Соколов Анатолий
Не фига себе! Размышления о жизни
ПУЛЯ-ДУРА
После трагических событий во время неудавшегося штурма телецентра мятежные сторонники Хасбулатова – Руцкого осели в Белом Доме….
Стали обдумывать сложившееся положение.
Встал Руцкой:
– Друзья! Я тертый калач… И просто так не сдаюсь! И не сдамся! Будем защищать с оружием в руках Белый Дом! Мы выстоим. И в благоприятный момент прорвём ельцинскую блокаду, вырвемся на свободу и устремимся в сторону Кремля. Всё может решиться в считанные часы! Я правильно говорю?
Мятежники не очень энергично поаплодировали.
Встал Хасбулатов:
– Товарищи, мы сейчас находимся на осадном положении. В ближайшее время, я интуитивно чувствую, начнётся штурм Белого Дома… Руцкой правильно говорит – нужно выстоять. А там… Армия, а за ней и весь Народ поможет нам сломить ситуацию в нашу пользу. Я уверен в этом. А вы, ребята, уверены в этом?
– Уверены! – уже достаточно бойко и слаженно поаплодировали мятежники.
Руцкой обвел всех взглядом:
– Я вижу – ваши глаза заблестели огнём Победы! И так – мы все небольшими группам занимаем удобные позиции во всех помещениях Белого Дома. И правое и левое крыло здания. Пусть сунутся! Каждого штурмовика ждёт пуля!
В это самое время, в полдень, я проголодавшись, зашёл в столовку на Триумфальной площади – напротив памятника Маяковскому. Заказал водку… Впервые за последние десять лет. Хотел выпить за Пашу, который… Выпив грамм сто пятьдесят и закусив соленым огурцом и куском черного хлеба с ветчиной, я вышел на улицу. И вдруг услышал грохот… Мимо Маяковского по улице Горького в сторону центра медленно прогромыхали два танка… На их броне сидели с десяток молодых ребят в гражданском… Мне в этот момент показалось – будто нахожусь в нереальной мистической действительности… «Танки? На Горького? Что бы это значило?»
Я направился по Садовому кольцу в сторону Смоленской площади. Взглянул на небо. Стояла изумительная погода. Небо синее-синее. Ни одного облачка. А солнце сияло так радостно, что хотелось полететь в небо и петь песни…
Через полчаса я миновал здание посольства США и изумлённо остановился. В полукилометре от меня в сторону Белого Дома медленно поднималась змейка спецназа с интервалами друг от друга метров в пять… Во всей военной атрибутике.
«Пошли на штурм Белого Дома… – многозначительно подумал я – Чёрт возьми, такой сказочный солнечный день… А они идут на пули. Как это несправедливо…. » Мне было их искренне жаль. И защитников Белого Дома жаль ещё более… Молодые пацаны могут погибнуть… У многих семьи, дети… Черт возьми…
В это самое время командир мятежников Руцкой взглянул в окно. Тихо обронил:
– Спецназ пошёл…
– На штурм? – спросил Хасбулатов.
– Да… А по амуниции – «Альфа». Это плохо….
– Почему?
– Это самый элитный спецназ СССР. Это не шутки… Так ребята, готовы?
– Готовы… – растерянно произнесли восставшие.
– Так – оружие наизготовку! Все обоймы заряжены?
– Смотрите! – вдруг подбежал кто-то из мятежников. Он встревоженно стал показывать пальцем в сторону окна левой части Белого Дома. Руцкой устремился к этому окну.
– Плохо дело, ребята… Напротив нас, на противоположном берегу, рядом с гостиницей «Украина» Грачев пригнал танки…. Штук пять….
– Что это значит? – спросил Хасбулатов.
– А это значит, – сверкнул глазами Руцкой – они начнут бить по окнам Белого Дома. Снаряды будут взрываться в помещениях левого крыла. И все защитники, которые сейчас в левом крыле, будут погибать пачками…
– Что делать?
– Быстро передать по рации всему левому крылу. Немедленно перемещайтесь на правое крыло! Быстро! Быстро! «Альфа» уже вошла?
– Да, слышу выстрелы… – потупив взор, произнёс Хасбулатов.
– Быстро на правый!!! Быстро!!!
