Станислав Николаевич Минин
Камень. Книга девятая
– А что я еще смогу, когда правило полностью перестроит организм? – мысленно хмыкнул Кузьмин, глянул приближающегося Белобородова и растянул губы в улыбке: – Петрович, вижу, что ты действительно в порядке, а я наконец-таки сниму с себя непосильную ношу руководящей ответственности! Принимай доклад, старшой!..
***
– Твою же бога душу мать!.. – Именно так я мог охарактеризовать свои ощущения, когда пришел в себя.
Смело можно было ставить до сегодняшнего дня неизвестный медицине диагноз «Ушиб всего организма» – меня как через мясорубку пропустили, предварительно обсыпав жгучим перцем и настучав по голове молотком!
Усилием воли отстроился от совсем уж сильных болей в конечностях и попытался глянуть себя со стороны. Получилось у меня это только с третьей попытки и на пару мгновений, но увиденное внушало осторожный оптимизм – тело светилось с легкой пульсацией, а явных разрывов в энергетических связях не наблюдалось.
– Кабаки и бабы доведут тебя до цугундера, Лешка! – мысленно поморщился я. – Надо гимнастикой Гермеса чаще заниматься, иначе в следующий раз точно порвешь себе что-нибудь в самых интересных местах…
Дурнота пришла резко, до фиолетовых кругов перед закрытыми глазами… Сглотнув, все же сумел оставить содержимое желудка внутри и снова мысленно поморщился:
– Опять? И сколько дней на этот раз я не смогу пользоваться темпом?..
– Лешенька, ты меня слышишь? – в голосе Марии слышались трагические нотки.
– Да… – прошамкал я сухим языком. – Пить…
И попытался открыть зенки…
Господи, стыдоба-то какая! Жалостливые выражения лиц со слезами на глазах Марии, Варвары, сестер Гримальди, Стефании Бурбон и остальных девушек из нашей компании были еще понятны – чего еще от них ждать? А вот трагические физиономии Коли с Сашей, как и остальных молодых людей, реально напрягали!
Мария же аккуратно подняла мою голову за затылок и поднесла бутылку с водой к губам.
– Лешенька, ты же весь седой! – с надрывом заявила старшая сестра.
– Ваня говорил… – буркнул я, напившись. – Сфоткай и покажи, плиз… Ага, точно седой, – и растянул потрескавшиеся губы в улыбке, – только брови темными остались…
– Так порода! – горделиво выпрямилась сидевшая рядом Варвара.
– И не говори… – я попытался сесть, но дикая боль во всем теле не дала этого сделать.
– Лежи, Лешенька, лежи, – залепетала Мария, – дядька Иван сказал, что тебе пока вставать вредно.
– Где он? И где Прохор?
– Здесь мы… – оба-двое протиснулись через строй молодежи.
– Как обстановка? И не мог бы кто-нибудь найти мне походный стульчик, плиз?
Из краткого отчета воспитателя выходило, что серьезно никто из кортежа не пострадал, как и среди сопровождавших нас журналистов, малый свет практически полностью пришел в себя; Романовы в курсе и уже вовсю напрягают Бурбонов; трупы нападавших нашли, и сейчас там все оцеплено полицией в ожидании более квалифицированных представителей французских спецслужб. О том, что Ванюша успел проверить пару французов на предмет причастности к нападению, воспитатель сообщил мне на ухо.
– Трупы нападавших не опознаны? – уже сидя поинтересовался я.
Прохор поморщился:
– Говорю же, ждут спецов, а наши дворцовые, которые по наводке Ивана Олеговича их логово нашли, фотографии сделали и в Москву отправили. Пока глухо.
– Спасибо, – кивнул я, прислушался к себе, убедившись, что голова соображает вполне сносно, и вздохнул: – А почему я не вижу шевалье Дюбуа?
– Алексей, ты уверен?.. – протянул воспитатель, явно что-то заподозривший.
– Уверен.
Когда же начальник охраны французской принцессы вытянулся передо мной, я улыбнулся и не удержался от вопроса:
– Шевалье, стесняюсь спросить, а что у вас с лицом?
