Соро Кет
Сними меня
Авторши: успешные и не очень
25.05. вторник.
Сегодня меня с утра приплющило пострадать.
Я уже много лет пишу в стол рассказы, но раньше никогда не решалась публиковать. Ну, если честно, то русский рынок – это не деньги. И я всегда думала, что мои книги произведут фурор… Ну, да, конечно. Все так и ждали. Тут лайка сраного не допросишься, не то, что рубля.
На днях я участвовала в дискуссии, и одна читательница с апломбом сказала: жирно, мол, лайки ставить. Выложили книгу в бесплатном доступе, я ее прочла. Не нравится, в стол пишите. Меня это настолько взбесило, что я прямо с ходу, за этим самым столом, влепила ей крадник на фотографию. Потом, а конкретно сегодня утром, мне этого показалось мало. И я распечатала ее фото, расплавила тот фальшивый воск и изготовив куколку, похоронила в цветочном горшке.
Ну, а хуле? Была ее фотка в бесплатном доступе, вот я ее и использовала. Мне нужно практиковаться. Я книг купила на «Янцене», учусь по всем правилам порчу наводить.
Джошуа был с друзьями, – наверное, агентшу трахал за будущий контракт, – поэтому мою веру некому было укрепить. И я весь день провалялась на диване, чувствуя себя беспомощной и несчастной.
А по телеку, конечно, началось интервью с одной местной авторшей. Которая пипец, как успешна и получает не лайки, а полновесные евроденьги. Автор дамских романов. Жирная свинья с тремя подбородками, стекающими на сиськи, которые в свою очередь, стекают на огромный живот.
Она похожа на гору блинов, облитых сметанным соусом!
Но она успешна. Она востребована. У женщин, которые, по ходу, никогда не видели мужика. По крайней мере, живого. Читала я ее книги. Это не просто фантастика, это параллельная реальность!
Как могут нормальные женщины быть настолько тупыми?
– С тобой все нормально? – спросил вдруг Глас с неба, и я подскочила: совсем не слышала, как открылась дверь.
Я сказала, что нет и выплюнула недогрызенные костяшки пальцев. И рассказала ему про то, какие на свете тупые читательницы: читают книги других авторов, когда могли бы читать мои.
По ходу была в ударе: он смеялся до слез. Даже я немного развеселилась.
Оказалось, он был не с друзьями, а на кастинге. Удача улыбнулась ему своими платиновыми зубами. Съемки для «Jooр» это не какая-то там фигня. Конечно, Джош получил контракт, потому что у него имя есть, пусть даже только и в Инстаграме, но ему сразу сказали, почему он.
– Вот, – сказал он, кладя на стол контракт. – Моя агент берет пятнадцать процентов. Столько же я отдам тебе. Меня выбрали, когда увидели твои снимки. Те, с Эльбы. Когда ты заплатила вперед на два месяца и потащила меня гулять…
Мне стало как-то неловко. Странно. Не то, чтобы сумма запредельная, но ему эти деньги все же нужней.
– Я не могу, – ответила я. – Мне очень приятно, что ты такой честный, но то, что я говорила про халявщиков, я говорила не про тебя. Меня ведь не пригласили тебя снимать, правда? Значит, заслуга с этого вся твоя.
– Но я…
– Пригласишь на ужин… Когда карантин закончится, – перебила я.
Джош поколебался, но согласился. И чтобы скрыть свою радость, уставился на экран.
– Что это за человеческий оползень? – спросил он, пытаясь мне приятное сделать. – Та самая успешная авторша?
Я кивнула.
Успешная авторша как раз рассказывала о том, как много удовольствия дарит пища и что она ни в коем случае не собирается отказывать себе в этом удовольствии.
– …мужчины любят девушек с формами! – ухмыляясь, словно подпившая, сказала она.
Джошуа перехватил мою руку и отобрал подушечку, которую я почти что бросила в телевизор.
