Станислав Зигуненко
100 великих тайн медицины
Секреты Леонардо да Винчи
Гений эпохи Возрождения был великим художником и скульптором, искусным инженером и изобретателем, литератором и философом… Казалось бы, что он делает в книге, посвященной тайнам медицины? Здесь мы поговорим о Леонардо – знатоке анатомии и химии. Впрочем, начать все же придется с живописи.
По словам историка и биографа Вазари, человек, которого звали Леонардо ди сер Пьеро д’Антонио – незаконнорожденный сын нотариуса и крестьянки Катерины из селения Анкиано, близ маленького городка Винчи – уже в детстве настолько преуспел в арифметике, что своими вопросами ставил в затруднительное положение преподавателей. Одновременно Леонардо занимался музыкой, прекрасно играл на лире и хорошо пел. Однако больше всего его занимали рисование и лепка, а также изобретение всевозможных машин и механизмов.
Отец показал рисунки подростка своему давнишнему другу, одному из самых разносторонних и известных во Флоренции мастеров – скульптору, ювелиру и живописцу, Андреа Верроккьо. Тот изумился и сказал, что юный Леонардо должен всецело посвятить себя живописи. И в 1466 году 14-летний Леонардо поступил в качестве ученика во флорентийскую мастерскую художника Верроккьо.
В качестве подмастерья Леонардо да Винчи (под таким именем этот человек вошел в историю) изучал мастерство художника и скульптора, познакомился с набором инструментов и механизмов, которые применялись тогда при поднятии и переноске тяжестей. Позже он использует эти познания в своих многочисленных изобретениях
Благодаря своим талантам, мастерству и познаниям к 20 годам Леонардо да Винчи стал членом Флорентийской гильдии художников. Он не только помогал своему учителю, дописывая на его картинах некоторые детали, но и написал ряд самостоятельных картин, первым среди итальянских художников использовав для этого масляные краски.
С самого начала своей творческой деятельности Леонардо отошел от общепринятых традиций, создал новый стиль с особым взглядом на мир природы и творчества. Вот только один тому пример. Как-то отец принес домой круглый щит, переданный ему приятелем, и попросил сына украсить его каким-нибудь изображением по своему вкусу, чтобы сделать приятное своему знакомому. Леонардо осмотрел щит, тщательно выправил его, отполировал. Затем он натаскал в свою комнату множество хамелеонов, ящериц, сверчков, змей, бабочек, омаров, летучих мышей и других причудливых животных. Глядя на них и добавив собственную фантазию, он изобразил на щите некое страшное чудище, напоминавшее мифического дракона, из пасти которого изливался яд, из глаз вылетал огонь, а из ноздрей валил дым. Когда почтенный нотариус увидел этот щит, он сначала отшатнулся в ужасе – ему показалось, что чудище вот-вот вывалится из щита и начнет крушить все и вся вокруг, настолько реалистичным оказалось изображение.
Леонардо да Винчи. Автопортрет. Ок. 1510–1513 гг.
Позднее этот щит увидел и купил миланский герцог, который очень дорого заплатил за него как за подлинное произведение высокого искусства.
Живопись и занятия скульптурой побудили Леонардо да Винчи углубленно изучать анатомию. Он посещал мастерскую, где производились вскрытия трупов с целью изучения строения мускулов и суставов. В 1487–1495 годах Леонардо серьезно занимался анатомическими исследованиями в Милане и продолжил их во Флоренции, уделяя при этом особое внимание функциям внутренних органов, скелета и мускулов.
Он работал с врачом из Павии Марком Антонио и, по свидетельству самого Леонардо, заполнил анатомическими рисунками 120 альбомов. До нашего времени дошло несколько сотен этих изображений, главным образом костей и мускульной системы. Они отражают интерес Леонардо к механике движения тела, сгибанию и выпрямлению конечностей, особенностям походки и осанки человека. Леонардо рассматривал функции организма с точки зрения механики, строил модели для опытов. Так, например, он пишет о стеклянной модели, позволяющей наблюдать движение крови в сердце.
