Соколов Анатолий
Не фига себе! Размышления о жизни
ПОСЛЕДНИЕ 15 МИН ЖИЗНИ ПОЭТА Николая Рубцова…
До подачи необходимых бумаг в ЗАГС оставалось два дня....
Почти официальная (без двух дней) жена Рубцова постучала в дверь комнатки, в которой обитал её потенциальный муж. Не услышав «войдите» она слегка толкнула её. Дверь была незаперта, легко открылась. Жена вошла. Увидела…
В сильном опьянении поэт сидел на полу, на какой-то рваной газете.
Рядом валялись две пустые бутылки из-под алкоголя… И… гармошка.
Рубцов блуждающе взглянул на жену, не выдав никаких эмоций. Порывисто схватил гармошку, что-то начал играть… Затем резким движением бросил её в сторону. Гармошка ударилась об стену, упала на пол, слабо издав стонущий звук. Жена, не шевелясь, молча наблюдала. Она была обескуражена, поражена… В этот момент она боялась произнести даже одно слово. В её голове мелькнуло: «Что с ним? Что с ним?» Ответ не приходил. Она ждала, что вот сейчас, сейчас он опомнится и она начнёт какой-то разговор о будущей жизни с ним.
Николай молча закурил… Секунд через двадцать глядя холодно ей в глаза, он чиркнул спичкой. Она загорелась. Горящую спичку резко, зло бросил жене в ноги. Испытывающе на неё посмотрел. Он жаждал увидеть её реакцию!
Такие приступы в его жизни были нередки.
Жена стояла как вкопанная, не понимая в чём дело. Не увидев её реакцию, Николай ещё более озлился.
Он продолжил одну за другой чиркать спичками и с усмешкой бросал ей под ноги…
Гнев начал заполнять её…
Она хотела уйти, хлопнув дверью. Но остановила себя: «Как же так. Сколько возилась с документами для ЗАГСА. Обговорила с ним через два дня зарегистрироваться… И всё псу хвост? Хлопнуть дверью нетрудно. Но это будет означать конец. Конец всех с ним отношений. А ведь я его люблю, продолжаю любить… » Она ждала, что этот неожиданный приступ, захлестнувший поэта, закончится. Ждала напрасно…
Рубцов не только не успокоился, но с каким-то неукротимым азартом продолжал чиркать спички и бросать в неё. Он жаждал увидеть её реакцию!
Очередная горящая спичка уже летела ей в лицо…
Гнев переполнил её, подавил разум. У неё возникло неистовое желание остановить его утончённое, на грани садизма, издевательство. Она этого не заслужила! Ни словом, ни делом… Неожиданно сорвалась с места и, словно ураган, исступлённо бросилась на поэта! Вцепилась своими сильными руками в его горло, сдавила. И без гнева она была физически в два раза крепче ослабленного невзгодами Николая. А гнев удвоил силы…
Рубцов безропотно повиновался ей. Не дёргался, не вырывался…
Как будто ждал этого момента, Момента Смерти!
Она не хотела его смерти. Она желала лишь остановить его изощрённое издевательство. Но… не рассчитала силы. Не ожидала, что поэт до такой степени измождённый и обессиленный. Сжимая его горло, она вдруг заметила, что его лицо начало синеть… Его бледные губы вдруг хрипло прошептали «я. люблю тебя… » Она испуганно отпрянула. Она поняла- Рубцов перестал жить… Но испугалась не его смерти, а этих тихо произнесённых его последних слов: «Я люблю тебя»…
Соколов Анатолий Александрович
г.Москва
СЕРГЕЙ И ВИКТОРИЯ…
Виктория Токарева… Кто о ней не слышал? Таких практически нет. В молодые годы я с упоением читал её сумбурные, незатейливые, смешливые рассказы. Впоследствии я узнал о её слабых местах, о её истинных увлечениях. Увлечениях мужским полом… Главные персонажи в её книгах – конечно же – мужчины… Любые – с регалиями и без… Её мужчины вошли в историю страны через фильмы, снятые по её сценариям. Народ аплодировал ей! Виктория Токарева – Божество! Волшебница! Она превратилась в Великого Знатока Мужских Душ и Тел, их Достоинств нижних и верхних…
