Степан Вадимович Дмитрук
Дар Бога
ГЛАВА 8. ОБ ОПАСНОСТЯХ ГОРНЫХ ТРОП
Следующие два дня мы ехали молча – лишь глухой стук копыт Тара, скрип тележных колёс, да ворчание Гогоса нарушали зловещую тишину этих мест. На фоне тёмно-серого неба появились первые снежинки; слабые поодиночке, но сильные числом, они быстро победили желтизну пожухлой травы и мрачную черноту голых деревьев, в считанные часы захватив мир своей белизной. На рассвете третьего дня нас застал туман, что начало меня несколько тревожить, ведь туман – самый главный враг саптарского путешественника. И хотя я понимал, что все зловещие легенды о тумане выдуманы нашими тёмными предками, мне очень не хотелось заблудиться или подвергнуться нападению его обитателей. Местность несколько преобразилась: вдоль дороги стали встречаться большие грибы, а каменистые склоны приобрели красноватый оттенок и словно бы начали дышать. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, я попытался заново наладить контакт с Товеном.
– Стало быть, Товен, ты родственник Кальгена?
– Я его сын.
– Это делает тебя дальним братом Адолы, – сказал я, пытаясь имитировать кривую монтскую речь.
– Да, я являюсь её кузеном, – ехидно парировал он, сверкнув глазами исподлобья, – она попросила меня присмотреть за вашей милостью в дороге, чтобы с вами ничего не случилось.
– А я уж было решил поначалу, что Стумы не доверяют мне, и приставили тебя, чтобы отслеживать каждый мой шаг.
– Нет. Дядя Кенод сказал: «Он, разумеется, пытается вести хитрую игру, но на деле прост как полено». Простите, ваша милость!
– Вынужден признать, что в таком его отношении виноват я сам.
– Да уж, я слышал историю с допросом.
Я не успел придумать остроумный ответ – из-за поворота дороги показались мужчина и женщина самого недоброжелательного вида. Одежда их, когда-то явно дорогая, теперь была до того заношенной, что самый распоследний крестьянин выглядел бы на их фоне щёголем. Длинные спутавшиеся волосы, давно не стриженная борода и дырявые ботинки также говорили о многочисленных лишениях и крайней нищете. Дополняли образ крепкая дубинка да здоровенный толпаровый шип, примотанный к длинной жерди, что неумолимо свидетельствовало об их намерениях. Церемониться с такими не в моих правилах – отцепив телегу от оглоблей, я крикнул Тару: «Бей!» и что есть мочи хлопнул его ладонью по спине. Сбив правым копытом первый непрочный снег с тёмной и влажной земли, бык опустил рога и кинулся на разбойников. Вопреки моим ожиданиям, они очень резво отскочили в разные стороны, и даже успели нанести пару ударов прежде чем Тар развернулся и, нанизав женщину на рог, бросился на бородача. «Дело сделано!» – подумал я и вновь ошибся: тот ловко уворачивался, а рана разбойницы была не опасной, к тому же, своим телом она закрывала быку обзор. Схватив копьё, я хотел было вмешаться, но по лицу Товена, с ужасом глядящего мне за спину, понял, что на нас напала целая шайка. Откровенно говоря, месяцы в Хиттене немного притупили моё чутьё на подобные ситуации; но выбираться из них я, тем не менее, не разучился. Мой товарищ, в мгновенье запалив факел и выдернув из-за пояса чекан, ринулся на подбегавших сзади противников, сходу пробив бок одноглазой девице и опалив лицо здоровяку с большим двуручным топором. Однако, его грозное оружие, по-видимому, застряло в теле визжащей и извивающейся жертвы; в попытках его вытащить, он не заметил занесённой над собой дубины, а значит, пришёл мой черёд действовать. С ужасным клёкотом разбойник с зеленоватым от пьянства лицом схватился за живот, меж пальцев показались тёмно-красные струйки, заставившие его позабыть о наживе. И хотя я тут же оказался сбит с ног очередным грабителем, это дало Товену время достать оружие и воткнуть тому прямо в спину. Быстро поднявшись и чуть не столкнувшись с несущимся на помощь Товену Гогосом, я уколол ещё двоих. Один из