Кроме того дружба с философом Маркантонио делла Торе, читавшим лекции по анатомии в местном университете, позволила Леонардо использовать свои знания еще и вот каким образом. Профессор писал книги по анатомии, а художник помогал ему их иллюстрировать.
Большая часть листов с зарисовками человеческой анатомии долгое время находилась в архиве миланского дворянина Франческо Мельци. В молодости он был близко знаком с Леонардо да Винчи и счел долгом сохранить для потомков труды своего кумира. Синьор Мельци очень дорожил этими листами и хранил их как реликвию наряду с портретом самого автора.
Хорошее знание анатомии, тщательная прорисовка деталей на рисунках и картинах привели к одному интересному побочному эффекту: по портретам Леонардо современные медики стали ставить диагнозы заболеваний изображенным персонажам.
Больше всего шума вызвала, конечно, знаменитая Мона Лиза. Несколько лет назад мир облетело сенсационное известие. Парижский инженер Паскаль Коп заявил, что с помощью цифрового сканирования ему удалось разгадать секрет улыбки Джоконды, вот уже 500 лет не дающей покоя человечеству.
Надо сказать, что в своих притязаниях господин Котт не одинок. После того как в мае 2004 года главный хранитель отдела живописи Лувра, где находится картина, Винсент Померади официально дал добро на исследования, Мону Лизу уже не раз просвечивали на рентгене, сканировали цифровыми сканерами и вообще использовали всю мощь суперсовременной техники.
Ниц Зебе из Университета Амстердама (Нидерланды) и его коллега из Университета Иллинойса (США) пошли иным путем. В декабре 2005 года они разработали специальную компьютерную программу Urbana-Champaign, призванную раз и навсегда ответить на вопрос: что чувствует Мона Лиза?
Для реализации этого проекта была создана база данных из множества женских лиц, на которых ясно читались те или иные эмоции. Особое внимание уделялось мимическим отличиям (искривлению губ и морщинкам у глаз), характеризующим весь спектр выражений человеческого лица.
Сравнив портрет Моны Лизы с базой данных, компьютер выдал неожиданный результат. Оказалось, что Джоконда, чье имя переводится с итальянского как «жизнерадостная», испытывает весьма противоречивые эмоции – 83 % счастья, 9 % отвращения, 6 % страха, 2 % злости.
Под слоями потемневшего реставрационного лака ученым также удалось разглядеть тончайшую газовую вуаль, покрывающую платье Моны Лизы. «Платья из такой материи в те времена носили либо беременные женщины, либо молодые матери, – сказал сотрудник французского центра исследований и реставрации Бруно Мотгин. – Разгадка тайны улыбки Джоконды проста. Это – улыбка матери, обращенная к своему еще не рожденному ребенку».
Теоретически все сходится. В 1503 году, когда предположительно создавалась картина, Лиза Герардини, жена зажиточного флорентийского торговца шелком Франческо дель Джокондо, была беременна своим вторым ребенком.
Еще одна знаменитая загадка, в которую, как полагают некоторые исследователи, может быть вовлечен Леонардо да Винчи, касается плащаницы. Так, как вы помните, называется погребальный саван, в который, по легенде, было завернуто тело Иисуса Христа после снятия его с креста. Так его и похоронили.
Когда же выяснилось, что склеп пуст, то оставшуюся не у дел ткань взял себе на память кто-то из его учеников. Так она и хранилась, переходя из рук в руки, из поколения в поколение, до наших дней.
Со временем выяснилось, что на плащанице есть отпечаток человеческого тела. И тогда возник вопрос: «Каким образом получился этот отпечаток?» Одни полагают, что отпечаток получился, когда Иисус воскресал и из его тела исходило мощное энергетическое излучение. Другие же говорят, что плащаница – всего лишь подделка. И отпечаток на ней есть не что иное, как первая в мире… фотография. Причем сделал его Леонардо да Винчи.
