Станислав Капинус
Тимлиды
4. Диалог с менеджером
Сквозь лобовое стекло светило яркое зимнее солнце. Белый искрящийся снег тонким слоем покрывал пустое шоссе, по которому Кирилл спешил этим утром на работу в своем новом авто. Паркуясь, Кирилл опять поймал себя на том, что улыбается: широко, открыто, без причины. Такое происходило с ним последнее время часто, будто внутренняя радость, переполнявшая его, предотвращала взрыв и выходила наружу, используя улыбку как клапан.
Кирилл немного опаздывал на встречу с руководителем проекта, в котором работал старшим программистом. Причиной опоздания был спонтанный секс с невестой, который, начавшись в ванной комнате с невинного поцелую в щеку как приветствия, продолжился в зале и завершился в спальне. Кирилл любил секс, но то, что было между ним и Кристиной, превосходило все бывшее ранее. Глубокие взаимные чувства, новые им обоим, делали их близость такой, что они забывали о времени и планах. Они были вместе полтора года, а месяц назад Кристина узнала, что беременна. С волнением и неуверенностью она рассказала об этом Кириллу, а он расплакался от радости, хотя сентиментальным его было не назвать. Через неделю после этого он сделал Кристине предложение, купив самое дорогое кольцо, какое нашел. Пришлось взять кредит, ещё один. Кирилл был полностью поглощен своей любовью к Кристине, а теперь ещё и мыслями об отцовстве, семье. Его карьера за последний год резко пошла в гору. Наконец ему удалось найти область, в которой он чувствовал живой интерес к работе и мог радоваться тому, что делает. Став из рядового java-разработчика руководителем разработки на своем любимом языке rust, Кирилл будто ухватил удачу за хвост: найти подобный проект, учитывая редкость технологий, было не просто.
Поднявшись на лифте и войдя в большой зал, в котором работали 27 человек его команды – разработчики, тестировщики, аналитики, дизайнеры – он почувствовал радость от принадлежности к этой команде. Они делали технически сложный проект и каждый из находившихся в этой комнате был высококлассным специалистом в своей области, настоящим профессионалом. Было честью быть лидером этой команды. Не раз решая какую-то захватывающую техническую задачу, будь то оптимизировать алгоритм работы приложения или сделать рефакторинг кода и элегантно выразить на языке программирования то, что другой в второпях сделал неряшливо, Кирилл чувствовал себя единым целым с этими людьми, чувствовал, что он на своем месте: нужен, важен, принят. Это чувствовали и коллеги, давно ставшие его друзьями.
– Салют, Кири, тебя менеджер ждет, – сказал во время рукопожатия Антон, старший тестировщик проекта. Антон пришел в проект вслед за Кириллом, который пригласил своего друга и бывшего однокурсника, так как мог ему доверять. В своем первом опыте руководства Кирилл вовсе не хотел потерпеть неудачу и старался опираться на проверенных по предыдущей работе людей, иногда перестраховываясь.
– Доброе! Знаю, опаздываю, – пожал плечами Кирилл, не переставая улыбаться без тени сожаления. Отклонения от строгой пунктуальности в его команде компенсировались высоким качеством написанного кода и разрабатываемого продукта.
– Ох уж эта Кристина, – не удержался Антон: он не умел выразить радость за влюбленного друга, легкая ирония вместо привычного сарказма была его максимумом из возможного.
Улыбаясь, Кирилл вошел в кабинет руководителя проекта и протянул руку:
– Доброе утро, Александр!
– Привет, Кирилл, опаздываешь, присаживайся, – слабое рукопожатие и потная ладонь Александра раздражали Кирилла, но неизбежный ритуал должен был быть соблюден. Продолжением ритуала была постоянная хмурая мина на лице менеджера, которой он старался показать свою озабоченность работой, важностью и сложностью решаемых им задач. Проект с технической стороны и правда был сложен, впрочем, для Александра были сложны и все предыдущие проекты: слабое образование и лень он прикрывал подобострастной лояльностью к руководству. – Как дела с текущим релизом?