За француза ответил вовсю ухмылявшийся Кузьмин:
– А это он из машины неудачно выпал… Несколько раз подряд…
– Ясно. Шевалье, во-первых, хочу передать через вас его величеству Людовику, что мы с братьями и сестрами, а также с остальной российской молодежью крайне разочарованы подобным приемом на гостеприимной французской земле, и роду Бурбон очень повезло, что все остались живы.
Дюбуа согнулся в поклоне и не спешил разгибаться, а Стефания покраснела и опустила голову.
– Во-вторых, прошу передать его величеству, что мы все очень надеемся на неповторение подобного впредь. В-третьих, требую, чтобы черепа всех пятерых нападавших после необходимых следственных действий были переданы в мое личное распоряжение.
Прохор тяжело вздохнул, Ванюша вовсю ухмылялся, как и Коля с Сашей, молодежь же уставилась на меня круглыми глазами, а Дюбуа изобразил некое шевеление головой в поклоне.
– Идем дальше. Шевалье, вы меня бесите. Бесить вы меня начали еще в Москве, продолжили в деле с… со швейцарским шоколадом, а сейчас так и вообще у меня не хватает слов! Но!.. – я сделал многозначительную паузу. – К вам мы уже привыкли, ее высочество Стефания к вам явно относится с симпатией, а русская поговорка гласит, что коней на переправе не меняют. Так что можете передать его величеству, что мы все очень расстроимся, если не увидим вас на прежнем месте.
Поклон француза стал еще глубже, я заметил благодарный взгляд Стефании, а про себя грустно подумал: «Не Дюбуа раком ставить надо, а Людовика, допустившего подобное на своей территории».
– Теперь по делу, шевалье. И выпрямитесь, пожалуйста! Даю наводку: одного из пяти, у которого… голова пострадала особенно сильно, зовут Ян Западловский. Он офицер польской разведки.
Если Дюбуа только кивнул, то Прохор дернулся, потянувшись за телефоном в карман, а вот Ванюша ощерился и часто задышал. Переглянулись и Коля с Сашей. Я же продолжил на русском:
– Прохор Петрович, будьте так любезны, попросите Нарышкина поделиться с французской стороной информацией по пану Западловскому. Естественно, в тех объемах, которые Алексей Петрович сочтет необходимыми и достаточными для расследования инцидента.
– Сделаем, Алексей Александрович.
– А там у нас что за шум? – я с трудом мотнул головой.
– Репортеры шалят, – поморщился воспитатель. – Жареное почуяли, и даже пережитое им нипочем. Но работа проведена, не переживай.
– Когда поедем?
– Да хоть сейчас, тебя только ждали. И отца набери, волнуется он очень. Потом государя и Михаила Николаевича, они беспокоятся не меньше…
***
«Роллс-ройс» бросили под ответственность французских полицейских, меня же с помощью братьев разместили в одном из минивэнов дворцовых.
– Владимир Иванович, как там ваши дети? – поинтересовался я у Михеева.
– Ваня заверил, что с ними все нормально, как и с младшим Петровым, – повернулся тот с переднего сиденья. – Сам-то ты как?
– Что мне сделается? – вздохнул я. – Через пару-тройку дней буду в порядке. А теперь вопрос, господа: если вокруг меня творится подобная херня даже в Европе, а вы мне ничем не можете помочь, кроме Вани, зачем вам лишний раз подставляться? А тут еще братья с сестрами и остальная молодежь рядом трется!
– И что ты предлагаешь? – буркнул сидящий рядом Прохор.
– Не знаю я! Понятно, что родичи не позволят мне… уж извините, от вас избавиться, но и меня тоже надо понять – не хочу я брать грех на душу за ваши жизни!
Тут влез Ванюша, сидевший с другой стороны:
– А за мою жизнь, значит, ты грех на душу готов взять, царевич? Прекращай уже эти гнилые разговоры! Это наша почетная служба, тебя охранять!
– О чем и говорю, – опять вздохнул я. – Везде засада! А гарантий, что подобные нападения не повторятся, нет никаких… Вот найти бы того, кого не жалко, чтобы его перед собой и вами в качестве лакомой такой приманки выставить… Как фонарь, на который ночью мотыльки слетаются… Цинично, конечно, звучит, но что делать…
– А чем тебе в качестве яркого фонаря наши сдавшиеся батюшки не нравятся? – буркнул колдун. – Уровень у них приличный, мимо них злодеи точно не пройдут, да и, если их грохнут, я лично слезы лить не буду.
