Степан Вадимович Дмитрук
Дар Бога
ГЛАВА 10. О ПОСЛЕДСТВИЯХ ПОСЛЕДСТВИЙ
– Идиот! Придурок! Что вы… Что ты наговорил повелителю?!
Вершитель был вне себя от ярости, если бы не Нагена, стоявшая рядом, дело явно дошло бы до рукоприкладства.
– Ответьте, пожалуйста, как вы рассказали своё имя князю? – спросила она строгим, но спокойным тоном.
– Я назвал ему своё имя, без упоминания своей деревни. Он не спрашивал моего ранга и титула.
– И почему же ты, кротовье отродье, не сказал, откуда ты?! – Стум покраснел от гнева.
– Я счёл нужным умолчать об этом.
– Вы понимаете, что теперь ваш господин Одвиг Аускер останется без награждений и почестей, ради которых он и послал вас на это дело? Вы сделали решение захватить всю славу себе, хотя должны были служить ему.
– Я не собирался этого делать. Видите ли…
– Зачем вообще, обвал на твою голову, ты пошёл к герцогу, а не к старшему писарю, как делал это, будучи на службе у Аускеров?
– Просто я…
– Ты и малыша Товена втянул в свой обман!
– О, Владыка Недр!
– В твоё отсутствие к нам приезжал ещё один посланник от вашего владетеля. Получив ответ, что ты направился в Крапит, он немедля поехал назад. Теперь Одвиг ждёт тебя с хорошими вестями, представляешь, что он сделает с тобой, когда их не получит!
– Вы установили себя и нас в крайне неуютное положение. Вашей задачей была простая доставка князю письма от Совета Семнадцати. Вы должны были получить небольшое поощрение из казны, ровно такое, какое полагается человеку вашей должности, но не более того. Мы даже Товена с вами поставили, чтобы вы не испортили задачу.
– Товен, мальчик мой, что помешало тебе помочь ему выполнить это несложное поручение?
– До этого мне не приходилось ездить в Аннтеран, я не знаю тамошних порядков. Но я уверен, что господин посол разбирается; я доверяю ему как самому себе – он многому обучил меня, и мы плечом к плечу сражались против жителей Тумана, став настоящими друзьями.
Разумеется, парень слукавил – ещё до того, как мы стали друзьями, он получил инструкции от Адолы. Но подробности этого сговора он не рассказал даже мне. Что ж, если всё обернётся благополучно, стоит прояснить ситуацию, расспросив их обоих.
– Да позвольте мне всё объяснить, господин Стум!
– Дядя Кенод, он хороший человек, вы должны поверить мне! Дайте ему слово.
Нагена отошла в угол комнаты, села на дубовый сундук, отозвавшийся лёгким скрипом, и обречённо воздев руки, положила их на колени. Кенод вздохнул и уставился на меня в ожидании.
– Как вы знаете, местная знать оценила меня несколько выше моего реального положения. Виной тому разница в диалектах: в аннтеранском нет понятия «посол», так как…
– Об отличии диалектов мы знаем непонаслышке, нельзя ли побыстрее перейти к сути?
– Итак, после наших злоключений с Адолой меня вызвали в Совет Семнадцати, дабы я выслушал принятое ими решение и передал его герцогу. А так как они сочли меня дворянином…
– Я рассказал Альпу о твоём ранге ещё до Совета, так как понял, что ты собираешься злоупотребить его недопониманием. Никто не питал иллюзий по поводу твоего происхождения.
– Но ведь они вручили мне чекан, как знак равенства!
– Великий Змей! Что ты себе надумал?! Чекан здесь носят люди на службе! Тебе дали его, чтобы тебя без лишних вопросов пропускала стража! Это всё равно, что копьё посыльного, с той лишь разницей, что в Монте знак одинаковый для знати и простого люда!
Перед ним можно было не прикидываться дураком – я в самом деле таковым оказался. И только сейчас начал понимать, что план, придуманный Адолой и её кузеном, оказался провальным. Впрочем, я отомстил Аускеру, теперь он никогда не докажет, что это была его инициатива.