– Отлично, тестируем на четвертом тестовом стенде, заканчиваем регресс, сегодня выкатим на препрод, – все ещё улыбаясь, ответил Кирилл. Несмотря на то, что он только что вошел в офис, он полностью контролировал процесс разработки, почти круглосуточно поддерживая постоянную связь в мессенджерах со своими коллегами. Первое, что он делал проснувшись, и последнее, что он делал перед сном, было проверкой, все ли в проекте в порядке. Даже это высказывание о рутинном тестировании ещё больше усилило внутреннее радостное чувство Кирилла: все было как надо.
– Хорошо, – продолжая бегать глазами по каким-то разложенным перед ним документам и не поднимая взгляд, продолжил менеджер, – хорошо. Есть новости, не очень хорошие новости. Наш проект переводят в стадию эксплуатации, заказчик принял решение не продолжать разработку, заморозить проект. Команду придется расформировать.
Секундный шок Кирилла сменился злостью на этого человека, который, даже не смотря на него, будничным тоном сказал, что весь его полугодовой труд по организации команды и процесса разработки бессмысленен.
– Постой, но ведь ты говорил, что проект утвержден на два года вперед! Ты ещё неделю сказал, что мы расширяемся и на днях два новых разраба должны выйти на работу, они уже заявления об увольнении у своих предыдущих работодателей написали!
– Говорил, да, но заказчик принял решение прекратить активную разработку, ничего нельзя сделать.
– А что будет с нашей командой? У нас почти 30 человек, есть другой проект для нас? – в висках Кирилла стучало, напряженный как струна он боялся услышать ответ. Ещё полчаса назад жизнь была определённой и радостной, сейчас почва уходила из под ног.
– Команда будет расформирована, на проекте останутся два тестировщика и аналитик для поддержки эксплуатации. Ещё кого-то наверно распределим в другие проекты. – Александр, на лице которого почему-то появилось слабое подобие улыбки, наконец, посмотрел на Кирилла,. – Остальных ждет увольнение, в компании нет проектов на этих технологиях, слишком уж тут необычно. Да и вообще, сейчас из-за ковида мало заказов, в других проектах тоже сокращения штата.
5. Текучка
Рабочий день Вячеслава состоял из череды звонков с коллегами. Аудио- и видеозвонки, переписка в мессенджерах и электронной почте были основными способами общения на удаленной работе. С приходом эпидемии и принудительным переводом всех айтишников в надомники этот инструментарий пришлось освоить всем. Короткие созвоны один-на-один или небольшими группами и переписка в мессенджере были самыми эффективными формами управления разработкой на удаленке. Десяток параллельных рабочих чатов в телеграме, скайпе, тимс, регулярная проверка почты не прекращались даже во время видеоконференций. Такой ритм выматывал. К концу рабочего дня, который иногда растягивался на двенадцать часов, сил был мало. Но оно того стоило. Ощущение командной игры, решение амбициозных задач, осознание того, что результатом твоей успешной работы пользуются тысячи людей наполняло жизнь смыслом, радовало и стимулировало идти вперед.
Тимлид команды «Общих компонентов» Евгений написал о новой задаче, принесенной в команду менеджером: необходимо было согласовать версии api19, используемые клиентскими приложениями. Накопившийся технический долг тормозил и дезорганизовывал разработку. Свободных программистов для выполнения задачи не было. Вячеслав быстро представил возможные решения. Во-первых, можно оставить все как есть и позволить менеджерам поиграть в игру «не моя задача». Во-вторых, можно вместе с командой расставить приоритеты и выбрать очередность выполнения задач. Третье решение выглядело лучше. В команде «Внутренних инструментов» уже в этом году вышло два новеньких джависта. Они входили в проект и должны были изучать api соседей. Можно было временно усилить ими команду «Общих компонентов», чем решены были бы сразу две задачи: вхождение в проект новых сотрудников и устранение технического долга. Но новенькие не были знакомы с нужными сервисами, кто-то должен был четко ставить им задачу и проверять выполнение. «Жень, а свободные системные аналитики в команде есть? Письменные постановки на задачу техдолга написать смогут? Ну и на код-ревью найдешь силы?» – спросил Вячеслав коллегу. Утвердительный ответ позволил в несколько сообщений с менеджерами команд и тимлидами перекинуть новеньких на усиление команды Евгения. Уже через час они клонировали репозитории нового для себя проекта.