Споры ведутся уже более столетия. Каждая из сторон приводит свои аргументы. Но, похоже, точка зрения науки начинает перевешивать. Дело в том, что анализ показал: ткань, из которой сделана плащаница, была изготовлена примерно 900 лет назад, а ей ведь должно быть более 2000 лет. Проведено также несколько опытов, показывающих, как Леонардо да Винчи или кто-то из его современников, используя подручные средства, мог изготовить простейшую светочувствительную эмульсию и, используя темную комнату в качестве камеры-обскуры, сделать своеобразное фото, например, статуи, стоявшей под окном в саду.
Все это привело к тому, что даже Ватикан теперь официально не называет плащаницу саваном Христа, предпочитая более обтекаемые формулировки. Впрочем, это уж проблема не медицинская, а теологическая.
Парадоксы Парацельса
Обычно, когда речь заходит о Парацельсе, его вспоминают как знаменитого врача и естествоиспытателя. Однако современники знали Филиппа Теофраста Ауреола Бомбаста фон Гогенгейма – таково было его настоящее имя – еще и как алхимика и астролога, оставившего немало предсказаний.
Но давайте все по порядку.
Будущее научное светило родилось в Швейцарии в 1493 году, в семье Вильгельма Бомбаста – бедного лекаря из деревушки Мария-Айнзидельн близ Цюриха. Отец всю жизнь гордился своим отдаленным родством с гроссмейстером Мальтийского ордена Георгом Бомбастом фон Гогенгеймом. Однако счастья это ему не принесло – за всю свою жизнь он так ничего и не добился.
И, может, потому единственного обожаемого сына Филиппа отец прочил в священники, ибо для бедняка это самый верный путь к преуспеванию. Он даже не сердился, когда мальчик, с ранних лет приохотившийся читать книги, жег свечи иной раз до утренней зари.
Когда сын подрос, отец определил его на обучение в монастырь Святого Андрея. Однако отрок, с детства отличавшийся упрямым нравом, вскоре оказался в учениках у знаменитого Иоганна Тритемия из Ипангейма, настоятеля монастыря Святого Иакова в Вюрцбурге, который считался одним из величайших адептов магии, алхимии, астрологии и медицины того времени. Филиппу нравились даже сама комната каноника, заставленная фолиантами, гусиное перо и чернильница из рога на столе, многочисленные рукописи…
Парацельс (настоящее имя – Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм), швейцарский врач и астролог
Однако вскоре Филипп догадался, что книги умеют так же лгать, как и люди, которые их пишут. И многое из того, чему учит уважаемый настоятель, не соответствует истине. Школяр стал бегать то в аптеку, то в мастерскую стеклодува, поняв, что на практике он может получить гораздо больше полезных знаний, нежели из книг.
Потом он и вообще ушел из монастыря. Как нищий, странствующий монах или лекарь Филипп исходил пешком Германию, Италию, Францию, Нидерланды, Швецию и Данию. По словам историка Барри Ганна, во время своих странствий юноша общался не только с учеными, врачами и алхимиками, но и с пастухами, предсказателями, цыганами, повитухами, даже с палачами и колдунами. Он был неприхотлив: куска хлеба и кувшина с водой ему хватало на день, спать мог в любом месте: в стойле со скотом, в собачьей будке или даже на дереве, словно обезьяна…
Побывал он и в Париже, на знаменитой улице Бюшри, где студенты тайком препарировали трупы. Здесь Парацельс тоже кое-чему научился. В самом деле, можно ли оперировать, не зная, как бьется сердце, работают почки и печень, как наполняются воздухом легкие?.. Однако чересчур любознательных студентов выслеживали слуги инквизиции и отправляли на виселицу как еретиков. Парацельса спасли звериный нюх на опасность, темная ночь и шустрые ноги.