Прославилась и тем, что способна была любому собеседнику, любого уровня, засветить, врубить в лоб, по мозгам, без всякой подготовки, такой фразой, от которой он долго не мог очухаться… Она получала от такой его реакции истинное удовольствие! С улыбкой… Наблюдала за ним – как-бы проверяла его на Вшивость! Этими неожиданными фразами, репликами срывала маску собеседника; глубже его понимала… Для неё это вошло в привычку, укоренилось. В этом смысле она похожа на легендарную Фаину Раневскую, которая постоянно своими высказываниями нокаутировала любого! Лучшая защита – Нападение! Если этим хорошо владеет женщина -дрожи Мужчина! Ты перед ней беззащитный, слабый, голый…
Прошло несколько десятилетий…
Пикантная Виктория Токарева накрепко превратилась в бытовую, хлопотливую женщину. Огурцы, салаты и напитки постепенно встали в её писательстве на первое место, оттеснив на второе мужчин… Она с большим энтузиазмом пишет (пашет) о Бытовухе. Вспоминает о Мужчинах…
Однажды она озаботилась одним из них… Сергей Михалков! Ему стукнуло 95 !. Викторию охватила дикая жажда – приехать к нему поговорить по Душам… «Отбросит коньки и я не успею… Надо срочно к нему рвануть…»
Она позвонила Михалкову. Он обрадовался, скрипучим голосом выразил согласие на встречу с ней. Виктория приехала… Позвонила в дверь. Услышала -
– Заходи, дорогуша! Дверь открыта! Для таких, как ты – всегда!
Она вошла.
– Садись, дорогуша, в это кресло. Я специально его притащил из другой комнаты для тебя. Ты – Королева!
Улыбаясь, она вежливо уклонилась от кресла:
– Я присяду у тебя на кухне, на обычный стул. Из такого кресла будет трудно мне вставать – комплекция такая, сам видишь…
– Да, да, конечно. Как пожелаешь… Я сейчас чайку поставлю.
– Спасибо, Сережа… Я пока журнальчик полистаю…
– Читай, голубушка, читай…
Чайник закипел… Михалков заварил его цейлонским чаем. Налил в две красивые чашки с рисунками «Три богатыря» – себе и ей… Поставил перед ней большую изящную тарелку, наполненную печеньем…
– Кушай, дорогуша, печенье. Моё любимое… Печенье-Друг Человека! Пей чаёк, цейлонский, мой любимый…
Они стали молча попивать…
Михалков украдкой глядел на неё, она, с улыбкой, на него…
Тягостное молчание…
– Ну что, дорогуша, молчишь?– не выдержал писатель – Ты же обещала Важный Разговор по Душам…
Она поставила чашку на стол. Смотрит на Михалкова…
– Ну что томишь? Ну давай, что-нибудь скажи… И он услышал!
– Тебе жить не надоело?
Даже стул, на котором сидел Михалков, от такого неожиданного вопроса покачнулся… Но писатель усидел на нём, не упал…
Он вздрогнул… Из дрожащей руки выскользнула чашка с чаем… Она упала на пол и разлетелась вдребезги…
Цейлонский чай разлился вокруг Михалкова. Он сидел посреди чайной лужи…
Токарева с улыбкой наблюдала за ним … Она кайфовала …
После некоторого замешательства писатель прошипел…
– Ты с ума сошла…
Он смотрел на неё помутневшими глазами…
Она среагировала легко и непринуждённо:
– Почему? Нормальный вопрос…
– Ты что, для этого ко мне приехала, чтобы задать этот вопрос?
– А почему бы и нет? Нормальный вопрос….
– Нет, не надоело!!!! – дребезжаще, во всю мочь, крикнул писатель.
Он машинально схватил за ручку объемный портфель, в котором лежали рукописи и замахнулся им в сторону Токаревой.
– Сейчас я этим портфелем огрею тебя по башке! Мало не покажется!!!
Но, к сожалению, портфель оказался слишком тяжёл для его ослабленного тела…
Виктория спокойно, с улыбкой произнесла:
– Вот видишь, даже портфель не можешь поднять… Значит я правильный вопрос задала. Нормальный…
– Иди отсюда!!! Иначе – я за себя не ручаюсь….
– А что ты можешь сделать, глупый…
Она грациозно встала, стряхнула с нового бежевого пальто капельки Михалковского чая и с неизменной улыбкой произнесла:
– Покедова, Сергуня… И скрылась за дверью.