Менеджер команды «Искусственного интеллекта» написал, что их успешные работы по новым моделям на python столкнулись с сложностями перевода на scala20. Дата-сайентистам21 удалось написать точную модель для выявления мошенничества в документах, но при переводе на языки jvm22 выявилась проблема: работа модели вопреки ожиданиям замедлялась, а точность анализа падала. Менеджер не знал, что делать, а тимлид его команды сообщал ему, что сделал все возможное. Вячеслав не любил ситуации, в которых к нему с проблемой приходил менеджер. Имплицитно в таком сообщении была жалоба на тимлида. Тимлид команды «Искусственного интеллекта» Георгий, скорее всего, сделал все, что мог. Но этого было недостаточно. AI-направление было новым для компании: оно сулило удивительные открытия, но иногда напоминало гадание на кофейной гуще. Нужно было усилить команду кем-то, обладающим крепкими знаниями в многопоточке java-машины, алгоритмах и, желательно, хоть чуть-чуть знакомым с искусственным интеллектом. Кандидатами могли быть старший разработчик команды «Внешних интеграций» Василий и архитектор решений Марат. Потребовалось полчаса, чтобы удостовериться в желании разработчиков помочь коллегам и доброй воле всех заинтересованных менеджеров и тимлидов.
Заканчивая решение проблемы команды «Искусственного интеллекта» Вячеслав чуть не увлекся совместным анализом кода проекта с разработчиками, которым тимлид давал вводную, пошарив23 экран и делая обзор кода проекта. Отвлек обязательный митинг, который hr-департамент проводил для руководства. Повесткой собрания было описание новых подходов поиска и удержания сотрудников, а также статистика достижений на этой ниве за прошлый год. Приятный голос руководительницы кадровой службы сопровождал Вячеслава, углубившегося в чтение кода. Внезапно он наткнулся в коде на некорректное использование функций обработки данных: разработчик почему-то распараллеливанию предпочел метод однопоточной трансформации. Скинув ссылку на scala-класс в gitlab Марату и Васе, Вячеслав посчитал свою часть задачи выполненной, дальше сами. Hr- менеджер все ещё что-то рассказывала.
Тимлид девопсов прислал на согласование перечень мощностей для закупки и аренды. Вячеслав должен был одобрить сайзинги24, подтвердить, что новые сервера решат на ближайший год проблему роста нагрузки на систему документооборота в целом и позволят ей бесперебойно работать. Увеличение числа клиентов необъяснимо ускорилось в конце прошлого года, что потребовало внеплановой закупки новых серверных мощностей. Девопсы и эксплуатационщики не справлялись, их было элементарно мало. Поэтому параллельно с закупкой и вводом в работу серверов на своих площадках, компания прибегала и к аренде. Бюджет на закупку и аренду железа был традиционным полем политики топ-менеджмента компании, Вячеслав предпочитал держаться от этого подальше. Вопрос одобрения перечня мощностей не горел. Вячеслав, удалив из файла цены серверов, перенаправил документ тимлидам, наиболее заинтересованным в укреплении своих стендов, с вопросом, сколько из описанного они хотят себе, и перешел к следующей проблеме.
Тимлид команды «Фронтовых решений» жаловался на нового менеджера, которую назначили в конце прошлого года. Она своей некомпетентность и грубостью уже успела настроить против себя всю команду. Ходили слухи, что должность она получила через постель одного из заместителей генерального директора компании. Тот был женат. Вячеслав ничего не имел против такого социального лифта, но урон разработке это наносить не имело права. Списавшись с топ-менеджером в телеграме Вячеслав назначил короткую встречу с ним на вторую половину дня. «Вам она для работы хотя бы минимально нужна?» – вопрос фронтендеру был максимально прямой, на что тот в нецензурных выражениях подтвердил ее полную бесполезность команде. «Тогда игнорируйте ее пару дней, к среде станет легче», – ещё будучи разработчиком Вячеслав осознал важность навыка изменения дистанции с окружающими: умение сближаться и отдаляться, танцуя в работе корпоративный вальс.