них упал на снег, а второй, представлявший собой совершенно жуткое существо неопределённо пола и возраста, сумел приблизиться и ударить дубиной так, что сломал копьё, которым я защищался. Впрочем, это мы уже проходили: вспомнив бой в Провале, я потянулся за ножом и – О ужас! – понял, что оставил его в телеге вместе с подаренным чеканом. На поясе болтались лишь кошелёк, да бронзовая реликвия из пещер под Хиттеном. Пожалуй, это лучше, чем пытаться отбиться голыми руками. Подпнув ногой снег и швырнув его в лицо противника, следующим движением я раскрутил артефакт на верёвке. Со свистом разрезав воздух, тот пришёлся врагу точно в челюсть. Разбойник опрокинулся навзничь, а из его окровавленного рта на дорогу упало три гнилых зуба. Оставался последний – тот самый, с обожжённым лицом, который сейчас размахивал топором, не нападая, но в то же время не давая нам подойти. Перемещаясь по кругу, я надеялся, что кто-то из нас непременно окажется за его спиной, но налётчик понимал, что в этом случае он обречён, а потому держал нас в поле своего зрения. Когда мы сделали полукруг, я поднял левую руку, а правой протянул ему кошелёк, показывая, что сдаюсь, и дав знак Товену, который немедля сделал то же самое. Даже Гогос отступил и присел, явно отказываясь от дальнейшего нападения. Скривив губы в победной гримасе, грабитель пошёл в нашу сторону, чтобы забрать столь тяжело добытое золото. Он так обрадовался внезапной удаче, что не услышал стука бычьих копыт у себя за спиной.
Вскоре мы были далеко от грозившихся разделаться с нами при следующей встрече бродяг, туман остался позади, а окружающая природа вновь обрела свой привычный вид.
– И кто тебя за язык тянул? Попадись мне разбойник! У меня сильный удар! Нас чуть не убили!
– М-мы же победили их, н-не стоит так п-пугаться, берите п-пример с меня! – ответил Товен, трясущимися руками поднося ко рту флягу с папоротниковым джином.
– Кто это? Они не похожи на монтадов…
– Жители Т-тумана – бродяги и разбойники со всех концов света. Они часто селятся в наших низинах.
– Со всех концов света? – в недоумении переспросил я, – Как же они добираются сюда, ведь даже путь до границы с Форросом занимает многие месяцы?
– Видите ли, господин – в Тумане, о котором несомненно вы слышали, даже живя под землёй, расстояние может ничего не значить для знающего дорогу.
– Я слышал об искривлении земли и предметов. Вероятно, за счёт этих искривлений и сокращается дорога?
– Я слышал о специальных местах, где дорогу можно срезать.
– А я слышал…
Ещё долго мы делились слухами и сплетнями о Землях Мглы, о Белом Змее и Девятнадцати Богах Войны, которые могли их породить. Впрочем – слава Владыке – нам не пришлось их проверить на себе, ведь на горизонте уже показался пологий холм с огромным отверстием посередине. Мы прибыли в Крапит.
Перед тем, как войти в город, Товен достал из-под плаща пергамен, заколотый охранной иглой и передал мне. Я понял, что это было послание от Адолы, и начал читать его немедля, несмотря на желание поскорее укрыться от пронизывающего ветра и мокрого снега. Послание гласило:
«Мой господин! Нет слов, чтобы рассказать вам всю мою признательность! Книга, которую вы мне дали, будет у меня до вашего приезда, но уже сейчас я прочла несколько глав, которые помогут вам в вашем путешествии. Ваш оруженосец является моим дальним братом (Кто бы сомневался – тогда, в беседе с Товеном, я угадал слово в слово!), он поможет вам дойти до Провала, а затем вручить это письмо. Далее делайте как я скажу и ввергните в небытие (Бррр!) письмо после прочтения. Срежьте с плаща герб и оставьте копьё в повозке. Держитесь перед собеседниками с достоинством. Непосредственно перед встречей омочите свои одежды вином и посыпьте солью и падите ниц перед Богиней. Сделайте это обязательно, так приказывает ритуал. Под защитой Каменной Богини! Всегда ваша, Адола».
