София Эстер
Во власти чувств
Посвящается тем, кто стремится быть собой, несмотря на давление ожиданий и предрассудков. Тем, кто верит в силу любви и смелость следовать своему сердцу. И всем, кто когда-либо чувствовал себя потерянным, но продолжал искать свой путь.
Пролог
Сколько себя помню, мои родители всегда отмечали каждое событие с размахом, превращая даже самый обыденный день в грандиозный спектакль.
Они приглашали большое количество незнакомых мне людей, дабы показать немыслимое состояние нашей семьи. На их взгляд, такое внимание должно было демонстрировать великолепие нашего положения и вызывать восхищение окружающих.
На самом деле всем этим «друзьям» было бы в радость, если бы однажды семья Эвансов заявит о банкротстве. Чем меньше конкурентов, тем больше возможностей для них самих. Я быстро усвоила урок: настоящих друзей здесь не было, только улыбающиеся лицемеры, которые с нетерпением ждали, когда ты допустишь хоть малейшую ошибку, чтобы наслаждаться твоим падением.
Сегодняшнее благотворительное мероприятие, посвященное успешному открытию моей мамы второй крупной кардиоклиники не было исключением в списке «трофеев» моей семьи. Для такого повода был снят роскошный зал музея, украшенный живыми цветами и свечами. Гости собрались, чтобы поддержать фонд помощи для людей, страдающих болезнями сердца.
Моя мама, как всегда, выглядела элегантно и уверенно, словно сама являлась воплощением стиля и грации. Обходя гостей, она дарила каждому своё внимание, щедро делясь историями о пациентах, чьи жизни изменились благодаря её клинике. Папа, в свою очередь, не упускал возможности похвастаться тем, какая у него славная и хорошая жена.
Весь этот вечер казался лишь очередным представлением, ведь большая часть собравшихся пришла не за добрыми делами, а лишь для того, чтобы блеснуть в светских хрониках, демонстрируя себя как «щедрых бизнесменов». На деле же их щедрость ограничивалась чеком на тысячу долларов – и это был их максимум.
Тем не менее, в глубине души я всё же надеялась на искренних спонсоров, среди которых нередко оказывался и мой папа. Мысль о том, что после этого вечера у многих людей, не имеющих финансовой возможности обеспечить себе качественное лечение, появится шанс на нормальную жизнь, грела меня. В мире, полном фальши, эта искра надежды казалась настоящим благословением.
Забавно было наблюдать за этим фарсом, а потом обсуждать всё с человеком, без которого такие вечера давались бы мне с трудом – с Ли, моей лучшей подругой. Я называла её сестрой по духу, ведь наши истории были удивительно похожи. Мы были как две птички в золотой клетке, вынужденные танцевать под одну мелодию. Наши родители были давними друзьями, и поэтому почти с самого детства мы часто оказывались на таких мероприятиях, что и положило начало нашей крепкой дружбе.
Ли была поистине надежной подругой – её присутствие действовало на меня как успокоительное, как тихий маяк в бурном море эмоций. С ней я могла делиться своими переживаниями и находить поддержку, даже когда весь окружающий мир казался лицемерным и фальшивым.
– Посмотри аккуратно в сторону сцены, рядом с сенатором Смитом, это Лиам Аллистер? – спросила меня Ли. – Мне кажется, он смотрит на тебя.
Я обернулась и действительно встретилась взглядом с мужчиной, чьи глаза были черны, как смоль. Его пронизывающий взгляд словно проходил сквозь меня, оставляя за собой волны невидимого напряжения. Он стоял неподалёку, слегка наклонив голову, как будто изучая каждую деталь, каждую черту моего лица. В его глазах скрывалось нечто большее, чем простое любопытство – ощущение, будто он знал что-то, чего я сама не осознавала.
От его взгляда по телу пробежал табун мурашек, вызывая смешанные чувства. Это было не только волнение, но и страх. Его оценивающий взгляд словно обнажал меня до самой сути, и я почувствовала, как внутренние стенки начинают рушиться под давлением его внимательности.
Лиам Аллистер был значительно старше меня. Ему было за тридцать, и он всегда держался на расстоянии от окружающих, предпочитая одиночество. Я часто замечала, как он привлекает внимание, но никогда не использует это в своих интересах.