Многие тимлиды, присутствовавшие вчера на встрече Профсоюза, писали слова благодарности за организацию мероприятия. Те, кто остался в Петербурге, продлив выходные, только сейчас начали просыпаться: некоторые из них гуляли до утра. Были те, кто спрашивал о конкретных способах помочь в деле, Вячеслав отправлял таких к Льву, взявшему на себя анализ бэкенда банка, к Мише по вопросам атаки на инфраструктуру или к Лиз в случае желания поработать с фронтом. Впрочем, большинство желающих значимых навыков и ресурсов, полезных для дела, не имели. Таким Вячеслав просто предлагал заработать на бирже, объяснял как это безопасно осуществить.
Время в быстро сменяющих друг друга вопросах, требующих решения, проходило быстро. Проголодавшись, Вячеслав вышел из кабинета и прошел на кухню. Просторное помещёние, совмещавшее в себе кухню и столовую, было оборудовано по последнему слову техники. Впрочем, из всей кухонной техники Вячеслав использовал только холодильник и микроволновку.
– Привет! Давно пришла?
– Часа два уже здесь, – ответила женщина в переднике, стоявшая у стола и нарезавшая салат. Морщины на лице выдавали ее возраст, но энергичный голос и быстрые, уверенные движения показывали, что она полна сил. – Бери салат. Сейчас суп налью. Опять с ночи работаешь?
– Ну не прям с ночи, сон – это святое.
– Когда ты уже женишься?
– Не раньше, чем найду ту, которая готовит так же вкусно, как ты, – с улыбкой парировал Вячеслав.
– А как ты узнаешь об их талантах, если дольше, чем на ночь, их у себя не оставляешь?
– Жизнь – очень сложная штука. – Вячеславу нравилась материнская забота домработницы, но сейчас ввязываться в традиционную дискуссию о необходимости брака не хотелось. Быстро пообедав, он вернулся в кабинет.
Совещание-презентация нового потенциального подрядчика было тратой времени. Один из топ-менеджеров компании пригласил к сотрудничеству компанию-аутстаффер. Бизнес этой компании был прост. Так как с наступлением пандемии большинство компании перевело сотрудников на удаленную работу, стало безразлично, где живет сотрудник. Компании из Москвы и Петербурга стали нанимать программистов из Белгорода, Челябинска и Красноярска. Аутстафферы нанимали программистов и других it-профессионалов в провинциях и «перепродавали» их с наценкой. Чтобы инициатива менеджера по подключению нового подрядчика имела успех, нужно было доказать руководству, что разработка не справляется с задачами. А для этого менеджеры иногда специально создавали искусственные проблемы, играя против собственной разработки, которые потом с помпой решали. Вячеслав давно изучил стандартный набор техник подобных менеджеров и с удовольствием наблюдал за очередным, разыгрывающим этот спектакль. Спектакль повторялся примерно раз в год почти каждым топ-менеджером, пришедшим в компанию.
Следующее собрание было интереснее. Это был еженедельный архитектурный комитет в узком составе. Совещание, на котором присутствовали архитекторы компании и трое-четверо тимлидов, на чье мнение об архитектуре Вячеслав опирался, принимая решения. Сегодня архитекторы, каждый в своей зоне ответственности, должны были показать точки роста системы. Быстрый рост системы иногда сопровождался решениями, которые в отрасли называли «костылями», да и от ошибок никто застрахован не был. Один за другим архитекторы показывали на схемах возможные улучшения, после чего совместно с тимлидами обсуждали реализуемость, сложность, сроки, риски. Вячеслав изредка уточнял что-то, конспектируя беседу и отмечая для себя то, что требовало проработки. Ряд предложений архитекторов были совершенно оторваны от реальности, были явно высказаны наобум, для увеличения числа пунктов в презентации, но были и ценные. По каждому из последних Вячеслав автоматически выстраивал в уме что-то вроде графа выполнения.
