – ведущий хирург этой больницы. Большего тебе знать не следует.

Джен разворачивается и идет к дверям, над которыми висит табличка “Отделение неотложной помощи”. Заходит внутрь, даже не придерживая дверь. Усмехаюсь. Ну, это мы еще посмотрим, что мне там следует или не следует знать.

Здесь творится настоящая суматоха, по сравнению с этажом выше, пока мы были в хирургии. Медсестры развозят каталки с пациентами за ширмы, слышатся всхлипы, кто-то из родственников причитает о свалившейся участи.

Нахожу Джен у стойки, пока та говорит с девушкой в белом медицинском костюме и в таком же смешном колпаке, что был на Доктор Майер вечером, когда меня подстрелили.

– Привезут через пару минут, она не в сознании, но пока жива. Джен, была рада встречи, но мне пора, – говорит эта девушка, а затем убегает в сторону машин скорой помощи.

Пока жива. Это дает мне надежду, что Кара оправится, вернется к себе домой и я поклянусь, что больше никогда ее не побеспокою. Даже обращусь к знакомым парням из ФБР по защите свидетелей, чтобы Уайатт ее не нашел. У нее нет семьи или близких, чтобы те за нее беспокоились. Чувствую себя чертовски виноватым, что она сейчас приедет сюда из-за меня и нашей договоренности.

Она как-то проходила по делу убийства какого-то мужика под мостом, где собираются все бездомные района. Но не была похожа на девиц, которые готовы себя предложить за двадцатку. Просто юной сиротой, которой некуда было идти, поэтому осталась жить там. Я проникся, пристроил ее в ресторан официанткой, она даже начала сама снимать комнату наверху у хозяина ресторана. Я ее попросил-то записку передать просто потому, что этот ресторан находится слишком далеко от логова мафии, чтобы Лоусона точно не подозревали. Но ее все равно вычислили. Или сдали.

– Девушка, девятнадцать лет, три ножевых, седьмая смотровая, у вас две минуты, – до меня доносится звук из динамика. Джен тянет меня за рукав куртки.

– Пошли, посмотрим, как она.

Мы задергиваем шторку смотровой, фельдшир быстро вводит нас в курс дела. Я делаю пометки всего, что может в будущем пригодится. Глубокие раны. Сильное кровотечение. Потеря сознания. Высокое давление. Будет операция.

– Сейчас ее отвезут наверх, прооперируют, – говорит Джен.

– Она выживет? – Это все, что сейчас мне важно знать.

– Никто не даст тебе гарантий. Но хирурги будут делать все возможное.

– Ты будешь оперировать?

– Нет, – качает головой она.

– Почему? Меня вон смогла же залатать.

– Перед твоим приходом у меня была серьезная операция на опухоль и пересадку костного мозга, меня не допустят.

У меня так сильно выкатились глаза от удивления, что я невольно заморгал гораздо чаще, чем нужно. Эта хрупкая девушка занимается такими вещами? Я потрясен.

– Спасибо.

Черт, кажется сказал вслух.

– Тебе больше нечего здесь делать. Все равно, пока она не очнется, полицейских не пускают в палату.

– Я знаю протокол. Ты можешь мне позвонить и сказать о ее состоянии? – начинаю злиться, но протягиваю ей визитку со своим номером. Вижу, что Джен колеблется. Если она сейчас меня пошлет к медсестрам, то будет совершенно права. Какого черта ведущий хирург больницы должен докладывать полицейскому о прошедшей операции. Этим занимается главная медсестра, обычно от нее все детективы получают официальную информацию. Но Доктор Майер все-таки берет картонный прямоугольник и складывает себе в карман.

– Я позвоню, если что-то мне станет известно. Всего доброго, Детектив Райт, – и с этими словами она проходит мимо меня и идет в сторону коридора, откуда мы пришли. Даже прощания моего не дождалась.

Я провожаю ее взглядом, задерживаясь чуть дольше на ее бедрах. Нет, так не пойдет. Если она мне нужна как эксперт, то пусть таковым и остается. Тем более она сразу провела между нами невидимую линию и не планирует открывать свои секреты о службе или что у нее там еще есть интересного.

Я теперь еще сильнее подозреваю практически каждого в своем окружении, поэтому делаю мысленно себе пометку, чтобы запросить ее досье в главном управлении полиции города. Мне важно знать, что ее репутация ничем не запятнана.