– Тысяча шестьсот евро, Кэр! – напомнил он сухо. – Если ты изобьешь ее, это обойдется дешевле. Особенно, если до приезда полиции, сумеешь отрастить бороду и обратиться в «собственную культуру».
Дэр Факт!
– Это нечестно! – говорю я. – Нечестно!.. Она пишет полную хрень, оторванную от реала. Но ее читают, а меня нет!
– А я – не пидор, – парирует он хмуро. – Но фотографы-геи, считают, что я обязан раздвинуть булки!.. Мир вообще устроен несправедливо. Не замечала? Либо смирись, либо пойди и повесься. Радуйся, что тебя хотят те парни, о которых эта корова пишет. Хотят ведь?
– Их просто не существует.
Джошуа развел руки в стороны:
– Существуют, – заявил он. – Я, например. Она мне написывала три месяца. Под каждой фоткой, под каждой сторис… Я уж молчу про все то склизкое, что эта женщина херачила мне в Директ.
– Я думала, ты не читаешь комменты.
– От знаменитых Акков читаю… Она прислала мне свою книгу, – он рассмеялся и исчез на миг в своей комнате, чтобы вернуться с книгой. – Взгляни сюда.
Я с любопытством уставилась на обложку.
«Инсталов». Очень зажигательно. Аннотация на обложке обещала жаркую историю любви.
Джон – звезда Инстаграм. Его жизнь – это фотошутинги, вечеринки и беспорядочный секс. Мина – обычная девушка, которая пытается похудеть. Встреча на подземной парковке спортзала переворачивает всю ее жизнь. Но и жизнь Джона больше не будет прежней…
Новая «горячая» работа топ-автора по версии «Шпигель» Лауры Штольц.
Дальше шли восторженные отзывы коллег по цеху.
– Джон – это я, если ты вдруг не догадалась. Почитай посвящение.
Я открыла книгу. На титульном листе стояло: «Моей Музе, моему Вдохновению, моему Джону!»
– И когда, прости, ты предаешься всем этим оргиям? – уточнила я.
Жизнь Джоша состояла из правильного питания, спорта и планирования Инстаграм-ленты.
– Людям не интересна обычная, рутинная человеческая жизнь. Хочешь успеха – подбавь калорий, – он отнял пульт, и Лаура Штольц исчезла.
Вместо нее начался хоккей.
Коротко взглянув на экран, я полистала книгу. Кроме эйнштейновских диалогов в духе «Я толстая – Ты не толстая», в книге было множество обещанных жарких сцен, длинноногие блондинки-стервы, которых Джон больше не хотел и потоки мышления Мины, которая сравнивала части Джона с едой.
Я с отвращением захлопнула книгу, выхватив в тексте нечто, что в вольном перевод звучит: «…с его колбаски густо закапал соус».
– Сказки для девочек!
– А им и нужна лишь сказка. Серых буден у них своих до фига.
– Спасибо за экскурс.
– Ты просто не понимаешь. Люди устали от серости. Обожрались простым до рвоты. Они хотят сказку. И, если тебя утешит, Лаура Штольц готова была платить мне за то, что я готов был дать тебе даром.
– Пятнадцать процентов с будущего контракта? – спросила я.
– Мир жутко несправедлив, Кэр, – сказал Джош сурово. – Вы обе, по сути, получаете свои деньги за секс и сказки. Только ты рассказываешь сказки мужчинам, а она – женщинам. И вы обе завидуете друг другу.
Он прав. Мир – несправедлив. И если тебе хреново, просто молчи и все. Потому что, если будешь вопить, все может стать еще хуже.
– Ты даже не пытаешься быть кому-то там интересной, – сурово напоминает он. – Ты выложила свою книгу на какой-то там сайт и тупо сидишь на жопе и ждешь, пока мир охренеет от твоей гениальности. А надо пытаться. Я что, сижу на жопе и жду? Нет! Я работаю. У меня есть целевая группа, у меня есть свои «фишки», у меня есть определенная подача…
Я хмуро киваю: да, есть.