После мини-комитета архитекторов Вячеслав созвонился с разработчиком команды «Общих компонентов» Сергеем, который на прошлой неделе написал заявление об увольнении по собственному желанию. Вячеслав проводил «выходное» интервью для сеньорных программистов, покидавших компанию. Целью беседы было понять причины, побудившие коллегу к уходу. Разработчики были центром жизни компании, от их работы и удовлетворенности зависела и компания в целом, и Вячеслав. Его жизненным интересом было сделать все возможное для того, чтобы сильные разработчики оставались в компании. Иногда это удавалось. Так, пару месяцев назад на выходном интервью выяснилось, что причиной заявления было эмоциональное решение разраба под влиянием семейных проблем. Он быстро пожалел о своей опрометчивости, но стеснялся признаться и не знал, что заявление об уходе можно забрать. Через сорок минут разговора, Вячеславу удалось добраться до сути и убедить остаться. Это было редко. Чаще люди уходили в банки или стартапы за большими зарплатами, которые компании-разработчику системы документооборота были недоступны. Здесь был как раз тот случай: релокация в Нидерланды и большая зарплата в евро.
В совещаниях и переписке Вячеслав не заметил, как за окном стемнело. Почувствовав голод, он вышел на кухню, где его ждал ужин. Домработница ушла, убравшись и приготовив еду. Вячеслав взял поднос с едой и вышел на террасу поужинать.
6. Домашний вечер
Завершение рабочего дня не означало прекращения переписки в рабочих чатах и почте. Вячеслав старался проводить вечера без внимания к этому информационному шуму, круглосуточная работа пять дней в неделю вела к выгоранию, это он уже проходил. Выполнив месячную норму социализации за день до этого, Вячеславу нужно было сбалансировать экстраординарный объем общения одиночеством.
Новая tinder-подруга предложила провести вечер вместе, на что Вячеслав прислал ей фото фолианта Сапольского «Биология добра и зла», который сейчас читал, с подписью – «вот с кем я проведу вечер». Неуклюжие шутки знакомой, предлагавшей познать добро и зло на практике и посрывать яблоки, утвердили Вячеслава в решении остаться дома. Ещё одна знакомая без обиняков предложила приехать в гости, но так же ушла ни с чем.
Книги – лучшие друзья мужчины. Вячеслав понял это давно, наблюдая на разные жизненные траектории своих читающих и не читающих приятелей. С интересом он наблюдал за жизнью бывшего одноклассника, кичившегося когда-то отсутствием интеллектуальных интересов и большим интересом к спорту. Примитивное мышление и элементарная неспособность поддержать разговор делали общение практически невозможным: приходилось как с ребенком подстраиваться под круг доступных собеседнику тем. По работе читать приходилось много. Технологии развивались быстро, и чтобы остаться востребованным высокооплачиваемым специалистом требовалось держать руку на пульсе. Большая часть литературы выходила на английском и не переводилась на русский, так что обязательным в отрасли было хотя бы чтение на английском. Навык чтения на английском с неизбежностью расширял горизонт возможностей. В стране, где государство и негражданское общество активно навязывали свои взгляды, возможность услышать альтернативное мнение была необычайно ценна. Способность выйти за пределы душного языкового пространства своей родины наделяла уверенностью в себе, предлагала перспективы, отличные от перспектив недумающего и нечитающего большинства.
Впрочем, каково это большинство, Вячеслав представлял себе довольно туманно. Он был в этом не один: взаимоисключающие результаты социологических исследований, информационный шум средств массовой информации, отсутствие адекватной политической артикуляции происходящего в стране сбивали с толку, дезориентировали. Вероятно, это и было целью. Вячеслав предпочитал жить в своем кругу: айтишники в основном были интеллектуально развиты, обеспечены, здравомыслящи и свободны. И ему нравилось верить, что эта группа людей как-то положительно влияет на остальное общество его страны, втягивая его в сферу современных технологий, современных мыслей и современного образа жизни.
Вячеслав расположился с книгой на террасе. Уже стемнело, он включил лампу, стоявшую на тумбе около дивана. За окном по обоим берегам Невы стояли пробки: люди возвращались с работы по проспекту Обуховской обороны и по Октябрьской набережной. Чтение шло тяжело: мысли возвращались к заботам прошедшего дня, в сознании всплывали обрывки разговоров. Вячеслав отложил книгу и стал следить за быстрыми движениями своего ума. Много лет назад, читая Канта, он пришел к вопросу, который стал в некотором смысле его путеводной звездой: что достойно быть предметом моего сознания?