– Ну а кроме того, Совет решил, что Его Сиятельству помощь нужна как можно скорее – так, к слову, и оказалось – поэтому я и поспешил непосредственно к нему. Ну а важные послания, как вы, должно быть, знаете, передаются непосредственно во Дворец-под-Храмом, а не писарям. Я и не помышлял, что герцог примет меня лично!
– Тем не менее, это произошло, и как рассказал Товен, ваш разговор может повернуться к нам большими проблемами. Вы взяли очень большой груз на себя.
– Госпожа Стум, я считаю, что делать подобные выводы преждевременно. Можно найти способ быстро собрать армию и переправить её. Гораздо больше меня занимает вопрос что же будет со мной, ведь как выяснилось, я нахожусь в куда большей опасности.
– Кто бы сомневался, что ты в первую очередь будешь думать о собственной шкуре! Да, ты в опасности, и только то, что ты спас мою дочь, не позволяет мне отослать тебя в Аускер по частям. Завтра ты предстанешь перед Советом, а уж он решит, что с тобой делать. Если повезёт, кто-нибудь выкупит тебя у Одвига и ты станешь чьим-нибудь сервом. Если нет, тебя закуют в цепи и оставят в жерле Хиттена.
– Мы скажем за вас слово, но ничего не обещаем.
Обернувшись, супруги с укоризной посмотрели на Товена. Тот опустил очи долу, но как только Стумы отвернулись, бросил мне мимолётную улыбку, вселявшую надежду.
– Прервите сон, милорд! Это очень важно!
– Оа? Как вы попали сюда? Что происходит?
– Наше колдовство стало иметь большие проблемы.
– Проблемы? Я в последние сутки только о проблемах и слышу.
– Завтра вы предстанете перед Советом.
– Это я тоже слышал.
– И это…
– …не сулит мне ничего хорошего. Но ведь если вы смогли, как вы утверждаете, повернуть всё таким образом, наверняка вам не составит труда всё исправить?
– Всё не так просто. Я не могла предположить, что дело примет такой оборот.
– Что?! Да разве не вы сказали мне совершить все эти несуразные действия?
– Я не могла знать, куда именно вы пойдёте, и как всё обернётся. Этого не было в пророчестве.
– А что было?
– Лишь то, что без герба вас примут как хозяина, а с гербом как раба. А Ритуалом Величия я лишь укрепила вашу значимость в их глазах, а заодно и вашу уверенность в себе.
– Что же делать теперь?
– Мне этого не известно. Предсказаний не получается.
– Какой-нибудь ритуал благосклонности, или забывчивости?
В этот момент я готов был положиться на что угодно, если это поможет спасти меня.
– У документа есть ещё более глубокие надписи, но это шифр, который я ещё не разгадала.
Сноп искр, высеченных кресалом, прорезал непроглядную тьму – я зажёг свечу в фонаре. Гогос хрюкнул, но не проснулся. Адола в одежде своей служанки сидела на ковре и при свете начала разглядывать мою новую походную амуницию: получив от герцога вознаграждение, я зашёл к кожевнику и приобрёл пару сапог, перчаток, сумку, жилет и кожаную же личинную шапку, но не декоративную с пришитой личиной (как та, в которой я щеголял на приёме), а самую настоящую, защищающую от любой непогоды. В какой-то момент мою гостью сильно заинтересовал мой пояс – я не стал покупать новый, так как старый был ещё крепок и достаточно красив.
– Может, лучше сбежать?
– Тогда вы докажете свою виновность, вас заклеймят лжецом и предателем и сделают вас невозвратным домой.
Адола потёрла правый глаз.
– Ах, моя госпожа, мне уже нет пути домой.
Я вкратце рассказал ей историю своих взаимоотношений с владетелем.
– Вы сможете договориться с ним, если останетесь живы и свободны. И скажите, куда вы намерены бежать? Если вас не съедят клобы или другие твари, то уж точно изловит стража и вернёт для суда. Да что это у вас на поясе?
