Соколов Анатолий
Не фига себе! Размышления о жизни
РЕВОЛЮЦИЯ
(в стиле Маяковского)
Ломит, гремит Революция –
Ершистых винтовок массы,
Наганы в ладонях жгутся…
Идеи с рабочим классом
Навстречу к Свободе рвутся!
Лаем охрипшим выстрелов,
Едким дыханием пороха
Небо пронзило мглистое…
Израненных зубы стиснуло:
– Нет, не бывать Рабству, Голода!
Ленин
Слово Ленин дорого для нас,
Слово Ленин сохраняем свято!
Словом Ленин мы живём сейчас –
Вечной Революции Солдаты.
_______________ 19 лет
Вот так!
ЗАДАЮ ВОПРОС
И САМ ОТВЕЧАЮ
(незатейливые мысли)
НЕ ШУТКИ РАДИ
Вопрос: Русские для мира – загадка. Их не могут понять. Почему?
Ответ: Всё просто. Русские по природе живут в основном эмоциями. Запад же в основном сознанием. У западников эмоции под контролем сознания. У русских же сознание – раб эмоций. Эмоции руководят разумом. Поэтому и видим – всё набекрень, шиворот на выворот, через пень колоду, чёрт ногу сломит, от любви до ненависти один шаг. И т.д., и т.п.
Эмоции, известно, постоянно колеблются, меняются. Вместе с ним и меняется и русское сознание. Отсюда все беды. В России часто – телега впереди лошади…
Поэтому до светлого будущего никак не доедем… Русские никогда не будут жить счастливо.
Они обречены?
Вопрос: Объявили – частичная мобилизация закончена! 300 тысяч тяп-ляп воинов отправили на фронт. Средний возраст вояк 30-40 лет. Возраст полноценных женихов!
Во время мобилизации вдруг неожиданно на мужчин с повестками в руках стали вешаться (к удивлению этих женихов) десятки тысяч молодых девиц. И даже не молодых. Стихийный демографический бум! Бросаются им на шею и начинают уговаривать жениться на них. Быстро зарегистрироваться, пока вояк не увезли на фронт. Хотя ранее об этом девицы даже не думали.... Тысячи будущих бойцов не смогли устоять от этих неожиданных ласк и нежностей. Безропотно, малахольно, развесив уши, согласились стать их мужьями.... Регистрировались в спешном порядке!
Почему возник этот демографический бум во время мобилизации
Ответ: К ужасу нашему – всё буднично и просто. Необходимо учитывать нравственный уровень нашенских женщин. Этот уровень скатился ниже плинтуса.
По закону мобилизованному оплачивают 200 тысяч рублей ежемесячно. Эта зарплата идёт в основном на счёт его жены. Если он получит ранение, то его семье (в основном жене) будет произведена выплата в 1-2 млн.рублей. Если он погибнет, его жёнушка получит до 10 млг.рублей! А если у погибшего осталась собственная квартира, то новоявленная жена по закону становится владелицей этой квартиры! Суммируйте!!! Какая нашенская женщина откажется от такого богатства, которое на неё может свалиться после смерти «суженного»? Которого раньше почти и в глаза не видела.... Может быть где-нибудь, в автобусе, перекинулись несколькими словами и всё…
Перед отправкой на фронт эти «жёны» гладят мобилизованных по головке и со слезами на глазах, говорят сладкие слова:
– Я люблю тебя! Я буду ждать тебя! Я буду верна тебе!
А про себя думают – «Чтоб ты сдох! От какой-нибудь пули… »
Вот такая у нас, в России, демография!
А если этот вояка-муженёк после так называемой спецоперации неожиданно появится на пороге, (живёхонек-здоровёхонек) его жёнушка молча, с тоской в душе, сядет за стол и станет спешно писать Заявление на развод.
Муж удивлённо, наивно, по-детски спросит:
-
Почему?