Джошуа – звезда Инстаграм.
Не первой величины, но можно смело сказать – второй. Его лицо узнаваемо, у него в подписчиках 500 тысяч и он периодически получает предложения рекламировать какой-нибудь спортивный коктейль, или батончики, или протеиновые добавки. Периодически, когда речь идет о выборе между тем, чтобы продать совесть, или же задницу, Джош выбирает совесть. Но все же, он чертовски гадко и подло действует.
Он выбирает людей, которые выглядят на самом деле хреново и лайкает их фотографии, подписывая что-то в духе: «Отличные фото! Дай мне знать, что ты думаешь о моих!» Не сам он, конечно же, а его Инста-робот. Но доверчивые кретины, видя ослепительной красоты модель, тащатся на его страницу и на полном серьезе рассказывают ему, что думают. Не будь он таким приятным соседом, я уже написала бы ему в комментариях: «You're sexiest bot e-live!“
И что масскоммент уже история, как и массфоллоувинг.
Я же, как он и сказал, не пытаюсь.
Я написала книгу, выложила ее на сайт, но никто особенно, не читает. А блогинг я не люблю. Да и вообще, Инсту.
– Ты должна придумать что-то, чего не делают твои конкурентки.
– Что именно? Написать книгу «Инстасекс» и снять секс с тобой для Ю-порна?
Я знаю, он хочет помочь, но меня это раздражает: как выдумать, если в голове пусто? Лучше уж заниматься тем, что у меня получается – заводить мужиков.
– Может, – предполагает Джош, ухмыльнувшись, – тебе написать мемуары про своего мужа Коннора? Я не знаю всех в мире, но я вполне мог бы выбить тебе контракт с американским издательством.
– Дорогой, ты сейчас очень удивишься, но есть проблема.
– Ты подписала контракт с ним самим? – уточняет он, спав с лица. – О неразглашении?
– Ты «Пятидесятью оттенками» отравился? Я не пишу по-английски. То, что я неплохо болтаю, не означает, что я могу писать. Это совсем другое.
– Ты могла бы диктовать мне… Что?! Я не тупая модель! Я, между прочим, закончил Гарвард по специальности «английская литература»… Что ты уставилась? Да, я был в Гарварде! Я играл в хоккей.
Я смеялась. Да, в Америке это распространенная практика. Брать ребят, которые хорошо играют и садить на какой-нибудь факультет, вроде английской литературы.
– Ты пишешь?..
– Представь себе! Свои тексты в Инсте я пишу сам.
Я постаралась не закатить глаза. Его «тексты». Его Инсту все читают, ага! Как «Плейбой» в моей настоящей молодости.
– Что, если бы мы с тобой написали книгу?.. Естественно, мы заключим контракт, все честно…
Я думаю, напряженно думаю.
– Ну, собственно, это мысль.
Американские издательства платят даже больше немецких. А у меня в руках эксклюзив…
– И что я должна рассказать о Конноре?
– Правду, – пожав плечами, роняет он. – Правду, сдобренную порцией соленой, хрустящей, хорошо прожаренной лжи.
Порция лжи
26.05. среда.
Тот разговор с Джошем никак не выходит из головы.
А почему, собственно, я никогда не пользуюсь тем, что имею? Почему мне кажется неправильным себя продавать? Я имею в виду, свою историю, а не свое тело?
Не потому ли я так ненавижу халявщиков? Их наглая уверенность получать все блага задаром, триггерит мою собственную жажду халявы. И раздражает собственноручно наложенный запрет. Я считаю халявщиков ничтожествами? Мне не нравится самая мысль взять что-то, что у меня есть и продать это за большие деньги?
Коннор исчез, я тоже. Но интерес-то к кхин-цуэ не исчез! И постоянно вспыхивают новые пророки, постоянно кто-то пытается что-то изображать.
