Софья Агеева
Проклятие Достоевского
– Ты давай не свисти и не радуйся. Как ни сложилось, а кровь не водица. Короче, билет на поезд я заранее купила, отдохнешь недельку и отправишься. Тебе еще в наследство вступать, у нотариуса. Время терпит, но пока освоишься, то да се. А там, на вокзале, тебя брат Юры встретит. Профессор, между прочим, в университете преподает. Обещал мне из тебя человека сделать.
Мишка фыркнул, но промолчал. Видел, что мать и так вся извелась: похудела, круги под глазами. В Москву он, естественно, поедет – не пропадать же добру, а с профессором этим еще разберется. Ишь, воспитатель выискался…
Семка прибежал после обеда, услышал новость и тоже обалдел слегка, но секунд через десять его озарило:
– Это ж проклятие начинает действовать!
– Сем, хватит мистикой увлекаться, а то скоро вообще в дурачка превратишься! Папаше моему диагноз поставили шесть лет назад, потом лечили, как полагается, но метастазы все равно появились. Тогда он мамку нашел и по телефону с ней договорился.
– Ну, ну… – усмехнулся друг.
– Мы к Матвеевне по-любому не влезли бы! – рассердился Мишка. – У нее ведь замок стоит импортный, такой гвоздем не открыть!
– Сам догадался? – съязвил Семка.
«Да. Когда чары Танькины рассеялись. Вот уж кто натуральная ведьма», – подумал Миша, но вслух лишь огрызнулся:
– А ты тоже хорош, мог бы сразу напомнить!
– Я говорил, – пожал плечами Семен, – но без толку.
На станцию Мишку провожали вдвоем: мать и, конечно, закадычный приятель. Уже перед посадкой, тот всучил объемный пакет, который зачем-то приволок с собой.
– Почитать тебе, – смущенно пробормотал Семка. – Ехать больше суток, а у тебя наушники сломались, сам вчера жаловался.
К вечеру Мишке надоело пялиться на проплывающий мимо пейзаж, и он вытащил Семкин подарок. Так, полистать перед сном. В глазах Федора Михайловича, изображенного на титульной странице, застыл немой укор, а от названия романа повеяло жутью хэллоуинской ночи: «Преступление и наказание». Миша с досадой захлопнул книгу, и отвернулся к стенке…
Кот Матвеевны, Васька, что в деревне прозван меломаном за странную привычку сидеть под окнами домов, откуда доносилась музыка, смотрел на Мишку с прищуром, будто оценивая. Во сне котяра выглядел огромным, ростом с кавказскую овчарку и таким же мощным. Выдержав зловещую паузу, Василий произнес тягучим замогильным голосом: «Учись, Михаил! Теперь у тебя одна дорога».
***
…дцать лет спустя.
Леночка немного нервничала. Она проводила свое первое онлайн-интервью со знаменитым автором и вдруг – осечка, причем в самом начале. И ведь вопрос задала стандартный: «Как вы стали писателем?» Обычно на него отвечают что-то наподобие «начал сочинять еще в детском саду» и ностальгически улыбаются, вспоминая свои ребяческие опусы. А Михаил Юрьевич молчит уже минуты три… Леночка даже собралась повторить, но, к ее облегчению, собеседник наконец заговорил: