София Эстер
Потерянные надежды
Глава 5
Элиза была удивлена моему срочному желанию вернуться домой, не понимая, в чем причина. Она не препятствовала этому, взяв обещание, что я обязательно ей все расскажу.
Быть может, однажды я поделюсь с ней своей историей, и расскажу что мне пришлось пройти. Полностью, без приукрашивания.
Еще в машине я начала осознавать, что паническая атака подбирается ко мне слишком близко.
Сердце гулко стучало в груди, руки покрылись холодной испариной. Я чувствовала, как волна страха нарастает, затапливая здравый смысл.
Как прилежный пациент, я судорожно набрала своего психотерапевта, надеясь успеть до того, как меня накроет окончательно.
Не зря же мама платит ему десятки тысяч долларов в год?
Я, конечно, не стала нормальной – это звучало бы как нелепая мечта, но его советы иногда помогали, пусть и казались до ужаса банальными: «Заземление, фокус на объекте, квадратное дыхание» – всё это звучало как уроки для детей, но на грани срыва даже самые простые методы начинали приобретать смысл.
Марко сидел молча, сосредоточившись на дороге. За нами ехала еще одна машина с охраной, по непонятной мне причине. Они появились буквально тогда, когда я вышла из дома подруги:
«Усиление вашей охраны – приказ сверху» – сказал Марко.
Несмотря на то, что обычно он не любил задавать лишних вопросов, я знала: он догадывается. Его молчание, напряженные плечи и едва заметные взгляды в зеркало заднего вида говорили о том, что он собирает пазл.
Охрана Синдиката всегда была слишком наблюдательна, чтобы не замечать очевидного – их учили этому с пеленок, а Марко был одним из лучших солдатов папы, которому он так легко доверил меня.
Чёрт! Последнее, что мне нужно, чтобы он решил рассказать свои предположения отцу. В моем мире за такие секреты придется платить слишком много.
– Может, нужна моя помощь? – голос Марко нарушил тишину.
– Нет, – ответила я резко, натянув маску абсолютного спокойствия. – Всё под контролем.
– Уверены? – спросил он слишком мягко и дружелюбно, будто проверял, насколько крепко я держусь.
Нет, засранец, мне не нужно твое сочувствие. Мне нужно, чтобы ты заткнулся, и продолжал смотреть на дорогу.
– Я позвонила маме, – солгала я, пожав плечами. – Она помогла. Всё нормально.
Марко знал, что я вру, но этого хватило, чтобы он больше не задавал вопросов. Надеюсь этого хватит, чтобы он молчал…
Сказать отцу, что я хожу к психотерапевту?
Никогда в жизни.
Это равносильно подписанию собственного смертного приговора.
В глазах моего отца слабость – худший из грехов, непростительный для тебя, если ты носишь фамилию Бенито. Всё, что я чувствую, по его мнению, – это моя проблема, и я обязана держать это дерьмо глубоко в себе.
«Страх существует лишь для того, чтобы закалить. А если он не закаляет, значит ты просто не достоин» – говорил всегда он.
Вместо того чтобы звонить ему, я могу представить наш разговор.
«Что это? Паника? Боль? Беспокойство? Слабость – это выбор, и ты сделала неправильный. Твои чувства не имеют значения, Адалин. Пока ты носишь мою фамилию.»
Я сжала руки в кулаки, пытаясь подавить раздражение. Его голос, даже в моем воображении, отравлял все, во что я еще могла верить. Мне срочно нужно отвлечься.
Альдо ведь знал, что я была на кухне, да?
Этот «удивлённый» взгляд, его жалкая, почти насмешливая улыбка – слишком искусно разыгранная сцена.
Всё это не могло быть случайностью. Не с ним.
Он никогда не оставлял ничего на волю случая. Слишком избирателен в своих действиях, слишком хорошо знает, куда надавить, чтобы вызвать реакцию.
