Стелла Александрова
Счастье еще улыбнется
– Корней сказал, что тебе в лес надо сходить, чтобы восстановить твое биополе, – появившись из-за угла дома, с миской полной клубники, заявила тетка.
– Успею, – меланхолично ответила Катя, чувствуя умиротворенность во всем теле, и не только. Душа ее тоже была спокойна. – В начале я хотела бы наведаться на могилу мамы и папы. Я так давно не была у них.
– Ну, что ж, вот давай и соберемся туда сегодня. Потом в лес. Попрошу Корнея, чтобы отвез нас с тобой, заодно составит нам компанию. Устроим небольшой пикничок. Картошечку поджарим на костре.
Евгения Ивановна присела рядом с племянницей и, поставив миску с клубникой рядом, замолчала. Катя взглянула на лицо тети, и заметила у нее задумчивый мечтательный взгляд.
– Теть, а что ты за Корнея Никандровича замуж не вышла, он ведь, кажется, тебе предлагал? – прищурив один глаз, из-за ярких лучей солнца, спросила ее Катя.
– Ты думаешь от этого был бы прок? – снисходительно спросила тетя. – После того, как я прожила пятьдесят лет одна и не нуждалась в мужчине, неужели появилась бы потребность в нем в этом возрасте? – с небольшим раздражением произнесла она, – а с другой стороны, тебе брак что-нибудь хорошего принес? – наступила она на ее больную мозоль.
Катя молча, сидела, обдумывая, сказанное. Заметив застывший взгляд племянницы, Евгения Ивановна чертыхнулась. Костеря мысленно свой язык, она извиняющим тоном обратилась к Кате:
– Ты прости меня старую, черт потянул меня за язык, чтобы снова напомнить о неприятном.
– Не стоит так переживать, тетя, – ответила Катя, похожая сейчас всем своим видом на большого жирного кота, которого не трогают никакие заботы. – За эти два дня лежащего состояния я передумала обо всем. Если в первый день одно слово об Андрее, заставляло меня прослезиться от жалости к себе, то теперь я не чувствую этого. Знаешь, – воскликнула она, поворачиваясь лицом к тете, которая заметила, что с него исчезли скорбные складки, – мне надо радоваться, оттого что я провела лишь три года в этом заключении. Спустя два дня, после громадного несчастья, так мне казалось тогда, я ощущаю себя живой. Знаешь, кем я была в последние два года? Бракованным инкубатором по выращиванию младенцев, – с возбуждением и блеском в глазах, заявила она.
Евгения Ивановна замерла, ее сковал страх, вдруг Катя снова сорвется, но это уже будет не депрессия, а истерия. Иногда, так бывает у людей перенесших потрясение, чтобы не думать о прошлом, они мечутся в жизни поиском всего того, что их будет сильно занимать. Она слушала ее, не зная, как поступить, заставить, прекратить ее говорить или наоборот дать выговориться. Ее мгновенное мысленное решение было в пользу последнего.
– Сейчас вспоминая об этом, я думаю, что и сама была во многом виновата. Я не имела своего голоса, – жестко сказала Катя. – Выйдя замуж за Андрея, я переложила решение всех проблем на него, как на мужчину. Но, как я была не права. Им не стоит доверять безоговорочно. Их мышление в некоторых вопросах, иногда бывает на уровне пятилетнего малыша. Он говорил, что нам нужно завести ребенка, я слушалась и старалась забеременеть. Потом выносить. Тетя Женя, – со слезами на глазах, страдальческим голосом обратилась она к ней.
Евгения Ивановна обеспокоено и внутренне проклиная себя, обняла племянницу.
– Ну, хватит, поговорила, – мягко сказала она.