Насколько мне было известно, у него была жена и ребёнок, с которыми он не любил появляться на публике. Когда-то он рос в бедности, а теперь стал одним из самых состоятельных и влиятельных людей страны – человек, сделавший себя сам. Так писала пресса.
Но все вокруг знали, что его богатство не было получено честным путём. Торговля людьми, наркотики, рэкет – всё это стало основными источниками его дохода, хотя никто так и не мог сказать, как именно ему это удалось.
Его власть и влияние простирались далеко за пределы города, и многие опасались даже упоминать его имя вслух, чтобы не навлечь на себя беду. Возможно, те, кто знал и пытался докопаться до правды, просто не дожили до того момента, чтобы рассказать об этом.
Всё это делало Лиама неуязвимым в глазах общества, которое предпочитало не задавать лишних вопросов. Мне было странно видеть его на подобном мероприятии; любой глупец мог бы понять, что Лиам Аллистер не имел ни малейшего понятия о благотворительности и добрых делах. Он выбрал совершенно иной путь.
– Боже, как красиво он на тебя смотрит, – тихо произнесла Ли, прерывая мои размышления.
– Ли, ты с ума сошла? Он мне в отцы годится, да ещё и женат! Может, он просто ищет какого-нибудь приятеля, и смотрит мимо нашего стола. Перестань на него смотреть, – резко одернула я её, стараясь отвлечь себя от непрошенных мыслей.
После этого вечера Ли пыталась всячески выудить информацию о нём. Я же запретила подруге вспоминать о мужчине, ставшем ненадолго объектом моего внимания, стараясь не придавать значения его загадочному взгляду и мрачной ауре, которая окружала его.
Но я даже не догадывалась, что спустя два месяца моя размеренная жизнь изменится на «до» и «после».
Лиам Аллистер снова появится в моей жизни неожиданно, с той же загадочной притягательностью, как в тот первый раз, и разрушит всё, что я упорно строила годами.
Глава 1
Последние дни в медицинской школе перед долгожданными каникулами и практике, давались мне с трудом. Иногда казалось, что преподаватели готовы вытянуть из нас последние силы, прежде чем поставить хоть какую-то положительную оценку за тест.
Каждый день начинался с ранних утренних занятий, продолжался сложными лабораторными работами и заканчивался подготовкой к очередным экзаменам.
Сегодня всё прошло куда удачнее, чем пару дней назад, когда старая и eccentric преподавательница заставила нас резать живых лягушек прямо за своими столами. Я до сих пор помню, как, сдерживая рвоту, конспектировала каждое своё действие, не упуская ни одной детали.
– Мы не попрощались! – раздался высокий голос Энн, с которой мы вместе ходили на биологию.
Она обняла меня, а затем, пританцовывая, убежала в сторону станции метро. Её рыжие волосы развивались на ветру, создавая вокруг нее атмосферу лёгкости и свободы. Эта картина выглядела волшебно, особенно благодаря цветочному платью, которое она сегодня выбрала. Казалось, будто сбежала прямо из сказки.
– Люблю тебя и с нетерпением жду встречи! – напевала она, уже на расстоянии нескольких метров от меня, заставляя удивляться ее непосредственности.
Я не успела ничего ответить, лишь крепко обняла её в ответ. Сегодня, как она рассказала, её ждал романтический вечер с парнем из Тиндера, и это придавало ей особую радость. С приближением долгожданных каникул наше уже общее счастье только умножалось. Скоро можно будет наконец спокойно выдохнуть, и набраться сил перед началом практики.
Сколько себя помню, я всегда мечтала стать врачом. Возможно на это повлияла мама–врач, которая полжизни отдала этому делу, и каждый день, несмотря на сильную усталость и отсутствие нормального режима сна, с улыбкой собиралась на работу.
В детстве я постоянно лечила кукол, родителей и дедушек с бабушками. На любой праздник просила в подарок медицинские наборы и больше игрушек, чтобы пациентов в моей «клинике» стало больше. Родители умилялись, считая что это всего лишь детская забава и желание повторять за мамой–кардиологом, как это обычно происходит у девочек. Наверное даже думали, что с возрастом это не сможет перерасти во что-то серьезное.