Глава 8

Дженнифер

Чертова визитка. И зачем я только согласилась ее взять? Она будто прожигает мне карман. Невозможно чувствовать кусок картона сквозь столько слоев одежды, но все же я чувствую.

Поднимаюсь обратно в свой кабинет, закрываю дверь и прижимаюсь спиной к двери. Зачем мне это все? К чему было интересоваться расследованием? Теперь я еще должна перезвонить Райту, чтобы доложить о самочувствии его официантки. С другой стороны, это может сделать дежурный врач или главная медсестра. А мне есть чем заняться.

В конце концов у меня есть пациенты, операции, моя безымянная свинка. И мне совершенно не любопытно, что у него там происходит в участке. Я совсем не соскучилась по делам вне этой больницы. Не скучаю по военному времени. А еще я безбожно вру самой себе. К черту это все.

Хватаю свою сумку и направляюсь к выходу. На сегодня у меня была запланирована лишь одна операция, которую я уже завершила. По пути захожу в послеоперационную палату проверить Сандру. Она уже очнулась и находится в окружении своей семьи. Все же рассказываю ей вторую часть шутки, а Сандра звонко смеется. Лишний раз убеждаюсь, что я выбрала правильную профессию, я на своем месте.

Дохожу до комнаты отдыха, где стоят пара диванов. На одном из которых растянулся Стэн, и теперь храпит, запрокинув голову. Открываю свой шкафчик и переодеваюсь в удобные черные спортивные штаны, белую худи и белые кроссовки. После колебаний вытаскиваю из халата визитку Райта. Форму кидаю в общий пластиковый бак, который на треть уже заполнен халатами и медицинскими хлопковыми брюками. И еще раз кинув взгляд на спящую лживую-задницу-Стэна, выключаю свет и закрываю за собой дверь.

Погода сегодня не радует, поэтому надеваю капюшон и выхожу из больницы. Обычно май в Нью Йорке солнечный и теплый, многие уже в шесть утра бегают в парках в майках и спортивных шортах. Но не в эту неделю. Обнимаю себя руками, пока иду до метро. Мне ехать ровно 28 минут. Потом еще 7 минут пешком. Два лестничных пролета. И я дома.

Это так странно называть мое временное пристанище домом. Но, как известно, все что временно, то постоянно. И вот я снимаю эту квартиру уже пять лет. Сначала три года после плена я жила у своих родителей в пригороде Бостона. Первый год для меня и моей семьи был психологическим адом. Не знаю, как не тронулась умом моя мама, но она была всегда рядом и поддерживала меня. Даже сначала спала со мной в одной комнате и подскакивала ко мне всякий раз, когда я просыпалась от кошмаров. Отец, тоже бывший военный, боялся ко мне подходить. Ему казалось, что он меня подвел, потому что поддержал мое рвение стать именно военным врачом. Поддерживал каждую мою командировку, включая последнюю.

К моему несчастью, моих родителей не стало два года назад. Пьяный ублюдок въехал в их пикап, когда они ехали с рыбного рынка в субботу утром. К счастью для него, по пути ему встретился отбойник, иначе я бы сама его придушила голыми руками.

В итоге я продала наш фамильный домик, потому что семейных встреч больше никогда не будет. Мне предложили работу хирургом в Нью Йорке, и я переехала в Большое Яблоко строить свою жизнь с нуля. По правде говоря, получается так себе. Ощущение, будто я живу не свою жизнь. Будто пишу ее в черновике, и если что, потом смогу переписать, как надо. Но как надо у меня уже было. А потом закончилось. Неожиданно. Резко. Больно.

Я словно робот: хожу на работу, беру лишние смены, чтобы не оставаться в одиночестве наедине со своими мыслями. Завела свинку. Не хожу на вечеринки. Ем какую-то дрянь. Раньше я любила готовить, у меня было коронное блюдо – пастуший пирог с фаршем. Моя мама была родом из Йорка. А потом съездила в Лондон на выходные с подругами, где встретила моего отца, у которого была там не долгая пересадка после командировки. Они расстались где-то на месяц, поддерживая связь бумажными письмами. Пока отец не вернулся в Англию за ней, попросил руки у моего дедушки и увез маму навсегда в Бостон.