«Шлюха!» – свирепо произнёс про себя писатель…
… Через небольшое время Сергей Михалков действительно – «отбросил коньки»…
11 марта 2019г. г.Москва С.А.
Преступный лейтенант, или Пятьдесят штук мата
Лет сорок назад я с громадным трудом, с моральными издержками и нервотрёпкой написал повесть «Преступный лейтенант». Полудокументальная повесть о лейтенанте милиции – преступнике…
В то время критика милиции беспощадно пресекалась. Публикации на эту тему были запрещены. Тем не менее я написал эту повесть. В неё было много колючей правды…
Отпечатала повесть на машинке сотрудница редакции союзного журнала «Кино». Отменно напечатала. И сказала: «Ваша повесть – готовый сценарий для фильма… » По глупости я не стал с этой повестью стучаться в двери киностудий… Позднее понял – зря…
Принёс своего «преступного лейтенанта» в издательство «Молодая гвардия», в отдел, занимающийся детективными и полудетективными вещами.
Полуобветшалое здание издательства кипело жизнью… Туда-сюда сновали редакторы, авторы… Все куда-то спешили. Их лица были предельно сосредоточены.
Я вошёл в открытый настежь кабинет…
– Принёс Вам рукопись… – волнуясь, промямлил я.
Заведующая отделом, тучная женщина средних лет кинула на меня свой снисходительный взгляд.
– Оставьте… Через два месяца зайдёте…
Ровно в срок я явился. В джинсовой рубашке (тогда это было модно).
– Я пришёл…
– Вижу, что пришли…
– Как моя, эта самая…
– Рукопись?
– Да.. – совсем растерялся я.
Редакторша прошерстила кучу рукописей на столе. Вытащила одну…
– Соколов?
– Да, я самый.
Заведующая медленно подняла лежащие на рукописи три листа белоснежной бумаги финского производства. На них убористо, плотно была отпечатана рецензия.
И стала читать…
По мере чтения щёки пышной дамы стали краснеть. Зрачки её глаз заметно расширились… Она положила на стол рецензию. Удивлённо посмотрела на меня и каким-то остервеневшим голосом произнесла:
– Что это?
– Что? – недоумённо вымолвил я.
– Я спрашиваю, что это?.. – она своим мясистым кулаком ударила по рецензии.
– А что… это? – испуганно откинулся я на спинку скрипучего стула.
– Да ваша повесть состоит из одного мата!
– Не понял… Что значит мата? – совершенно перепугался я.
– А вы не поняли?.. Как можно это писать?
– Что писать? – словно загнанный в угол волчонок, спросил я.
– Это! – она ткнула пальцем в рецензию.
– А что это?
– Читайте сами… – дама бросили мне на колени три листа рецензии.
Я впился в текст.
В так называемой рецензии не оказалось ни одного слова о содержании, художественном уровне… Не было совсем! Но вся «рецензия» была выткана из фраз, где был мат, скрытый за троеточиями…
Я ужаснулся. Я не верил своим глазам. Три полных листа с убористым печатным текстом состоял из этих фраз!
Я очумело посмотрел на редакторшу.
– Ну что, поняли? – она ехидно заулыбалась.
– Е… моё… – выдавил я.
– Вот те и е… моё… – заведующая расхохоталась – Я посчитала – в этой вашей, так называемой повести, пятьдесят троеточий, то есть мата! Как можно?
– Но в жизни это происходит… – стал я оправдываться – На каждом шагу… Во время написания я как-то не подсчитывал количество этих троеточий… Писалось естественно, в соответствии с сюжетом, сценами…
– Такие сцены нашему солидному, уважаемому издательству не нужны. Вот мой вам вердикт!
– Я понял… Но ведь ни одного слова о сюжете, содержании, ради которого я мучился, писал более года!
– И намучили 50 штук мата…
– Но вы же можете вымарать эти троеточия… Это нетрудно. Содержание нисколько не пострадает…
– Наша обязанность здесь не вымарывать и не редактировать. Мы этим не занимаемся… Всё – вопрос решён. Заберите свою рукопись и хорошенько подумайте.
– Да, да…
Мне было трудно понять – рецензент маниакально выписывала эти 50 фраз – не поленилась… Зачем ей это было нужно?