– Лешка, – это был Прохор, – идея не так чтобы неосуществимая, а лояльность батюшек можно обеспечить через их родных. Вопрос в другом: ты сможешь их контролировать на все сто процентов, особенно на территории Европы?
– Смогу, – уверенно кивнул я и покосился на Кузьмина. – А Ваня мне в этом поможет…
***
Сюрпризы начались еще на парковке гостиницы «Шато Де Ля Массадьер» – вместо привычных сотрудников отеля нас встречали бойцы в черной форме морской пехоты Российской империи с АКСУ за спинами и кобурами с АПС на поясах.
– Это еще что такое? – не понял я.
– Морской спецназ со «Звезды», государь распорядился, – пояснил Прохор. – А командует ими всеми теперь наш доблестный подполковник Михеев, как большой специалист по охране особо важных персон.
– Специалист, бл@дь! – буркнул тот с переднего сиденья. – Как выясняется, я вообще защитить никого не могу!
Воспитатель потянулся и хлопнул Михеева по плечу:
– Не наговаривай на себя, Иваныч, – наш минивэн отвернул от общей колонны и двигался по одной из дорожек за показывающим дорогу пехотинцем, – твой покорный слуга во время нападения валялся в тачке рядом с тобой и тоже сынке ничем помочь не мог. Короче, отставить самокопания, государю виднее!
– Есть отставить…
Через десять минут я уже любовался из мягкого кресла чудными морскими видами, открывающимися с холма, на котором располагалась гостиница, потягивал из бокала апельсиновый сок и даже пытался радоваться жизни после недавних злоключений.
Чем больше я расслаблялся, тем больше мне нравился этот отель! Того же мнения, как оказалось, придерживалась и наша повеселевшая молодежь, ворвавшаяся вскоре в огромную общую гостиную на несколько номеров:
– Лешка, – Варя с детской непосредственностью скакала из угла в угол, – один выход из гостиной на террасу с видом на фруктовый сад и море, а второй к бассейну во внутреннем дворике! Спустилась из спальни со второго этажа и шагай, куда хочешь! А рядом с пляжем внизу есть еще и морской ресторан! Просто класс! – она вдруг смутилась и высказала общий вопрос: – Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Вы отдыхайте и не обращайте на меня внимания.
– Хорошо. Но мы к тебе все равно заходить будем! – с важным видом пообещала она.
– Сделайте милость, – кивнул я с улыбкой.
После обеда, который мне принесли в гостиную, Прохор в ультимативной форме потребовал от меня информацию для составления рапорта, а когда мы с Ваней переглянулись, заявил:
– Быстро колитесь, что у вас там еще случилось!
Я сделал движение рукой в сторону Кузьмина, мол, рассказывать ему. Колдун вздохнул и рассказал о моем приказе перед отключкой, добавив, что он теперь тоже поправленный.
– И ты именно так цесаревичу по телефону и доложился? – нахмурился воспитатель, а Михеев, тоже присутствующий на беседе, лишь хмыкнул.
– Про правило не сказал, не до того было…
– То-то ты у нас таким кузнечиком молоденьким скачешь! – Прохор откинулся на спинку кресла. – Теперь вопрос к тебе, Лешка: за какие такие заслуги ты из нашего Ванюши героя решил вылепить?
– Так я его фактически убил, когда круг с ним образовывал, – попытка пожать плечами болью отдалась по всему телу. – Снес Ванюшин доспех до критических значений и подпитался остатками его ментальной энергии, а правило явилось единственным способом исправить ошибку. Так что Ванюша герой и есть, и в рапорте это должно быть отражено. Или есть другие мнения?
Круглыми глазами на меня смотрели все, в том числе и вышеупомянутый Ванюша, который прошептал, обращаясь к Прохору:
– Нихрена не помню, но, похоже, все происходило как тогда в поместье швейцарского банкира, только уже на совершенно другом уровне…
– На каком другом уровне? – поморщился я. – Тебя и без меня загасили по полной, вот мое подсознание и не рассчитало силу, хватаясь за твой облик, как за соломинку. В рапорте же напишем, как мы договорились. Кстати, там был и шестой, явно осуществлявший контроль за этими пятерыми.