– Нет, тетя Женя, – освободившись от ее объятий, твердо произнесла Катя, – дай мне договорить. – Она вытерла слезы, и продолжила спокойным голосом, сдерживающий ее эмоции, – Если бы ты знала, чем я занималась эти годы. Я обложилась книгами по беременности, по младенцам, последняя, по правде, так и не пригодилась, – горько усмехнулась она. – Я читала, блюла режим, боялась, есть что-то не такое, что может повредить мне и вызвать схватки. Я была похожа на курицу, – со злостью проговорила она.
Вот эта эмоция уже обрадовала ее тетю. Значит, ее девочка не тронулась умом. Евгения Ивановна даже оживилась и с любопытством стала смотреть на племянницу, что же хочет эта девушка в жизни. Пока она говорит, надо добраться до ее сокровенных мыслей.
– Хватит, жить для кого-то и чьим-то умом, – твердо заявила Катя. – Сейчас я могу претворить в жизнь то, о чем я когда-то мечтала.
И тут она резко замолчала.
– И о чем же? – медленно спросила Евгения Ивановна.
– Что? – спросила Катя, внезапно ушедшая мыслями в себя, и странно взглянула на тетю, как будто возвращаясь откуда-то.
– Да, так я. Ни о чем, – ответила ей тетя, тяжело вздыхая, настаивать не имело смысла, минута откровения прошла. – Ну, что посидели немного, – хлопнув легонько по колени Кати, Евгения Ивановна поднялась со ступенек, – будем собираться к маме с папой.
Пока созвонились с Корнеем Никандровичем, пока он осматривал на техническую пригодность свою старую «Волгу», на которой давно не выезжал, а тетя решила приготовить для помина и пикника еду, подошло время обеда. Только ближе к трем часам дня Катя, стояла на могиле родителей. Евгения Ивановна обняла ее, и так они застыли, умиротворенные тишиной, нарушаемой чириканьем птиц, стрекотом сверчков, и жужжаньем пчел.
Издали послышалась похоронная музыка, Катя оглянулась вокруг, боясь, что они окажутся на пути похоронной процессии.
– Кого-то хоронят? – спросила она у тети.
– Да. Виктор Сухов свою жену Эвелину. Она погибла три дня назад в автомобильной катастрофе. Счастье, что его дочь Луиза осталась цела, – скорбным тоном произнесла тетя. – Вот еще на одного молодого станет больше на кладбище.
– Девочка Луиза? – переспросила Катя, вспоминая попутчика с дочерью. Ее имя она запомнила хорошо из-за редкости. Не он ли хоронил свою жену, и девочка вела себя так нервно, потому что побывала в аварии?
– Да. Бедная девочка, остаться без матери в таком возрасте, – посочувствовала малышке тетя.
– А ты знаешь сколько ей лет? – решила уточнить свои предположения Катя.
– Да, годиков четыре. А тебе это зачем? – с удивлением посмотрела Евгения Ивановна на нее. – Ты, что знаешь Виктора и его дочь? В одной школе, что ли училась с ним? – спросила она с интересом
– «Так вот как его зовут, – думала Катя, внимательно слушая тетю, и впитывая в себя информацию о заинтересовавшем ее попутчике. – Виктор, победитель, значит».
– А где он работает? – полюбопытствовала она, не замечая изумленного взгляда тети.
– Это все на него работают, – улыбнулась Евгения Ивановна, размышляя, что депрессия больше не угрожает ее племяннице.
– Как это? Он, что управляющий завода?
– Точно, сказать не могу. Но кажется у него акции нескольких предприятий, а также что-то свое имеется.
– Так он богач и ездит на поезде за сто километров? – изумленно воскликнула Катя, припоминая импозантную внешность Виктора, хотя он и был без галстука в тот момент. Обычно состоятельные люди, даже на более дальние расстояния ездят на машине.
– Поезде? – переспросила, удивленная такой новостью, Евгения Ивановна, – ты что, вместе с ним ехала в поезде? – настойчиво спросила она.
– Да, он был вместе с дочерью. Девчонка в то время была чем-то очень расстроена.