Он понял, что надо действовать хитрее. В Лионе он устроился бальзамировщиком трупов. Теперь уж никто не мешал ему целыми ночами возиться с мертвецами, и они открыли ему много тайн устройства человеческого тела.
Первая известность пришла к Парацельсу во время чумы. Надев повязку, защищавшую лицо с помощью какого-то раствора, он спасал зараженных от неминуемой смерти.
Когда чума затихла, Парацельс двинулся в Вечный город Рим, но в дороге его застала война. В середине 20-х годов XV столетия император Священной Римской империи Карл V в очередной раз двинулся через Альпы в поход на Францию. Парацельс нанялся на службу военным хирургом.
Несмотря на малый рост и некрасивую внешность, солдаты уважали Парацельса. Он заслужил прозвище Отчаянный за то, что не отсиживался в лазарете, как другие лекари, а бесстрашно носился по полю брани на худой кляче, оказывал помощь раненым прямо под вражеским огнем.
После того как Парацельс спас от неминуемой смерти командира роты, тот порекомендовал чудо-лекаря заболевшему адъютанту самого короля Карла. С тех пор Парацельса все чаще стали приглашать знатные пациенты. Он излечил маршала королевства Богемии Иоганна фон Лейпника от слоновой болезни, министра двора Карла V Гватинару – от водянки, короля Чехии и Венгрии Людовика II – от атрофии конечностей.
Однажды в Вене его разыскал поверенный короля Фердинанда. Порывистый, грубый, внешне схожий с могучим орлом, монарх был весьма любезен с врачом, заявив, что наслышан о «великом Парацельсе». Филипп понял, что дело серьезное.
А скоро прояснилось и в чем оно заключается. В зал вошла Анна, супруга Фердинанда, имевшая огромное влияние на своего мужа. Она попросила помочь ее придворной даме и ближайшей подруге Маргарите д'Эсте.
Дама лежала в боковой комнате рядом с покоями королевы. Парацельс, увидев многочисленные пятна крови на простынях, сразу догадался, в чем дело. Маргарите сделали аборт, да неудачно, и теперь она может умереть от потери крови.
Присев на стул, Парацельс прощупал пульс больной – жизнь едва теплилась в ней. Внезапно Маргарита открыла невидящие глаза и, по всей видимости, приняв врача за своего любовника, с огромным усилием приподнялась и обняла его шею.
Парацельс, привыкший, что все считают его уродливым, вдруг ощутил, что в его душе просыпается то, что люди обычно называют страстью. И тогда он решился. Он знал, что нужно делать. Необходимо срочное переливание крови. Парацельс с удовольствием отдал бы свою, но тут нужна была иная… В ту пору, конечно, еще и понятия не имел о группах крови, и Парацельс действовал наобум, подбирая доноров среди людей, похожих на своих пациентов.
Он вспомнил: на окраине города, в лечебнице для бедняков, умирает юное создание, весьма похожее на прекрасную Маргариту. Девочку переехала тяжелая повозка, основательно повредив грудную клетку и внутренние органы бедняжки. Ей, увы, уже не помочь, зато она сможет спасти жизнь другого прекрасного создания.
Парацельс помчался на окраину и вскоре вернулся со склянкой, наполненной драгоценной жидкостью. Удалив всех из ее покоев, трясущимися руками начал вливать ей кровь девочки, смерть которой он только что ускорил, взяв у нее кровь. Но жертва не была напрасной – щеки Маргариты окрасились слабым румянцем, через несколько дней она пошла на поправку.
А Парацельса тут же выгнали из дворца; кто-то из придворных подсмотрел и тут же настучал королю, что лекарь использовал для лечения какой-то дьявольский способ. Вместо обещанной награды медику пригрозили костром. Он предпочел исчезнуть, унося в памяти образы двух прекрасных созданий – Маргариты и погубленной им девочки. Ну, почему в жизни бывает так: добро и зло шагают рядом?..