– Вот с этого места поподробнее! – Кузьмин вскочил и уселся на корты прямо передо мной.
Пришлось описывать свои ощущения.
– Точно контролер! – колдун опять вскочил и забегал по гостиной. – Царевич, а ты его образ хорошо запомнил? Сможешь его… найти, как ты делал с Тагильцевым и Бирюковым?
– Не знаю, надо пробовать, но я пока на темп переходить не готов, не то состояние.
– Подождем, – отмахнулся он. – Я даже под это богоугодное дело готов с тобой круг образовать, чтобы с мразиной поквитаться.
– Отставить поквитаться! – буркнул Прохор. – У нас тут дуэль с Филиппом на носу, а еще, если вы не забыли, мы находимся на территории Европы! Все свои действия надо сначала с государем согласовать, а уж потом вендеттой заниматься. Короче, пишем рапорты и смотрим за развитием ситуации.
Рапорты были готовы через час. Кузьмин по молчаливому согласию остался героем, спасшим великого князя Алексея Александровича от верной смерти. Не забыли мы добавить и просьбу прислать батюшек Владимира и Василия под предлогом привлечения внимания потенциальных злодеев и дополнительной защиты вышеуказанного великого князя.
Уже в спальне готовившегося немного отдохнуть меня навестили Мария, Варвара и Коля с Сашей, которым я «по большому секрету» поведал, какую именно роль в произошедшем сыграл уважаемый Иван Олегович. Присутствовавший при этом колдун смущался, отводил глаза и отмахивался руками, а когда братья с сестрами удалились, Кузьмин заявил:
– Слушай, царевич, ты ведь мне так никаких инструкций и не дал, как период адаптации после правила пережить? А то меня реально пид@расит, как за растрату! Энергия прет через край, да и чувствительность резко повысилась.
И он мне в подробностях рассказал, как без проблем провел реанимационные мероприятия с кучей людей и даже толком не устал.
– Увы, глянуть тебя пока не могу, – улыбался я, – а посоветовать могу только одно – избегай напряжения в колдунском плане, уделяй больше времени физухе. Поплавай, например, побегай по берегу, позанимайся гимнастикой Гермеса. Понял?
– Я-то понял, – хмыкнул он, – а кто тонкие эманации эфира отслеживать будет? Ты-то пока вне игры…
– Работай исключительно на прием тонких эманаций, Ваня, а специально никуда не лезь. Авось и пронесет…
***
– Деда, я на подобное не подписывался! – зло говорил в трубку Джузеппе. – Они уже совсем ничего не боятся! А ты им во всем потакаешь!
– Замолчи! – заорал на том конце провода король Италии Умберто. – Это же некодированная связь! Ты понимаешь, что с нами сделают… понятно кто, если все вскроется? – И после небольшой паузы король продолжил уже совершенно другим тоном: – Джузи, бамбино, успокойся, все будет хорошо! Ты только не наделай глупостей из-за своего дурного благородства! Поверь, его никто не оценит! А мы сейчас вместе с твоим отцом и старшим братом собираемся и вылетаем в Сен-Тропе. Обещаешь вести себя прилично?
– Обещаю… – буркнул итальянский принц.
– До встречи, бамбино…
***
Пара часов сна дала о себе знать – чувствовал я себя лучше. Попытка глянуть организм со стороны уже не вызвала той дурноты, которая случилась в прошлый раз, а результаты удовлетворили – восстановление благополучно продолжалось. Этого мне показалось мало, и, впав в легкий транс, я занялся гимнастикой Гермеса, вернее, ее энергетической составляющей, принудительно гоняя энергию по членам и органам. Не знаю, сколько времени я этим занимался, но взмок конкретно и решил принять душ.