 

Я считала их пару и историю любви самой романтичной. Потом в моей жизни появился Адам, и я поняла, что знать о любви и почувствовать ее – это две разные вещи. Я искренне любила его. Без условий. Горячо. До безумия. И тосковала, и оплакивала слишком долго. Пока не приняла, что он больше никогда не войдет в двери и не обнимет меня. Не успокоит. Не пошутит насчет прически Миссис Колинз из дома напротив. Больше никогда и ничего этого не будет.

Все что у меня осталось от Адама – это жетон, горечь в сердце и надгробный камень, под которым пустота. Я бываю на кладбище раз в полгода, просто потому что мне нужно куда-то приходить. По началу я общалась с его родителями, но они совершенно закрылись от меня, ударившись в религию. Они потеряли своего единственного сына, кинув в меня фразой, что мужа-то я себе еще успею найти. Меня это оскорбило до глубины души. И я снова скатилась в гребаную депрессию. Мне кажется, моя психотерапевт озолотилась благодаря нашим сессиям, которые к слову сейчас стали проходить намного реже.

Замечаю, что уже час я просто сижу на диване в гостиной. Даже не разулась. Тянусь к телефону, чтобы заказать ужин из соседней китайской забегаловки, но глазами нахожу одно новое сообщение. Вот же черт. Это нехорошо. Сомнения сыпятся в голове одно за другим, но я принимаю решение, которое как мне кажется, может быть единственно правильным в этой ситуации. Достаю из заднего кармана джинсов белый прямоугольник.

“Детектив Кристофер Райт, отдел убийств, полиция Нью-Йорка”

После трех гудков я уже собираюсь сбросить звонок, но мне отвечает низкий с хрипотцой голос:

– Райт слушает.

– Это Джен, – прочищаю горло, – Доктор Дженнифер Майер.

– Что-то случилось? Что-то с Карой?

– Кара скончалась двадцать минут назад, не приходя в сознание от сильной кровопотери.

После длительной паузы я проверила, а точно ли собеседник еще здесь.

– Райт? – позвала я его.

– Да, я тут. Спасибо за новости, Джен.

– Я могу еще чем-нибудь помочь? – Зачем я это спросила.

– Ты можешь подъехать ко мне завтра с утра в участок? Я хочу дать тебе посмотреть некоторые бумаги, нужно твое экспертное мнение.

Надо было прикусить язык. И пока я медлила, Райт добавил:

– Если ты, конечно, не против мне помочь.

– Я буду. Пришли адрес и время в сообщении, – и я отключилась, пока не наговорила лишнего.

Без понятия, чем я могу быть ему полезна. Он не похож на недалекого детектива, который то и дело просиживает в кабинете штаны. Безошибочно задал мне вопрос про службу, хотя я не давала этого знать даже коллегам. В курсе только главный врач больницы, но тот не будет трепаться.

Почему во мне растет чувство тревоги и одновременно уверенности, что единственным приходом в участок я не ограничусь?

Глава 9

Крис

– Я буду. Пришли адрес и время в сообщении, – и звонок обрывается.

Я откидываюсь на спинку стула и вздыхаю. Это моя вина. Это просто стопроцентно моя вина, что Кары больше нет. Черт Черт. Черт. Я хлопаю ладонью по столу несколько раз в порыве эмоций. Воспоминания о последней нашей встречи проносятся в голове. Она похвасталась, что вроде как получила стипендию в местном колледже, и с сентября должна была начать учиться. Была так горда собой! Какой же я самоуверенный придурок. Почему не использовал подставного копа для передачи записки?

Открываю крышку ноутбука, в поисковой строке архива так и осталось имя Джен. “Ожидайте результата”. Без понятия сколько времени потребуется, пока мне ответят на запрос. Будет чудом, если перед нашей встречей я буду в курсе всего, что происходило в ее жизни. Поэтому выхожу из кабинета и направляюсь к двум угловым столам Сойера и Брайана. Стул для Эдди тоже прикатили откуда-то, разгребли ему место за столом. Парни сидят, что-то читают.

– Кара скончалась, – без предисловий и сразу к делу. Сойер медленно поворачивается ко мне, глаза Брайана устремлены в окно позади меня. Он изначально был против этой затеи.

– Кто такая Кара? – заполняет паузу Эдди.

– Ты дело жопой читал что ли? – начинаю откровенно злиться. Я и без того был на взводе, но сейчас мой подопечный может просто отхватить за любую мелочь. Только вот смерть Кары не мелочь.