Для лечения своих пациентов Парацельс продолжал использовать все средства, которые только приходили ему на ум. «Изменения, происходящие в теле, – химического свойства, и болезни тела должны исцеляться химическими препаратами. Жизнь, в основном, химический процесс, а тело – химическая лаборатория, в которой принципы ртути, серы и соли смешиваются, реагируют, принося болезнь или здоровье», – писал Парацельс. Он использовал для лечения мази из солей ртути, составы, содержащие свинец, соли железа и цинка, медный купорос, серное молоко, мышьяковые препараты против кожных болезней.
Он снова много странствует, работает в университетах Германии, Франции и Италии, во время своих больших путешествий посетил Нидерланды, Англию, Швецию, Россию, Польшу, Венгрию и Словакию. Говорят, его заносило даже в Индию. А в голландской армии, где Парацельс опять-таки был военным хирургом, он получил в награду за храбрость, согласно преданию, свой знаменитый длинный меч. Ученики и почитатели искренне верили, что в его рукоятке находился эликсир бессмертия.
Весной 1527 года Парацельс был приглашен городским советом Базеля на должность городского врача с правом чтения лекций. Здесь он проявил себя как замечательный практикующий врач, однако его способ преподавания медицины отличался от принятой практики. Парацельс говорил о необходимости изучения медицины у постели больного, водил учеников на ботанические экскурсии в поля и горы. Часто он приводил в ужас коллег тем, что нарушал установленный обычай учить только тому, что можно было подкрепить общепризнанными свидетельствами. Кроме того, он отказался от преподавания на латыни и читал лекции по-немецки, выглядел как ремесленник, часто пренебрегая знаками докторского достоинства – мантией и беретом, золотой цепью и кольцом.
Однажды, воскресным утром, когда толпа горожан шла к собору, на его дверях увидели разукрашенный оскорбительными рисунками лист с издевательскими стихами о Парацельсе. Этот анонимный памфлет, написанный от имени «души Галена», появился одновременно и на дверях других церквей в разных концах города.
Напрасно Парацельс писал письма в магистрат Базеля с просьбой о защите от издевательств и прямых угроз. В 1528 году он был вынужден покинуть Базель и снова стать странствующим врачом.
…Жизнь его закончилась трагически. Однажды, когда Парацельс сидел в трактире за кружкой пива, в помещение вошел толстяк Себастьян Теус – главный врач Зальцбурга. Он подошел вплотную и рассыпался в приветствиях «многоуважаемому коллеге». Оказалось, он разыскивал Парацельса, чтобы пригласить к его светлости герцогу Баварскому.
На просторный двор герцогского дома они ступили с черного хода, и слуга препроводил их в покои раненого, лежавшего в забытьи. Парацельс откинул лебяжье одеяло: из ноги больного в нескольких местах торчала кость. Оказалось, что его светлость был на охоте и упал с внезапно понесшей лошади.
Парацельс вправил больному кость, стараясь причинить как можно меньше боли, дал укрепляющую микстуру и приказал обтирать его всякий час уксусом против лихорадки. Сейчас опаснее всего была угроза начинавшейся гангрены.
После этого поднялся, сказав, что должен составить гороскоп, чтобы понять, какова будет дальнейшая судьба больного.
Теус был взбешен. Какой еще гороскоп? Ему рассказывали, что Парацельс лечит отварами трав, особыми обеззараживающими примочками и собственного изготовления пилюлями. Их-то он и хотел заполучить, а уж кто даст их больному – не суть важно. Ведь всегда можно представить дело так, будто это он, Теус, помог его светлости и заполучить в свои руки тот огромный гонорар, который Сабина, сестра его светлости, посулила за излечение брата.
Так при чем тут гороскоп? Похоже, проклятый Парацельс просто тянет время и ищет способ, чтобы оттеснить его, Теуса, от постели больного.
«Ничего, мы выбьем из тебя нужные примочки и таблетки, урод проклятый!» – такая мысль пронеслись в голове почтенного Себастьяна Теуса, когда он выходил вслед за Парацельсом на улицу.