Жёнушка нервно бросит ручку на стол и, сверкнув глазами ведьмы в его сторону, гневно, пронизывающим голосом, произнесёт:
– Ты слишком долго плавал.
Я тебя успела позабыть....
Соколов А.А.
Ноябрь 2022г.
СКОЛЬКО СТОИТ МАТ?
Сложный вопрос.
С одной стороны – Шнур со сцен на всю Россию посылает. И никаких наказаний. Даже в Госдуму приглашают. За тот же мат, где-нибудь с небольшой театральной сцены, можно получить огромный штраф и даже – посадку…
Понять невозможно.
Я написал книгу. Небольшую, страниц двести… Принёс в одно издательство. Рукопись рассмотрели. Усмотрели два нецензурных слова. Издали 18+ и запаковали эти слова в плёнку. Попробуй – сорви плёнку, не заплатив за книгу – заметут, оштрафуют…
Через полгода принёс ту же рукопись в другое издательство, дополнив её двадцатью рассказами с тридцатью нецензурными словами (жизнь такая… ) Издатели мне в пику – с таким обилием запретных слов печатать книжку не будем. Даже в плёнке! Не хотим из-за вас нарываться на неприятности.
– И что мне делать?
– Глупый вопрос. Уберите все матерные слова.
– Но содержание без них улетучивается, страдает… Такая жизнь – как без мата?
– Если ваш мат – главная опора содержанию – ухмыльнулась редакторша – оплатите стоимость тиража, всю издательскую работу. Напечатаем, упакуем, продадим. За милую душу…
– То есть для вас главное вовсе не содержание, а мат? И сколько я должен заплатить за свой мат? Чтобы сохранить содержание…
– В данном случае, вы правы, для нас мат – всему голова…
– Хотите на этом мате заработать?
– Вы правильно поняли.
– И сколько?
– За весь тираж…. на хорошей бумаге, в твёрдой обложке. Плюс – оплата работы редакторов… Двести пятьдесят тысяч! Плюс, подчёркиваем, обязательная оплата за каждый мат! Это отдельная статья платежа!
– У вас как в аптеке. Всё по полочкам…
– А как же… Мы на этом не одну собаку съели. Сами понимаете – всё подорожало… Жизнь такая… И кушать хочется….
– Я вас хорошо понимаю, сострадаю… Про двести пятьдесят ясно… А сколько стоит мат в отдельности?
– У нас тарифная сетка. Каждый мат мы оцениваем по-разному. Существует шкала ценностей.
– У мата?
– Ну да. В нашем издательстве эта шкала разделена на три части.
– На три части? – заикаясь, произнёс я.
– А как же. Мы пионеры этого движения. Эта матовая движуха нам позволяет сравнительно полноценно жить.
– Припеваючи?
– Не ёрничайте. И так – мат у нас разделён на три степени крепости…
– Убойности? – съязвил я.
– Пусть будет так…. Каждый мат слабой убойности оценивается в пять тысяч!
У меня от неожиданности отвисла челюсть:
– Что вы, вы гово, говорите… – продолжил я заикаться – а, а средней уб… уб… убойности?
– Десять – равнодушно произнесла редакторша.
– А в… высшей?
– Двадцать. Но вам со скидкой. Вы постоянный наш клиент.
– Сколько?!!
– Пятнадцать – равнодушно, нехотя произнесла редакторша.
– А в целом?!?
– У вас в рукописи тридцать две штуки мата.
– Тридцать две штуки…. – машинально пролепетал я.
– Мы оценили: из тридцати двух – десять самых убойных. Пятнадцать – средней убойности и…
– Семь слабой… – промямлил я.
– Вы неплохой математик. В целом ваша оплата только за мат составляет – редакторша прищурила лисьи глазки, поправила свои рыжие волосы – десять на пятнадцать. Получаем сто пятьдесят. Дальше – пятнадцать на десять – сто пятьдесят. И ещё семь на пять – тридцать пять. Итого – 335.