Что именно меня тормозит? Страх выглядеть ничтожеством, рассказав, через какие унижения я прошла? Рассказать о том, как мне это нравилось?
Но почему я так думаю?..
Когда в «Доме боли Мариссы», я унижаю людей за деньги, мне никогда не приходит в голову, что они ничтожества. Эти мужики – далеко не ничтожества, скорее, наоборот. Их заводят определенные вещи, и они готовы щедро за них платить. Что, само по себе подразумевает, что я наемная рабочая сила. Пусть, даже, нанятая для того, чтобы разыгрывать из себя Госпожу. Вряд ли кому-то из них придет в голову умолять меня отпинать их бесплатно.
Все понимают: им нужны унижения, а мне – деньги.
Так почему, бога ради, я не могу дать того же женщинам? Завести их за деньги, рассказав о собственных унижениях? Если всех до сих пор заводит самая мысль о Конноре, почему я стесняюсь это расписать? Зачем выжимаю серые будни, которые никому на свете не интересны?
Мне кажется, я в глубине души, не выношу других женщин.
Они для меня либо неудачницы, либо конкурентки. Ну и еще – жополизки, которые пытаются стать моими подружками, чтобы затем бесплатные гадания на Таро получать.
Вот, кстати, эти – самые мерзкие и кружат надо мной, как мухи над дохлой лошадью. Они умоляют и так унижаются, так, что мне хочется самой прокричать стоп-слово и выбросить ноутбук в окно. В моей рекламе гаданий ясно указаны цены, но тетки все равно канючат и требуют, чтобы я гадала бесплатно. Даже автооветчик, высылающий каждой новой клиентке прайс-лист, этих тварей не беспокоит.
«Ведь Боженька дал вам ваш дар бесплатно!» – пишут они.
«Идите на хуй!» – отвечаю я прежде, чем заблокировать.
И именно это мешает мне сесть к компьютеру и написать все то, что со мной делал Коннор. Потому что это – халява? Потому что мне унизительно присваивать все те штуки, которые подсказала его фантазия. Не моя? Потому что я представляю себе полчище халявщиц, которые будут словно коровы жрать мой контент и срать, не выдавив даже жалкого лайчика? Потому что мне тупо жаль хоть что-то стоящее дать ИМ?..
Мысль об американском издательстве мила и свежа.
И словно в насмешку, на меня с утра обрушиваются письма. Клиентки. Гадания. Ретроградный Меркурий близится, коридор затмений и все, понятно, начинают сходить с ума. Еще и Нептун в июне будет стационарный. Привет, Мракобесие. И халявщики, которые будут пытаться меня газлайтить.
Что именно мне пытается донести Вселенная. Его предложение – это шанс, или очередной пузырь?
За спиной шорох; Джош ставит передо мной чашку чаю.
– Ромашковый? – спрашиваю я.
– Зеленый тебя уж точно не успокоит… Даже из моей спальни слышно, как ты плюешься. Гадания?
Недоуменно подняв на него глаза, я вижу сочувственную улыбку.
– Устала от бесплатных людей?
– Ужасно.
Вообще-то, я не люблю ромашковый чай, но Джош старался и мне совсем не хочется выглядеть неблагодарной скотиной. От чашки пахнет летом и лугом, прикрыв глаза, чтобы не видеть серый дождь за окном, я осторожными глоточками пью.
Зима здесь ужасная. Зеленая и при этом серая, с низким небом и колючим дождем. Как весна, которая не проспалась с будунища. Но лето в этом году противней всего. Почти июнь, а мы еще ходим в шапках.
Джош тоже явно не в духе, как и май за окном.
– Только не говори, что съемки отменили? – спрашиваю я, припомнив, что с утра он собирался на кастинг для какого-то каталога.
Он морщит нос в ответ.
– Я просто сам хочу от тебя того же, что твои курицы.
– Гадания?
