Софья Сергеевна Маркелова
Горящий человек
– Эй, пострелята! – окликнул их зычным голосом сосед, облокотившись на калитку, и широко улыбнулся, блеснув железным клыком.
– Привет, дядь Борь! – привычно отозвался Саша, сразу оказавшись на ногах.
– Признавайтесь, это вы забрали мою коробку с поплавками? – сразу же спросил сосед. Прищурившись, он обвёл взглядом обоих мальчишек и по старой привычке засунул руки в карманы своего объёмного пиджака, который имел обыкновение всегда носить.
– Не, мы ничего не трогали, – уверенно ответил Саша.
– Правда? И ты, Андрей, тоже не трогал? – с ухмылкой поинтересовался дядя Боря.
Андрей понурил голову. Если бы не дурацкая затея Саши – стащить у соседа его излюбленную коробку с яркими поплавками, чтобы их спрятать – сейчас ему не пришлось бы врать. Что вообще Саша нашёл в этом забавного? Если бы не их глупый спор, он бы никогда так не поступил!
– Я не брал их, – тихо произнёс Андрей и поскорее отвёл глаза.
Улыбка мгновенно пропала с лица дяди Бори, словно по мановению руки. Он нахмурился, недобро блеснул глазами из-под кустистых бровей и строго сказал:
– Я учил вас никогда не врать.
– Я не вру, – предпринял Андрей ещё одну слабую попытку оправдаться.
– Я знаю вас обоих уже сколько лет, пострелята. Врать вы никогда не умели. И не должны продолжать это делать. Потому что если человек с малых лет только и делает, что врёт, то и вся его дальнейшая жизнь пройдёт во лжи и обмане. Вы себе разве желаете такую судьбу?
– Нет… – очень тихо прошептал Андрей.
– Вот и живите в честности, как добрые люди. Тогда и мир вокруг вас будет чище.
Андрей, пристыженный и покрывшийся пятнами лихорадочного румянца, сунул руку под ступеньку, на которой сидел, и выудил плоскую коробку с яркими поплавками. Едва находка оказалась в руках дяди Бори, тот ласково потрепал Андрея по спутанным волосам:
– Не расстраивайся. Главное, что ты признал свою ошибку. Сделал выводы. И в дальнейшем всегда помни об этом миге. Не забывай о том, кем бы ты никогда не хотел стать…
Последние слова Бори утонули в оглушительном стуке, который разбудил Андрея и заставил резко оторвать голову от подушки. Сон нехотя рассеялся. Рывком приняв сидячее положение, Андрей нервно оглянулся по сторонам. По веранде гулял поток прохладного воздуха, к которому примешивался по-прежнему сильный запах гари. Одно из дальних окон было распахнуто во всю ширь, и тонкая белая тюль колыхалась на ветру, как призрак, подсвеченная идущим с улицы светом.
Андрей поднялся с кровати, чтобы закрыть окно, иначе в комнату мгновенно налетело бы множество комаров и мошкары. Но едва он поравнялся с чёрным провалом, как его ноги намертво приросли к полу. На улице, напротив окна стоял объятый огнём человек. Ярко-оранжевые языки пламени срывались с его тела и тонули в предрассветной мгле, отбрасывая блики на стёкла. Это был тот самый призрак, которого Андрей видел в полях возле села и который преследовал его.
– Кто ты?.. Что тебе нужно?.. – охрипшим голосом спросил Андрей, чувствуя, как у него вмиг пересохло в горле.
Горящий человек безмолвно продолжать стоять перед окном, не двигаясь и ничего не говоря. Языки огня жадно лизали траву под его ногами, пламя гудело, как за печной заслонкой, и невозможно было даже разглядеть лицо этого жуткого духа.
Андрей как закостенел. Он не мог даже закричать, позвать на помощь или спросить ещё хоть что-нибудь у призрака. Его обуял безудержный страх, кровь отлила от лица, и, казалось, что даже дышать с каждым мгновением становилось всё тяжелее и тяжелее. В тот миг, когда Андрей уже почти потерял сознание от овладевшего им ужаса перед огненным человеком, окно со звоном само собой захлопнулось, отсекая призрака от веранды. И практически сразу же Андрей вдруг осознал, что он всё ещё лежит в кровати на насквозь промокших простынях, а сквозь занавески пробиваются редкие солнечные лучи.