Её изящные белые пальцы вертели в руках однажды уже спасшую меня находку.
– Это же… это же Слеза Богини!
– Я так и думал. Наши старики называют эти штуки Слезами Владыки.
– В данный раз это не важно, главное, что это слёзы Создателя Мира. Очередная невероятная удача и ещё одна вещь, которой вы не должны были владеть.
– Это же простой самородок из вулкана. Допускаю также, что его могли сделать Первокопы или ваши клобы. Не стоит приписывать каждой увиденной вещи божественное происхождение.
– Вы не понимаете. Теперь вы можете участвовать в испытании Богини!
– Что?
– Люди недворянского происхождения могут участвовать в Испытании только при определённых обстоятельствах. К таким относят признанный всеми подвиг, рождение в День Пепла и особые знаки, которыми Богиня отмечает тех, к кому благосклонна. После испытания, даже неудачного, такой человек становится свободным. Этот план я обдумывала, но неизвестно, сочтут ли ваш подвиг достаточно большим для участия. А Слеза не оставит в вашем праве на участие никаких сомнений.
– Разве этот священный предмет нельзя украсть или подделать?
– Нет, украденная слеза рассыпается вдали от истинного владельца, а подделку легко отличить, окропив её пробуждающим уксусом.
– И какова вероятность, что моя штука настоящая?
– Я уверена в этом!
– Это меняет дело!
– Ваши насмешки неуместны, слова идут о вашей жизни!
– Гораздо больше шансов погибнуть, лазая по скалам, чем от рук палача.
– С вами всё будет хорошо, верьте мне – я всё устрою.
– Кстати, почему вы до сих пор помогаете мне? Вы уже как могли отблагодарили меня, да и сказать по правде, без вас я бы тоже не вышел из туннелей. Из-за книги?
Адола покраснела и приготовилась с головой завернуться в плащ. Однако затем, взяв себя в руки, она произнесла с деланным безразличием:
– Пророчество говорит, что, став великим, вы возвеличите меня.
Только одна мысль грела меня в сложившейся ситуации: овладев столькими премудростями, юная госпожа Стум так и не научилась врать.
Семнадцать самых влиятельных людей Нижнего Монта сидели, как это было принято в те времена, обедая за длинным столом в форме дуги. Со стороны входа зал освещался лишь парой факелов на стене, а в центре стояли два больших светильника. Тот, кто желал высказаться, обходил стол и вставал перед всеми в центре между этими светильниками – таким образом оратор был хорошо виден в окружающем полумраке. Кальген Альп рассказал Совету о моём визите в Крапит, после чего, как бы невзначай поведал сидящим о проблемах, вызванных недопониманием с их и с моей стороны. Стум солгал: он ничего не говорил своему свояку в день предыдущего собрания. Вероятно, это было сказано, чтобы запугать меня. Поэтому я попросил Товена донести до Кальгена подробности нашего визита в столицу и объяснить реальное положение дел. Члены Совета принялись горячо обсуждать выступление господина Альпа, в общем гвалте слышались слова сочувствия, кто-то негодующе выкрикивал проклятия, но все сходились во мнении, что положение моё хуже некуда: Одвиг наверняка захочет казнить меня, как и Зирл, если узнает, что вёл дела с простолюдином. При этом выполнить его поручение нужно в любом случае – обратное навлечёт его гнев на весь Нижний Монт. Когда в центр вышел я, все замолчали и с любопытством посмотрели на меня. Кальген, сидевший слева от ораторского места, наполнил пивом кубок, и выпив залпом, кивнул мне головой. Он здесь – единственный, кто полностью поддерживает меня, но и это значило для меня очень много.
– Я благодарю уважаемый Совет за то, что не стал принимать скоропалительных решений и разрешил мне высказаться. Всё, что касается данной ситуации, уже поведал господин Альп, поэтому я могу лишь рассказать о своих поступках и их мотивах, а также рассказать, как я исправлю сложившееся положение дел.