– А! Так в тот день, когда ты приехала, Луиза попала в аварию. Теперь она боится машин. Думает, что сядет в любую из них и снова в аварию попадет. Это что, из-за нее Виктору с вокзала пешком пришлось идти, а Луизу на руках нести. А это километров пять-шесть будет до их дома, – восхищаясь молодым предпринимателем, заявила Евгения Ивановна.
Спустя некоторое время, они собрались уходить. Выйдя за ворота, она увидели на стоянке большое количество дорогих автомобилей различных марок.
«Да, не бедное общество сочувствует Сухову», – подумала Катя.
Старая «Волга» Корнея Никандровича смотрелась рядом с ними заплесневевшей древностью, антиквариатом. Усевшись в скрипевший всеми своими частями автомобиль, как в несмазанную телегу, пассажиры сильно хлопнули дверями. Медленно тронувшись с места, «Волга» покатила, издавая странные звуки. Посмеиваясь над ней, Катя не успела заметить, как они добрались до березовой чащи. Выйдя из машины, вдохнув прохладный свежий воздух в тени деревьев, Катя забыла обо всем, что было, и радостно закружилась. Завершила она круг у ствола березы, и, обняв ее, долго стояла с закрытыми глазами, ни о чем не думая.
ГЛАВА 4
Вечером дома Катя, усевшись рядом с тетей перед телевизором, обняла за плечи, и поблагодарила ее за прекрасно проведенный день. Она среди красивых берез на время забыла о своем прошлом, но и моменты воспоминаний, уже не тревожили ее, так как в первый день приезда.
– Я рада, что тебе стало лучше, – с чувством произнесла ее тетя.
– Так хорошо, что я хочу подыскать себе работу. Мне надо заняться чем-то, чтобы не было ни одной мысли о прошедшей жизни.
– Значит, хочешь работать? – как-то странно взглянув на нее, спросила тетя.
Катя, заметила это, но не придала значения, и счастливо улыбаясь, кивнула головой. Секрет таинственного тона тети, раскрылся через секунду:
– У меня есть место работы для тебя, – выпалила Евгения Ивановна.
– Да? – улыбнулась лукаво Катя, – ты держишь фабрику, на которой появилась вакансия?
– Шутница, – пожурила ее тетка, – я же знаю, что у тебя образование внешкольного педагога, ты и сама хотела до замужества работать воспитательницей.
– В детском садике место освободилось? – спросила ее Катя, представив, как толпа детей, виснущая на ней, заставляет ее забыть обо всем.
– Нет. На следующий день после твоего приезда, я встретила в городе Софью Андреевну, ей для внучки требуется гувернантка.
– Софья Андреевна бабушка Луизы? Мама Сухова Виктора? – резко спросила Катя, тут же представив его перед своими глазами. Хотела бы она увидеться еще раз с ним? Боже, упаси. Когда в последний раз они виделись, его стального цвета глаза, так пристально смотрели на нее, что она укрылась от них в такси. Потом несколько минут она заинтересованно думала о нем, пока ее собственное горе не поглотило вновь ее. Нет, она не желала встречаться вновь с Суховым. Мужчины на сегодняшний день ей строго противопоказаны. Честно говоря, от них, в конце концов, кроме головной боли, ничего хорошего не увидишь.
– Ты запомнила его фамилию, – констатировала тетя, с удовлетворением поглядывая на племянницу. Как говорят в поговорке, клин клином вышибают. Так, что есть большая вероятность того, что если она очень заинтересуется другим мужчиной, быстро забудет своего ненормального мужа.
– Как же ее не запомнишь, если она постоянно у тебя на устах, – проворчала Катя. – Но работать – куда угодно, – твердо ответила она, – к кому угодно, только не к нему.