Ну что, родители? Переросло. Я помню те тяжёлые времена, когда, готовясь к поступлению в медицинскую школу, потратила множество бессонных ночей, пытаясь убедить папу, что у меня действительно всё получится.
Конечно, он во мне сомневался. Как хороший бизнесмен, у него были свои планы: отдать меня удачно замуж и слегка приобщить к общему делу. Если с вторым я могла смириться, то первое полностью зависело от его желания. Британская аристократия, хоть и старалась адаптироваться к новому режиму, всё же держалась за свои традиции, и договорные браки часто оставались в силе. Папа не особенно противился такому раскладу – его это устраивало. Единственное, что он пообещал нам, – это свобода выбора. Небольшая, но всё же значимая для нас обоих.
Однако в тот момент мне казалось, что эта «свобода» больше похожа на иллюзию. Я хотела быть не просто частью чьих-то планов, а самой творить свою судьбу. И несмотря на сомнения отца, я была готова бороться за свои мечты, даже если это означало встать против его желаний.
Подходя к парковке у университет, я начала искать глазами Данте, моего водителя – обычно к этому времени он уже на месте, и ждет меня.
– Мисс Эванс, – позвал он меня, рукой приглашая сесть в автомобиль.
***
Домой мы вернулись, когда день уже клонился к вечеру, и начало смеркаться. Подъездная дорожка, аккуратно украшенная мягким светом фонарей по обе стороны, была почти полностью заставлена машинами домочадцев – за исключением тех, что обычно стоят в просторном гараже.
Странно, что мама и папа были дома. Обычно, в будние дни они оба погружены в работу до поздней ночи. Совместно проведенное время для нас было редкостью и большой роскошью. Мама часто оставалась на дежурствах и, вопреки ожиданиям, не пользовалась привилегиями «владельца клиники», предпочитая работать наравне с остальными. Папа и старший брат были полностью заняты управлением «большой империей Эвансов», поэтому у них почти не оставалось свободного времени.
Данте был неразговорчивым мужчиной, поэтому просто остановил машину около главного входа к дому. Я старалась скромничать, называя это «домом», но мы жили в огромном особняке классического, английского стиля. Порой казалось, что в нём могло поместиться еще несколько семей так, чтобы редко сталкиваться друг с другом.
Открываю массивную дверь и вижу перед собой просторный холл, в котором царит благородная элегантность старины. Массивная мебель из темного дерева, картины в изысканных золотых рамах, на которых наши предки взирают с величавым спокойствием. Мягкий свет просачивался через витражные окна, бросая на мраморный пол замысловатые, будто живые, узоры. В центре комнаты стояла мама, беседуя с нашей домоправительницей.
Видимо, она вернулась совсем недавно – её медицинская одежда ещё не успела смениться на домашний наряд. Заметив меня, мама сразу же завершила разговор, и, тепло улыбнувшись своей собеседнице, направилась ко мне с непривычной для неё мягкостью в глазах.
– Как прошёл день? Сдала тест? – спросила она, приобняв меня за плечи, её прикосновение было лёгким, но всё же полным заботы.
Я заметила тень беспокойства в её глазах, которая промелькнула едва заметно, прежде чем она вернула себе привычное спокойствие. Всё в маме – от её ровного голоса до сдержанной уверенности в каждом движении – всегда внушало ощущение, что её ничто не способно вывести из равновесия.
– Думаю, на отлично. Профессор сегодня недолго нас мучил, в итоге всех отпустил с улыбкой, сказав, что мы справились, – ответила я, стараясь заглушить тревогу, что затаилась где-то в глубине. – Всё в порядке? Ты выглядишь немного взволнованной.
Мысли о дне смешивались с волнением за неё. Я надеялась, что с мамой всё хорошо, что её заботы – не больше, чем обычные рабочие дела.
– Ты молодец, Эмилия, – сказала она, и в её голосе прозвучала неподдельная теплота. – Я с нетерпением жду того дня, когда мы начнём работать вместе.
Её глаза светились гордостью, и я знала, что внутри она ликует. Для неё было важным, что хоть один ребёнок Эвансов последует её путём. Этот тайный триумф был написан на её лице, даже если она старалась не показывать его слишком явно, боясь задеть чувства папы.
– Сегодня был тяжёлый день, – продолжила она, вздохнув. – Пациенты шли нескончаемым потоком, и мне точно нужна доза качественного сна.