– Нет, того, что ты задаром не отдаешь.
Он с хрустом потягивается и берет у меня из рук опустевшую чашку. Одергивает задравшуюся на животе футболку.
– Я хочу тебя.
Это меня и трогает, и немного злит. Не потому, что он не заплатит. А потому, что мне ужасно хочется ему дать. Я вспоминаю, совсем некстати, конечно же… как на прошлой неделе вбухала все сразу деньги в акции, а те упали еще сильней. А вслед за ними, отпал клиент, на которого я рассчитывала, и я осталась без денег.
Джош притворился, что ему по пути в ту сторону; отвез и привез меня из особняка Мариссиного друга. И мне пришлось согласиться. У нас теперь филиал там, за городом. «Семейные» встречи в подвале. И не взял ни цента, когда я смогла пополнить бюджет.
– Я не особенно хороша в постели, – говорю я. – Домина – это про порки, а не про секс. А стриптизерша – про разводы на дриньки… Ну, в смысле, я могу с тобой переспать, но ты будешь сильно разочарован. Во мне те же дырки, что в других женщинах.
– Вот только не надо жалости, – ворчит он. – Я не тупой, знаешь ли?..
– А ты притворись. На время… Я ведь сумела вовремя поверить, что у тебя куча дел в ночи, которые надо непременно провернуть в том районе, куда у меня не было денег попасть.
– Это другое, – говорит он. – Ты – девушка. Если бы ты пошла пешком, одна, ночью, на тебя могли напасть какие-нибудь ублюдки… Черт!.. Ладно, не будем критиковать миграционную политику этой красивой и гордой страны.
Я смеюсь. Мне почти жаль людей, которые захотят напасть на меня. Даже не потому, что у меня в рукаве припрятан ковровый нож, а в сумочке – блин для гантели. Просто потому, что я постоянно в стрессе. Здесь не Россия, где можно в автобус сесть и с кем-нибудь поругаться. Здесь вся агрессия копится, пока ты говоришь сквозь цветы. И когда потолок падает на голову, хочется только одного – убивать.
А еще, это недотрах. Секс с клиентами не считается. Да, я думала, что всех пятерых люблю. Но никто из них не сравнится с тем, что я испытываю к Джошу.
И я зла. Перманентно, до красной пены на глазах, зла. Никто не нападает на бешенную гиену. Другие хищники ищут не боя, а просто жертв.
– Я не могу теперь. Это выглядит, словно я использую ситуацию, чтобы развести на секс.
– Ты хочешь секс, или ты пытаешься соблазнить меня, чтобы развести на сказки про Коннора?
Он колеблется.
– Я уже не знаю. По сути, это я сам не хотел смешивать личное с квартирным. И это не изменилось. Но мы с тобой то и дело ездим по магазинам, вместе готовим и вместе едим. А ты научила меня экономить и твои фотки снова принесли мне заказ… Ну, я бы потянул без твоей квартплаты. Ну, если только не случится что-то чрезвычайное. Вот только…
– Что? Мои парни?
– Ты не могла бы не называть их так? Они – клиенты. Платят, чтоб слить в тебя и залить слезами все твои сиськи!..
– Вот! – говорю я. – Вот, началось. Каждый мой парень всегда пытается запретить мне работать. Но если даже предположить, что ты сможешь выбить контракт и наша книга в самом деле получится… мне нравится то, что я делаю.
Я еще мне нужны другие любовники, чтобы «содержать» мужа.
– Я не осуждаю твой образ жизни!.. – говорит он с вызовом. – У меня тоже есть кое-кто
Я смеюсь: мы живем вместе месяц. И я ни разу не слышала и не видела никого, помимо его агентши.
– Но я же не зову ее своей девушкой! – возражает Джош. – Я отделяю личное от работы. Давай условимся. Твоим парнем здесь буду я. А те, другие, клиентами.
Я напряженно думаю.
