София Фиялова
Если. Вернувшаяся

– На самом деле, я "доктор", а не "мисс", – ответила она и отвернулась, намереваясь встать, но передумала. – Знаете, я хотела быть вежливой, но меня не покидает смутное ощущение, что Вы хамите мне.

Незнакомец посмеялся, вновь заговорил по-русски, и дальнейший их разговор продолжался уже на этом языке:

– Доктор? Долго преподавали русский для иностранцев, не так ли?

– Возможно, – женщина наконец поднялась с места.

Она оглянулась на собеседника через плечо, кивнула и собралась было уйти.

– Колумбийский, верно? – спросил мужчина спустя пару секунд.

Она свела брови и вновь повернулась к нему. Ее слегка удивило, насколько хорошо британец говорил по-русски – у него почти не было акцента, а словарный запас говорил о том, что незнакомец знал этот язык не только по книгам, но и много лет пользовался им в реальной жизни.

– Это начинает быть забавным, – женщина сложила руки перед собой, держа в них сумку. – Я бы рада поболтать, но у меня есть дела, отвлекаться от которых мне бы не хотелось. Прощайте.

Она двинулась прочь, не оглядываясь.

Была середина января – шёл снег, но было не холодно. Под подошвами сапог приятно хрустел почищенный в парке снег, и дышалось свободно и легко – впервые за долгое время.

Она много раз встречала на своем пути мужчин, которые пытались её чем-то удивить – хотя чаще всего безуспешно. Пожалуй, это было чем-то вроде клише в ее судьбе. Однако незнакомец произвел на нее странное впечатление.

Узнать что-то о человеке в двадцать первом веке – задача далеко не со звездочкой. Она упомянула пару вещей при разговоре с Кейт, говорила с незнакомцем на хорошем английском, который мог подсказать ему, что она долго прожила за рубежом… Впрочем её не удивлял факт существования людей, которые могут собрать из осколков мимолетного диалога ее собственный портрет – как, в целом, и любого другого человека.

Она почти подошла к зданию, на которое смотрела во время телефонного разговора, и остановилась на тротуаре. Боковым зрением она заметила, что кто-то приблизился и встал слева от неё.

– Осмелюсь предположить, что Вам важно, чтобы последнее слово было за Вами, – спокойно произнесла она и повернула голову к тому, кто остановился рядом.

– Виновен, – кивнул всё тот же британец, глядя а то же здание.

– Что же, просвятите меня. Не уж то пришли смотреть ту же квартиру, что и я?

– Верно, – ответил мужчина. – Михаил Захарович – владелец дома – мой давний знакомый. Когда я приехал в Москву, я сразу же обратился к нему, и въехал сюда несколько дней назад. Но Вы же знаете, что сегодня его нет дома? Он будет готов показаться Вам квартиру завтра.

– Знаю, – кивнула его собеседница. – Была рядом и решила посмотреть на дом снаружи. Но раз так, то… – женщина пожала плечами. – Уступаю, – она шагнула назад и протянула руку в жесте, означающим приглашение.

– Бросьте, – сморщился незнакомец, поворачиваясь к ней. – Я слышал достаточно, чтобы понимать, что Вы в бедственном положении. Михаил Захарович – приятнейший человек, а аренда у него более – тем более с его условиями и с этим положением дома, исключительно подъемная, особенно, если делить ее на двоих.

Она рассмеялась, закинув голову назад, и махнула рукой, которую только что протягивала:

– Дело отнюдь не в деньгах или в моём положении, которое Вы постарались отметить исключительно по-джентельменски, – быстро проговорила она.

– Но Михаил Захарович уже сказал Вам, что у него есть один арендатор квартиры, который не против снимать её с кем-то в доле?

– Верно.

– И Вы всё равно пришли. Что же изменилось?

– Он не упомянул, что Вы мужчина, – просто ответила женщина, перестав смеяться и пожав плечами. – Видите, я тоже наблюдательна – ведь заметила это, хотя Ваше поведение и доказывало обратное, – незнакомец нахмурился, но её это только раззадорило. – Вы думаете, всё так просто? – она повернулась к нему лицом.

– Так просто – что? – его голос прозвучал чуть раздраженно.

– Мы впервые видим друг друга, общение наше больше похоже на обмен взаимными уколами, а завтра я приду и, с большой вероятностью, сниму эту квартиру с Вами в доле, так? – спросила женщина с интонацией, с которой учителя-наставники подводят к ответу своих учеников.

– Что-то не так? – несколько самодовольно ответил мужчина. – Если Вы думаете, что мы друг о друге ничего не знаем, то спешу Вас разубедить, – он заговорил быстро и чётко. – Я знаю, что Вы занимаетесь русской литературой, служили приглашенным преподавателем в Колумбийском университете, но покинули пост из-за отсутствия перспектив. У Вас есть подруга, которая о Вас беспокоится со времён школы и которая подкинула Вам идею найти сожителя, но Вы сторонитесь её, неохотно принимаете её помощь и советы, – мужчина выдержал эффектную паузу. – Мне этой информации о Вас, в целом, достаточно.

– «Если», – без паузы ответила его собеседница, тоже глядя на здание.

– Простите? – незнакомец поднял брови, не смотря на нее.