А в это время мимо меня в сторону заведующей почти на цыпочках, сгорбившись, вереницей шли какие-то неизвестные личности, по всей видимости, авторы, постоянно печатающиеся в этом издательстве (не без помощи этой заведующей… ) Они молча раскланивались перед ней, молча ложили ей на стол большие красивые коробки с шоколадными конфетами…. И молча, тихо уплывали назад, за раскрытую настежь дверь… Заведующая на эти подношения почти не реагировала. Слабо, почти равнодушно, еле слышно молвила – «Спасибочки, спасибочки… » Привычное для неё дело. Накатанное…
Я хотел было забрать свою рукопись. И вдруг увидел, что моя, развороченная в кучу рукопись, лежит в какой-то старой, ободранной папке мышиного цвета…
Это была не моя папка….
Моя зелёная папка была новая.
Мне стало до слёз обидно. Автор «рецензии» оказалась элементарной воровкой….
Гневный бес вселился в меня… И я громогласно, на весь отдел крикнул:
– Если вы сейчас же не вернёте мне мою новую зелёную папку, я напишу заявление на имя главного редактора издательства! Он вас за это по головке не погладит!
Несмотря на свою пышность, редакторша быстро вскочила со стула:
– Уважаемый автор… Сейчас я мигом, мигом верну вам вашу папочку. Не волнуйтесь, не расстраивайтесь…. Сейчас, сейчас, я мигом….
Она решительно вошла в одну комнату. Её дверь осталась не плотно закрытой… И я отчетливо услышал диалог. Ухо резануло:
– Какого хуя ты это сделала?!
– Что сделала?
– Блядь, не прикидывайся! Ты спиздила новую папку автора Соколова! Зеленую! А ему подсунула рваную хуйню! Автор в ступоре! Страшно недоволен!
– Какую папку? – девица вытаращила глаза – Не знаю никакой зелёной папки… (она не хотела расставаться с моей новенькой папкой)
– Слушай, Зинуля – пиздюля! Ты спиздила эту папку! Автор в гневе! Ты же писала эту ёбаную рецензию….
– Да не знаю я никакой зеленой папки….
– Слушай, разъеба! Если сейчас же не отдашь мне её, я тебя, ебанутая, выебну из издательства ко всем хуям! Понятно, сучка?
– Понятно… – Зинуля нашла мою папку и нехотя сунула ее в руки заведующей – Я просто забыла…
– Ещё раз так забудешь, выебну из издательства! Пойдешь на Тверскую блядью пахать!…
– Поняла….
Заведующая вернулась.
– Вот вам, уважаемый автор, ваша папочка. Целая и невредимая….
Она торжественно положила её на мои колени…
Через месяц своего «Преступного лейтенанта» (естественно без этих 50 троеточий) я решил отнести в журнал «Москва» на Арбате.
Вечером, уставший от суеты, я решил её по некоторой причине на ночь оставить в ручной камере хранения на Киевском вокзале. А утром, думал я – сразу же в «Москву». (Ту недалеко.) Рукопись лежала в сумке – 3 экземпляра. И черновик тоже…. (совершил ужасную глупость – не надо было черновую рукопись оставлять в камере… )
Утром прихожу…. Показываю номерок, квитанцию. Кладовщик посмотрел на квитанцию, затем перевёл взгляд на меня и развел растеряно руками:
– А ваша сумочка с рукописью – Тю-тю…
– Что значит тю-тю?.. – не поверил я. Холод пробежал по моему телу.
– А так…. Улетучилась ваша рукопись…
– Что значит – улетучилась?! – вскрикнул в ужасе я.
– А так… Я, как и положено, сообщил кегебешникам, что в сумке какая-то рукопись… Они пришли в полночь.
– Ну?
– Полистали, почитали и заявили – Рукопись очень нам интересна… Антисоветчины в ней нет. Задерживать автора не будем… Но в ней очень много того, что будет нам полезно…. Тут много для нашей работы любопытного… Для внутреннего пользования… Мы забираем эту сумку с рукописью…. И пусть автор не пытается её искать, вернуть… Это невозможно, бесполезно… – Кладовщик закончил вещать, развел руками:
– Селяви…
Словно пришибленный, я медленно удалялся от вокзала и со слезами на глазах думал:
«Даже черновик не оставили…. Блядское КГБ… »
Соколов Анатолий Александрович
г.Москва 2020г.
СКОЛЬКО СТОИТ МАТ?
Сложный вопрос.