– Я… Эээ, – теряется Эдди, оглядывается на детективов в поиске поддержки.

– Официантка, что передала от Лоусона записку, – напоминает Брайан. – Не приходила в себя? Есть улики, указывающие на Уайатта?

Отрицательно качаю головой.

– Ты и Сойер, съездите на место преступления. Там, конечно, эксперты уже были, все затоптали, но может видел кто чего. Поспрашивайте там, – мои детективы встают из-за стола, накидывают на себя куртки, проверяют пистолеты. – И этого, – киваю я на Эдди, – с собой прихватите.

– Конечно, Райт, – отвечает Сойер.

Я уже хочу развернуться и уйти в свой кабинет, но торможу.

– И, Эдди, – окликаю его, – вернешься, зайдешь ко мне и расскажешь все по делу наизусть. Понял меня?

Новичок раз сто успевает кивнуть, пока Брайан не утаскивает его за ворот рубашки в сторону лестницы. Глаза испуганные, в ответ заикаться аж начал. Но я поблажек больше делать не буду. Это дело теперь в приоритете. Капитан Дрейк его мне поручил, а остальные папки с делами с моего стола уже перешли другим детективам отдела. Дальше нас пятерых и начальника Агентства информация не уходит. И я клянусь, если Уайатт пронюхает что-то новое, я лично каждого допрошу без свидетелей. Даже Капитана. Ведь если раньше в курсе было два отдела целиком, то сейчас круг вовлеченных лиц заметно сузился. Добавится Джен, если ее досье меня устроит. И если она согласится.

Дженнифер Майер. Смакую мысленно ее имя. Я одновременно восхищен ее профессионализмом и заинтересован ею самой. Меня всегда тянуло решать загадки, а Джен – сплошная тайна. Невероятно привлекательная тайна, черт бы ее побрал. Зеленые глаза еще эти, которые каждую нашу встречу излучали уверенность и решимость. Проницательность. Каждое ее движение отточено, все пропитано дисциплиной и точностью. Я знал, конечно, что медики славятся своими четкими действиями и неравнодушием к пациентам. Но я чувствую в Джен что-то еще. Внутреннюю силу. Какую-то невысказанную боль. А может из-за дела Уайатта и Кары мне теперь везде это мерещится?

По пути захожу в комнату отдыха, насыпаю зерен в кофемашину, чтобы сделать американо. Хочу просмотреть в деле каждую запятую лично. Ощущение, что упускаю какую-то важную деталь. Пока иду в свой кабинет, успеваю поздороваться с Брейди Маккрейн, непосредственным начальником патрульных офицеров. До прихода в наш участок, он сам был офицером патрульной полиции. Прошу его передать своим быть еще более внимательным на улицах. Любой намек на незаконную торговлю или передачу товара – сразу проследить и при подозрительных действиях допросить. Брейди же говорит, что Сэм Гастингс, патрульный офицер, нашел вчера одного из подручных-шестерок, а тот в свою очередь звонил скорее всего своему боссу, пока удирал от Сэма. Но успел выбросить телефон в канализацию на пересечении Третьей Авеню и Девяносто пятой улицы в сток. Естественно, телефон никто уже не найдет. Умно. Парня догнали, но тот упорно не сдает своих, придерживаясь кодекса молчания. Небывалая преданность, конечно.

У Уайатта армия людей, которые держат каждого за что-то дорогое, раз они не выдают его имени. Даже слова в его сторону не произносят. Типа Харрис Уайатт благочестивый бизнесмен и только! И пусть все знают на допросах о ком речь, никто еще не подтвердил наших предположений. Его боятся. Настолько, что лучше сядут в тюрьму и будут там под защитой распространять дальше.

Сажусь за стол, проверяю почту. Оказывается, мне уже прислали досье по Джен. Устраиваюсь поудобнее, хочу прочитать каждое слово. В предвкушении прошлого Доктора Майер открываю файл с отсканированным документом и застываю. Какого черта?

“Дженнифер Лесли Майер, 1983 года рождения, 35 лет. Родилась и выросла в Бостоне. Закончила Медицинскую школу Бостонского Университета.”