Его шаги всегда рассчитаны, как ходы в шахматной партии, и он играл со мной так, будто заранее знал, что я проиграю.
***
Альдо
Я сжимал свои кулаки с такой силой, что кожа на костяшках побелела. Руль под моими руками казался единственным, что удерживает меня от того, чтобы выплеснуть свою ярость наружу.
Машина летела по тёмной дороге, и каждый поворот я проходил слишком резко, словно искал повод сорваться.
Я ощущал, как во мне кипит ярость. На себя. На неё.
На то, как моя идеально выстроенная жизнь начала рушиться, едва она снова в ней появилась. Впервые в жизни я теряю контроль, и это ощущение грызет меня изнутри, как ядовитый зверь.
Одной рукой бросаю руль, хватаю пачку сигарет. Одна. Две. Никакого облегчения. Только едкий дым в легких.
К черту это все! К черту ее!
Девушка, к которой я не имею права даже приблизиться, уже разрушала все, что я создал. Привычный порядок, который я строил годами, дал трещину только от одного взгляда её зелёных глаз.
Телефон на пассажирском сидении снова завибрировал. Беатрис разрывает мой телефон сообщениями.
Я мельком взглянул на экран, чувствуя неприятный холод в груди. Она не была глупой, чтобы не заметить, когда что-то идет не так.
Я не мог позволить себе потерять доверие Беатрис. Я, черт возьми, выстраивал его годами, чтобы получить эту гребанную благосклонность.
Подъезжаю к «Midnight Pulse» – клубу, который служил нам не только прикрытием, но и полем для сделок.
Периметр прочёсывают мои люди, вооружённые, в чёрных куртках. Их видимая важность заставила меня усмехнуться.
Тут полно хилых мальчишек и девчонок, ищущих дешёвых удовольствий. Единственная угроза, которую они представляют – это блевота на танцполе после пары коктейлей.
Я вышел из машины, выкинул очередной окурок и направился внутрь. Всё вокруг шло, как по часам: охрана следила за периметром, менеджеры следили за клиентами, мои люди следили за всем остальным.
В отличие от меня, их мир не шатался.
В кабинете меня встретил голос Тео.
– Здорова, жених, – протянул с ленивой насмешкой.
Он вальяжно развалился на моём кресле, словно на троне, не обращая внимания на мой взгляд, полный недовольства.
Перед ним стоял короб едой из азиатского ресторанчика напротив, из которого он лениво вытаскивал очередную порцию, умудряясь запачкать руки жиром.
– Всё в жиру, чёртов свинтус, – бросил я, криво усмехнувшись.
Он захохотал, как умалишённый, так громко, что звук эхом отразился от стен.
– Ты заслужил, – сказал он, едва сдерживая смех, прежде чем засунуть в рот очередной кусок.
Тео был не из тех, кто падал в истерику или терял самообладание. Рассудительный, хладнокровный, его уважали за умение сохранять спокойствие даже в самых сложных ситуациях.
Он знал своё место, но никогда не выказывал лишней покорности, в отличие от остальных.
– Что ты вообще тут потерял? – рычу, глядя на него.
– Лео позвонил и сказал, что ты крупно облажался, – хмыкнул друг, пожимая плечами. – Подумал, что тебе понадобится поддержка. Приятель, ты в шаге от провала. Я тебя не узнаю.
Я резко выдохнул, чувствуя, как кровь стучит в висках.
– Ненавижу Лео за его поганый язык, – прошипел я, сжимая кулаки. – Всё под контролем. Это часть плана.
Тео прыснул от смеха, чуть не уронив вилку на пол.
– Часть плана? Ты серьёзно? – с издёвкой спросил он, вытирая рот салфеткой, но в его глазах плясали огоньки веселья. – Если это часть плана, то я рад, что не участвую в твоих авантюрах. Лео наверняка уже записывает, как ты всё «разруливаешь», чтобы потом выставить это как очередной триумфальный провал.