– «Если Вы думаете», – процитировала она его. – Я так не думаю, – она ещё раз окинула его взглядом с ног до головы и вновь отвела глаза. – Я, в свою очередь, знаю, что у Вас есть брат, чья опека Вам докучает, а также длинный список прошлых и нынешних зависимостей. Вы сотрудничаете с полицией и считаете себя синглтоном, что, боюсь, лишь отчасти справедливо, – незнакомец повернулся и наклонил голову, будто сканируя её. – Я что-то упустила?

– Я предпочитаю, чтобы в квартире было тихо, когда я работаю. Порой и сам подолгу молчу – так что я не лучший собеседник.

– Аналогично.

Они помолчали несколько мгновений, а потом наконец женщина пожала плечами:

– Осталось единственное, чего я о Вас не знаю, а знать стоило бы. Как Вас зовут?

Они наконец повернулись друг к другу.

– Уильям Такер, – мужчина смотрел на неё сверху вниз – он был выше её на целую голову.

– Доктор Анна Палмер, – кивнула женщина, растянув губы в приветственно-дружелюбной улыбке, и, сняв кожаную перчатку, протянула ему руку.

Палмер не собиралась уходить даже в тот момент, когда нарочито вежливо "уступала" незнакомцу квартиру – она рассчитывала на рыцарство и вежливость… Ну или на что-то другое, что заставило бы его отказаться от этого варианта жилья. Однако за время их разговора ей показалось, что Такер – хотя и производил впечатление не слишком приятного в общении человека – был далеко не самым худшим вариантом для временного соседства.

Да и, чего греха таить – за последние десять лет Анна отвыкла от общества соотечественников. В эти годы её окружали в основном энтузиасты-американцы и чопорные британцы, и она не видела ничего зазорного, чтобы в процессе обратной ассимиляции оказаться рядом с очередным представителем этих народов.

– Чёрт с ним, – подумалось доктору Палмер. – Попробовать можно.

Такер смотрел на Анну и думал о том, что – к его удивлению – её не спугнула ни его откровенная наглость, ни весьма тонкий анализ, который он провёл, ни холодность в его поведении и голосе. Он помнил, что людей отталкивали и меньшие недочеты в его общении. Карие глаза новой знакомой смотрели на него из-за оправы очков с вызовом, и он поймал себя на мысли, что это ему в новинку. И, возможно, даже нравится.

Он был уверен, что знает, почему именно она пришла сегодня к этому дому.

– Я мало что теряю, – решил Такер. – Лишняя проверка не помешает, и возможно это дело завершится куда быстрее, чем я думал.

После секунды колебаний он пожал протянутую ею ладонь, и уголки его губ тоже тронуло подобие улыбки – несколько заинтересованной.

Булгаков предупреждал – никогда не разговаривайте с незнакомцами.

Но кто прислушивается к советам?

Был уже поздний вечер, когда Палмер вошла в свой номер и села на край кровати, не снимая пальто. Весь день она провела в беготне по городу: ей нужно было получить ключ от своего кабинета в университете, забрать из канцелярии документы для передачи в посольство, да и… Впрочем, как вы поняли, дел было действительно много: закон бюрократии непреклонен – нельзя пролететь полмира, вернуться в страну, чтобы остаться в ней навсегда, и не потратить времени на то, чтобы соблюсти все формальности.

Анна посмотрела по сторонам: она не успела разобрать вещи, а теперь в этом не было необходимости. Доктор филологии улетела из Нью-Йорка с двумя чемоданами, уложив в них всю свою десятилетнюю жизнь в штатах, а потому, когда она бросила короткий взгляд на багаж, внутри немного похолодело.

Палмер вытащила из кармана телефон и молча уставилась на черный экран, бездумно глядя в собственные глаза, отражающиеся в нем. Проверив время на наручных часах, она тут же отложила гаджет на кровать рядом с собой, верно рассудив, что не стоит звонить человеку, оставленному на противоположном берегу Атлантического океана. Дело было даже не в разнице в часовых поясах – нет. Анна Палмер просто не решилась набрать заученный номер.

Наконец она повернула голову и посмотрела на рабочий стол справа от себя – на нём стояли единственные три вещи, которые она вытащила из чемоданов: ноутбук, Библия и папина фотография.

– Ты говорил «ничего не проси у судьбы», – она усмехнулась, отворачиваясь. – Ты был прав, пап. Видел сегодняшнее моё знакомство?

Анна снова перевела взгляд на фотографию, будто ожидая ответа от отца. Однако тот, глядя на неё сквозь пелену лет с потертой бумажки, давно истрепавшейся по краям, молчал, улыбаясь краешками губ.

– Чем проще человек, тем более высокого мнения он о себе, – вслух рассуждала доктор филологии. —Нет, этот Уильям Такр не такой, он… Кстати, – Анна взяла телефон и вбила в поисковике имя своего нового знакомого. – А, ну да, частный детектив, – доктор тут же отложила гаджет, не став читать ничего дальше первой строчки. – Как я и говорила, – она откинулась на кровать, закинув руки за голову.

Было тихо. Палмер включила только ночник на столе, и тот отбрасывал на стену ровный круг света, а комната терялась в таинственных тенях. Казалось, что заснул весь мир: не было слышно ни соседей за стеной, ни проезжавших в переулке машин, ни отдаленных голосов прохожих с улицы. Всё было мирно и спокойно, и Анна поймала себе на мысли, что это раздражает – она привыкла к тому, что Нью-Йорк никогда не засыпал и, кажется, покинув его, так и не попрощалась с его ритмом жизни.