– Это почему же? – удивилась Евгения Ивановна. – Человек он порядочный, – стала снова нахваливать Сухова тетя, но племянница ее перебила:
– Вот, вот, лучше пусть он будет непорядочным, я с такими теперь знаю, как общаться, – намекнула она на свой печальный брак. – Влюбляешься всегда в хорошего, а потом вдруг выясняется, что он подлец. Ты же знаешь, я очень романтичная натура. Могу моментально воздвигнуть ореол над ним.
– Если придерживаться такого мнения......, – с оттенком недовольства произнесла Евгения Ивановна, но вдруг резко замолчала, понимая, что свой жизненный опыт никогда не передашь другому. – Ладно, – протянула она, – переубеждать тебя не буду. В жизни все приходится постигать своим умом, своими несчастьями. Не то, мир состоял бы из одних счастливых людей, которые, учась на ошибках других, не делали бы своих, – философски произнесла она.
Следующий день Кати начался рано. Захваченная идеей найти работу, она кипела энергией. Она выплескивалась у нее за завтраком подшучиванием над тетей, которая почему-то беспрестанно зевала, и сонно смотрела на племянницу. Но перед ее уходом, она немного оживилась и перекрестила на дорогу. Первым делом Катя направилась в городской отдел образования. В детских садах на сегодняшний день, сказали ей, имеется десять вакансий на должность воспитателя. Она поинтересовалась зарплатой и была очень удивлена его мизерностью. Автоматически сопоставив среднемесячное проживание и зарплату детского работника, она получила большой минус, если учитывать к какому образу жизни она привыкла. Работая целый день с оравой детей, с каждым месяцем пришлось бы приобретать все новый долг, чтобы как-то держаться на плаву и существовать. Подсчет ее не обрадовал, поэтому она ответила инспектору, что подумает над их предложением, и ретировалась.
Выйдя на улицу, она остановилась возле дверей ГорОНО, не зная, куда ей направиться для дальнейшего поиска работы. Тут у нее в памяти возник вчерашний разговор с тетей, и она вывела из него резюме.
«Значит, можно наняться в частные воспитатели, – сказала она себе, – Сухов, скорее всего, не единственный, кто ищет для своего отпрыска гувернантку».
Купив несколько местных газет в киоске, она уселась в парке на скамейку под утренним солнышком. С объявлениями о найме нянь, было не густо, всего два. Одно – требовало гувернантку для четырехлетней девочки. «Это, скорее всего, для Луизы», – решила Катя.
В другом – требовалась воспитательница для детей десяти и одиннадцати лет на летний период. Насчет первого, она уже вчера высказала свое мнение, оставалось позвонить по второму объявлению, что она и сделала, не откладывая в долгий ящик. Ей ответила женщина, услышав о чем идет речь, сказала, что лучше подъехать к ним домой сейчас. Катя не долго раздумывая, согласилась. Такси подвезло ее к большому трехэтажному дому из красного кирпича. Калитка была открыта и она смело прошла к входной двери. Постояв немного возле нее, не торопясь нажать на кнопку звонка, она услышала звук работающего телевизора, на полную мощность, и музыкального центра. Катя твердо нажала на звонок два раза, и все равно сомневалась, что услышат его через такую звуковую какофонию. Но, кажется, услышали, потому что женский голос закричал:
– Роман, Тина, откройте дверь.
Катя стояла в ожидании, что сейчас встретится с будущими подопечными. Но прошла минута, никто не спешил ее встретить. Она еще раз нажала на кнопку, прошла еще одна минута, в течение которой опять был слышен голос женщины, ругающей, на чем свет стоит детей, затем этот голос становился все громче и громче. Наконец обладательница громкого голоса предстала перед ней. Это была женщина лет тридцати пяти, с выжженными от покраски волосами белыми волосами, симпатичная и с прекрасной фигурой.
– Слушаю, Вас, – недовольным голосом сказала она, оглядывая с ног до головы Катю.
– Я к Вам по объявлению, – проговорила Катя.