Я шагнул ближе, подавляя желание сорваться на крик.
– Заткнись, ублюдок.
Тео откинулся назад, скрестив руки на груди, и улыбнулся так, словно ему нравилось дразнить меня.
– Ты заводишься, значит, я прав. Альдо, я не говорю, что ты потерял хватку… но ты явно играешь с огнём.
Я сузил глаза, глядя на него с ледяным спокойствием.
– Если я играю с огнём, Тео, то только потому, что уверен: обжечься придётся не мне.
Он рассмеялся, но в его взгляде мелькнуло напряжение. Он мог шутить сколько угодно, но понимал: я не проигрываю. Никогда.
Тео замолчал, но атмосфера в комнате изменилась. Легкость уступила место чему-то более серьёзному, чем его гребанные насмешки.
Он выпрямился, стянул со стола свою папку и раскрыл её, демонстрируя кипу документов.
– Ладно, хватит шуток. Я пришёл не только за твоей потрясающей компанией, – его голос стал низким и ровным. – Вот контракты по порту в Палермо. Люди Карбони начали двигаться слишком активно. Если мы не займёмся этим сейчас, у твоего отца будут проблемы через месяц.
Я медленно сел за стол, пробежав глазами строчки. Мы помогали отцу, немного.
– Кто курирует поставки? – спросил я, не поднимая взгляда.
– Лео. Но он говорит, что несколько контейнеров задержали. Причина мутная. Толи документы, толи кто-то решил поиграть против правил.
– Если документы, разберемся. Если кто-то решил зайти на наш рынок – они пожалеют, – спокойно ответил я, подписывая пару листов. – Ещё что?
Тео покачал головой, но глаза его сузились.
– Люди Андреотти запросили встречу. Говорят, что хотят пересмотреть условия нашего соглашения.
Я резко поднял голову.
– Эти крысы ничего не захотят, пока не почувствуют слабость. Они что-то знают?
– Пока только слухи. Но если они осмелились запросить встречу, значит, считают, что могут надавить.
Я скрестил пальцы перед собой, обдумывая.
– Хорошо. Организуй встречу, но пусть место выберем мы. Я хочу знать, кто стоит за этим. Если они проверяют почву, то зря.
Тео кивнул, убирая папку.
– Ещё есть небольшая проблема с нашим человеком в мэрии. Он просит больше, чем договаривались.
Я усмехнулся.
– Когда человек, сидящий на нашей зарплате, начинает требовать больше, это значит, что он либо жаден, либо напуган. Разберись. Если он просто жаден – пусть поймёт, что у него нет выбора. Если напуган – выясни, кто на него давит.
Тео встал, собрал бумаги и направился к выходу.
– И, Тео, – остановил я его на пороге.
– Да?
– Напомни людям Карбони, что мы никогда не даём вторых шансов.
Он улыбнулся своей фирменной ухмылкой и кивнул.
– Уже понял, приятель.
Когда дверь закрылась, я откинулся в кресле и прикрыл глаза. Играть с огнём, как сказал Тео, я мог сколько угодно.
Главное, чтобы никто не догадался, что мне начинает нравиться эта игра.
Глава 6
Адалин
Когда мир, в котором я жила, казался слишком жестоким, я считала что моя комната – единственное место, где можно было спрятаться. Думалось, что она была наполнена уютом и теплом больше, чем остальная часть этого дома.
Даже стены мне казались особенными, потому что они хранили мои секреты.
Когда мы оставались в Нью-Йорке на Рождество или летние каникулы, Беатрис часто приходила сюда.
Мы укрывались в этой комнате, словно это был наш маленький мир, где не существовало правил и ожиданий. Прятались под кроватью, болтали обо всем на свете и смеялись, пока не начинали болеть животы.
Годы меняют людей. Близость, что когда-то казалась нерушимой, теперь требует усилий.
Я стараюсь вернуть хотя бы тень того, что было, но эти попытки больше напоминают сожаления, чем искренность.