Вся группа «Альфа» вошла в Белый Дом…
В подавленном состоянии я медленно пошёл в сторону большого моста через реку Москва. Через пятнадцать минут я был на этом мосту…
Он был запружен глазеющими людьми…
Крыши близстоящих домов, словно горохом, были усыпаны праздношатающимися, зевающими зрителями. Все с удовольствием наблюдал, как проходит штурм Белого Дома. Бесплатное шоу со всеми удобствами… С синим небом и весёлым солнцем над головой. Многие радостно глушили водку…
И тут я услышал крупнокалиберную стрельбу. Увидел танки… После первого десятка выстрелов, в помещениях левого крыла здания начались пожары. Языки пламени вырывались из разбитых окон. От огня и гари стена Белого становилась черной…
У меня возникло неистовое желание, любопытство оказаться около этих танков… Я не руководствовался в этот момент каким-либо политическими соображениями… Мне было просто интересно оказаться около этих танков…
Я быстро спустился с моста и минут через десять уже стоял между танками. Три справа, два слева…
Я огляделся. Никого рядом не было. Только танки…
Я устремил свой взор в сторону Белого Дома. Танки мерно, не спеша, расстреливали Белый Дом, российский парламент. В голове мелькнул вопрос:
«Какого чёрта они это делают? Расстреливают законодателей… » И тут же в голове пришёл ответ – Ясно! Генерал Грачёв решил облегчить штурм спецназа. Все защитники, естественно, будут находиться уже только в правом крыле. Спецназу при захвате не нужно будет раздваиваться, вести борьбу и с правой и с левой стороной одновременно. Их «работа» упрощается в два раза. По времени захват будет продолжаться уже в два раза быстрее и без больших потерь…
Логика Грачева понятна…
Но в целом – размышлял я – приказ Грачева стрелять из танков является близоруким, бездарным, ужасным… Грачев руководствовался только днём сегодняшним, не учитывая будущее. А в будущем весь мир увидит почерневший Белый Дом. И ужаснётся: «Как мог Ельцин, к которому мы лояльно и даже с любовью относились, позволить Грачёву расстреливать танками законодателей?! Мир разочаруется в Ельцине. И даже проклянет его…
Но это Грачева не тревожило.
«Ельцин – продолжал я думать – конечно, ни письменно, ни устно не отдавал приказ Грачеву атаковать танками. Он считал Грачева лучшим министром обороны в мире. И полностью ему доверил операцию по захвату Белого Дома. Ближе всего – не вмешивался особо в этот «процесс». Грачев же, видя это, проявил свою «стратегию» по полной программе. »
Вот такие мысли веером, секунд в десять, пронеслись у меня в голове.
А на одиннадцатой мимо моего уха просвистела пуля…
«Это же стреляет снайпер!! – мелькнуло в голове – Из окна Белого Дома! Я один посреди танков. И он, естественно, принял меня за организатора, который по рации корректирует эту стрельбу… И у снайпера появилось желание шлёпнуть меня. Первая пуля прошла мимо… Но он уже пристрелялся к моей голове!! Второй выстрел будет точным!!! Мне осталось жить не более трёх секунд!!!
Я молнией метнулся влево.
В этот момент рядом взвизгнула пуля.
Снайпер опоздал на одну секунду…
Соколов Анатолий Александрович,
г.Москва, 17 января 2021г.
ИСТОРИЯ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Кто не слышал о поэте Николае Рубцове?
Таких, наверное, нет… Истинно народный поэт. О нём хотят знать ВСЁ, все подробности его личной и поэтической жизни… Любые его жизненные «мелочи» желают вкушать любители его поэзии. Жадно хватаются за ещё неизвестные «детали» его сложной, несчастливой путины… Одну из этих «деталей» я представлю почитателям его творчества.
Все фанаты Н. Рубцова видели на обложках и страницах книг с его стихами и книг о нём различные фото. Эти фотографии перепечатывали сотни раз газеты, журналы… На них Рубцов либо на фоне берез, либо елей с хлопьями снега, либо вовсе без фона….
Самой удачной, объемной, великолепной является фотография Рубцова (без фона) на обложке книги известного питерского писателя, биографа Николая Коняева! Уникальный труд – описание жизни Рубцова в мельчайших деталях. Любой шаг, любое дыхание поэта запечатлены в книге скрупулёзно и основательно. Тяжелейший труд. Тысячи встреч с людьми, знающими в какой-либо мере Рубцова… За этот титанический труд Николаю Коняеву надо поставить памятник. Он его заслужил!
Итак – рассмотрим это фото.