– Гордость или что-то другое? – воспитатель застал ползущего меня на пороге ванной комнаты. – Мог же просто крикнуть…
– Лучше распорядись, чтобы постельное белье поменяли…
Контрастный душ освежил, а собственное отражение в запотевшем зеркале развеселило: молодое безусое загорелое лицо без морщин резко контрастировало с абсолютно поседевшими волосами. А вот серые глаза меня не порадовали – цепкие, колючие, с характерным прищуром… Они резко отличались от глаз нашей молодежи и больше походили на глаза моих старших родичей и в особенности Виталия Борисовича Пафнутьева… Твою же! Проклятый режим «Война»! Вернусь в Москву, сдам сессию, пошлю всех нахер и поеду на Смоленщину! Может, там меня это дикое напряжение, привыкание к которому стало проявляться в таких мелочах, хоть немного отпустит…
При помощи Прохора на своих двоих добрался до спальни, переоделся и спустился в гостиную под рассказы воспитателя о вопиющем поведении Ванюши:
– Этот упыренок, как от тебя вышел, развил бурную деятельность! Сначала придирался к Дюбуа и его людям, мол, им не в теньке сидеть надо, а окрестности на предмет поиска вражеских диверсантов прочесывать. Потом поперся на стоянку, где устроил смотр морячкам! Про подчиненных Михеева я вообще молчу, те на перспективы превращения в жаб уже не реагируют. И, как вишенка на торте, дозоры морячков на холме, призванные защитить нас от нападения с моря! Лешка, этот бес проклятый все эти дозоры вычислил и условно снял! Чем поверг Варушкина в самую черную меланхолию! Я же не мог сказать адмиралу, что для Ванюши это просто забавы, легкая разминка на фоне скуки!
– А чем Ванюша сейчас занят? – улыбнулся я.
– Плавать изволит, – буркнул воспитатель. – Забрал у Нарышкина праздно шатающихся по отелю дипкурьеров и отправился с ними на море. Генералу гаденыш обосновал свою просьбу тем, что ему в одного водные процедуры принимать скучно.
– Ты себя-то после правила вспомни! – хмыкнул я. – А Ваню поправили еще и после того, как он чуть ласты не склеил. Пальцы скрести, чтобы колдун в длительный самоход на бл@дки не свалил!
– Тоже верно, – воспитатель вздохнул. – И управы на него никакой нет, кроме тебя, а ты влиять на него точно не собираешься. Ведь не собираешься?
– Прохор, я Ваню чуть не убил и жив остался только благодаря ему. Могу я позволить колдуну немножко почудить в свое удовольствие?
– Можешь…
Еще через полчаса молодежь начала возвращаться с пляжа и располагаться во внутреннем дворике вокруг бассейна. Естественно, все по мне «соскучились» и окружили заботой.
– Лешенька, вот тебе свежевыжатый сок…
– Лешенька, вот тебе кусочек свежайшей пиццы…
– Мороженое, твое любимое, с шоколадной крошкой…
– Коньяк, Алексей. Настоящий, французский…
– Возьми фисташек или яблочко, тебе надо силы восстанавливать…
– Пивка? Холодненького?..
Лицо уже болело от улыбки, а язык устал от вежливых отказов, а потом у молодежи стали пикать телефоны, и меня на несколько минут оставили в покое. Вернее, это я так думал…
– Ну, Леха, ты дал!.. – Коля протянул мне трясущимися руками свой телефон. – Глянь, что по паутине гуляет!
Заголовок на французском гласил: «Очередной подвиг русского великого принца Алексея». А дальше шла достаточно качественная видеозапись, начинавшаяся с эпичного выпрыгивания из «Роллс-Ройса» через крышу. Вот я замер, двоясь и троясь на фоне колонны и «отсвечивая» седой головой на солнце, и сорвался с места, размазавшись по экрану. Дальше, судя по часам в нижнем правом углу, запись ускорилась, потом пошла в режиме реального времени, и опять появился я, в очередной раз размазавшись по экрану. Так… замер, двоясь и троясь, метнулся к «Ройсу», сорвав дверь с петель, аккуратно вытащил человека (понятно, что Ванюшу) и склонился над ним, умудряясь даже в такой позе ускользать от фокуса камеры. Буквально через тридцать секунд я завалился рядом с Ваней, который сначала поднял голову, а потом с трудом, но уселся. Запись заканчивалась как раз тогда, когда Ванюша поднялся, шатаясь из стороны в сторону, поковылял к «Ройсу» и заглянул вовнутрь.