Сегодня мы снова, как в детстве, лежали с ней на большой кровати, с нами была мама. Вечер прошел в разговорах, смехе и ее теплых шутках, от которых даже самому напряженному сердцу становилось лучше.
Перелет ее вымотал сильнее, чем она хотела показать. Теперь мама мирно спала рядом, а мы лежали рядом, каждая в своих мыслях.
Мы никогда не показывали маме, что творится в наших отношениях. Никогда не говорили о том, что прошлое слишком сильно оказывает на нас влияние. Делали вид, что все отлично.
Брови Беатрис были сведены к переносице, и она тяжело дышала, словно мысли, которые роились в её голове, были слишком тяжелы, чтобы их выдержать.
– Ты думала о замужестве? – вдруг прервала тишину. Её голос прозвучал осторожно, будто она примерялась, стоит ли ей идти дальше. – То есть… Представляла себе это?
Учитывая то, что она избегала встреч и разговоров со мной до приезда родителей, этот вопрос оказался неожиданным.
Всеми своими силами я старалась не выдавать волнения дыханием.
Напомнить ей о том, какая кошка пробежала между нами? Или сделать вид, что все хорошо?
– Боюсь, – отбрасываю сомнения, и на выдохе отвечаю я.
Это было правдой.
Женщины в Синдикате зачастую не значили для своих мужей ничего. Все, что они имели – статус и тело, которое согревало постель и могло продлить «династию».
Я слышала сотни историй о том, как девушек выдавали замуж за мужчин, годившихся им в отцы. Они обращались с ними как товаром, без малейшего уважения.
Просто вещи, для использования, без чувств, без жалости.
Семейное счастье в браках – редкость. Особенно, когда глава семьи имеет статус и влияние. Для таких людей брак – это не слияние душ, а способ укрепить свою власть и расширить влияние.
Брак в Синдикате – билет в один конец. Игра, где ставки уже сделаны за тебя, а шанса на выигрыш не существует.
– Но всё же, – она чуть подалась вперёд, – Ты никогда не надеялась, что всё может быть иначе? Что тебе выпадет тот самый счастливый билет?
– Надежда, – я коротко усмехнулась, – Она бесполезна, когда ты играешь по правилам, которые кто-то написал за тебя.
Сестра кивнула, словно понимала, о чём я говорю, в ее глазах читалась тревога, которую она не могла скрыть.
Это было почти трогательно – ее желание показать, что она на моей стороне. Но правда в том, что она никогда не понимала.
Отец бы сделал все, чтобы у его любимой дочурки был самый идеальный и счастливый брак.
Я прекрасно понимала, что тревожит ее на самом деле. Альдо не признавал ни чужих правил, ни власти, отец не имел над ним никакого влияния.
Никто не имеет права вмешиваться в отношения мужа и жены, даже если сильно захочется. А Вико Бенито может не всегда оказаться рядом, когда так сильно нужна будет защита.
На ее месте, возможно, я бы тоже переживала.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива, – вдруг прошептала она, и её голос дрогнул.
Я замерла, её слова обрушились на меня неожиданной тяжестью. Искренность оказалась слишком неожиданной, почти обжигающей.
– Не переживай об этом, – попыталась я разрядить обстановку, но голос все-таки звучал натянуто.
– Я постараюсь сделать всё для этого, – сказала Беатрис, сжимая мою руку.
В голове собиралась куча вопросов, на которые я не хотела искать ответы. Откуда вдруг взялась эта забота?
Беатрис никогда не была той, кто задавался вопросами о моей судьбе, её интересовали собственные проблемы и амбиции.
Я отстранилась чуть-чуть, чтобы найти её взгляд, но не знала, что сказать.
– Ты знаешь, – начала она, – Между нами все давно не так, как было раньше. Все не так, как в детстве.
– Мы справлялись с этим как-то все это время, – ответила я, пытаясь скрыть свою нервозность.