ГЛАВА 9. О ТОМ, КАК СТАРУШКА И ПОРОСЁНОК МОГУТ ПОВЛИЯТЬ НА БЛАГОСКЛОННОСТЬ ГЕРЦОГА
Пергамен уничтожать не пришлось: пока я читал записку, её содержимое размыло падающим снегом; выполнять же глупые ритуалы я и вовсе не собирался, однако же, спорол с плаща нашивку и взял чекан вместо копья. Главная площадь Провала являла собой всё такое же величественное зрелище: мощёный камнем остров располагается посреди озера в самом центре города. Гигантский грот внутри холма, в котором он расположен, освещается через огромную дыру в центре свода и с десяток отверстий поменьше по краям. каждая из колонн, поддерживающих свод, представляет собой очень большой дом с несколькими десятками жильцов, а между колоннами струятся ручьи и разбегаются дороги, по которым ежедневно ходят пёстрые толпы жителей и визитёров: монахи, стража, и пьяницы обитают здесь круглые сутки, рабочий и учёный люд спешит по делам с утра и возвращается после обеда, к полудню выбирается из домов знать, а уж вечером здесь можно встретить представителей всех сословий. Как раз к вечеру мы и оказались неподалёку от площади, решив остановиться прямо здесь. Комнаты в таверне стоили непомерно дорого (а денег у нас было немного), однако после визита можно было рассчитывать на щедрое вознаграждение: говорят, герцог всегда благосклонен к тем, кто приезжает с добрыми вестями.
Надобно сказать, что вся рядовая корреспонденция доставляется герцогу через его писарей – образованных слуг, работающих не во дворце, а в соответствующей Палате в центре города. Гонцы со всего Аннтерана в одинаковых серых плащах, отличающихся друг от друга лишь нашитыми гербами своих земель, приезжают сюда с посланиями от владетелей и уезжают с ответными письмами. Впрочем, свои письма нам доверяют не все: особо подозрительные дворяне предпочитают передавать важные послания самостоятельно, а монастыри используют для этих целей монахов, но в любом случае – через Палату писарей. Однако же наиболее важные и срочные вести необходимо сообщать непосредственно во Дворец, а поскольку именно таковым я счёл знаменательное известие о помощи Монта, во Дворец мы и направились. Забегая вперёд, скажу, что не все оценили мои новости как чрезвычайно значимые, а сам я немного неверно понял свою миссию, что чуть не стоило мне головы. Но об этом позже.
Дворец Зирла являет собой Провал в Провале, углубляясь на многие якры сужающейся книзу пропастью. Хранилище, куда направлялась та самая повозка, с которой всё началось, находится на одном из верхних ярусов, также там располагается Собор Владыки Недр, кельи монахов, комнаты высших сановников и охраны. Маддон, основавший город, в своей гордыне и богохульстве расположил дворец ниже Собора, дабы быть ближе к Подземному Змею, но после него никому и в голову не пришло что-то изменить. Обиталище герцогов Аннтерана достойно восхищения: каскады ручейков, ниспадая сверху, подсвечиваются факелами, отчего кажется, что течёт не вода, а подземная желчь, а спиральная дорога до самого нижнего яруса закрыта арками, создающими вид поднимающегося из бездны Змея. Как обычно, Тар остался наверху, а мы с Товеном и Гогосом в тот же вечер поспешили исполнить свою миссию и, миновав три верхних этажа, отданных монастырю, предстали перед вратами дворца. Даже уже побывав на службе в Соборе, я не перестаю восхищаться работой древних мастеров, Товен же смотрел на всё это великолепие, открыв рот. Солдаты, охраняющие врата, были одеты в кольчуги и металлические шлемы, длинные копья в их руках свидетельствовали о привилегированном положении: такими удобно воевать на поверхности, или в больших гротах, в узких проходах с ними не развернуться. Когда я показал пергамены из Нижнего Монта, один из охранников махнул рукой, и тяжёлые дубовые ворота медленно открылись. Наш путь продолжался добрую четверть вечера, как мне показалось, а для Товена, должно быть, и того больше. Наконец, мы упёрлись в ворота ещё больше первых, где нас уже встречали слуги уже без брони, но при оружии. Нас повели по многочисленным полутёмным залам с видневшимися из-под гобеленов белёными стенами, из отдалённых уголков которых доносился шёпот, явно посвящённый нам:
– Ответ…
– …из Монта…
– …местная знать…
– …варвары…
– Говорят, редкие смельчаки.