– Журналюги, суки! – поморщился я, возвращая Коле телефон. – Ракурс уж больно для них подходящий, видимо, у кого-то видеорегистратор работал. Вот и слили в паутину, твари…
Коля же, глядя на меня восторженными глазами, только отмахнулся, наклонился и зашептал на ухо:
– Стефания на пляже говорила, что Дюбуа со своими ребятишками охренели, когда квартиру с этими пятью трупами нашли! Французы пришли к выводу, что ты был на этих колдунов так зол, что не захотел их убивать на расстоянии этими вашими колдунскими техниками или обычными стихиями, а решил расправиться с паскудниками голыми руками! Еще и твое прилюдное требование черепушек этих злодеев. А тут запись всплывает! Леха, ты просто кра-сав-чик!
– И монстр в глазах широкой общественности… – вздохнул я.
Кого мне теперь убедить, что вариков других не было, вот и действовал по обстановке, добиваясь результата любыми доступными средствами. Все как учил любимый Прохор…
От грустных размышлений меня отвлек телефон:
– Добрый вечер, Георг! – нарочито бодро ответил я английскому принцу.
– Алекс, добрый вечер! Судя по голосу, с тобой все в порядке?
– Твоими молитвами, дружище!
– Слава Господу! Только что увидел запись с твоим участием. Подробностями поделишься?
– Конечно…
И рассказал. Чего скрывать, англичане скоро по своим каналам и так все узнают. Только сделал поправку на мнение французов, посчитавших, что я в силу своей кровожадности решил расправиться с колдунами голыми руками.
Георг тоже, судя по голосу, был впечатлен, особенно его «восхитило» то, каким обыденным тоном я делился с ним «жуткими» подробностями. А сам разговор закончился тем, что англичанин пообещал отправить в Монако еще один «Роллс-Ройс» взамен покореженного. Поблагодарил за заботу и пригласил в гости, не уточняя, куда именно. Георг, естественно, обещался всенепременно быть.
Еще через десять минут позвонили братья Гогенцоллерны, и состоялся аналогичный разговор с тем лишь отличием, что в Монако отправят «Майбах». А вот братья Аль-Нахайяны, какой кошмар, ничего мне в Монако отправлять не пообещали, зато клялись прибыть в княжество лично.
Убрав телефон в карман, выдохнул – эта светская жизнь точно сведет меня в могилу даже быстрее, чем доберутся злодеи! Еще и рука устала трубку держать! Как будто я в жизни ничего тяжелее ложки не поднимал. И опять:
– Лешенька, вот тебе свежевыжатый сок…
– Коньяк, Алексей. Настоящий, французский…
– Возьми фисташек или яблочко, тебе надо силы восстанавливать…
– Пивка? Холодненького? Как раз перед ужином для аппетита…
Понятно, особую заботу обо мне проявляли Мария с Варварой, но и Стефания, чувствующая свою косвенную вину за произошедшее, от моих сестер не отставала, чем вызывала у Евгении Демидовой «законную» ревность. Старались и Гримальди с остальными девушками из нашей компании, одна только Анна Шереметьева наблюдала за этими проявлениями заботы с философским спокойствием и, улучив момент, когда около меня никого не было, подошла и поинтересовалась:
– Леша, как на эту запись реагировать будем?
– Связывайся со своим дедом, Аня, – прикинул я, – а он пусть этот вопрос обсуждает с Романовыми. Им всяко виднее.
– Хорошо, так и сделаю. Кстати, выглядишь уже лучше, чем днем, – она улыбнулась. – Я пошла…
Ужин, чтобы не позориться с перетаскиванием моей беспомощной тушки в ресторан, попросил накрыть в гостиной, и вся наша компания пожелала из солидарности последовать моему примеру. Темы сегодняшнего происшествия не касались, но про звонки Виндзора, Гогенцоллернов и Аль-Нахайянов я рассказал, добавив, что все принцы шлют присутствующим самые горячие приветы. Дальше пошло обсуждение планов на сегодняшний вечер, и пришлось в ультимативной форме потребовать, чтобы из-за меня ничего не отменяли, указав при этом на Прохора, Ваню и Владимира Ивановича, мол, меня есть кому развлекать. В конце концов, молодежь согласилась, но предупредила, что намерена устроить пати под открытым небом минимум до двух часов ночи как раз около бассейна.