Дальше прокручиваю копии пяти листов, в которых практически каждое предложение зачеркнуто черным перманентным маркером. Разобрать, что под ним просто нереально. Только некоторые слова остаются в доступе:

“офицер медицинской службы военно-воздушных сил США”

“последняя командировка: Багдад”

“погиб весь батальон”

“единственная выжившая”

“217 дней плена”

“допрос с подозреваемой”

В конце одно не скрытое предложение.

“Принята на должность ведущего хирурга больницы “Бельвью””

Плен? Восьмимесячный плен? Да вы должно быть шутите. Она была в плену? Речь о той самой хрупкой Дженнифер с острым взглядом? Военный врач и командировки в Ирак? Голова идет кругом. Информации в досье ничтожно мало, но в тоже время ее столько, что я не могу успокоиться. И как мне завтра себя с ней вести? Это не то, что я ожидал увидеть. Определенно не то.

Глава 10

Дженнифер

Всю ночь крутилась, не могла нормально заснуть. Обычно я даже не слышу, как моя свинка носится в клетке по опилкам, но сегодня я слышала каждый ее шорох. Каждый скрип, доносящийся из квартиры сверху. Каждый вопль, что раздавался за стенкой у вечно выясняющих отношений парочки. Спустя несколько лет терапии и десяти использованных рецептов на антидепрессанты я смогла заново восстановить свой сон. Раньше боролась за каждую минуту спокойного и крепкого сна. По началу было слишком сложно. Мой организм привык, что его будят каждые полчаса. Я вздрагивала от каждого звука, даже если это была газонокосилка через два дома от дома моих родителей. И вот последние пару лет после операций и дежурств я всегда стараюсь выспаться. И мне удавалось. Ровно до сегодняшнего дня.

Это все Райт и его дело. Не стоило мне брать его визитку. Не стоило провожать его до отделения неотложной помощи, и не надо было звонить потом с новостями. Не нужно было соглашаться на встречу с утра. Это все не имело никакого смысла.

Но чему я точно научилась со своим психотерапевтом, так это что обманывать себя нельзя. Даже если правда мне не нравится. А суть проста: мое нутро не спрятать. Мне интересны расследования, я обожаю читать детективы и, что еще хуже, я была не просто военным врачом, но еще и вела медицинские расследования в паре с командирами отрядов, а после командировок продолжала расследовать разные случаи и в военно-морском министерстве США. Потому что дерьмовые люди встречаются не только за пределами улицы, где вы выросли, и их мотивы испортить жизнь не всегда адекватны.

Я уснула только к четырем часам утра. Поэтому в семь я кое как пытаюсь встать с матраса, но бросаю эту идею, плетусь прямо в одеяле, как в коконе, на кухню, включаю чайник. Дальше меня затягивает утренняя рутина: отжимания, душ, растяжка, кормление безымянной крошки, кружка горячего чая на голодный желудок. В холодильнике как всегда пусто. Поэтому надеваю вязаный кардиган поверх майки, влезаю в черные джинсы, черные ботинки и выхожу из дома в поисках завтрака.

Не понимаю, отчего я так волнуюсь. Я не сделала ничего плохого, пережила множество допросов. Которые я правда совсем не хочу вспоминать. И мне так не хочется вываливать всю свою жизнь этому Детективу Райту, если он спросит. А он спросит, хоть мне и удалось один раз уже уклониться от ответа. Вид у него еще такой грозный, но мрачный. Глаза его серые впиваются в тебя мертвой хваткой, попробуй только отступить. Вечно что-то подозревает. К черту его. Приду, спрошу что надо, отвечу на вопросы, уйду. Конец истории.

Пока сижу за столиком и жду свой завтрак, проверяю рабочую почту на телефоне. На неделе меня ожидают несколько запланированных операций, пара дежурств. Клаудиа опять прислала всем врачам графики отпусков с пометкой “срочно”. Не была в отпуске уже сколько? Года три? И то, в прошлый раз меня насильно в него отправили. Мне надо чем-то заниматься, чтобы не остаться снова со своими мыслями и воспоминаниями. Прикрываю глаза, картинки лезут снова в голову.

Гранаты, которые взрывались почти две минуты без остановки, подняли на воздух слишком много пыли и песка. Не могу открыть глаза, то и дело кашляю. Ничего не вижу. И ничего не слышу. Ни единого вздоха. Может это меня просто оглушило? Может лопнули барабанные перепонки? Контузия? Пытаюсь повернуть головой, осмотреться. Палаток нет, все в песке. В телах. Нет. Нет, только не Адам, нет. Он же смог укрыться? Смог же?