Редакторша пронзила меня взглядом.
– Тысяч… – глаза мои помутнели.
– Естественно…. 335 за мат, 250 за издательский труд…. В целом, будьте любезны – 585!
– Уважаемый редактор – я взял себя в руки – не откроете ли вы мне тайну – каким образом вы оцениваете убойности мата?
Редакторша удивлённо на меня посмотрела:
– Уважаемый, неужели непонятно? Вы же мужчина… Если мы, женщины, знаем, а вы… Вы меня поражаете. В вашей рукописи тридцать два мата. Вы же должны эту степень улавливать!
– Улавливать? – недоумённо произнёс я – Каким образом улавливать? Мат произносится в эмоциях, в гневе… Степень убойности абсолютно одинаковая. Какая разница…
– Разница огромная! – воспалённо воскликнула редакторша. – Вот возьмём, к примеру, ваш пенис.
– Ой, не надо брать мой пенис…. Оставьте его в покое…. – изумлённо вскрикнул я.
– Помолчите…. Я к примеру….
– И к примеру не надо!
– Надо! Слушайте внимательно. Слово пенис – вполне цензурное слово. Его можно произносить в книге, в театре, в кино, на улице… Никто вас за это слово не будет наказывать. Максимум – одёрнут и всё. А вот если появляется в книге, театре, кино, извините, слово хер… Уже нецензурное, запретное! За него полагается как минимум штраф тысяч пятьдесят…. А то и статья… Но не уголовная, а административная.
– И какая степень убойности у этого слова? Если я кого-то на него послал….
– Средняя. А вот если вы кого-то послали, извините, на хуй. Это высшая убойность! И наказывается уже не административно, а уголовно!
– Какая разница?! – взревел я – это же одно и тоже – пенис! А почему степень убойности разная, наказание разное?! Я этого не понимаю!!!
– Успокойтесь, прекратите дискутировать. Гоните 585 и мы быстренько состряпаем вашу книгу с вашими тридцатью двумя штуками мата.
– А можно по частям? – растерянно проговорил я – сейчас переведу вам триста, а завтра остальные…
– Можно! Вы наш любимый автор!! Мы вас любим!!!
Соколов Анатолий Алекс.
г.Москва, 30 июля 2022г.
Живет такой парень
или Кто станет пятым Сталиным?
«Живет такой парень» – помните фильм?
В наше время не в фильме, а наяву живет такой парень. Дмитрий Медведев! Закадычный друг и вечный заместитель
Путина. Исключительно народный, нашенский, российский, ручной… Без всяких там загогулин – прямой и смелый.
Лет десять назад он выглядел скромнягой. Аккуратным и правильным – белым воротничком… А затем стал преображаться, сидя в начальственных креслах. Возмужал, окреп, заматерел… Почувствовал себя крутым. И начал «выливать слова в граните» (косить под Черномырдина) Затем замахнулся на большее, более перспективное (косить под Жириновского)
А год назад вошёл в неожиданный образ – сталинский… Стал сыпать через интернет такие взгляды, что дух захватывает. Решил проверить свой новый политический имидж на людях – как будет реагировать народ? Чутко наблюдал за этим процессом. И был приятно удивлен. Народ России вздрогнул. Вздрогнула Европа! Российский народ его поддержал! И даже стал сочинять о нём доброжелательные анекдоты…
Эта народная реакция воодушевила Дмитрия. И он решил не расставаться с этим образом. Медведев понял, что сможет после Путина уверенно, с народной поддержкой, сесть в кресло резидента! И сядет!
Дмитрий не стар, статен, спортивен, жилист, генетически здоров, крепок. Богат интеллектом. За словом в карман не лезет. Уверен в себе. По-боксёрски хорошо держит удар. Умеет контратаковать. Может «замочить» с чистой совестью, не моргнув глазом. Его рука не дрогнет!