– Переживем, – отмахнулся я.
Единственным, кто не разделял общего настроя на веселье, был Джузи, и я решил поинтересоваться, все ли у него в порядке.
– Алексей, ты не поверишь, – смутился он, когда все вышли из-за стола, – после сегодняшнего ко мне пришло осознание, что я живу как-то не так… Пьянки, гулянки, бесконечная вереница любовниц, гонка за Стефанией, как за призом на скачках… – он вскинулся: – Ты только не подумай, что я струсил, нет, просто почувствовал себя там таким беспомощным и ничтожным!
– Понятно, – кивнул я и повернулся к Кузьмину. – Иван Олегович, будьте так любезны, накапайте его высочеству Джузеппе граммов двести коньяка.
– Сей момент!
Коньяк Джузи выпил чуть ли не залпом, постоял, зажмурившись, несколько секунд, поставил стакан на стол и улыбнулся:
– Умеете вы, русские, правильные слова найти! Спасибо, Алексей!
– Обращайся, Джузеппе…
***
«Улизнуть» от пати у меня все-таки не получилось – как-то незаметно вся наша компания опять расположилась в гостиной, тем более до импровизированного танцпола около бассейна пройти требовалось всего несколько метров. И опять забота, и опять сок, и опять коньяк! Терпение мое закончилось, когда Варя попыталась накрыть мои колени пледом.
– Вы хотите, чтобы я ушел? – меня трясло. – Разве я похож на немощного старика? Пожалуйста, прекратите! Если мне будет что-то нужно, я вас попрошу!
Слава богу, меня поняли правильно, никто не обиделся, и я смог спокойно наслаждаться очередным вечером на Лазурном побережье.
В двенадцатом часу в бассейн с бокалами полезли самые смелые девушки, за ними еще и еще, и вот в воде скачет молодежи больше, чем «на берегу».
– Где мои семнадцать лет? – вздохнул сидевший рядом Прохор.
– Не завидуй, старый, – прохаживающийся рядом с бокалом вина Кузьмин хлопнул друга по плечу. – У нас с тобой другие развлечения были в редких увольнительных.
– Это да…
Пискнула чуйка, меня выбросило в темп, а перед глазами заплясали фиолетовые круги!
Твою же мать! В направлении отеля, на самой грани чувствительности, двигались очень опасные облики, некоторые из которых показались мне знакомыми…
Все… Не могу больше…
– Лешка, ты чего стонешь? – сквозь свист в ушах услышал я голос воспитателя.
– Прохор, объявляй боевую тревогу! – я открыл глаза и понял, что стою. – К нам гости!
Лицо воспитателя мгновенно приобрело хищное выражение, он обернулся и рявкнул:
– Вова, у нас гости, объявляй боевую тревогу!
Кузьмин, закрывший глаза, стоял в странной, напряженной позе, как будто готовился к прыжку:
– Чую гостей… Напряжения не чувствую…
Тут влез Михеев:
– Дюбуа сообщил: подъезжает его величество Людовик.
Мы все трое: я, Прохор и Ваня, – одновременно выдохнули:
– Твою же мать…
Напряжение резко спало, как и пришло, ноги подкосились, и я упал обратно в кресло.
Проклятый режим «Война»! Интересно, а у меня что, совсем нет шансов остаться нормальным человеком? Или все-таки подсознанию понравилось функционировать по программе безусловного выживания, а я, дурень, этого так до конца и не понял?
– Вы это, простите меня… – пробормотал я.
– Можем только похвалить, – ухмыльнулся Кузьмин. – Я-то, наивный, думал, что хотя бы пару дней побуду тут самым крутым шаманом с самым громким бубном, а оказалось…
– Поддерживаю коллегу, – улыбался воспитатель. – Лучше перебздеть, чем недобздеть, сынка. А на повестке дня, вернее, вечера возникает другой вопрос: что нам теперь делать с этой толпой веселых молодых людей в преддверии намечающегося визита высочайшего лица? Как бы конфуза не вышло…
– Надо выдергивать из басика Колю с Сашей, – предложил я, – они быстро молодежь в себя приведут…
Понятно, что бежать и встречать короля Франции на крылечке отеля я не собирался и отрядил на эту почетную миссию братьев с сестрами. Не встал с кресла и тогда, когда Людовик с сопровождающими лицами заявились в гостиную, а только изобразил соответствующую моменту улыбку.