– …отвратительно отдеты…
– Это же плащ гонца!
– Нет же, он без нашивки.
– …хрюн с ними…
– Наша мода достигла даже их диких пещер.
Наконец, мы вошли в хорошо освещённый зал, предназначавшийся для пиршеств, о чём свидетельствовали, массивные дубовые столы, уставленные всевозможной едой и напитками, перед которым стояла одетая в бирюзовые одежды седовласая женщина преклонных лет в окружении свиты из пяти человек. В те дни правители Саптара ещё не имели тронных залов и приёмы проводили прямо за обедом, а это означало, что мы пришли. Стараясь не выдавать своего интереса к герцогской обстановке, я краем глаза посматривал на расшитую золотой нитью драпировку стен, низко висящие люстры, цепи которых терялись во тьме под стрельчатым сводом потолка, кованные держатели для факелов и, конечно, серебряную посуду с уймой незнакомых мне блюд. Мой юный оруженосец же ничуть не стеснялся показаться простаком и, в отличие от меня, открыв рот, разглядывал предметы роскоши. Слуги, сопровождавшие нас, удалились, так и не сказав ни единого слова. Зато баронесса Драут, как она представилась, оказалась невероятно говорливой особой.
– Да хранит вас Владыка Недр! Герцог Зирл Коморр будет очень рад вас приветствовать, вы представить себе не можете, как для нас важна ваша помощь. Вижу, вы прибыли издалека, и в дороге вас потрепало. Да уж, такая одежда – редкость в этих стенах. Ах, это ваш домашний хрюн? Очень мило, не думала, что у таких… (она явно хотела сказать «варваров», я едва сдержался, чтобы не расхохотаться) удалённых от нас людей общие с нами привычки. Вероятно, вы первый раз посещаете столь грандиозное сооружение, поэтому стоит объяснить вам, как вести себя перед лицом Его Светлости. Поклонитесь при встрече, слушайте его и не вздумайте перебивать – дождитесь его дозволения говорить. Не поворачивайтесь к нему спиной. За столом ни в коем случае не начинайте есть до того, как это сделает герцог. Вы, должно быть, устали? В ожидании Его Светлости мы, к сожалению, не можем сесть за стол, но прошу вас, выпейте вина…
С этими словами старушка подняла со стола бочонок, однако не рассчитала силы. Вся свита ринулась ей на помощь, но было уже поздно: не удержав вина в руках, она опрокинула его, залив дорогущим напитком себя, меня и Гогоса, который, взвизгнув, начал метаться по залу и сбил с ног баронессу и одного из её слуг (к чести которого стоит сказать, что даже упав, он расположился так, чтобы его госпожа не разбилась о каменный пол). Я слишком рано обрадовался тому, что устоял на ногах: уворачиваясь от стремительно несущегося на него поросёнка, Товен толкнул меня как раз в тот момент, когда под моими ногами оказался злополучный бочонок; в падении я смахнул со стола несколько блюд, среди которых были жареные куропатки, которые и остановили мечущегося Гогоса.
Когда сумятица улеглась, и мы начали вставать, выяснилось, что всё наше облачение помимо вина было перемазано жиром от упавшей еды и специями (как и вино, ужасно дорогими), которые я, по-видимому, также смёл со стола при падении.
Госпожа Драут на удивление быстро взяла себя в руки и повела разговор дальше:
– Прошу прощения за мою неловкость, впрочем, это мелочи жизни. Расскажите о своём пути сюда. Понимаю, это была невероятно трудная дорога, но она того стоила. Теперь-то мы выиграем все войны, Его Светлость будет доволен. Однако, в таком виде вам нельзя перед ним появляться, чего доброго подумает, что вы всегда ходите в грязной одежде. Вот незадача, надо же было так… Не волнуйтесь, я всё исправлю. Так говорите (за всё время беседы мы не произнесли ни слова), что дорога была долгой и сложной? Да уж, понимаю – в молодости мне случалось несколько раз покидать Крапит, однажды я даже вышла на поверхность! Именно в момент моего выхода небо разверзлось, и я увидела Луну, огромную и жёлтую, как половина сырной головы. Я едва устояла на ногах от такого зрелища. Должно быть, вы тоже её видели? Согласна с вами, потрясающее зрелище. Но хватит об этом. Вам нужно переодеться. Да и мне тоже. От моего покойного мужа остался огромный гардероб, его вещи вам наверняка подойдут, они будут смотреться на вас гораздо лучше ваших обно… вашей походной одежды.
