Станислав Петрович Абрамов
Мореходка – БЭМ. Протокольная поэма
БЭМ-1988. На год тысячелетия России
На год тысячелетия России
Как бывшие, но всё-таки морские,
Как истинные братья-христиане
Мы встретились не где-нибудь, а в бане.
Сей банею заведует Вадим
Михайлов. Мы помылись вместе с ним.
Стол был накрыт "Метрополя" не хуже,
По меркам Перестройки, классный ужин.
Не говоря о том, что вопреки
Сухому горбачевскому закону
Блестели желтизною коньяки,
Которые доставил Спиридонов.
Акулов полотенце потерял,
На полке, под столом ли, он не знает.
Жена Лариса учинит скандал,
Но остальное всё ему прощает.
Серебряков инфаркт преодолел
И до сих пор не отошёл от дел.
Нам Президент, пошамкав, доложил,
Что строит, как и прежде, корабли,
А на мосты зубные небогатым
Не достаёт ни времени, ни злата.
Наш Рыжий (Филимонов) говорит
В ЦНИИМФе на работе он горит,
Не признавая общего застоя,
Но скоро сократят их и прикроют.
Ильин закончил диссер свой писать,
И рукопись забросил под кровать,
Поскольку в нашем веке никому,
Увы, не суждено её понять,
И даже Утконосу самому.
Где выход, где? Нам кажется, что нет,
И в то же время существует он,
Как говорил один большой Поэт,
Приехать нужно к морю в несезон.
БЭМ выразил сочувствие Мишане,
За понесённую потерю в бане.
Читатель! Если ты найдешь, изволь
Забросить полотенце в "Метрополь"!
БЭМ-1991. И 10 лет и 20 лет
3 февраля, ресторан "Метрополь"
И 10 лет и 20 лет, и каждый год спустя
К субботе первой февраля рождается пустяк:
Собраться, тост поднять за тех, кто ходит по морям,
Косую линию они закончили не зря.
"Нельзя нам нынче без морей, – сказал Урусов Герман, –
Житье на этом берегу весьма, ребята, скверное".
Пытался мыло он найти и нитки, не нашел.
О чем советовал внести сатиру в протокол.
Конечно, Гера в целом прав, но где-то не совсем:
У нас немало на винтах намотано проблем,
Зато никто не разобьет голландские сервизы
И нам не страшно потерять ни долларов, ни визы,
И нам не нужно от врачей скрывать, что сахар есть в моче,
И соль в суставах, что хрустят, как будто от мороза…
Короче, посреди шипов случается и роза.
Как говорил – ещё тогда! – Великий Гней Помпей,
Держитесь, если повезёт, подальше от морей!
Анкета бэмца просит дать по-честному отчет,
Каким манером и почем он прожил этот год,
Какие были у него находки и потери,
Во что он верует ещё, по крайней мере, верит:
В Христа ли, партию, народ, еще во что-нибудь
(Со знаком минус – зачеркнуть, плюс – четко подчеркнуть),
Как у него насчет жены, которая по счету
Какие ночью видит сны, за чем ведет охоту:
Интересуется народ сугубо личным мнением
О переходе всей страны к товарным отношениям.
С какого боку и каким макаром сам вошёл.
Всё это Летописец наш уложит в протокол.
Не знаем, как на небесах ведутся протоколы,
Дабы в учете грешных душ не допустить проколов,
Но бухгалтерия у них налажена ей-ей,
Ведь регулярно каждый год теряем мы друзей…
Осокин Боб ушел от нас
с его последним словом
в письме: "Да, счастлив потому,
что жив, как будто снова!"
Приходим, говорим слова на встречах в "Метрополе",
Уходим, оставляя след хотя бы в протоколе.
БЭМ-1995. Нас было только десять
4 февраля, кафе Солнышко
Нас было только 10 за столом.
По кругу исчисление начнём.
1) Вот Президент, а также кавалер
Медали БЭМа – Обществу пример,
Достойный представитель ВПК,
Ещё живого на Руси пока.
2) Затем наш Архивариус, Казах,
Кассандра БЭМа, толкователь слов,
Катавшихся на пьяных языках,
Подмышкой с протоколом из стихов,
А со стихов, коллеги, спрос каков?
3) Владимир (он же Рыжий) Филимонов,
И серпо-молоткастый убежденно,
Зюганову свой голос отдаёт,
Считая, что Зюганов – наш оплот.