Человек может думать о чем угодно: о работе, знакомых, жене, новой машине, игре Зенита, погоде, богах и дьяволах. Может даже думать о том, как он думает, а потом думать о том, как осуществлял процесс размышления о своих мыслях. Можно думать самостоятельно или с чьей-либо помощью, помещая в свое сознание то, что заботливо изготовил автор книги, режиссер фильма, местный телепропагандист или собутыльник. Мысли каким-то образом связаны с эмоциями и телом, так что можно думать и о них. Можно мыслями будоражить эмоции или эмоциями наталкиваться на какие-то мысли. Все это можно ощущать в теле, например, ярко чувствуя свое горло после громкой ссоры по поводу давно назревших мыслей. В общем: что достойно стать наполнением человека в мысленном и эмоциональном плане? Вопрос не претендовал на титул философского прорыва года, но Вячеслав, год за годом отвечая на него, меняя свой ответ, чувствовал свое движение в некое «вперед».
Два десятилетия назад он мог сделать предметом своего сознания телевизионную передачу, перемежаемую рекламой, выпуск теленовостей. Он мог даже обсудить увиденное с кем-то, доверяя полученному, осознавая значимость. Позже произошел отказ от целых литературных жанров, в которых Вячеслав потерял надежду найти бисер среди свиней. Сужение, фокусировка, прицеливание в источниках получения контента напоминало очистку источников данных при построении для них хранилища. Только проведя такую очистку, а потом следя за качеством данных с источников, можно было надеяться на адекватность результатов в операциях дальше по пайплайну25.
Большая часть информации, приходящей по работе, была недостойна того, чтобы сделать ее предметом своего сознания. Но за это платили. За деньги Вячеслав делал ее предметом своего сознания, думал о ней, писал о ней документы, вел переписку с коллегами, обсуждал устно на совещаниях. Он ясно понимал, что эта информация представляет собой мусор сродни показываемому по телевизору. Если один мусор за деньги можно было потреблять, то сколько стоило брать за потребление другого? Вячеслав был за экологию: раздельный сбор мусора как минимум предполагал понимание, чем отличается одно от другого. «Познай добро и зло и наполни свою пухту26 достойным», – усмехнулся Вячеслав неожиданной формуле.
На работе этот принцип был важен как нигде. Бессодержательные совещания без повестки, на которых несколько десятков человек могли обсуждать то, что у каждого в сознании формулировалось по-своему, были красочным образчиком того, как делать не надо. После подобного совещания большинство участников чувствовало измотанность и раздражение. Исключением были те, кто многолетней практикой привел себя в состоянии невозможности что-то чувствовать, огрубел умственно, психологически и физически.
В популярных языках программирования были структуры, служащие ответу на важный Вячеславу вопрос – интерфейсы. Интерфейс был посредником между двумя сущностями, не желающими общаться во всей полноте. Так человек и телевизор общались через интерфейс пульта, при этом однонаправленно. Происходившее в сложном устройстве телевизора при нажатии кнопки увеличения звука пользователю было безразлично, важен был лишь результат. Когда он достигался, то есть интерфейс срабатывал, сущности сохраняли себя, иначе одна из сущностей теряла себя, запуская неработающий интерфейс в другую сущность.
В работе всегда нужен был язык как интерфейс между участниками работы. Язык, включающий правила его использования, структурировал ежедневную работу коллектива, превращая индивидов в команду. Благодаря рабочему языку участники команды фрустрировались или радовались. Язык предполагал набор типовых интерфейсов между участниками. С чем можно идти к тестировщику, а с чем лучше к аналитику? Как эффективно написать запрос девопсу, чтобы быстро получить результат? С какими вопросами стоит идти к тимлиду, а с какими к менеджеру? А с какими вопросами лучше сразу пойти к менеджеру менеджера и в отдел комплайенса27?