Российское общество гадает, станет ли Путин пятым Сталиным (по Проханову)?
Путин точно не станет! А Медведев?
Сможет! Элементарно! Не сомневайтесь!
Соколов Анатолий Александрович
г.Москва
ТВОРЧЕСКИЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ
ВСТРЕЧИ С ПИСАТЕЛЯМИ
С ВИКТОРОМ АСТАФЬЕВЫМ я был на хорошей Ноге… Часто встречались с поводом и без… Он был со мной предельно откровенен.
Однажды, у него дома, в период хоккейного матча по телевизору, он глядя на экран, где бешено бегали хоккеисты сибирского «Трактора», неожиданно, совсем не на хоккейную тему, вдруг сказал:
– Анатолий… Хочешь знать, в каком месте меня посещают наиболее умные замыслы, проекты моих будущих повестей, рассказов?
– Конечно. Это любопытно…
– На унитазе!
Я чуть не упал со стула:
– Не может быть?
Правду говорю, и только правду.
– А когда? – спросил я – до опорожнения? Или после?
Астафьев подумал и медленно произнес:
После…
Я продолжил конкретизировать:
– Виктор Петрович, а сколько времени вам приходится сидеть после опорожнения на унитазе, чтобы окончательно зафиксировать новоявленный сюжет будущей повести, рассказа?
– Конечно, будильник с собой не беру. Не фиксирую. Не знаю … Но ближе всего – не менее часа…
– Часа…? – удивился я и задал ему почти умный и почти глупый вопрос:
– Виктор Петрович, помечтаем… Вот если бы вы часами сидели не на обычном унитазе, а на… Золотом? Наверное, вам бы за эти часы приходили в вашу светлую голову поистине золотые мысли, замыслы…
– Не знаю… – расхохотался Астафьев – Кто знает… Любопытно … Интересно… – задумчиво произнес он.
– Действительно – интересно… – промолвил я – А если бы произвести эксперимент? В мире на эту Тему, мне кажется еще не было… Золото + металл очищающий… Поэтому и самый дорогой. Очищающий человека. Как говорится – с ног до Головы. До Головы!
– Давай, давай – интересно … – заерзал на стуле писатель.
Я продолжил:
– Сидишь на Золотом унитазе, или просто на стуле с подшитой золотой пластиной… Организм получает снизу-вверх определенные положительные импульсы. Эти импульсы постепенно скапливаются в мозге человека и начинают возбуждать его, стимулируют его работу в более положительное русло…. Наступает Очищение головы от разной Гадости – нехороших мыслей… Наступает полное Просветление!
– Заманчиво… – вздохнул Астафьев и добавил – нашим высоким · чиновникам, членам Гос. Думы было бы полезно выдать пару тысяч стульев с золотыми, вшитыми в них, пластинами…
– Да! – продолжил я – для начала эксперимента – достаточно… И посмотреть – на какой мозговой уровень они поднимутся в Деле помощи Государству, Народу…
… На очередной встрече с Астафьевым я задал ему, в какой-то мере, провокационный вопрос:
– Виктор Петрович… Если бы вы жили и занимались литературным творчеством в XIX веке – в период жизни и творчества Пушкина, Гоголя … Какие романы, повести вы бы писали? На какие Темы?
– Не знаю… – медленно произнес мастер, потрепал свое ухо – Не знаю… Сложный вопрос… Сразу не ответишь… Надо подумать…
– Я помогу Вам, Виктор Петрович, войти в эту таинственную для вас, Тему.
– Давай, давай…
И так…
Девятнадцатый век. Город. Улица. Дом. В этом доме живет Гоголь и творит свои бессмертные «вещи». Рядом стоит дом, где живете вы и трудитесь над своими опусами. Недалеко, метрах в двухстах от вашего дома, находится издательство, с которым вы еще не знакомы…
… Астафьев закончил писать… Устало встал из-за стола, разогнулся, размял отёкшее тело, сделал гимнастику рук, пальцев…
Все, слава Богу – вслух самому себе, произнес он – Пора, пора в издательство.