4) Лев Трутнев, в Альма Матер – Аполлон,
Наш идеал сложения, тотем,
Из Австрии вернулся снова он
На БЭМе посидеть, а то зачем?
5) Предприниматель Шура Гореванов,
Хранитель информационных данных,
Когда ему удастся их внедрить,
Россию заколдобит изнутри.
6) Директор фирмы – Воложанин Дима,
На собственной машине подкатимый.
Что говорить, сокурсники, о нём?
Не пьёт руководитель за рулём!
7) Валерий Волков, а точней Кирилыч,
Ещё один директор и немалый,
Живот на стол – клиента устрашило:
Мол, я постановил, а ты не балуй!
8) Акулов – БЭМа идеолог штатный,
Но как известно, и на солнце пятна,
Две прошлых встречи пропустил дружок,
Нам доложил, гастритом занемог.
(А между тем двух Фруктов пережил,
Полы сменил… крутые виражи!).
9)
Серебряков – Пожарник, Академик,
Директор Генеральный всюду – в теме.
10) И, наконец, Михайлов – Пан Спортсмен,
Когда-то бывший чемпион Союза,
А с общим наступленьем перемен
Донашивает мастерские шузы…
Одиннадцатый номер – объявился!
До БЭМа Спиридонов дозвонился
И передал народу свой отчёт:
На судне он в Австралию идёт.
2200 долларов оклад
Ему положен. БЭМ за Боба рад.
За тех, кто в море! – люди говорят.
Казах прочел на имя Айриянца
Письмо… Мишаня вспомянул о танцах,
Как мы в колхозе поддавали жару,
И как вепсянка полюбила Ару,
Ответного не вызвав интереса
Ввиду отсутствия в Союзе секса…
ЛЕТОПИСЕЦ:
Раз, посетивши Барбадос,
Литровую бутылку рома,
Две пинты, то есть, я привёз
С друзьями и родными дома
Распить… Увы, преодолеть
Никто не мог и полстакана,
Никто не мог и даже треть,
Что представляется не странным:
Столь мощным духом заряжён
Был этот алкоголь нездешний,
С ним рядом русский самогон –
Амброзия, духи, черешня…
Сучок заморский злой зело
Не без добра был, слава Богу,
Мгновенно тёще помогло,
Когда она растёрла ногу…
Ко мне явился газовщик
Проверить газа уплотненье.
Налил ему, в единый миг
Он опрокинул без сомненья.
Специалист: "Ух, ты! – сказал, –
Такого я ни разу в жизни!"
Полезли из орбит глаза,
Ручьями слёз на скатерть брызнув.
Но отказался от второй
С глубоким сожаленьем мастер…
Так чувство долга в нас порой
Противоречит чувству счастья:
– Пойми меня как человека,
Мне нужно на собранье ЖЭКа!
***
На этом челюсти устали клацать,
Трын-дец. На стрелках 22-15…
БЭМ-1996. Итак, друзья
Ресторан "Метрополь", на сборе 10 человек
Итак, друзья, в который раз на сборе,
Хотя другим заслуженным моментам –
Войне в Чечне, безудержном задоре
Достойных кандидатов в президенты,
Победе СКА в чемпионате снова, –
Наш сбор очков вперёд не может дать,
Но дорог нам и Чижику (Смирнову),
Что ходит в кубрик "Метрополь" поспать.
Стол был накрыт и весь вооружен
Закуской содержимого графинов.
Он выглядел вполне на миллион,
За что и был сфотографирован.
Ну, перед тем, как нáдолго присесть,
Был тост за состоявшуюся встречу,
За тех, кто в море, бэмцами отмечено,
Такие есть. За это им и честь!
А также обсудили и решили:
Хернбургу, чью фамилию не мог
Произнести сам Зильберштейн
(В. Михайлов запомнил другую
фамилию, но по смыслу близкую).
Когда Хернбург пришел к нему на док, –
Хернбургу с Аполлоном нас собрать
В грядущий год на месте неизменном!
За это пьем, друзья. И Чижик пьёт,
Хотя в отсеке спит одновременно.
За то, чтоб марафонцами годов
Был каждый!.. Вспомнить тут необходимо
Известного Михайлова Вадима,
Что злостно БЭМ прошедший пропустил,
Но извинился, уважая зримо,
Имелось, мол, заначенных рублей
Количество для сбора в феврале,
А БЭМ был в марте. Происки евреев?