– Ничего уже не исправить! Ты покойник!
– Посмотрите, к чему привела вас ваша корысть!
– Ты подставил всех нас!
Я уже начал было отвыкать от привычки этих людей перебивать собеседника. Впрочем, скоро они замолчат, ибо будут не в силах закрыть свои рты от удивления!
– Когда я прибыл сюда, первым делом я принёс письмо от Одвига Аускера в дом Тверла А’Клукта и объяснил суть своего дела. Господин А’Клукт, разве не вы первым из всех назвали меня послом, хотя я представлялся посыльным? И точно такими же словами вы представили меня всем присутствующим, сперва в письмах, а затем вживую. Далее, вы твердили, чтобы мы с Товеном ехали как можно быстрее, и что это дело чрезвычайной важности. А всем известно, что о делах чрезвычайной важности нужно сообщать герцогу лично. Никто не мог знать, что он тоже примет меня за посла.
– Это посторонние слова!
– Ты в любой час мог опровергнуть ложное мнение!
В пальце от моей головы пролетела обглоданная птичья косточка. Продолжать оправдываться дальше не было смысла, поэтому я перешёл к дальнейшему плану.
– Для начала я обезопашу себя от Одвига Аускера и своих недоброжелателей здесь, приняв участие в испытании Каменной Богини!
В зале Совета поднялся хохот. Кто-то вытирал слёзы рукавом, кто-то прикрывал плащом рот, чтобы пережёванная пища не вывалилась на отполированный локтями край стола, один из сидящих подавился и наверняка задохнулся бы, если бы не подоспевший вовремя слуга. Я был готов к такой реакции и сразу же поспешил достать Слезу. Один за другим члены Совета переставали смеяться, на их лицах сперва отображалось любопытство, а затем недоверие – было заметно, что это последнее, что они ожидали увидеть в руках чужеземца и самозванца. «Откуда…?», читалось в их глазах.
– Хоть хвастать и неприлично, я вынужден напомнить, что совершил довольно смелый поступок, чем уберёг дочь местного почтенного семейства от неминуемой гибели. А кроме того, высшие силы, создавшие Саптар, отметили меня этим знаком. Я имею право на участие! И если я останусь жив, то уверяю вас – я найду способ прийти на помощь войскам Аннтерана в срок.
ГЛАВА 11. О ВОСХОЖДЕНИИ
– И как только ты отправился сюда, в Квен пожаловал Верраг – старший сын Одвига – в сопровождении десятка слуг. Слава Владыке, я запомнил ритуал Безразличия и, завидев издали герб Аускеров, ушёл в заброшенную копь и в точности исполнил его. Хотя, сказать честно, я молюсь Владыке Недр, а не Богине, но это не ухудшает эффекта.
– Но как же ваш отец? Вы говорили, что он тоже в Квене.
– Давно уже отбыл, они просто отправили его восвояси, так и не приняв решения. В письме я сообщил ему об обстоятельствах, по которым больше не могу служить гонцом. Так вот, с хозяевами я, слава Владыке, разминулся, но Стумы ещё не уехали, и я должен был с ними проститься. Приезжаю к ним – и что ты думаешь? – они просто игнорируют меня. То есть да, они меня видят, приветствуют, но словно бы не помнят, что я нахожусь рядом.
– Даже кузина?
– Она тоже. Забыла попрощаться. Даже Гогос, уезжая с ней, не повернул головы в мою сторону.
– Лишь бы она не поняла, что это действие заклятья, о котором её не предупредили. Кажется, вы ей небезразличны.
– Пойди, набери хворосту, костёр вот-вот погаснет!
Весь этот месяц я провёл в Верхнем Монте, тренируясь преодолевать крутые склоны и взбираться по отвесной скале в окружении полусотни мужчин и женщин самого разного возраста. Товен показал мне основы скалолазания, но учить меня всему тому, что умеет сам, не счёл нужным – было видно, что он хочет выиграть во что бы то ни стало, а потому не будет создавать себе конкурента. Тем не менее, моего навыка было достаточно для того, чтобы подняться по скале и, почувствовав усталость, опуститься вниз; большего и не требовалось.