– Сиди-сиди, Алексей, – «разрешил» его величество мне и сам опустился в прохоровское кресло. – Как себя чувствуешь? – и опять эта трогательная забота в голосе. – А про твою раннюю седину, оказывается, мне не врали…
– Не переживайте, ваше величество, все хорошо, через пару дней снова буду бегать.
– Я видел, как ты умеешь бегать, – многозначительно протянул он. – Ну да ладно… Алексей, позволь представить моего сына и наследника, Людовика.
Будущий король Франции был повыше своего отца и пошире в плечах, фамильное сходство наличествовало. Мы пожали друг другу руки и обменялись соответствующими любезностями. Дальше последовало предложение выпить за встречу с осторожным вопросом:
– А тебе можно, Алексей?
– Ваше величество…
– Будет достаточно государя.
– Государь, открою вам большую тайну, в России только так и лечатся.
Посмеялись, выпили из принесенных услужливым официантом бокалов и решили оставить официоз, пригласив «к столу» Стефанию, моих сестер с братьями, Джузеппе и обеих Гримальди.
Около получаса «самое высшее общество» посвятило светскому трепу о нашем отдыхе, пока Людовик-старший буквально не потребовал у меня в обтекаемых выражениях подробного отчета о сегодняшнем «происшествии».
– Абсолютно ничего не помню, государь, – улыбался я самой широкой из своих улыбок. – Мне воспитатель сказал, что так бывает, когда слабая психика не справляется с травмирующими воспоминаниями, – и демонстративно погладил себя по волосам. – Одно помню очень хорошо…
– Так-так… – оба Людовика подались ко мне.
– Какая-то гадость случилась со мной на территории Франции, а среди пострадавших оказались в том числе и мои сестры с братьями, которых я очень люблю и которыми дорожу.
Оба Бурбона переглянулись с ничего не выражающими лицами и откинулись на спинки кресел, Стефания же в очередной раз просто опустила голову.
– Алексей, ты хочешь что-то этим сказать? – ровным голосом поинтересовался король. – У меня создается впечатление, что ты не заинтересован в расследовании происшествия.
– Повторяю, государь, пострадали в том числе и мои сестры с братьями, следовательно, я как никто заинтересован в расследовании. Если вам нужна какая-то дополнительная информация, общайтесь с моим дедом Николаем. Уверен, вы найдете с ним общий язык.
– Действительно, так будет проще, – кивнул он. – Итак, молодые люди, не будем о грустном. Чем планируете заниматься завтра? Могу я чем-то помочь?
Взвизгивает чуйка… Темп… Опять круги перед глазами и свист в ушах…
Господи, за что?..
И снова приближающаяся группа крайне опасных обликов!
И опять я возвращаюсь в себя с дикой головной болью, и опять понимаю, что стою, а присутствующие за столом смотрят на меня как на придурка!
– К нам движется группа сильных людей, – буркнул я, падая обратно в кресло. – Государь, вы у нас тут самый опытный, разбирайтесь…
– Что вообще происходит? – вылупился на меня Людовик. – Это какая-то очередная шутка, Алексей? Если это так, то ты переходишь все…
Недовольный спич короля прервал звонок чьего-то телефона.
– Да, деда… – ответил Джузи, одновременно умудряясь жестами извиняться перед сидящими за столом. – Минут через десять будешь? Встречу. Деда, а с нами его величество Людовик… Передать, что ты рад? Хорошо… – и итальянец с виноватым видом убрал телефон в карман. – Ну, вы все слышали…
– Будет через десять минут? – Людовик жестом остановил вбежавшего в гостиную Дюбуа и уставился на меня. – Это ж сколько километров, Алексей? Еще и слабая психика, травмирующие воспоминания с оторванными головами… Черепа в качестве законного трофея… Да, сильная кровь у Романовых… – он хмыкнул. – Алексей, возьми Стешу замуж, я тебе, помимо дружбы Бурбонов, за внучкой такое приданое дам, никто из ваших родов и рядом не стоял!