Мы видим Рубцова хитро улыбающимся и удовлетворённым. Лицо спокойное, ухоженное. Лицо ангела (и название книги – «Ангел Родины»). Его глаза наполнены не наигранным счастьем. На голове поэта, ровно посаженная, шляпа. Шляпа непростая, дорогая… Сшитая фирменно из прочного, немнущегося материала…. Очень модная для того времени шляпа. В таких дорогих шляпах по Вологде простые жители не расхаживали. Эти шляпы можно было видеть на головах высокопоставленных чиновников вологодчины, партийных деятелей, разъезжающих по городу на дорогих, недоступных простому люду, машинах….
На шее Рубцова очень модный (для того времени) зимне-осенний шарфик. Невооружённым глазом видно – изготовлен из качественной, дорогой шерсти…
Своё внимание переведём на пальто, в которое был облачён поэт. Бросается в глаза невероятно качественная ткань. Ткань плотная, немнущаяся. Стопроцентная шерсть. Пальто добросовестно сшито лучшими умельцами – портными вологодчины. В основном такие пальто не для простого люда, не имеющего в карманах толстых кошельков… Плечики пальто Рубцова достаточно объемные. Создают более мужественный, статный облик поэта. Эти плечики удачно скрадывают худобу плеч Рубцова.
Короче – с обложки книги на нас смотрит
ПИСАНЫЙ КРАСАВЕЦ. АНГЕЛ РУБЦОВ!
… Рубцову в издательстве пообещали книгу. При этом в письме предупредили, чтобы он срочно прислал своё фото. Поэт нервно помял это письмо в руках и крепко задумался. Всё-таки – непростое фото, а для будущей книги! Это не шуточки… Надо отобразить себя на фото достойно…
Он зашёл в молодёжную газету «Вологодский комсомолец». С этой газетой он сотрудничал. И получал за это мизерные деньги. Но не серчал, понимал…
Постучав, он открыл дверь комнаты, в которой работала фотокорреспондентом девушка Нюша. Она Рубцова хорошо знала, была осведомлена о его превратностях жизни.
– Я к тебе – бросил поэт.
– И зачем я тебе понадобилась? – саркастично спросила она.
– В издательстве требуют фото для книжки. Я хочу, чтобы ты чикнула меня. Я знаю – ты хороший фотограф. Помоги мне.
– Чикнуть я тебя могу… Каким же образом тебя чикнуть? В таком виде, в котором ты сейчас находишься, чикать тебе бесполезно. Эту фотографию в издательстве не примут, выкинут на помойку.
– Да ты что, охренела? Вид как вид…
– Это ты привык к своему виду. А ведь на тебя жалко смотреть. Задрипанный, рассхристанный вид. Затрапезный… В своём засаленном рванье, небритый… Сбоку клоки волос. Ты очень неухожен…
– Неужели я так срамно выгляжу? – грустно произнёс поэт.
– Очень!
– Жизнь такая…
– Значит так – Нюша строго на Рубцова посмотрела – поначалу идём в парикмахерскую. Там тебя побреют, сделают нормальную причёску.
Но у меня на эту прическу и денег нет… – развёл руками Рубцов.
– Не беспокойся. Я оплачу.
– Хорошо, пошли…
После парикмахерской девушка-фотограф приказным тоном сказала:
– Сейчас идём в центральный универмаг.
– И что мы там будем делать? У меня же нет денег на покупку одежды – растерянно произнёс Рубцов.
– Покупать не потребуется. Идём…
Они двинулись в сторону недавно выстроенного торгового центра.
В магазине было светло и уютно. Нюша потащила Рубцова на третий этаж.
– На третьем этаже мужская одежда. У меня там знакомая – продавщица Зинка. Она нам поможет.
Поднялись на этаж.
У Рубцова слегка закружилась голова от увиденного.
– Не хрена себе – выдавил он – живут же люди. Покупают это. Счастливчики…. А я по пять лет в одной одёжке хожу. Привык.
Нюша поздоровалась с подругой.
– Зинуля, надо минут на пять приодеть этого товарища.
– Приодеть на пять минут? – удивленно вытаращилась Зинуля. – Как это понять? Купить что-то хотите?
– У него нет денег на одежду. У него на всё нет денег. Нужна пристойная фотография для его будущей книги.
– Он что, писатель? – недоверчиво спросила продавщица.
– Не похож?
– Не похож… хоть тресни… На бомжа смахивает.
– При его жизни будешь похожим на бомжа. Он же сирота, бездомный…
– Ё-моё… – прижала свои ладони к щекам Зинуля – Никогда бы не подумала, что писатели так выглядят…
– Не писатель. Поэт!