Ритуалы, описанные в Рукописи, работают идеально – после всего, что произошло, глупо приписывать их успех воле случая: стольких совпадений раз за разом быть просто не может. Некоторые я записал и выучил, над расшифровкой части из них Адола работает до сих пор, прочие мы активно осваиваем. Для состязания мне пригодился Ритуал Растущей Мощи, исполнение которого потребовало две недели времени и большое количество денег – моя награда улетучивалась я с ужасающей быстротой, но это определённо повышало мои шансы не упасть со скалы, пропади она в тумане. Большинство людей в нашем окружении составляли дворяне Монта – как Верхнего, так и Нижнего; с десяток человек, как и я, жаждали независимости: слуги от господ, ремесленники – от профессий, которым вынуждены были следовать всю жизнь, женщины – чтобы избежать несчастного брака, к которому также прилагалась семейная профессия мужа. И хотя многие участники погибали в процессе восхождения на гору, или, избавившись от личной зависимости, попадали в зависимость долговую, ежегодно около сотни человек приходили сюда из разных концов Саптара. Большинство из них разворачивала стража, как не имеющих право участия, и отправляла домой, зачастую – в колодках. Остальные, не в силах вернуться туда, откуда с таким трудом сбежали, объединялись, строя поселения на поверхности, и даже во Мгле. Те, кому удалось выжить, становятся разбойниками, вроде тех, что напали на нас с Товеном.
Дворяне – другое дело, они взбирались на неприступную скалу ради славы и той неведомой Силы, что якобы дарует Богиня тому, на кого падёт её взор. Отпрысков благородных родов здесь было большинство, многие из них смотрели на челядь с едва скрываемым презрением.
Настал тринадцатый день третьего месяца Зимы, и так уж совпало, что это был день, в который я родился, и этот же день был тем самым Днём Пепла, в который проводилось испытание. С неба падал мокрый снег, а подтаявший лёд обнажил светло-коричневые камни Горы. На площадку, где расположился лагерь участников, вышел и встал в две шеренги друг напротив друга отряд герцогской стражи – лучшие стрелки всего Верхнего Монта с арбалетами в руках (Для тех, кто отстал от технического прогресса: арбалетом называют лук, плашмя притороченный к ложу, в котором спрятан хитрый механизм, удерживающий тетиву натянутой, что сильно экономит силы стрелка и повышает мощь и точность выстрела.), а затем сам герцог Астом в сопровождении герольдов и писарей, сверкая доспехами, вышел в образованный его воинами коридор и торжественно объявил:
– Под защитой Каменной Богини! Каждый год в День Пепла наша Богиня ожидает смельчаков, которые поднимутся на вершину и будут ей облагодетельствованы. Здесь собрались самые смелые люди Саптара, чья решимость отправиться на гору останется в веках.
Он ещё долго говорил о важности мероприятия, после чего герольды стали поимённо называть присутствующих господ, рассказывая о благородном происхождении каждого. Мой младший товарищ оказался невероятно родовит: в щите Альпов соединяются гербы четырёх знатнейших семей обоих Монтов, они близки кровью с Пеллеротами, Валбами, Стокейнами, ещё дюжиной семейств с не менее дурацкими фамилиями, и даже с аннтеранскими Хастами. Да, дворянину средней руки такая затея может и в голову не прийти, но Товена к этому обязывают давние семейные традиции. Надеюсь, ему повезёт, и он не зря приносил жертвы своей Богине весь этот месяц. Арбалетчики подожгли длинные церемониальные стрелы и разом выпустили их в тёмное от вновь надвигавшейся снежной бури небо. Испытание началось.