Он привык действовать быстро. Благо, что осенний день не слишком долог и на улице уже темнело. Короткое приказание, отданное шепотом, и вскоре на пути Парацельса выросли какие-то люди в масках. Они сноровисто стукнули лекаря по голове, сунули кляп в глотку, нахлобучили ему на голову мешок, стянули руки веревкой и куда-то поволокли.
Очнулся Парацельс в зловонном подвале на каменном полу. Дверь подвала вскоре отворилась, вошел огромный детина в маске с прорезями для глаз. Он внес свечу и дощечки для записей, сложил все это у ног врача.
– Чтобы к утру гороскоп был готов, – с угрозой в голосе произнес незнакомец, – и заодно напиши, что делать, чтобы герцог выздоровел, как можно быстрее встал. Иначе…
Детина выразительно провел рукой у себя по шее и захлопнул дверь. Загремел задвигаемый засов.
Парацельс задумался. Выходит, его расчеты оказались верны: смертный час его уже близок. Его наверняка убьют, хоть напишет он рецепт, хоть нет – Теусу не нужны свидетели его темных делишек. А в том, что за похищением стоит именно Себастьян, Парацельс нисколько не сомневался. Только ему известно о гороскопе для герцога.
Жаль только, что он забыл дома маленькую склянку с опием, которую обычно всегда носил с собой. Тогда не пришлось бы ждать своей смерти до утра. Чтобы занять томительно тянущееся время, Парацельс и в самом деле принялся за гороскоп герцога Баварского. Свой собственный он знал прекрасно: звезды сулили ему близкую кончину.
Утро застало Парацельса погруженным в расчеты. Снова загремел засов, в подвал вошли два давешних его похитителя в масках.
– Ну что, чудотворец, придумал ли ты лечение для его светлости? – спросил один.
– Звезды говорят, что его светлость не поднимется и всякое лечение бесполезно, – прошелестел пересохшими губами Парацельс.
Он обманывал своих похитителей. Звезды, напротив, сулили герцогу Баварскому долгую жизнь, и если бы его допустили к больному, он, наверное, смог бы ему помочь. Однако толстяк неспособен изготовить нужные снадобья…
Громилы нерешительно переглянулись. Потом отправились докладывать Теусу, как обстоят дела. Тот пришел в ярость и приказал убить непокорного, поиздевавшись над ним.
Но мучители опоздали. Когда они вернулись в подвал, тело Парацельса уже начало остывать. Говорят, он напоследок проверил на практике еще одну свою гипотезу. Он полагал, что сильный человек может не только продлить себе жизнь, но и ускорить собственную смерть. Врач представил себе, как берет в руки заветную склянку с опием, откупоривает ее, вдыхает опиумные пары и опьянение медленно, постепенно туманит голову и окутывает тело…
Так что когда приспешники Теуса снова спустились в подвал, они нашли тело врача распростертым на холодном полу. На его некрасивом лице застыла гримаса блаженства. Руки его еще оставались теплыми, но сердце уже не билось.
Не долго думая, бандиты выволокли покойника из подвала, оттащили на пустырь и бросили на произвол судьбы, проломив для верности жертве голову придорожным камнем.
Тело Парацельса, которому на момент смерти сравнялось сорок восемь лет и три дня, как и было указано в его гороскопе, обнаружили в тот же день. И похоронили беднягу там же, в Зальцбурге, на кладбище Святого Себастьяна.
В 1572 году останки того, кто называл себя Парацельсом, были перенесены во двор часовни Святого Филиппа Нери. Здесь же соорудили памятник: в центре пирамиды из белого мрамора есть углубление с его портретом.
На памятнике – надпись по-латыни, которая в переводе означает: «Здесь лежит Филипп Теофраст звания доктор медицины, что многие язвы, проказу, подагру, водянку и некоторые неизлечимые заразные болезни тела чудесным искусством излечил. В год 1541-й, в 24-й день сентября, он сменил жизнь на смерть».