Крах банков, пирамиды, лотереи?
Мы пьём за то, что в Альма-Матер был
Весьма приличный факультет – ЭЛЕКТРО,
Что если он из деканата бил,
То бил для повышенья интеллекта.
И как-то к месту выпили за то,
Чтоб вдруг накрылась свадебной фатой
Грядущая невеста Комиссара.
Чем, собственно, Евгений не подарок?
И вообще за выслуги какие
Грецову привилегия дана –
Гулять на воле, если остальные
Иль разведен, иль вообще женат?
Свобода для страны не по пути,
А на море четыре из пяти,
Подсчитано к большому сожаленью,
От разгильдяйства кораблекрушений.
И это нам уроком служит всем!
Мы пьём за бодро приходящих в БЭМ,
Мы пьём за то, чтобы скорей Прокофьев,
Построив ранчо, нас созвал на кофе,
За тех, кто полно удовлетворен
Работою, как Лева (Аполлон),
За Чижика, поскольку он без меры
На БЭМе спит с неколебимой верой,
Что каждый тост он должен пить до дна,
И этим нам является примером!
БЭМ – 1998. Кто объяснит причину переноса?
Ореховый зал ресторана "Метрополь", 7 февраля.
Страну мою – от края и до края –
За десять жизней всю не обойдёшь.
Великой быть – Судьба её такая,
Навеки предначертанный чертёж.
Порою всколыхнут её реформы,
Но добрый богоизбранный народ
Уверен, все реформы – для проформы,
И никогда Судьбу не подведёт.
Она привыкла к четкому порядку,
В котором роли распределены.
Друзья нужны сосать её, как матку,
Враги для оправдания нужны.
А если мы заглянем сквозь столетья
В волшебные бинокли, господа,
То с удовлетворением отметим,
Так было, есть и будет навсегда.
Философы заумно объясняют,
Откуда эта стать и суть, и прыть,
Всё просто, у страны Судьба такая,
Кому дано её перешибить?
БОЛЬШАКОВ:
Короче, кем регламент изменён,
Учли ли пожелания сторон?
Кто начинал войну в Афганистане,
Кто передвинул нас на три часа?
Опять в недоумении славяне,
От дома к "Метрополю" колеся.
ПРОКОФЬЕВ:
Есть беспокойство некоторых жён,
По вечерам, мол, в Питере стреляют.
БОЛЬШАКОВ:
Итак, зачем и кем, вопрос решён,
Никто и никогда у нас не знает.
ХЕРНБУРГ:
Прошу отметить в нашем протоколе,
Сегодня БЭМ бушует в Метрополе
Один, я полностью проверил здание.
ЩЕГОЛЕВ:
Отлично. Всё налито? За свидание!..
Помянем тех, кого не будет с нами,
Кто поджидает нас за облаками.
(Незлобин, Морозов, Ситников, Креслин,
Казеев, Соловьев, Павлов, Мошнаков, Осокин,
Меньшенин, Антипин, Шепурев).
В. МИХАЙЛОВ
И только двое остаются в море:
Урусов Гера, Спиридонов Боря…
Пошёл платить я за гараж на днях,
Там мужики трепались, кто о чем,
Насчет хоккея, в печени камнях,
Как разобщённо в мире мы живём…
И вдруг пошла струя о ледоколах,
Которые сегодня на приколах
Стоят на разъедание коррозией,
А те туристов к полюсу завозят.
Старпер припомнил, с кем во время оно
Он льды ломал, в каютах выпивал…
Когда сказали слово Спиридонов,
Я извинился и в беседу встрял,
Дополнив биографию, а дядька
Представился Петровым, "ЦимлянскГЭС".
Ты знаешь ли Акулова, спросили.
Обоих братьев, я ответил, – йес!
– А Тищенко? – Да знаю ли? Ещё бы!
Наш Тишка – это парень высшей пробы!
– Урусов Гера? – Кто ж его не знал?
Недавно на машине АвтоВАЗа
Он лихо по Мурма̀нску рассекал.
МИХАЙЛОВ (ОК):
Настало, братцы, время золотое:
Проблем с работой – ровно никаких,
А с сексом, тем, что не давал покоя
Когда-то, – полный штиль, притих.