Глупо было начинать этот разговор, потому что она прекрасно понимала, чем вызвано это отношение, и облажалась тут не я.
Би молчала секунду, потом снова заговорила с тяжестью, которую я не могла игнорировать. Она выводила меня из себя.
– Я была плохой сестрой, Адалин. Я не поддерживала тебя, когда тебе это было нужно, Делала много ужасных… – она остановилась, видя мой убийственный взгляд, – Ты была одна, а я… Думала только о себе.
Я не знала, что ответить, воспоминания заполонили мысли, я не была готова к ним. Не сейчас, не после всего, что со мной произошло.
Я молчала и не смотрела на нее, чтобы не выдать себя, свои истинные эмоции. Пусть мое молчание станет исчерпывающим ответом.
– Адалин, – ее голос звучит мягче, – Ты имеешь право злиться, но я хочу, чтобы ты знала… Я хочу, чтобы мы вернулись, хотя бы немного, к тому, что было между нами. Я не прошу тебя об этом, просто говорю.
– Нет смысла обсуждать это, Би, – я отвернулась, не желая развивать эту тему дальше.
В груди же горел огонь, так сильно обжигающий изнутри. Слова, которые я не позволяла себе произнести, давили, вырываясь наружу, словно бьющаяся в клетке птица.
Я сжала кулаки, чтобы унять дрожь, но это было бесполезно.
– Прости меня, – тихо-тихо говорит она, прежде чем я слышу всхлип.
Как объяснить, что счастье в нашем мире – это мираж? Мы все пытаемся найти свет в тени, стараемся выстраивать свои жизни, забывая о главном: мир не подчиняется нашим правилам.
Когда я молила об этом, мир не становился мягким и справедливым. Не было ни чуда, ни спасения, только суровая реальность, с которой приходилось сталкиваться каждый день.
Беатрис помогла мне понять, что судьба – не та вещь, от которой можно избавиться или убежать. Ее поступки вынуждали меня в это верить.
Ломали изнутри, подготавливали к этому жесткому состоянию. Потому что она знала, как оставить рану, не давая шансам зажить.
Рука начала изнывать от боли, которую стало уже невыносимо терпеть. Я пыталась игнорировать это, но не могла.
Мне срочно нужно что-то, что бы помогло забыть об этом хотя бы на какое-то время.
Я устала.
***
Дедушка часто пропадал в большом офисе на Парк-Авеню.
Его легальный бизнес сейчас заключен в большом холдинге связанным с недвижимостью и логистикой, но я слышала что от дел фамильи не удалось избавиться окончательно.
– Мисс Бенито, – молодой человек на ресепшене встретил меня с легким дрожанием в голосе. – У сеньора Бенито сейчас важное совещание. Он просил перенести все личные встречи.
Парень торопливо выпаливал слова, словно боялся, что я застрелю его прямо на месте.
Отличные новости. Я едва сдержала улыбку.
– Прекрасно, потому что я не к нему.
Мой дед знал, как выстроить своё царство, подчинив окружающих себе. Даже такие мелочи, как обращение «синьор» подчёркивали эту власть и авторитет, который он имел.
Дизайн офиса полностью соответствовал стилю нашего рода: массивная мебель, тёплые тона дерева, детали из бронзы и мрамора.
Всё в этом здании дышало итальянской утончённостью, но при этом внушало уважение, даже страх. Ottimo lavoro.
Вчера я подслушала разговор дедули о том, что у них планируется встреча с «ребятами Альдо», было необходимо обсудить вопрос с логистикой, и очевидно, с поставками.
Это непохоже на меня, но я отчаянно нуждалась в встрече с Тео, пусть и сегодня это здание кишило элитой Нью-Йоркской Коза Ностра.
Слишком рискованно было собственноручно отправлять себя в лапы монстру, но и я не из робкого десятка… Ладно, я просто планировала не попадаться Альдо на глаза.