– Да один же хрен…
Рубцов не выдержал, вспылил:
– Какого хрена вы меня мусолите? Одевайте меня побыстрее. Ваши слова мне тошно слышать! Хернёй здесь занимаемся…
Продавщица приблизила своё лицо к уху Нюши и прошептала:
– Я боюсь, нет ли на нём живности?
– Не волнуйся – тихо произнесла Нюша – бездомный, но не до такой степени, чтобы живность…
– Что вы там шепчетесь? – нервно бросил поэт.
– Да так, о своём – ответила Зинуля.
– Где у тебя одежда подешевле? – громко спросила продавщицу Нюша.
– Вот этот ряд, слева. Тут пальто недорогие, нормальные… И попрошу все делать быстро. Если об этом узнает администрация – я могу вылететь с работы. Быстро одевай и фотографируй.
Рубцов вздулся:
– А какого чёрта мне одевать на себя дешёвое пальто! Я буду приятнее чувствовать в дорогом. Какая вам разница, одену я дешевое или дорогое!
– Ты, Николай, совсем обалдел – Нюша обратилась к Зинуле – Слушай, а может действительно одеть его в дорогое… На каких-то пять минут. Чикну и тут же с него снимем…
– Это дорогие пальто. Для богатых….
– Ну и хрен с ними, с богатыми. Я хочу хоть раз в жизни почувствовать себя полноценным человеком. В этом дорогом пальто….
– Нет, кошмар какой-то…. – Зинуля огляделась – Если заметят такое – мне хана… Выгонят с треском.
Не бойся. Я тебя защищу – Нюша похлопала по плечу продавщицу – Я всё-таки работаю в известной газете.
А Рубцов уже ощупывал рукав дорогого пальто.
– Что ты щупаешь?
– Выбираю ткань…
– На пять минут же. Зачем тебе ткань?
– Вам-то какая разница… Мне хочется одеть на себя пальто из добротной, плотной ткани.
– Да тебе надо было становиться не поэтом, а портным. Ткань он щупает… Какой у тебя размер?
– Сорок восьмой.
– Вот сорок восьмой. Ткань плотная, высшего качества. Одевай – стала тормошить поэта Зинуля.
– Цвет мне не нравится. Коричневый…. Цвет воров. А я не вор. Нахрена мне такой цвет.
– Николаша, ты совсем обалдел. Какая разница! Ведь фото будет не цветное…
– Ну и что…. Серый цвет мне больше нравится. А вот висит серый! А он с плечиками?
– Ты, Николай, совсем… Какая разница, с плечиками или без плечиков.
– С плечиками я буду на фото солиднее выглядеть – глубокомысленно произнёс поэт.
– Вот там, справа, висит с плечиками. Как раз сорок восьмой.
Рубцов одел это пальто. Зашёл в примерочную. Посмотрел на себя в зеркало.
– Вот в этом пальто я себе очень нравлюсь – удовлетворённо произнёс поэт – А шарфик у вас найдётся?
– Вот шарфик. Дорогой… Изумительная расцветка.
Рубцов накинул на шею шарф.
– Класс! – он был в восторге.
– Твою лысую голову нужно накрыть головным убором. – суетилась Нюша. – Какой убор, говори быстрей. Кепку, шляпу?
– Шляпу… – протянул Рубцов.
– Дорогую? – ехидно зыркнула Зинаида.
– Дорогую. К дорогому пальто нужна дорогая шляпа.
– Вот тебе такая шляпа. Наш секретарь обкома в такой ходит… – Зинуля одела её на голову поэта, аккуратно поправила – Тоже серая, под цвет пальто… – она хихикнула.
– Полный ажур – произнёс удовлетворённо Рубцов – В этом одеянии я чувствую себя счастливым. В первый раз в своей жизни. Хоть на пять минут счастливый….
– Выходи из примерки! – приказным тоном произнесла Нюша – Буду тебя увековечивать.
Вышли из примерочной.
Рубцов вдруг неожиданно стукнул кулаком по своей голове.
– А на каком фоне будем фоткаться?
– Тебе ещё фон нужен? – протянула Зинуля – Мы фонами не торгуем…
– Нет, мне нужен фон… Фото будет неполноценным без фона.
– Нет, от тебя, Никола, можно офонареть – Нюша огляделась – Выбирай фон сам, какой хочешь.