На веранде никого не было, как и за окном. Не было даже следов от огня на траве, да и, судя по времени, ночь давно уже завершилась. Потрогав свою гудевшую голову, Андрей сел на край кровати и ещё долго приходил в себя, пытаясь понять, сходит ли он с ума или же всё это было лишь кошмаром, от которого во рту остался привкус золы.
За завтраком Андрей угрюмо молчал, Саша быстро наворачивал горячую кашу, а вот его мать, подперев голову кулаком и уставившись в окно невидящим взглядом, рассказывала, что успела за утро узнать у соседей:
– …Бригада-то уже уехала давно. Говорят, до самой зорьки завалы разбирали. Никого больше не нашли – ни костей, ни тел, ничего… Сказали только, что очевидно, будто возгорание с кухни началось – газ взорвался, вентиль у баллона был открыт, может, и конфорка даже горела.
– Погоди, мать, – прервал её Саша, отрываясь от каши. – А где же тогда эта его цыганка и её дети, если в доме больше не нашли никого?
– А кто ж их знает, Сашенька? Они же народ кочевой. Не знаю, как Боре, упокой господь его душу, а мне сразу ясно было, что долго она с ним не пробудет. Корни её позовут дальше в дорогу, искать себе новый дом или табор. Уж не знаю, чем она там его очаровала, если он и правда решил, что она с ним до конца жизни останется, но, видимо, во время пожара её дома уже не было. Да и вечером вчера что-то не припомню я, чтобы видела кого-то из её детей, хоть они всегда обычно в саду играли…
Саша от этих новостей ещё больше потемнел лицом и стиснул в пальцах ложку.
– Знал же, что нельзя ждать добра от этой пришлой!.. – прошипел он. – Не удивлюсь, если это она Борю и сгубила!.. Намерено или по неосторожности – это уже неважно. Да только ничего теперь не доказать! И не отыскать её уже! Эх, чёрт!..
– Не кипятись, Саня, – тихо проговорил Андрей. – Ты же не знаешь наверняка, имеет она к этому отношение или нет.
– Да что тут думать! Всё и так ясно – месяц она тут покрутилась, пожила за чужой счёт, изображая «любови» всякие, а потом, как разглядел Боря её натуру, решила избавиться от него и сбежать! Или ещё чего хуже – сама его убила сгоряча, а чтобы скрыть убийство, устроила пожар!
Саша заводился всё больше и больше, и уже даже его мать выставила вперёд ладони, пытаясь успокоить сына. А Андрей, напротив, погрузился в ещё большую задумчивость. Огненный человек, который мерещился ему уже пару раз неожиданно приобрёл в его мыслях вполне себе оформленное лицо – лицо дяди Бори. Если он был единственным, кто погиб в этом страшном пожаре, и существовал даже крошечный шанс, что его смерть, как и пожар, не были случайностью, то это наводило на определённые мысли. Например, что это неупокоенный дух Бори посещал Андрея и просил отмщения для себя. Боря ведь всегда любил и почитал правду, и почему не могло так случиться, что даже после смерти он жаждал уличить обманщицу и врунью, что сгубила его. Но как помочь духу, Андрей не понимал.
Едва с завтраком было покончено, Саша с другом засобирались в город. По округе всё ещё бродили селяне, горячо обсуждая случившееся, дымилось пожарище, а ветер разносил по улице запах гари. Бросив хмурый взгляд на пепелище, друзья попрощались с матерью и направились к машине. От Саши всё ещё несло алкогольными парами, и он попросил выпившего куда меньше Андрея сесть за руль. Пока автомобиль выезжал с улицы на колею дороги, убегавшую в поля, в зеркале заднего вида Андрей до последнего высматривал хрупкую белую фигуру Сашиной матери, махавшую на прощанье, зелёные стены своего старого дома и чёрные развалины сгоревшего особняка дяди Бори. Ему не хотелось отсюда уезжать, не хотелось оставлять родную Саратовку во второй раз, особенно теперь, когда здесь случилось такое горе. Но жизнь, как и всегда, диктовала свои правила. Его счастливое беззаботное детство нельзя было вернуть, и он должен был идти дальше даже теперь, когда осознал, насколько любил это село и как жаждал сюда вернуться все эти долгие годы.