Уложив рукопись в объемный портфель, накинув на себя шубу, шапку, он двинулся в его сторону…
Войдя в здание издательства, Виктор Петрович потоптался у массивной, резной двери Главного Издателя и слабо, боязливо постучал…
– Войдите! – раздался нервный голос за дверью – Не стесняйтесь!
Писатель вошел… Перед ним предстал, развалившийся в огромном кресле, маленького роста, человек… Лысый, с жирным подбородком и огромным животом…
– С чем пришли, господин хороший? – обратился он к Астафьеву.
– Да я, ваше превосходительство, принес рукопись… я так волнуюсь…
– Господин хороший, не мандражите… Дайте сюда!
Виктор Петрович аккуратно, бережно положил перед ним рукопись на стол.
Редактор устало взглянул на нее:
– Что это?! – чуть не взвизгнул, оторопело ·вытаращив и без того выпуклые глаза – Что это? – он ткнул пальцем в рукопись.
– «Царь – Рыба» – дрожащим голосом произнес писатель.
– Какая царь-рыба? – раздражительно, почти прокричал издатель – Что за вздор, господин хороший? Я спрашиваю?
– Ну… -начал объяснять Астафьев – Ваше превосходительство… Рыба в моем понимании – символ Природы, ее величия… Рыба как бы концентрирует, сосредотачивает все аспекты, нюансы Природы, фокусирует их… Это самое свободное, плавающее, независимое существо… Многие считают царем Природы Человека… И все остальное как-бы вокруг него должно крутиться… Я не согласен! Человек – не царь! Он является всего лишь одной из составляющих частей этой Природы… А рыба, как ее символ, является именно царь рыбой, которую Человек должен всеми силами защищать…
– От чего???
– От человека… Поганого, мерзкого человека, который травит ее отходами заводов и фабрик… Вылавливают бесконтрольно браконьеры, не щадя потомство… Хищники! И' в повествовании показана смертельная схватка этой Рыбы с Этим Поганым человеком.
Это сильная, могучая Рыба, которых в реках и озерах предостаточно … В схватке за свою Свободу эта, воистину Царь Рыба, победила! Она обрела Свободу! Это ключевой момент, кульминация!
– Что за бред, господин хороший… Во-первых – издатель встал, нагнулся над столом в сторону Виктора Петровича и гневно процедил – У нас один Царь… – он поднял палец кверху- Царь- Батюшка! Других царей у нас нет и быть не может! Тем более какая-то рыба…
– Но я хотел, как лучшие… – развел руками Астафьев- я так понимаю, ваше превосходительство…
– Понимаешь ты, господин хороший, неправильно! У нас в России с рыбами все в порядке! Они свободны и независимы! И никакие поганые люди ее не мучают, не притесняют…
И плавает она в реках и озерах в чистой, незамутненной воде! Живет наша рыба привольно и счастливо!!! – издатель стукнул своим мясистым кулаком по зеленому бархату стола – Вам ясно, господин хороший?! Пшёл вон!!!
– Слушаюсь, Ваше превосходительство… – попятился Виктор Петрович.
– Забирайте свою рукопись и выкиньте её на помойку! Лучше – сожгите… Пишите что-нибудь другое… Я устал… Пшёл вон…
Астафьев неловко, неряшливо, впопыхах, засунул рукопись в портфель, вышел и бесшумно прикрыл дверь…
А издатель грузно сел. Обмяк. Закинул ноги на две стопки рукописей, лежащих на столе, чтобы не запачкать ботинками зеленый бархат и, откинувшись спиной на мягкую ткань кресла, вяло вслух произнес:
– Черт знает что… Ходят тут всякие… – закрыл глаза и… захрапел.
– Виктор Петрович, вы уснули?