Ваш заказ, фриттата, фасоль, бекон, тост и большой американо, – вырывает меня из воспоминаний голос официантки. – У вас все нормально? Вы бледная.

– Да, все нормально, спасибо.

 

Вдаваться в подробности и разговаривать по душам с первым встречным в мои планы не входит. Быстро расправляюсь с завтраком, который обычно сама же ругаю при пациентах. Но ничего не могу с собой поделать, это слишком вкусно. Хоть и вредно до ужаса. Я согласна, что жареные яйца с овощами отличаются сбалансированным составом, а бекон и фасоль удачно сочетаются на моей тарелке. Но на каком масле и какое его количество было использовано, даже думать отказываюсь.

Пока иду пешком до участка, вдыхаю прохладу майского воздуха. Сейчас достаточно свежо, и пусть уже через пару часов мой кардиган придется снять, но я все равно не буду этого делать. Люди откровенно пялятся на мои шрамы на руке, которые я получила все в тот же чертов день. Осколки разлетались, как капли дождя. И пусть мне удалось найти укрытие, несколько проворных стеклышек меня задели. Но я не сразу получила медицинскую помощь. Далеко не сразу. Нормальный осмотр случился только спустя восемь месяцев.

– Мне нужен Детектив Райт, – говорю я на входе дежурному. Тот мне отвечает, что нужно подождать, поэтому сажусь на неудобный стул в их импровизированной приемной и осматриваюсь вокруг.

Несмотря на внушительный размер здания участка, эта комната, где я сейчас сижу, маленькая. Пять серых стульев в ряд. Металлические с деревянными сидениями. Светло-коричневые стены, американский флаг. Доска с буклетами про права граждан в штате и стране. Стойка, за которой сидит дежурный и заполняет бумаги на каждого пришедшего. Вот он встал и отнес документы в ящик в окошке. Чья-то темная рука высунулась из этого окошка и забрала ящик. Дежурный вернулся на место и пригласил следующего.

Открываются двери, и входит Детектив Райт. Высокий, подкаченное тело, рельеф которого видно даже через одежду, короткая стрижка. На нем синяя рубашка и брюки, значок висит на шее на цепочке, пистолет в кобуре. Оборачивается, ищет глазами и замечает меня, хотя нас тут не слишком уж и много, если быть откровенными. Ощущение, что он сразу знал, где я сижу, но отчего-то не хотел встречаться глазами. Будто что-то знает. Ха! Он все знает, хотя мое досье тщательно скрывали, что-то могло остаться в архиве. И теперь ему жутко неудобно. Он явно не ожидал прочесть такое обо мне. Ну, что же, Крис Райт, такова моя жизнь.

Расправляю плечи и встаю, первой протягиваю руку, чтобы поздороваться. Меня так обучали. Неважно, кто перед тобой и какого звания. К чему уже скрывать свои привычки.

– Спасибо, что пришла, – начинает Райт, пожимая мою руку в ответ. Теплое прикосновение.

– Не знаю, чем могу помочь. Все что я знала о Каре, я передала еще вчера по телефону.

– Дело не только в Каре. Пойдем в мой кабинет, я подробно тебе все расскажу.

Отпуская мою руку, открывает передо мной дверь. Мы поднимаемся по лестнице в отдел убийств.

– Здание старое, лифт не предусмотрен, – как бы извиняется Детектив.

– Ничего страшного.

– Может кофе? У нас тут кофемашина даже своя есть, не ерунда растворимая из автоматов.

Соглашаюсь, и поэтому сначала мы заходим в небольшую комнату отдыха, откуда пулей выбегает парень, Эдди, кажется. Помню его, он не отходил от Криса, когда того подстрелили.

– Он теперь меня боится, – поясняет Райт. – Косячит постоянно.

– Зачем же вы его держите?

– Капитан за него попросил, не смог отказать своей сестре. Эдди неплохой парень, просто выбрал неудачное время для стажировки, – пожимает плечами Райт. – Тебе с молоком?

– Нет, пью черный.

– Я тоже.

Райт постоянно избегает меня глазами, не смотрит, спрашивает в пространство. О да, определенно читал мое досье. Пока он насыпает зерна, решаю спросить:

– Читал мое дело?

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19 
Рейтинг@Mail.ru