Пока наш хрюн одну за другой уплетал куропаток, старушка отдала распоряжения выдать нам новое облачение. Товену достались синие шоссы, красная котта и белое сюрко с красной же вышивкой, я же заполучил пару отличных ботинок, зелёные штаны, жёлтую котту и невероятной красоты пурпурный пелиссон. Завершали наши образы личинные шапки из меха какого-то поверхностного животного. В таком виде я готов был предстать хоть перед Зирлом, хоть перед самим Белозмеем. Покидая комнату, я бросил взгляд на свой плащ: помимо огромного винного пятна на нём были яркие разводы от специй, среди которых были явственно различимы крупицы соли. Снова забавное совпадение, если всё пройдёт успешно… Я тут же отогнал эту мысль, боясь спугнуть удачу.
Когда мы пришли в обеденный зал, о былом переполохе свидетельствовал лишь Гогос, доедавший последние остатки упавшей еды. Переодевание баронессы заняло гораздо больше времени, нежели нужно было нам, однако, подошла и она, на этот раз вся в оранжевом. Посмеявшись над случившимся, мы-таки выпили вина и стали дожидаться Его Высочества.
– Надеюсь, вы запомнили всё, что я вам говорила. Герцог всё делает первым, а затем разрешает вам. Не забудьте поклониться. Говорите только о хорошем, он не любит…
– Но как же Его Светлость узнаёт дурные вести? – впервые решился я вклиниться в её тираду.
– О них ему сообщают первые люди Аннтерана: маркграф Рон, маркграф Нифард и Его Святейшество Регент. Остальные могут лишиться головы за плохую новость. Однажды гонец…
– Но ведь это занимает куда больше времени!
– Конечно, но кто мы такие, чтобы обсуждать решения Повелителя, чей дворец расположен под храмом Владыки! Хотя вам это, должно быть, ни о чём не говорит, ведь вы другой веры.
– Что вы, госпожа, я одной с вами веры. Но и камнепоклонники вполне способны понять нас.
Это сильно впечатлило старушку. Было видно, что её отношение ко мне изменилось. Она продолжала свою болтовню, пока вошедшие стражники не объявили о пришествии Зирла.
Сказать по правде, герцога я видел всего один раз и издалека, когда он проезжал по улицам Крапита на День Уток, но увидев, сразу узнал его: в зал вошёл молодой полноватый человек неописуемо красивой внешности, которую подчёркивала красная котта, расшитая золотом и множество дорогих украшений. Все присутствовавшие склонились перед ним, я чуть было не поклонился ниже положенного, но Товен незаметно толкнул меня в бок. Зирл прошёл мимо нас, не удостоив даже взглядом, и уселся за стол, на который тут же выскочил маленький чёрный зверёк, до этого прятавшийся в его рукаве. Остроносое, с маленькими круглыми ушками и лысым хвостом, это животное напоминало откормленную мышь, но прибыло явно сверху. Пригубив вина из стоявшего перед ним кубка, Его Величество сделал ленивый, но чрезвычайно изящный, несмотря на кажущуюся неповоротливость, жест и пригласил нас за стол. Пришлось сделать усилие над собой, чтобы побороть сковывавший меня страх: впервые я стоял перед правителем саптарских подземелий, достаточно упустить из виду одну мелочь, и всё пойдёт прахом.
– Как ваш новый правитель, я раз приветствовать вас!
Далее последовала длинная речь о предках Зирла и обо всей многочисленной династии Коморров, которые владели горами и пещерами Монта ещё в Эпоху Первокопов. Затем герцог стал говорить о войне, о том, какие Форроситы негодяи и о том, как важна любая помощь, после чего вопросительно уставился на меня.