– Да нет… Я с закрытыми глазами пережевываю, перевариваю, тобой сказанное, Анатолий… – грустно произнес писатель.
– Виктор Петрович. Без тени иронии я заявляю Вам – Природа вознаградила Вас большим, незаурядным талантом. Вы, пожалуй – самый совестливый писатель в нашей «совковой» стране. Вы бы обязательно что – либо писали в XIX веке. На какие темы – не знаю, не ведаю…Более того – Вы бы написали намного больше, чем в «советское» время.
Я в этом уверен!
Незабываемые встречи с моим тезкой – поэтом – «Классиком» (личное мнение «господина» Ю. Полякова – «классика») ВЛАДИМИРОМ СОКОЛОВЫМ. Первым лауреатом Пушкинской Премии… (не без решающих потуг матерого Ю. Полякова.) А до этого В. Соколов, не щадя живота своего, имея связи, тащил Ю. Полякова по ступеням на литературный Олимп (публикация в «МК» – книжка – членство в Союзе писателей и, наконец – высокий руководящий, литературный пост… ). Не за дарма, конечно… И не за красивые глазки… Как говорится – долг платежом КРАСЕН…
Встретились мы в Москве, в ЦДЛ.. В деревянном, резном ресторане…
Разговорились. На тот момент мне нужно было издать свою книжку, достаточно срочно – в каком-либо частном издательстве… В то время их расплодилось множество… Официальных разрешений издавать что-либо в ту пору не было у половины новоявленных издательств. Подвалы… Непонятные, липовые телефоны… Выманят деньги и привет… Книги нет и ты – голый…! Я боялся этого. И понимал – Владимир Соколов, в какой-то мере известный поэт, мне поможет в деле издания книжки. Не объегорит! Я полностью на него положился.
Поначалу шло неплохо. Почти ежедневно он кормил меня обещаниями… («я поговорил с тем», «я поговорил с этим») Я, за свой счет, водил его (вернее – он водил меня) в ресторан ЦДЛ, различные кафе, где продавались сосиски… У Владимира Соколова были две Слабости – Сиськи и Сосиски… И писал он своеобразно. Посидел на лавочке – стишок о лавочке… Увидел пышный бюст – стишок о женщине… Скушал Сосиску – стишок о …
Все это продолжалось три месяца!
За это время он съел не менее тысячи сосисок!! Карман мой настолько подсел, что от суммы, предназначенной для издания книжки, остались рожки да ножки… Владимир Соколов своими поэтическим Нюхом почувствовал это…
Последняя встреча с ним была исторической…
Погладив свои, прилизанные назад волосы, поправив на шее широкий, броский галстук, он плотно застегнул на пуговицы свой вальяжный, изысканный пиджак… Затем отечески обнял меня, молча подержал секунд десять в объятиях… Разжал руки, развел их в разные стороны и меланхолично вымолвил:
– Извини, дружище, что так все получилось… Как говорится – селяви… Ну, мне пора, у меня дела…
И вдруг, словно спохватившись, выхватил из моей руки какую-то очередную рукопись. Молча, сосредоточенно раскрыл ее, дежурно пробежался глазами, вскинул голову и удивленно выпалил:
– У тебя здесь явная ошибка! Я сейчас поправлю… – он вынул из внутреннего кармана свою, неказистую ручку, пытался что-то изменить – – Ручка не пишет… видимо паста закончилась – почти выругался он и неожиданно обратился ко мне – Дай твою ручку, я тут исправлю…
Я, не понимая, зачем ему вдруг приспичило делать какую-то правку, машинально извлек из своего кармана фирменную ручку и дал ее поэту.
Он сосредоточенно что-то поправил и также машинально, быстрым движением, сунул ее в свой карман…
Ну, теперь все в порядке – вернул мне мою рукопись – Пора, дружище… Бегу, бегу… Дела, дела…
И… растворился…,
Соколов Анатолий Александрович
г.Москва