Все мы неспешно подошли в горе – уже пятьсот лет никто не выигрывал в этом состязании, поэтому торопиться, обгоняя друг друга, не имело смысла. Сперва склон был весьма пологим и удобным, однако затем начался крутой подъём, который в любую минуту мог стать ещё и скользким, если бы с неба пошёл дождь или снег. Шли мы достаточно долго – стало светлее, даже несмотря на тучи, продолжавшие оставаться свинцово-синими, и готовыми вот-вот разразиться очередным потоком мокрого снега, или ледяного дождя. Я опирался на своё копьё, которое предусмотрительно взял с собой, жители гор также имели с собой палки или посохи; хуже всего пришлось выходцам из других земель: никогда не жив в горной местности, они были совершенно не готовы к такому путешествию. Тем не менее, выбиваясь из сил, они всё же добрались до конца подъёма, после которого оказался ровный участок, где можно было передохнуть. Сделав это, едва ли не все простолюдины повернули назад: кроме меня остался лишь здоровяк из Форроса (этот вывод я сделал по топорику за поясом и клейму раба, мелькавшему под задиравшимся левым рукавом его котты), непонятно каким образом преодолевший все препятствия на пути сюда.
– Этого достаточно, – объяснили, прощаясь, наши недавние попутчики, – достаточно просто взойти на гору, чтобы оказаться в Переписи участников, а это – гарантия свободы.
К сожалению, свобода эта была гарантирована лишь в горах Верхнего Монта – войдя в состав Аннтерана, Нижний мог в любой момент перенять его законы, прочие же государства не признавали Испытание, что означало для освобождённых невозможность вернуться в родную землю. Скорее всего, такая же участь ожидала и меня, но я не собирался останавливаться на достигнутом: не для того я целый месяц учился ползать по проклятым камням, чтобы даже не попробовать вскарабкаться на них. Схожим образом мыслил наш новый спутник-форросит:
– Я сбежал от хозяев, ушёл от лесной стражи, преодолел военный рубеж, чуть не попался в лапы тварей Тумана и прятался от разбойников на деревьях. Меня чуть было не схватили в Подземельях, а затем хотели сцапать в Пещерах и отправить на рудники. Так разве ж я после всего этого не залезу на какую-то гору, провались она сквозь землю?!
Надобно сказать, что вера Форроса прямо противоположна нашей: они поклоняются Мгле, хотя сами её боятся, и противостоят Владыке Недр, а стало быть, и Каменной Богине. Выражения форроситы используют соответствующие. Мне это было не по нраву, однако, я не стал осуждать, а тем более, открыто конфликтовать с человеком, оказавшемся в одном со мной положении. Да и могу только догадываться, как с ним обращались в родном Форросе, если всю оставшуюся жизнь он готов был прожить среди камнепоклонников.
– Не думаю, что вам здесь понравится. Неужели все эти испытания стоили того, чтобы быть свободным на чужбине?
– Уж не сомневайтесь. Если бы я был хотя бы слугой, сервом, которого нельзя продать, пытать или убить по прихоти, я бы остался на Родине. Но мне было суждено родиться рабом, а жизнь в рабстве невыносима!
– Надеюсь, в Монте найдётся лес, где вы сможете обосноваться!
– Даже жить в пещере лучше, чем в землянке, не говоря уж о доме на дереве. Я построил много домов для хозяина и его детей, но о жизни в таком мне приходилось только мечтать.
– Я был уверен, что все Форроситы живут на деревьях! – присоединился к разговору Товен.
– Только свободные. Низшие слуги и рабы обитают на земле, а то и под землёй. И хотя все мы произошли от Великого Предка и, стало быть, равны, то, в какой семье ты родился, определяет всю твою дальнейшую жизнь.
Так мы и познакомились с Ваулом из Дьяла – человеком огромной силы и нелёгкой судьбы. До того жителей Страны-на-деревьях я встречал дважды: в первый раз я прятался в овраге от их разбойничьего отряда, а во второй меня чуть не огрел топором форросский купец, с которым я начал было торговаться, не зная, что для них это является непростительным оскорблением. Ваул же сильно отличался от соплеменников – будучи таким же высоким, широкоплечим, с массивной челюстью и взглядом исподлобья, он был суровым, но отнюдь не злым, а потому мы быстро подружились. Для нас он был иноверцем и еретиком, однако, мы сами не были праведниками, поэтому смотрели на это сквозь пальцы.