Рубцов взглянул на Зинулю:
– Я бы фоткнулся на вашем фоне. Вы очень смазливо выглядите.
– Не закидывай удочку. Я замужем. У меня двое детей.
– Я пошутил… Вот бы на фоне какой-нибудь берёзки – мечтательно произнёс поэт.
– Берёзку захотел… У нас в магазине берёзок не выращивают….
– А может рядом с магазином есть какая-нибудь природа, берёзка…
– Эту природу, когда строили торговый центр, срезали бульдозером.
– Жалко. Могли бы оставить….
– Ну, они не знали, что сюда придёт поэт Рубцов. Если бы знали, то оставили бы в качестве фона.
– Не ёрничайте….
______________________________
Соколов Анатолий Алексеевич
А В А Н Т Ю Р А
В руках у меня прекрасно изданный том Николая Рубцова….
Выдающийся, неожиданный, непредсказуемый поэт…. В стихах и в личной жизни. Поэт, которого справедливо приближают к Сергею Есенину. По мастерству, по отношению к России… Минусы и плюсы творчества и личной жизни Н.Рубцова в какой-то мере сливаются с плюсами и минусами С.Есенина. Параллели существуют… Гениальны оба. Почти в равной степени. Разница лишь в том, что по моему глубокому убеждению Есенин был солнечным поэтом. Рубцов же сумеречным…
Кто я и кто Рубцов! Две большие разницы. Он гений, я – так себе… Тем не менее я сильно повлиял (непроизвольно) на его судьбу. Особенно на его последний период жизни…
Один отрезок времени я и Рубцов жили в Вологде. В этот период он уже был известен. Имел книжки. Я же был простым стихотворцем.
В это время Рубцов начал быстро сползать в алкогольную яму – запил…. Запойные периоды бывают, к сожалению, почти у всех поэтов… (у Есенина и т.д.) После запоев многие выкарабкиваются, многие – нет. В этот период Рубцов находился в шатком положении. На просьбу руководителей вологодской писательской организации самостоятельно пойти на лечение в психоневрологическую больницу Вологды, он отвечал отказом. Не хотел ложиться. Считал – всё пройдёт, рассосётся само собой. Но не рассасывалось…. На книжки, которые у него нечасто выходили, много не разживёшься… Все небольшие гонорары от публикаций он предпочитал оставлять в Москве, в ЦДЛ… Отводил там, что называется, душу…. С друзьями, знакомыми…. Приезжал обратно в Вологду с пустыми карманами… А выпить хотелось… Он попал в сильную зависимость от алкоголя.
Писатели Вологды решили: раз уговоры подлечиться не действуют на поэта – надо его силовым порядком отправить на лечение. В то время это делалось очень просто и быстро. Официальная просьба писателей Вологды и моментально приедут медбратья, крепко возьмут за ручки и увезут… И будут принудительно лечить…. Вологодский союз писателей в конце концов вынужден был жёстко назначить время этой принудительной отправки. Об этом Рубцов не знал и не ведал. Установили срок – три месяца. Если за это время Рубцов не закончит алкогольную жизнь – насильно увезут его в больницу…
Именно в эти три месяца и произошли некоторые события, которые способствовали укорочению его жизни. И я явился непроизвольным виновником….
Я с Рубцовым жил почти рядом.
А неподалёку от нас находилась редакция газеты «Маяк». Газета Вологодского района. Каждую неделю она печатала литературную страницу. В основном стихи.
После очередного вояжа в Москву Рубцов приехал в Вологду без гроша в кармане… Гонорар прокутил. Приехал, а жить надо. И выпить хочется. Что делать? В таких случаях человек хватается за соломинку. Рубцов не умел воровать, не умел грабить. Он умел только писать уникальные стихи… И он был вынужден отдавать их в газету «Маяк». Получал за них небольшой гонорар. Его хватало на бутылочку и небольшую закуску…
Трехмесячный срок, который отвели чиновники союза писателей вологодчины, начал отсчитывать дни…
В это самое время я тоже писал стихи (в то время стихи не писали только ленивые) и приносил их в тот же «Маяк». Мы с Рубцовым постоянно пересекались… («В одну районную газеточку носили стихи в тетрадях в клеточку…») В то время, когда Рубцов поддавал (пил) я усиленно занимался спортом. Имел первый взрослый разряд по лёгкой атлетике! Был чемпионом области. А в свободное время писал стихи…
В «Маяке» мои стихи сразу начали печатать. В них я был очень искренним. Это редакции нравилось. Там работали волшебные журналисты, сказочные… Никакого сравнения с московскими. Небо и земля. Дружелюбные, отзывчивые… Как говаривал мне В.Астафьев – «вологжане простые, но не простоватые…» Каждую неделю литературная страница «Маяка» заполнялась в основном моими и рубцовскими стихами. В отличии от Рубцова я гонорар не брал… Это редакции нравилось. И они прекрасно знали, что Рубцов печатается у них только за гонорар, который можно пропить… Это им не нравилось. Но не печатать, игнорировать его было нельзя – Рубцов был известным, профессиональным поэтом. Половину литературной страницы отдавали мне и половину Рубцову…
Так прошёл первый месяц того известного срока, который дали Рубцову на раздумья члены союза писателей вологодчины…
Рубцов продолжал скатываться в алкогольную яму… Гонорара за стихи в «Маяке» ему уже явно не хватало. А до следующей книжки было далеко – ему обещали через полгода. Что делать?