С одной стороны – Шнур со сцен на всю Россию посылает. И никаких наказаний. Даже в Госдуму приглашают. За тот же мат, где-нибудь с небольшой театральной сцены, можно получить огромный штраф и даже – посадку…
Понять невозможно.
Я написал книгу. Небольшую, страниц двести… Принёс в одно издательство. Рукопись рассмотрели. Усмотрели два нецензурных слова. Издали 18+ и запаковали эти слова в плёнку. Попробуй – сорви плёнку, не заплатив за книгу – заметут, оштрафуют…
Через полгода принёс ту же рукопись в другое издательство, дополнив её двадцатью рассказами с тридцатью нецензурными словами (жизнь такая… ) Издатели мне в пику – с таким обилием запретных слов печатать книжку не будем. Даже в плёнке! Не хотим из-за вас нарываться на неприятности.
– И что мне делать?
– Глупый вопрос. Уберите все матерные слова.
– Но содержание без них улетучивается, страдает… Такая жизнь – как без мата?
– Если ваш мат – главная опора содержанию – ухмыльнулась редакторша – оплатите стоимость тиража, всю издательскую работу. Напечатаем, упакуем, продадим. За милую душу…
– То есть для вас главное вовсе не содержание, а мат? И сколько я должен заплатить за свой мат? Чтобы сохранить содержание…
– В данном случае, вы правы, для нас мат – всему голова…
– Хотите на этом мате заработать?
– Вы правильно поняли.
– И сколько?
– За весь тираж…. на хорошей бумаге, в твёрдой обложке. Плюс – оплата работы редакторов… Двести пятьдесят тысяч! Плюс, подчёркиваем, обязательная оплата за каждый мат! Это отдельная статья платежа!
– У вас как в аптеке. Всё по полочкам…
– А как же… Мы на этом не одну собаку съели. Сами понимаете – всё подорожало… Жизнь такая… И кушать хочется….
– Я вас хорошо понимаю, сострадаю… Про двести пятьдесят ясно… А сколько стоит мат в отдельности?
– У нас тарифная сетка. Каждый мат мы оцениваем по-разному. Существует шкала ценностей.
– У мата?
– Ну да. В нашем издательстве эта шкала разделена на три части.
– На три части? – заикаясь, произнёс я.
– А как же. Мы пионеры этого движения. Эта матовая движуха нам позволяет сравнительно полноценно жить.
– Припеваючи?
– Не ёрничайте. И так – мат у нас разделён на три степени крепости…
– Убойности? – съязвил я.
– Пусть будет так…. Каждый мат слабой убойности оценивается в пять тысяч!
У меня от неожиданности отвисла челюсть:
– Что вы, вы гово, говорите… – продолжил я заикаться – а, а средней уб… уб… убойности?
– Десять – равнодушно произнесла редакторша.
– А в… высшей?
– Двадцать. Но вам со скидкой. Вы постоянный наш клиент.
– Сколько?!!
– Пятнадцать – равнодушно, нехотя произнесла редакторша.
– А в целом?!?
– У вас в рукописи тридцать две штуки мата.
– Тридцать две штуки…. – машинально пролепетал я.
– Мы оценили: из тридцати двух – десять самых убойных. Пятнадцать – средней убойности и…
– Семь слабой… – промямлил я.
– Вы неплохой математик. В целом ваша оплата только за мат составляет – редакторша прищурила лисьи глазки, поправила свои рыжие волосы – десять на пятнадцать. Получаем сто пятьдесят. Дальше – пятнадцать на десять – сто пятьдесят. И ещё семь на пять – тридцать пять. Итого – 335.
Редакторша пронзила меня взглядом.
– Тысяч… – глаза мои помутнели.
– Естественно…. 335 за мат, 250 за издательский труд…. В целом, будьте любезны – 585!
– Уважаемый редактор – я взял себя в руки – не откроете ли вы мне тайну – каким образом вы оцениваете убойности мата?
Редакторша удивлённо на меня посмотрела:
– Уважаемый, неужели непонятно? Вы же мужчина… Если мы, женщины, знаем, а вы… Вы меня поражаете. В вашей рукописи тридцать два мата. Вы же должны эту степень улавливать!
– Улавливать? – недоумённо произнёс я – Каким образом улавливать? Мат произносится в эмоциях, в гневе… Степень убойности абсолютно одинаковая. Какая разница…
– Разница огромная! – воспалённо воскликнула редакторша. – Вот возьмём, к примеру, ваш пенис.