За разговором с ним мы и дошли до Скалы, представлявшей собой отвесный утёс, своей вершиной уходивший за облака. Выждав, пока большая часть скалолазов начнёт взбираться по камням, я последовал их примеру. Мне очень пригодились мои старые кожаные рукавицы: камни были холодными, а те из них, на которых только что стаял снег – ещё и скользкими. Аккуратно, стараясь не промахнуться и не оступиться, я стал руками и ногами нащупывать выступы и впадины, медленно, но непрерывно подтягивая себя наверх. У Ваула было явное преимущество в росте и силе – я заметил его крупную фигуру далеко впереди себя. Впрочем, монтады компенсировали недостаток роста и силы умением лазать по горам, обучаясь этому с детства; там, где не спасала собственная ловкость, на помощь приходил чекан, который использовали как крюк, или кирку. Мне же, не обладавшему большой физической мощью и врождёнными навыками, оставалось смотреть на тех, кто лез впереди, и замечать их ошибки, которые вскоре начали давать о себе знать. Первым сорвался седой старик, рассчитывавший получить от Богини вторую молодость. И в некотором смысле, она подарила ему юность, не дожидаясь восхождения, ведь, упражняясь в скалолазании и походах, он вновь окреп – настолько, что, упав, тут же вскочил и прокричал ужаснувшимся товарищам, что остался цел и невредим. Следующим оступился юнец из Логора, который впервые выбрался из подземных пещер. Благо, его успели подхватить за плащ, но от дальнейшего восхождения мальчик отказался, и, едва не дав слезам пролиться из глаз, стал спускаться вниз. Остальные взобрались гораздо выше, и тем, кто упал, повезло гораздо меньше: я видел, как старик со спустившимся юношей склонились над распростёртой фигурой, мгновенье назад пролетевшей мимо меня со страшным криком. Затем было ещё несколько. Кто-то с трудом и стонами вставал, кто-то оставался лежать на холодных камнях. Пришло моё время поворачивать назад: может статься, что на вершине вообще ничего нет, а цена ошибки слишком высока. Но тут слева от себя я заметил крупное углубление, где можно было бы перевести дух. Добираться до него пришлось бы достаточно долго, поэтому остальные не стали тратить силы и продолжили лезть наверх. Я же решил отдохнуть, прежде чем принять решение продолжить восхождение или спуститься вниз, и как оказалось, не зря: именно в это время пошёл снег. С трудом достигнув места привала, я завернулся в плащ и задремал.
Видимо, спал я не очень долго – стемнеть ещё не успело, хотя снег валил с прежней силой. Сон полностью меня восстановил, и я вновь был готов к подъёму на вершину. Но сперва нужно было разогнать досаждавшие мне осадки; я приступил к Ритуалу Успокоения Стихии. Снег, как и ожидалось, стал дождём, который вскоре должен был прекратиться. Однако, время шло, а поток, лившийся с тёмного неба, лишь усилился, более того – в тучах появились проблески молний. Что-то пошло не так – впервые ритуал подвёл меня, а заодно и всех тех, кто уже был наверху. Надеюсь, Товен знает, что делать в таких случаях, а мне достаточно отсидеться в моём укрытии, пока дождь не пройдёт. Однако, отсидеться не удалось – в нескольких якрах от моей головы ударила молния, а затем ещё и ещё. Раздался ужасный грохот: к раскатам грома добавился стук падающих камней. Я начал молиться Красному Змею, в очередной раз проклиная свою гордыню, которая раз за разом вовлекала меня в неприятности. Это испытание не было необходимостью: можно было сбежать, сдаться Одвигу Аускеру, или стать слугой местного владетеля, но я захотел большего – почувствовав себя свободным и влиятельным, я более не желал возвращаться к прежнему положению в обществе. Теперь я был как минимум свободным от службы семье