Его черный внедорожник красиво сочетался с подземной парковой, к которой меня подвез Марко. Поэтому я и узнала, что он уже тут.
Непривычно, что весь этот цирк – не ради встречи с ним.
По старой памяти, Тео был единственным решением проблемы, которая тяготила с момента моего приезда в Нью-Йорк. Здесь слишком тяжело находиться.
Оказалось, что Консильери слишком занятой человек, и назначать встречу с ним нужно чуть ли не через президента – так мне сообщила его ассистентка, которая, судя по всему, отвечала за легальную часть их работы.
Чушь собачья.
Этот «молодой и серьезный человек» избегал встреч со мной, с момента моего первого сообщения ему. Теперь мне предстоит выяснить: что, черт возьми, изменилось.
Я поднимаюсь на вычурном лифте, и каждый, кто заходит, смотрит на меня как на нечто странное. Видимо, сплетни разлетаются здесь быстрее, чем люди успевают их выдумывать.
Надеюсь, я выгляжу нормально.
«Я жду тебя у кабинета дедушки. Знаю, что ты здесь.» – быстро набираю сообщение Тео и почти сразу получаю ответ.
«Ты в своем уме, Адалин Бенито? Езжай домой.»
«Пока не поговорим – никогда.»
«Ты не поняла, Ад. В здании полно людей, встречи с которыми ты не захочешь. »
Засранец. Он прислал мне фотографию, где Альдо, явно сердясь, смотрит прямо в камеру его телефона, будто пытается отругать взглядом советника за зависание в телефоне.
«Эта проблема меня не остановит. Если ты не выйдешь сейчас, я буду ждать тебя у зала для совещаний. Не сомневайся, я поздороваюсь с каждым, кто оттуда выйдет.»
Моё сообщение сработало как надо. Тео и ему подобные никогда не позволили бы женщинам Синдиката общаться с чужаками, хоть и на своей территории.
«Иду.»
Его грозная фигура появляется через пять минут, и я невольно улыбаюсь, как Чеширский Кот.
Мы никогда не были лучшими друзьями, для нас это было бы чересчур, но и чужими не были. Конечно, лучше, если бы наши пути не пересекались вообще, но он был тем, кому я могла довериться. По крайней мере, так было раньше.
– Что, черт возьми, ты творишь? – его шипящий голос пронзает воздух, и он буквально затягивает меня в кабинет дедушки. – Совсем с ума сошла? Мы тут не конфеты обсуждаем, Адалин. Ты дочь Советника, почему он не учил тебя мерам предосторожности?
Его слова, полные недовольства, вызывают нервный смех, и я не могу понять, что именно сейчас со мной происходит.
– Я думала, в Нью-Йорке другие правила, – я лгу нагло, и, к моему удивлению, это работает. Тео немного расслабляется, но его напряжение не исчезает.
– Почему ты тут?
– Ты знаешь, – спокойно отвечаю я, но Тео, поняв о чём речь, закипает.
– Нет! – он почти кричит, ярость на его лице видна невооружённым взглядом. – Вали домой, Адалин Бенито. Ты реально чертова проблема.
– В последний раз, – умоляю я, пытаясь смягчить его, – Мне нужно совсем немного.
На автомате я делаю щенячьи глаза, надеясь, что это хоть как-то поможет.
Да, я была ужасным человеком, но он был не лучше.
– Ты хоть понимаешь, что сделает Альдо, если узнает?
Этот вопрос вызывает у меня волну необоснованной ярости. С каких пор это должно меня волновать?
– Это вообще его не касается.
– Не строй из себя дурочку, будто ничего не понимаешь. Ты его чертова проблема.
– Чья проблема? – знакомый голос сзади прерывает наш разговор, и я оборачиваюсь.
За нами стоит Альдо, его угольные волосы слегка растрепаны. Взгляд такой, будто он сейчас готов проглотить нас обоих живьем.