– А-а! – радостно протянула женщине, – проходите.
Она открыла шире дверь, чтобы впустить ее в дом. Катя вошла и попала сразу в большую гостиную. Бросила на все быстрый взгляд, и выхватила две головы из-за спинки дивана.
– Наталья Михайловна, – представилась женщина и протянула руку.
– Екатерина Сергеевна, – в тон ей ответила Катя, пожимая ее руку.
– Мои дети, – жестом показала женщина на детские головы, – Роман и Эрнестина. Коротко, Тина. Дети, подойдите ко мне, – строгим голосом позвала она их. Дети лениво обернулись, и опять уткнулись в телевизор. – Ну, вот, опять, – уже без театральных замашек застонала она. Потом взглянула на часы, – если я сейчас не уйду, то опоздаю к парикмахеру, а мне это смерти подобно, – показав на свои волосы, запричитала она. – Вы не могли бы остаться часа на два, я приеду, и мы обо всем договоримся.
– Хорошо, – согласилась Катя, это даже к лучшему, она могла познакомиться с детьми без опеки родителей.
– Прекрасно, – воскликнула Наталья Михайловна и унеслась, прихватив дамскую сумочку.
«Как бы этих детей оторвать от телевизора?» – подумала Катя, вспоминая свое детство, и что больше всего ее интересовало в то время. Самой ей нравилось, носится с Френдом по улице, лазать ночью с пацанами по соседним садам, чтобы натрясти яблок. Еще они все были помешаны на футболе. Мяч был у них постоянным атрибутом во встречах. Волейбол, баскетбол, всех игр не перечислишь. А эти детки напоминали откормленных ленивых котов, ничто их не интересовало, всем они были пресыщены.
Она обошла диван, и встала перед ними, закрыв собой экран телевизора.
– Здравствуйте. Привет, Роман, – поздоровалась она с упитанным крепким темноволосым мальчиком, – привет, Тина, – обратилась она к худенькой голенастой девочке, с двумя хвостиками из редких светлых волос, зато резинок на каждом из них было столько, что еще хватило бы группе девочек убрать волосы в хвосты. – Ваша мама дала объявление, чтобы нанять воспитателя, я решила попытаться устроиться к вам, – объясняя детям свое появление в их доме, она старалась установить с первых минут общения с ними откровенные и доверительные отношения. – Меня зовут Екатериной Сергеевной.
– А у нас этих воспитателей, как нерезаных собак было, – лениво протянул, развалившийся на диване Рома. «Получила откровенность, – усмехнулась мысленно Катя, – да, сегодняшние детки не церемонятся со старшими, эти даже позы не поменяли при разговоре со мной. Но ничего, подкова и та гнется».
– Интересно, и что же с ними случилось? – прищурив глаза, улыбаясь, спросила Катя, заранее предполагая, что ее предшественниц выжили дети.
– А всякое, – весело воскликнула Тина, – Роман то, что-нибудь размажет им на стуле, то еду пересолит или пересластит. Да, еще какую-нибудь гадость сделает, – рассмеялась девочка.
– Короче, веселились по полной программе, – не смогла удержаться от короткого смешка Катя, она бы и громко рассмеялась, но статус будущего их воспитателя держал ее в определенных рамках. – Можно присесть рядом с вами? – задала она вопрос, и, не дожидаясь ответа, села между ними. – И чем же вы занимаетесь целыми днями, кроме того, что доставляете кучу неприятностей родителям и воспитателям?
– А, так, – лениво отмахнулся Роман, видимо это у него была излюбленная манера, таким способом разговаривать с взрослыми, изображая из себя барчука.
Глядя на него, она не сказала бы, что он был способен быстро передвигаться и заниматься всякими проделками.
– А, смотрим телевизор, на компьютере играем, – добавила Тина.
– Ясно, – четко проговорила Катя, – короче из дома не выходите. У вас сидячий образ жизни. Кажется, вы раньше времени состарились, – пошутила она над ними. – Вам наверно не по десять лет, а по сто?
– На речку нас не пускают одних, маме некогда, не говоря уже о папе, – обиженно заявил Роман, меняя полулежащую позу. Он сел прямо, прислонившись спиной к дивану.
«Так, так, уже теплее», – сказала себе Катя, понимая, что дети они и в Африке дети. И эти двигались бы, но свобода движения ограничена.
– Так у вас же были воспитатели, – сказала она им, подталкивая на разговор, в котором бы выяснилось, на чем проштрафились перед детьми бывшие воспитатели, и ее политика принесла плоды.
– Одни были слишком молоды, чтобы им нас доверить, другие слишком, ленивые, чтобы за нами носиться, – пояснила Тина, обиженно надув губы.
– Ага, – согласился коротко с сестрой Роман.
– И, что вы вот так целыми днями сидите на диване? – спросила у детей Катя, изобразив огромное удивление, и давая понять детям, что она полностью на их стороне.
– Да не всегда, иногда на стульях сидим, когда кушаем, – съязвил Роман.
– Я смотрю, с чувством юмора у тебя в порядке, – сделала резюме Катя, – а как со спортивной подготовкой? Можешь играть несколько часов в волейбол?
– А у него по физкультуре за год четверка вышла, – засмеялась над братом Тина.
– Ты, малявка, поиздевайся еще, – грозно закричал ее брат, изображавшийся до этого меланхолика.
– А что, посидите-ка столько за компьютером, у вас и ноги смогут отказать, не то, что подтянуться и подняться по канату. А руки только за клавиатуру цепляться, – залилась ироничным смехом его сестра.
– Ну, ты, сейчас у меня получишь, – кинулся на сестренку через Катю, ужом, Роман.
Она не ожидала такой прыти от пацана, с виду увальня, и первые две минуты сидела шокированная их поведением, слушая писк и визг, и смотря на клубок сплетенный из двух тел. Пока не раздался рев Романа, как у раненного медведя: «Ой, больно, дурочка!», клубок не распался. Тина, резво вскочив на ноги, забежала за спинку дивана, показывая брату язык. Тот стоял, держась за щеку, которая приобретала постепенно красноватый оттенок. Сестренка, несмотря на свои десять лет, было истинной женщиной, пустила в ход свое единственное оружие – длинные крашенные ногти.
– Не лезь сам, – закричала Тина, корча ему рожи.
– Ну, все, – сказала серьезным решительным тоном Катя, хотя ей хотелось смеяться, потому что она из солидарности, была на стороне Эрнестины, и радовалась вместе с ней ее победе. «Так им и надо, это сильному полу». Поднявшись с дивана, она уперла руки в бока, и заявила, покачав головой, осуждая их действия, – так, кажется, я знаю о вас теперь все. А сейчас найдите-ка вы мне мяч, надеюсь у таких крутых ребятишек, найдется эта недорогая вещица. – Катя надеялась, что приобретенные еще в детстве в игре с мячом навыки еще не утеряны, и она могла им даже показать, как набивать мяч, и правильно вести его ногами.
От ее укоряющего голоса, морща лоб и губы в недовольстве друг от друга, ребятишки притихли. «Значит, еще не все потеряно, в том числе и совесть», – подумала Катя, и стараясь не заострять внимание на этом инциденте, бодро напомнила:
– Ну, так, что насчет, мяча?
– Должен быть где-то, поискать придется – сказал Роман, опуская руку от щеки, на котором красовались три яркие полоски.
«Славу богу без крови, – подумала Катя, пристально рассматривая его увечье, – не то, уволили бы меня в первый же день испытательного срока».
– Я не тороплюсь. Судя по тому, куда направилась ваша мать, она не скоро оттуда вернется, хоть и обещала через два часа.