Нелегко быть гордой, когда на счету минус две тысячи, а золото ни с того ни с сего упало в цене. Я давно заметила, что стоит вложиться чересчур сильно, ты оказываешься в жопе. Но… когда акции падают, я не в силах сдержаться.
Для меня инвестиции, как для нормальных девчонок – туфли.
И вот, итог: технически – у меня куча денег. Фактически – все они вложены. И клиентов на горизонте нет. Его предложение, по сути, это спасение. Иначе, мне придется продавать акции, а это всегда потеря. Почти всегда.
– Короче, – говорит Джош, – спрашивает он. – Ты хочешь спать со мной или нет?
– Давай попробуем, – отвечаю я.
Потом мы сидим, потому что контрактные соглашения страсти не возбуждают. Потом не сговариваясь идем на кухню, готовить ужин. Обсуждаем ЗОЖ, концепцию книги, Меркель, Путина, новый «Аурус» и то, как ловко Маск «уронил» биткоин.
Что угодно, кроме того, насчет чего мы договорились.
Такое чувство, мы сразу поженились и перескочили на несколько лет вперед.
Скажите мне, что вас возбуждает и я скажу вам, чем вы больны
28.05. пятница.
Когда-то в детстве, когда у нас было так мало книг, я обожала перечитывать что-нибудь раз за разом.
Одно и то же.
Место.
Главу.
Абзац.
Поэтому я теперь и пишу сама: то, что сейчас пишут невыносимо. Невыносимо, но популярно. Если ты не как все, придется работать в двойную смену. Собственно, поэтому, наверное, мои книги и не идут. Популярное – это вкусное, как бигмак, а мое – грудки на пару и несколько брокколи.
Одной только мне и нравится. Снова и снова погружаться в момент и проживать его, проживать, проживать. Личная Нарния. Личный маленький Рай. Воображение – мир, в котором я королева и со-творяю реальность, как захочу.
Вчера, пока мы уныло шмякались бедрами, я заметила у Джошуа книгу своего детства. В оригинале, естественно. Ричард Леймон «Подвал». Вот умел же мужик писать, – Царствие Небесное!.. Я эту книгу зачитала до дыр. И в себе самой едва дыру не протерла.
Своими маленькими детскими пальчиками.
Там были два мужика. Два брутальных типа. Один – убийца чудовищ, другой чудовище… Мне самой тогда было тринадцать или четырнадцать и когда Чудовище-Но-При-Этом-Красавчик-Рой (убийца, насильник и педофил похитил девочку моего возраста, у меня накренился внутренний мир).
Умом я все понимала, но в глубине души, мне почему-то казалось, что будь я Джонни, я не пыталась бы от него сбежать, или как-то там покалечить. У меня нет родителей и мне не понять, что чувствует девочка, родителей которой убили.
Зато, у меня врожденный Стокгольмский синдром. Я не боюсь монстров, я в них влюбляюсь. Безоглядно, бесповоротно, безоговорочно. Так крыша падает с дома. Так разбивается яблоко, упав на асфальт.
Какое-то время я даже мечтала, чтоб меня похитил сексуальный маньяк. Но чтоб действительно сексуальный, как этот Рой в книге. Который насиловал Джонни, но не убил ее, как всех остальных.
Леймон очень хорошо пишет. Он многословно вкусный, как Стивен Кинг, но жестче и сильно порнографичнее. От его книги, у меня кишки слипались жгутами от страха и возбуждения. И он наматывал их на палку – глава за главой, – а потом резко дергал, вызывая катарсис и приятный, щекочущий шок.
Этот Рой спек мой мозг, отключив все тормозящие доли. И то, что мы с рукой пережили, мечтая о нем, – было самым ярким периодом в моей личной жизни. Не потому ли я сразу же влюбилась в Егора? Не потому ли Коннор сразу же свел с ума?
Да, я прекрасно знаю, что я больна… Но даже больным позволены удовольствия… Мне можно: я жертва, а не маньяк.