ЛЕТОПИСЕЦ:
Прошёл, притих, как чудное мгновенье,
Промчался между ног, как звездолёт.
Пусть новое бушует поколенье,
Которое не знает: всё пройдёт.
ХУДИН:
Шесть лет назад построила Россия
За год 130, кажется, судов,
А в прошлом лишь 17, во какие
В стране успехи и прогресс каков.
ЛЕТОПИСЕЦ:
Уместно ли, я вспомнил “Днепрогэс”?
Рейс Рига-Мурманск, в море шторм 7 баллов,
На койку Худин верхнюю залез,
Несчастного курсанта укачало.
– Зачем болтанка ваша мне морская? –
Уйти из Мореходки угрожает.
Знакомая у юношей тоска –
Стучимся лбом порой в чужие двери,
А между тем секунды у виска
Сложились в многолетние потери.
ПРОКОФЬЕВ (Тотоша):
Я самый старый. Даже Большакова
Старее, чтоб вы знали, на два дня.
Но у меня, у казака̀ с Ростова
Ещё крепка душевная броня.
Вдобавок вам сказать необходимо,
Никто не удостоился удачи
Такой, как я: Михайлова Вадима
Жену я видел сквозь забор на даче.
(Заслуги несомненны у Тотоши,
И в нашей ограниченной среде
Пускай он будет Старою Галошей
Пока Потёмкин неизвестно где).
СЕРЕБРЯКОВ:
Чуть было замуж я не выдал дочь
За сына Летописца, но ослабла
Любовь меж ними, укатила прочь
Она женой сирийского араба.
ГРЕЦОВ (Комиссар):
Дошел до пенсии, здоров и неженат,
И для меня настала жизнь такая –
Могу ласкать по выбору девчат,
А на любовь никто не принуждает.
(Любовь сама нечаянно нагрянет,
Покажет озверевшее лицо
И тормошить тебя за шкирку станет:
А ну вставай, такой-сякой Грецов).
СМИРНОВ (Чижик):
Я обществу отвечу без вранья:
Всегда ориентация моя
Была и продолжается нормальной.
В “Неве-электрик” сын мой – Генеральный,
А я простой специалист при нём,
Вот так работаем и так живём…
ХЕРНБУРГ (Брюк):
На даче строил я простую баню,
А получился двухэтажный дом.
Вот так – наметим что-нибудь заранее,
И неизбежно не туда придём,
Не помогает нам чужих наука…
Пока одна жена, зато три внука.
Готов к общественному порицанию,
Сорвали с Аполлоном прошлый сбор.
БЭМ: (ему и Аполлону)
У-у-у-у, троекратно суки! И позор!
ТРУТНЕВ (Аполлон):
Жена, работа, две квартиры, теща, –
Живу, как позволяет мне жилплощадь,
В пределах допустимых метражу…
На пенсию пока не ухожу.
В.МИХАЙЛОВ (Пан Спортсмен):
Директор по развитию фирмы́…
Какой? Изготовляем мебель мы.
Но что пока осталось неизменным,
Как ветеран, я остаюсь спортсменом.
Совсем недавно бегал в Бирмингаме,
В России он зовётся Бирмингем,
Да, этими вот самыми ногами,
Которыми сейчас пришёл на БЭМ.
КАЗАХ(Летописец):
Родному Флоту я отдал немало,
Где знаю всю служивую братву.
Уйдя в запас, совместно с адмиралом
Продал подлодку, чем сейчас живу…
А если правдой были б эти враки,
Я прозябал бы где-нибудь в Монаке.
АКУЛОВ:
Я доложу про грустные дела:
Моя собака Клёпа умерла.
Но радостей имею в жизни тоже,
Любимая жена меня моложе
И здоровее на пятнадцать лет,
Претензий к мужу у супруги нет.
Но в БЭМе есть ещё моложе – на
Семнадцать у известного Слона!
ЩЕГОЛЕВ:
Я строю корабли, теперь об этом
Могу вам рассказать не по секрету.
В семье сейчас имею две машины
И плюс писателя-фантаста, сына.
СМИРНОВ – Чижик:
Прошу добром товарища, который
Меня заносит в протокол сейчас:
Не ради сна являемся на сборы,
Вот я сижу, не закрывая глаз.
(Да, Чижик наш, как Зверь, силён,
И потому назначен он
На весь последующий год
Директором от БЭМа. Вот).