– Ой, не надо брать мой пенис…. Оставьте его в покое…. – изумлённо вскрикнул я.
– Помолчите…. Я к примеру….
– И к примеру не надо!
– Надо! Слушайте внимательно. Слово пенис – вполне цензурное слово. Его можно произносить в книге, в театре, в кино, на улице… Никто вас за это слово не будет наказывать. Максимум – одёрнут и всё. А вот если появляется в книге, театре, кино, извините, слово хер… Уже нецензурное, запретное! За него полагается как минимум штраф тысяч пятьдесят…. А то и статья… Но не уголовная, а административная.
– И какая степень убойности у этого слова? Если я кого-то на него послал….
– Средняя. А вот если вы кого-то послали, извините, на хуй. Это высшая убойность! И наказывается уже не административно, а уголовно!
– Какая разница?! – взревел я – это же одно и тоже – пенис! А почему степень убойности разная, наказание разное?! Я этого не понимаю!!!
– Успокойтесь, прекратите дискутировать. Гоните 585 и мы быстренько состряпаем вашу книгу с вашими тридцатью двумя штуками мата.
– А можно по частям? – растерянно проговорил я – сейчас переведу вам триста, а завтра остальные…
– Можно! Вы наш любимый автор!! Мы вас любим!!!
Соколов Анатолий Алекс.
г.Москва, 30 июля 2022г.
ЧЕМ БОЛЬШЕ МАТА – ТЕМ ЧИЩЕ ОБЩЕСТВО, господа!
Уважаемые Дамы и Господа!
Позвольте мне изящно из’ясниться перед Вами по поводу площадного и не очень Мата.
Известный писатель Михаил Алексеев когда-то назвал свой роман: «Хлеб – имя существительное». Он был прав – для того времени… Но время изменилось. Изменились люди. Особенно – их Мораль. В какую сторону катится наша Мораль?
Скажу прямо – современная Мораль сильно контужена. Наша Мораль, приспосабливаясь ко всякому, извините, Дерьму, превратилась в заурядную Проститутку!
Господа, надо исправлять положение, надо приводить эту Мораль в Сознание, в чувство!
Как? – спросите Вы.
Очень просто. Да, да, господа – проще пареной репы сделать нашу Мораль крепкой, устойчивой и непоколебимой.
Её спаситель – Мат!
Мат – единственный крепкий способ спасти лежащую ниже плинтуса, современную мораль.
Да, Да, не удивляйтесь, господа!
Именно Мат – имя существительное!
Как Вы знаете, господа – аморальный человек в угоду всем и вся старается в основном обходится без мата… Изящно, исподтишка… Ласково, не матерясь, тихой сапой, загребают, воруют… Не стучат кулаком по столу, не посылают на несколько букв. И преступные, незаработанные деньги льются им в карман рекой… Моральные устои таким не нужны.
А ласковым словом требовать от воров и подхалимов не воровать – дело безнадёжное. Добро должно быть с кулаками! То есть – с Матом!
Без мата, господа, уже не обойтись! Крепкое слово, словно нокаут – отрезвляет. Только с Матом можно построить справедливое, честное общество!
Да здравствует великий, могучий русский Мат, мат народный и беспощадный!
ДОЛОЙ ТРОЕТОЧИЯ!
МАТ и справедливость едины и неразделимы!
Если когда-то говорили – Быть или не Быть? То сейчас пришло время выбора – Мат или не Мат! Эту бессмысленную дискуссию пора закончить.
Мат не только имя существительное, но и всему Голова! Мат – великое достояние российского народа! И прятать его за троеточиями просто недопустимо!
Мат – это ЦЕМЕНТ, который укрепляет моральные устои! И только с этими устоями мы сможем построить СПРАВЕДЛИВЫЙ МИР.
СВОБОДУ МАТУ!
Мат цементирует, укрепляет наши надежды на светлую жизнь. Ведь мы о светлом будущем всегда мечтали….
Возьмём же, господа, за ДЕЛО! Разрубим Матом, словно мечом, ПРЕСТУПНЫЕ ПУТЫ, которые пеленают, мешают нам свободно двигаться к лучшей жизни!
ЧЕМ БОЛЬШЕ МАТА – ТЕМ ЧИЩЕ ОБЩЕСТВО, ГОСПОДА!