– От имени Монта я рад приветствовать нашего нового правителя Зирла Четвёртого. Меня зовут…
Я представил себя (нарочно забыв добавить «из Аускера») и Товена, как своего оруженосца. После чего повёл речь непосредственно о деле, с которым приехал:
– Сиятельный герцог, Совет Семнадцати одобряет ваше стремление поскорее закончить войну и готов выслать в помощь своих лучших воинов и часть ополчения общим числом четыреста человек, из коих сто хорошо вооружены и обучены сражаться. В настоящий момент идёт подготовка, мы можем выступить в течение месяца.
– Месяц, да два месяца сюда, и ещё три до границы. Нужно продержаться полгода. А разве нельзя ускорить процесс? Будьте на северном рубеже через четыре месяца.
Я хотел было ответить, что это не в моей власти, но поймал на себе испепеляющий взгляд госпожи Драут. О, Бездна! Кажется, придётся говорить то, что он хочет услышать – не хочу повторить историю того гонца, что бы с ним ни случилось.
– Эм… Да, мой господин! Мы обязательно что-нибудь придумаем.
Зирл протянул руку в золотом браслете к вяленой баранине на дальнем конце стола, притом сделал это с изяществом и красотой, доступным лишь столь привилегированным особам. Опережая его руку, остроносый зверёк стремительно бросился к блюду и, обнюхав, встал на задние лапки, показав два длинных передних зуба. Его хозяин едва заметно улыбнулся своими тонкими губами и отрезав небольшой кусочек животному, приступил к трапезе. Все, кто сидел за столом, едва заметно вздохнули – наконец-то можно было поесть! Послышались звуки накладываемой еды, звон приборов и плеск вина. Слуги непрерывно сновали туда-сюда с едой и напитками. Я зажмурился от удовольствия: меньше года назад я был простым посыльным, радовавшимся копчёному бараньему окороку, а теперь сидел за одним столом с герцогом в роскошной одежде и поглощал вкуснейшие блюда, названий которых даже не знал. И хотя меня немного тяготили мысли об ускорении прибытия армии, а ещё больше о возможном негодовании Аускеров, сейчас я наконец-то чувствовал удовлетворение.
– У вас в Монте другая вера – насколько я знаю, вы поклоняетесь Каменной Богине? – вопрос этот герцог задал между делом для продолжения разговора, наколов однозубой вилкой что-то бесформенное, но судя по взгляду его маленьких водянисто-серых глаз, очень вкусное. Тем не менее, мне стало не по себе, в первую очередь от того, что, приготовившись отыгрывать роль монтада, я совершенно не озаботился изучением их жизни, а того, что я узнал за месяц, проведённый в Хиттене, явно не хватало для сколько-нибудь убедительного обмана.
– Мой господин будет рад узнать, – скрипнула со своего места госпожа Драут, положив предварительно приборы на стол, – что господин из Хиттена поклоняется Владыке Недр.
– Неужели? Прямо как старый брюзга Стум! Уж не родственник ли ты ему?
Товен заметно покраснел, и потёр правый глаз – он явно не ожидал такого рода расспросов.
– Я близкий друг его семьи, а вот мой оруженосец действительно родственник вашего судьи.
Зирл был впечатлён – весть о помощи ему принесли родственник и друг его вассала и доверенного лица. Кажется, Кенод Стум также будет вознаграждён.
Впрочем, по итогам вечера герцог распорядился наградить меня, а заодно – по доброте душевной – и госпожу Драут. Всё произошло так, как я и предсказывал. Сомнений не оставалось – сработало колдовство Адолы, эти совпадения нельзя было объяснить простой удачей. Все мои представления об устройстве мира были неверными; дочь вершителя оказалась права, а я нет. Признаться в этом самому себе было ужасно стыдно, но учение Церкви учит нас искать истину вместо того, чтобы укрепляться в своих воззрениях любой ценой. Товен, судя по всему, был частично посвящён в планы своей кузины и предложил отправиться домой как можно скорее, пока удача не кончилась. В свою очередь я тоже хотел побыстрее оказаться в Хиттене, так как время было ограничено, а мне за четыре месяца предстояло переправить на другой конец страны целую армию.