Для простоты, приходя в новый проект, Вячеслав добавлял в вики28 проекта два документа: «Целевой процесс разработки» и «Интерфейс тимлида». В первом было описание процесса разработки, к которому команда должна прийти через пару месяцев работы. Это был фактически набор самых востребованных интерфейсов между стандартными ролями участников команды. Например, аналитик делает постановку задачи, получает аппрувы от разработки, и передает задачу разработчику. Это значит, что между аналитиком и командой в аспекте одобрения задачи есть один интерфейс и второй – в аспекте взаимодействия аналитика и разработчика в процессе выполнения задачи последним. Сюда же относится интерфейс взаимодействия тестировщика и аналитика в процессе тестирования. Явное описание таких интерфейсов проясняло работу каждого участника. Он понимал, что может требовать от других и что другие могут хотеть от него. Взаимодействие вне интерфейсов неизбежно порождает стресс и в хорошей команде купируется.
«Интерфейс» самого Вячеслава очерчивал круг ролей, с которыми он готов взаимодействовать, описывал формат этого взаимодействия, протокол. Выход за пределы интерфейсов был возможен и происходил часто, но всякий раз сигнализировал о проблемах: или в самих командах или в неадекватности интерфейса реальным взаимоотношениям людей. Так, если к Вячеславу напрямую приходил разработчик одной из подотчетных команд, первым вопросом было: где тимлид этой команды, что с интерфейсами этого тимлида, почему они не отработали? Сложнее всего было встроить в эту схему менеджеров. Люди, десятилетиями культивирующие хаотическое сознание, чья формула выживания часто зиждется на отсутствии структуры, по причине чего в них появляется необходимость, редко готовы брать на себя труд меняться к лучшему. Ставшая скрепой российского управления отрицательная селекция навязывала свои интерфейсы.
Вячеслав частенько анализировал языковые схемы команд разработки, с которыми пересекался. Интересно было наблюдать за командами, чья схема и интерфейсы включали в себя как элементы агрессию, манипуляции, опору на чувство вины. Занятным был тип руководителя-спасителя. Он навязывал команде отношение к работе как ежедневному подвигу, где каждый участник обязан вносить свой вклад в общее свершение, а тимлид этим подвигом руководит и совершает максимальную жертву. Язык подобных команды содержал много слов из военной контекста: продуктивный контур был боевым, требования отбивались, а фронт у них был не просто визуальной часть приложений. Неспособность руководителя организовать эффективный процесс разработки и правда требовала подвига от адептов.
Императорский банк в этом смысле был удивительным: каждый его внутренний и внешний интерфейс был не тем, чем казался. Формально имея своей целью кредитование it-бизнесов и предоставление им банковских услуг, то есть имея определенный интерфейс взаимодействия с клиентами, в действительности он был ловушкой для бизнесов, способом отнять их и отмыть благодаря им деньги. Формально являясь обычной коммерческой компанией, он был наравне с другими банками в отношении к государству: налоги, надзор, отчетность. Но в действительности банк использовал ресурсы государства, в частности его серверные мощности и данные, а также бюджетные деньги. Проверки банка регуляторами никогда не находили изъянов. В отношении своих сотрудников банк тоже нарушал стандартные интерфейсы. В фактическом отношении руководство скорее транслировало на сотрудников опыт шарашек, закрытых научных институтов советских времен, использовавший рабский труд ученых, чем современные схемы it-компаний. Банк был потрясающим симулякром, на неоновой вывеске которого должно было улыбаться жирное мурло престарелого советского чиновника с клоунским носом и глазами Пеннивайза.
Мысли Вячеслава путались. Усталость давала о себе знать. «Когда начинаешь рабочую неделю с баров, это неизбежно» – произнес про себя тимлид, с горечью вспомнив, что ещё десять лет назад это не стало бы проблемой. Подкрадывающаяся старость, так он это называл. Вспомнив, что коллеги посоветовали новый сериал, Вячеслав перестал обманывать себя о чтении этим вечером и прошел в зал, где включил кинотеатр: «Чернобыль» от Netflix. «Вот что происходит, когда технари позволяют втянуть себя в какой-то советский блудняк и дают власть дурным менеджерам, посмотри обязательно» – сказали про сериал Лиз, а она в этом понимала.