Зачитавшись знакомыми с детства строками на чужом языке, я глубоко задумалась о Рое и Джонни. Рой снова сделал то, чего не смог Джош. Я потекла, как в детстве, когда в детдоме, стараясь не разбудить соседок по комнате, представляла на месте Джонни саму себя.
Мои соседки, к слову, ни разу не просыпались. Джош же, как оказалось, не мог уснуть.
– Я видел свет и понял, что ты не спишь. Надо поговорить!..
А я как раз не могла беседовать.
Как же он разозлился, когда увидел меня!..
Конечно, я соврала, что меня возбудила сцена секса Джада и Донны. Добровольная и тоже прекрасная, с точки зрения фетиша на тему раненного бойца. Но Джош все равно обиделся. Потому что решил, будто я фригидна и как раз собирался прочесть мне лекцию, когда увидел, что не фригидна. И осознал, что меня не заводит ОН.
Малыш обиделся и молчал, пока не настала пора обедать.
А мне еще кто-то там говорил, что путь к мужчине сложнее. Х-ха! Они просто никогда не пытались с ЗОЖ-никами. Это простой мужик заточит беляш, пянсе себе купит или пельмени. Джош питается по часам и считает свои калории. В общем, увидев жрачку, он сразу заговорил.
– Я тут подумал, – сказал Джош, накладывая себе солидную порцию гуляша, который я приготовила вчера днем, почитав Ремарка. – Я тут подумал, ну насчет секса. Может, ты сама сделаешь? Ну, как это нравится тебе…
– Качайся, – брякнула я, представив себе, как наряжаю Джоша маленькой Джонни. Роя он явно не вытянет. На это у него психопатии нет. – Думать – это вообще не твое.
– Не хами!
– А то, что? Прогонишь меня без маски на улицу?
Тут же до сих пор масочный режим, все закрыто и комендантский час то и дело возобновляют. Все пытаются «Астроценеку» впарить. А народ все равно упирается и не хочет дохнуть. Хочет маски носить.
– Свяжу и отдам соседу айтишнику, – огрызнулся он. – И буду смотреть, как он мстит тебе за всех сразу красивых телок, которые отвергли его, пока он не был богат.
Я презрительно щелкнула языком. Да, я знаю, какие фантазии посещают мужчин, вроде нашего соседа. У Леймона лишь одна книга про красивого мужика. Остальные жесточайшая жесть про мечты толстых дрочеров… Прям, интересно, Гарретт в «Противостоянии» Кинга, не оттуда ли родом? Ну, тот жирный мстительный тип, который мечтал пытать и мучить всех сразу одноклассниц?
В общем, я знаю, в каких жестоких фантазиях утопают парни, вроде соседа, но меня по-прежнему заводит Маньячный Рой. Мое Чудовище должно быть сильным Чудовищем, а не каким-то облезлым чмом, вроде Моховского маньяка.
– Я бы его отвергла, даже теперь, когда он богат.
Джош сморщил нос, сделал ртом куриную жопу, скосил глаза к переносице… в общем, все сделал, чтоб я поняла: ты слишком разборчива для девчонки, которая дрочит на книгу ужасов.
– Если бы ты рассказала мне, как все делал Блэр, я мог бы повторить. Все сделать, как тебе нравится.
В этом-то и состоит проблема нашего времени: люди научились копировать и начисто разучились что-либо созидать. Им легче быстренько купить вебинар и попытаться повторить это дома.
– Дело не в том, что он делал или как он делал. У него была энергетика, Джошуа. Когда он входил, все вставали. Он подавлял, он восхищал, он привлекал взгляды.
– Тебя послушать, мы говорим о каком-нибудь полководце, а не простом извращенце, который наскоро состряпал пародию на какой-то культ.
Взбесившись, я развела руками:
– Если все так легко и просто, то сам найди религию и состряпай секту! Зачем тебе писать книгу про кого-то еще?!