Аускеров, только это мало утешает человека, в которого уже в десятый раз норовит ударить молния, и на голову которого вот-вот обрушатся обломки горной породы. В какой-то момент гром раздался совсем близко; судя по звуку, вход в моё укрытие завалило, но я уже не видел этого, так как всё заволокло каменной пылью и паром от вскипевшего снега. Неужели я погибну здесь и никогда больше не встречусь с Адолой? Пытаясь ещё глубже вжаться в стену, я вдруг почувствовал, что углубление, в котором я оказался заперт, гораздо шире, чем казалось изначально, а так как вход был перекрыт и по-прежнему обстреливался молниями, безопаснее было ползти в противоположном направлении, что я и сделал. Чем дальше я полз, тем шире оказывалась ниша, изначально выглядевшая совсем крошечной. Постепенно свод становился всё выше и выше, в какой-то момент мне удалось выпрямится в полный рост. Я шёл на ощупь в кромешной темноте, которая понемногу начала проясняться: не глазами, но словно бы каким-то иным чувством я начал различать ровные стены, пол и потолок галереи, в которой оказался. Она оканчивалась аркой, позади которой была лестница, ведущая наверх. «Вот, как Маддону удалось взобраться на вершину!» – подумалось мне. Лестница казалась бесконечной: она то спиралью заворачивала направо, то шла прямо, то уходила вниз, а иногда казалось, будто она перевёрнута, а я иду по ней вниз головой. Наконец, показался залитый светом проём в стене, который я видел своими глазами, хотя и размыто. На выходе зрение полностью прояснилось: моему взору предстал весь Монт, горы казались маленькими, а деревья – едва различимыми. Небо по-прежнему низвергало на землю потоки дождя, а молния до сих пор била в то место, где не так давно сидел я. Камни раскалились докрасна, а образовавшаяся оранжевая масса полностью закрыла вход в таинственную галерею. Что ж, путь вниз был отрезан, а до вершины, по моим расчётам, оставалось совсем недолго. От выхода из горы наверх вела узенькая, но удобная тропка, которой я не преминул воспользоваться. Тревожные мысли оставили меня, и похищение древнего манускрипта вновь перестало казаться мне глупым поступком, как и все последующие события. Незаметно для себя я зашёл в облако. Стало тяжело дышать, а всё вокруг стало окутано серой мглой. Ощупывая каждый выступ, я вновь ощутил, что вижу гору и пошёл быстрее. Тропа упиралась в небольшой подъём, на который явно нужно было залезть. Я услышал шипение змей и шуршание листьев на деревьях, которые – я точно знаю – не росли на этих камнях, и даже начал различать их, но тут тьму прорезал ярчайший луч, который светил постоянно, а не затухал через мгновение, как сияние молнии. В мои глаза ударил свет Солнца. Чуть не сорвавшись назад в укрытую тёмными тучами пропасть, я посмотрел на огромный огненный шар. Кажется, он вскоре начнёт заходить, а между тем, успеть нужно было до темноты. Но темнота в этом месте казалась невозможной – настолько ярким был Испепеляющий Камень. В своих путешествиях на поверхности я не раз видел солнечные лучи, однажды даже край Солнца, но вот так целиком, не закрытое ни одним облаком… это зрелище стоило того, чтобы сюда забраться, и, хотя я до жути боялся горящего шара в небе, я не мог им не восхищаться. Наконец, я вскарабкался на вершину. Она представляла собой вогнутую площадку в брос шириной, в центре которой стоял шатёр из ткани настолько прозрачной, что внутри него была отчётливо различима женская фигура. В этот момент тучи, которые остались далеко внизу, начали подниматься и сгущаться, приближаясь к самому верху, вскоре они уже носились вокруг меня, норовя сбить с ног. Когда серый вихрь готов был поглотить шатёр, я поднял занавеску и вошёл внутрь.