– Да, она будет только вечером, так всегда бывает, когда она идет в парикмахерскую, – воскликнула радостно Тина, оттого что ее никто не собирается наказывать.
– Ну, тогда вперед на поиски, до обеда далеко, чтобы пересаживаться с дивана на стулья, для разнообразия, – с сарказмом проговорила она, взглянув на Романа. – Ничего Роман, шрамы украшают мужчин.
– Ха, – воскликнул он в ответ, едко усмехаясь и поглядывая на Тину. – Свои люди, сочтемся, – сквозь зубы процедил Роман.
– Вот только без мести, – испуганно произнесла Катя, не хватало, чтобы они оба были покалечены. – Хочешь быть первым, возьми реванш в игре с мячом. А пока завяжем боевую рану, показывайте, где перекись водорода.
– Ладно, посмотрим, – мрачно проговорил мальчик, видя, что в ближайшее время по шее дать сестренке не получится.
Обработав следы от человеческих когтей у пострадавшего, Катя во главе детей направилась в чулан искать мяч.
Поиск этого предмета у них занял минут сорок. Но это время было проведено с неуемным весельем и болтовней. Роман постепенно оттаял от сдерживаемой злости и раскрепостился. Он шутливо перебрасывался словами с Тиной и Катей с непосредственным юмором, чем очень понравился ей. Наконец дети наткнулись на мяч, и издали радостный клич.
– Во дворе место для игры найдется? – спросила Катя.
– Лужайка за домом, там обычно родители пикники устраивают для гостей, – не задумываясь, предложил Роман.
– Нам подойдет, – сказала Катя, отметая сомнения в правильности решения.
Следующие два часа у Кати в голове ни на миг не возникла ни одна тяжелая мысль. Она усиленно вспомнила все виды игры с мячом, начиная от вышибал, до отбивания мяча от стены. В азарте были все, но так как Катя в последнее время мало занималась физическими упражнениями, а у детей было больше энергии и ловкости, то они шли наравне в соревнованиях. Катя не придавала значения, что в платье и носилась, как угорелая. Но финал был для нее плачевен, платье мятое и местами грязное, а сама устала, как собака.
– Ну, все, я больше не могу, – взмолилась она, и направилась к крыльцу дома.
Там она с удовольствием шлепнулась на ступеньки, чтобы восстановить дыхание. Рядом рухнули довольные Роман и Тина.
– Может поедим, жрать охота, – заявил Роман, переходя на уличный сленг.
– Я тоже хочу, – поддержала его Тина, разлегшись на ступеньках и раскинув в стороны руки.
– Я бы тоже не отказалась, – пробормотала еле живая Катя, при этом ощущая необычный покой в душе. – Поэтому бодро поднимаемся и идем мыться, а потом есть.
Веселая троица перекусила горячими бутербродами, приготовленными Катей. Роман, наевшись первым, убежал в гостиную и с громким шумом свалился на диван. Когда к нему подошли Тина и Катя, то увидели его спящим.
– Мне тоже хочется спать, – сказала Тина.
– Тогда иди к себе, ложись отдыхать, – предложила Катя и похлопала по плечу Романа, – Рома, поднимайся в свою комнату.
Мальчик нехотя встал, шатаясь и позевывая, стал подниматься по лестнице.
– А Вы? – устало, хлопнув ресницами, спросила Тина.
– Я прилягу здесь на диване, подожду твою маму, надеюсь, она скоро подойдет. Ведь уже прошло пять часов после ее ухода.
Девочка ушла. Катя легла на диван и подложила под голову одну из диванных подушек. Устало, потянувшись, она прикрыла глаза и тут же уснула.
Сначала Катя подумала, что у нее во сне появились собеседники – мужчины. Но постепенно голоса звучали громче, и она проснулась. Несколько секунд она отходила ото сна и, наконец, поняла, что кто-то пытается открыть дверь ключом.