Я знала, что её работа изматывала. Кардиология требовала невероятной стойкости, и маме приходилось жертвовать собой. Но несмотря на это, медицина была её жизнью, трудно было представить её дома в роли домохозяйки. Такая женщина, как Ирэн Эванс, создана для динамики и постоянного движения. Её невозможно запереть в четырёх стенах – она бы там просто сошла с ума.
– Мам, ты не представляешь, как сильно я жду этого момента, – сказала я с улыбкой. – Хочется наконец перейти к практике, работать рядом с тобой, а не сдавать бесконечные тесты и резать лягушек.
Я действительно искренне хотела этого. Работать вместе с ней, учиться у лучшей, а не бесконечно теоретизировать. Мама засмеялась, и в её глазах, сверкающих как изумруды, отразился свет.
– Ох, ваша сумасшедшая Сью… Она всегда любила издеваться над студентами, – улыбнулась мама. – Помню, как однажды на её семинаре одного парня стошнило прямо на её новый пиджак. Она была в ярости.
Мама когда-то училась в Королевском колледже Лондона, а я, не раздумывая, пошла по её стопам. Её главный хвостик и повторюшка, как она иногда с усмешкой меня называла.
– Еще бы. Судя по твоими рассказам, раньше она сильно любила модничать. Сейчас её редко увидишь не в сером брючном костюме, пошив которого датируется временами молодости бабушки.
– Эй, – она легонько схватила меня за щеку, как в детстве, – В моё время она говорила что это кутюр.
Мы вместе расхохотались, а потом мама махнула рукой в сторону моей комнаты, отправляя меня переодеться. Только поднимаясь по лестнице, я вдруг ощутила, насколько сильно устала.
С каждым шагом мои ноги казались всё тяжелее, словно привязаны к земле. Я старалась двигаться как можно медленнее, сосредоточенно, чтобы случайно не споткнуться на ступеньке – это было так на меня похоже, особенно когда я доводила себя до полного изнеможения.
Вдруг я услышала знакомый голос старшего брата – он звал меня, и, судя по всему, уже давно шёл мне навстречу. Как я могла не услышать его громкие шаги? Они обычно гремели по всему дому, словно раскаты грома.
– Давно пришла? – спросил он, нервно оглядываясь по сторонам, как будто опасаясь, что кто-то может услышать его. Его привычная уверенность вдруг куда-то испарилась, и в голосе ощущалась нотка тревоги, которую я не могла не заметить. Удивительно. Что с ним?
– Эй, – помахала я рукой перед его лицом, – «Привет, Мили, давно не виделись, но я с тобой не буду здороваться», – дразнила я его, стараясь разрядить атмосферу.
Он виновато посмотрел на меня, в глазах его читалась смесь смущения и облегчения, после чего он резко притянул меня к себе и крепко обнял. Дышать в его объятиях, как всегда, было тяжеловато, но я привыкла.
– Прости, забыл.
– Пришла домой минут двадцать назад, все нормально?
– У меня всё просто отлично – приехал по делам. А вот насчет тебя я не уверен, – сказал он почти шёпотом.
Его взгляд бегал по коридору, словно он боялся быть найденным. Пересмотрел боевиков и детективов? Снова, как в детстве, хочет чем-то напугать? Мне ожидать клоунов, как в прошлом году?
– Что ты имеешь ввиду? И почему ты шепчешься? – хитро смотрела на него я.
Если это не шутка, то я не понимаю почему вдруг он решил поиграть в шпионов. Сэм уже было хотел мне что-то ответить, но позади нас раздались шаги – кто-то поднимался по лестнице.
– Так и знал, что найду вас здесь. – сказал папа, недовольно смотря на брата, – Эмилия, я жду тебя в кабинете, – отчеканил он, и поспешил скрыться за большими «лабиринтами» нашего коридора.
На его лице появилась секундная улыбка, но она была наигранной. Настроения у него кажется не было, либо он был чем-то загружен, как обычно.
– Хорошо пап, сейчас. – крикнула вдогонку я, не понимая что сейчас происходит, и почему все сегодня со мной нормально не здороваются.
– Сэм, ты же знаешь зачем он зовет меня? – начала разговаривать шепотом уже я, когда услышала, как хлопнула дверь в кабинет отца.