И он решился на хитрую авантюру.
Ему хотелось полностью вытеснить меня с литературной странички «Маяка» для того, чтобы печататься только ему. Он хотел удвоить свой гонорар и таким образом облегчить свою алкогольную жизнь. (Обо всём этом я узнал только через десять лет. Случайно – от сотрудников «Маяка»)
Однажды он зашёл в редакцию и сказал:
– Я хочу написать рецензию на стихи Соколова, которые появляются в «Маяке».
В редакции среагировали:
– Пожалуйста, вы известный поэт, вам и карты в руки…
И передали ему несколько десятков моих стихов для анализа. Через неделю он отдал эту рецензию редакции. Журналисты прочли её, пожали плечами и сказали:
– Мы сделаем вывод относительно вашей рецензии…
Рубцов ушёл.
А литсотрудник ещё раз прочёл рецензию. Рубцов в пух и прах разнёс моё творчество, проехал бульдозером по моим стихам. В конце рецензии отметил « … патриотизм, поэтический трепет. А стиха нет!» И поставил точку.
Рубцов посчитал, что согласно этой рецензии газета «Маяк» перестанет меня привечать. Она же, по его соображениям, должна уважать и прислушиваться к мнению мстительного известного поэта. Напрашивается – если мэтр не считает мои стихи стихами, то редакция обязана выпроводить меня с литературной страницы. И тогда Рубцову добавится площадь для его стихов.
Рубцов стал ждать результат.
Но…
К сожалению, увидел обратное!
На странице «Маяка» редакция стала печатать мои стихи чаще Рубцовских примерно в два раза. Две трети страницы и только треть – Рубцова.
Редакция раскусила план Рубцова!
Это им очень не понравилось. Журналисты «Маяка» посчитали действия Рубцова оскорбительными для редакции… «Мы не лопухи, чтобы принимать шаги Рубцова за чистую монету…» И решили ответить на его авантюру определённым образом – почти вытеснили Рубцова с литературной страницы! (Я об этом ничего не знал)
Ещё через неделю, увидев очередную лит.страничку, Рубцов понял, что редакция все усекла…
Поэт сразу впал в сильнейшее расстройство, в депрессивное состояние: «Какая-то районная газетёнка мне, известному поэту, не поверила! Должны, обязаны прислушаться! А они? Сволочи… мелкие люди… Как можно? Что же делать? Как мне быть? Со стороны союза писателей зудят насчёт лечения и со стороны какой-то дурацкой газетёнки такое ко мне отношение… Обидно… Куда бедному поэту податься… »
Рубцов окончательно разуверился во всём и во всех. Он почувствовал себя совершенно потерянным…
И с горя стал ещё больше пить…
Вошёл в неуправляемый штопор.
Этот алкогольный штопор продолжался месяц… Оставался ещё месяц до окончания трехмесячного сговора писателей относительно Рубцова.
Всего один месяц!
Через месяц его бы принудительно отвезли в больницу. И после успешного лечения поэт бы закончил алкогольную жизнь, вернулся бы к нормальной жизни, к полноценному творчеству! И мы бы увидели ещё много-много его прекрасных, невероятных по чистоте и проницательности, стихов…
Его мелкая авантюра резко! укоротила его творческую и физическую жизнь… Быть может – на десятилетия!!!
В полном душевном и физическом упадке он спровоцировал свою жену на тяжкое преступление! Достал ей…
И она его, пьяного, ослабленного удавила… Удушила….
Соколов Анатолий Александрович
г.Москва