Скотт Линч
Красные моря под красными небесами
– В ядах я разбираюсь. Чем вы нас опоили?
– Ну, положим, вам это знать ни к чему, а то враз помчитесь противоядие искать. Нет уж, противоядие вы получите только из моих рук. – Архонт улыбнулся; напускная вежливость слетела с него, как шелуха; в голосе звучала резкая издевка. – Садитесь. Полагаю, вам ясно, что вы целиком и полностью в моем распоряжении. Мне, конечно, хотелось кого получше, но, раз уж боги мне вас послали, я не премину воспользоваться таким подарком судьбы.
Локк с Жаном хмуро заняли свои места. Локк раздраженно сбросил свой бокал на пол; бокал, подпрыгнув на ковре, откатился к столу.
– Между прочим, моего повиновения однажды уже пытались добиться с помощью яда, – пробормотал Локк.
– Правда? Это радует. Надеюсь, вы согласны, что повиновение много лучше смертельного исхода?
– И что от нас потребуется?
– Что-нибудь эдакое… – ответил Страгос. – Поверьте, вам предстоят великие дела. Мой осведомитель утверждает, что вы – Каморрский Шип. Мне сообщали о ваших подвигах… честно говоря, я полагал их смехотворными вымыслами, а выходит, что все это – чистая правда. Надо же, а я считал вас мифом!
– Каморрский Шип – миф, – мрачно заявил Локк. – Я же не в одиночку все это проворачивал. У меня сообщники были.
– Естественно. Я прекрасно понимаю, какая важная роль отведена господину Таннену в ваших похождениях. У меня все записано, не беспокойтесь. Так вот, я сохраню вам жизнь, а вы хорошенько подготовитесь к моему поручению. Нет-нет, его еще рано обсуждать. И все же считайте, что вы у меня на службе. Пока можете заниматься своими делами, но по первому моему зову извольте явиться.
– А если мы откажемся?
– Как вам будет угодно. Хотите – уезжайте из города, я вас удерживать не стану. Однако предупреждаю: в таком случае через несколько месяцев вы умрете – медленно и в страшных мучениях. Ко всеобщему разочарованию.
– Вы лжете, – сказал Жан.
– Все может быть, – усмехнулся Страгос. – На человека рассудительного ложь повлияет не хуже отравы. Но подумайте, Таннен, к чему мне лгать, а? Я человек состоятельный, мне денег не жалко.
– И как вы собираетесь нас удержать после того, как дадите нам противоядие?
– Повторяю, Ламора, я опоил вас прелюбопытнейшим ядом – он не выводится из организма и не проявляет своего действия месяцами, а если повезет – то и годами. Если я буду вами доволен, то буду выдавать вам противоядие, в противном случае…
– И вы продолжите выдавать нам противоядие после того, как мы исполним ваше поручение?
– Посмотрим.
– А никаких других предложений вы не рассматриваете?
– Нет, конечно.
Локк, закрыв глаза, потер виски костяшками указательных пальцев:
– А вдруг ваш так называемый яд помешает нам вести обычную жизнь? Затронет рассудок, подорвет здоровье, лишит нас сил…
– Ничего подобного, – ответил Страгос. – С вами ничего не случится до тех пор, пока не настанет время принять противоядие. Да, без противоядия изменения наступят с пугающей быстротой, но до этого все ваши способности нисколько не пострадают. Ваших планов яд не спутает.
– Зато вы их уже спутали, – сказал Жан. – Нам только удалось привлечь к себе внимание Реквина…
– Реквин велел нам вести себя примерно, пока он наводит о нас справки, – пояснил Локк. – Он наверняка встревожится, узнав, что нас заграбастали Очи архонта.
– Вам совершенно не о чем волноваться, – сказал Страгос. – Вас ко мне доставили люди Реквина. Правда, он не догадывается, что они на меня работают. Не беспокойтесь, ему донесут, что вы ничего подозрительного не совершали.
– Откуда такая уверенность в том, что Реквин ни о чем не догадывается?
– Ах, Ламора, видят боги, меня ваша наглость забавляет, но объяснять вам причины всех своих поступков я не намерен. Раз уж вы у меня на службе, то извольте послушно исполнять мои приказы и в остальном полагаться на мои безошибочные суждения, которые, смею заметить, вот уже пятнадцать лет позволяют мне занимать пост архонта.
– Если вы ошибетесь, Страгос, то наши жизни окажутся во власти Реквина.
– Возможно, но сейчас ваши жизни – в моей власти.
– Реквин не дурак.
– И поэтому вы хотите его ограбить?
– Видите ли, мы… – начал Жан.
– Я вам сам все объясню, – оборвал его Страгос, откладывая в сторону папку с заметками. – Вами движет не столько алчность, сколько нездоровая жажда риска. Вам кружат голову те дела, в которых практически не существует шансов на успех. Именно поэтому вам, ловким ворам и мошенникам, было тесно в рамках правил, установленных Барсави.
– Напрасно вы думаете, что сведения, представленные вашими осведомителями, позволят вам…
– Вы оба – любители риска, невероятно способные и удачливые. Между прочим, вам наверняка понравится мое рискованное предложение.
– Понравилось бы, – сказал Локк, – если бы вы нас ядом не опоили.
– Я вполне осознаю, что дал вам повод затаить на меня злобу. Однако же прошу иметь в виду, что я пошел на это исключительно из уважения к вашим способностям. Мне необходимы меры воздействия на людей, находящихся у меня в услужении. Вы двое – как рычаг и точка опоры, мотаетесь по свету, ищете, что бы еще перевернуть, да побольше.
– А вы не думали, что нас проще нанять?
– Видите ли, людей, которые способны деньги из воздуха добыть, никакими сокровищами не прельстишь.
– Ага, вот исключительно из уважения к нашим способностям вы и отымели нас, как дешевую джеремскую шлюху, – не выдержал Жан. – Да чтоб…
– Спокойнее, Таннен, спокойнее, – невозмутимо оборвал его Страгос.
– Успокоишься тут! – Локк, одернув пропотевшую сорочку, взволнованно затеребил измятые складки шейного платка. – Сначала травите неведомым ядом, потом обещаете какое-то таинственное дело, а о деньгах, между прочим, и не заикаетесь. Своим вмешательством вы невероятно усложняете существование Коста и де Ферра, вдобавок настаиваете, что мы должны являться к вам по первому зову, а еще кормите нас невнятными обещаниями в один прекрасный день объяснить, чего именно вы от нас хотите. О боги! А если в связи с вашим поручением у нас расходы возникнут?
– Для исполнения моего поручения вас обеспечат всем необходимым – и материалами, и деньгами. Кстати, заранее предупреждаю, что отчитываться за все потраченное придется до последнего центира.
– Ого, да нас ждет безбедное житье! А чем еще соблазните? Предложите бесплатные обеды в гвардейских казармах? Услуги лекаря, когда Реквин нам яйца оторвет и вместо глаз вставит?
– Я не привык, чтобы со мной разговаривали подобным тоном…
– Так привыкайте! – Локк, вскочив, небрежно встряхнул свернутый камзол. – У меня для вас есть встречное предложение, и я настоятельно рекомендую его принять.
– Какое же?
– Оставьте нас в покое, Страгос. – Локк надел камзол, повел плечами, одернул манжеты и обеими руками сжал отвороты. – Оставьте нас в покое, забудьте о вашем дурацком замысле. Дайте нам противоядие, если оно, конечно, существует, или объясните, чем вы нас отравили, чтобы мы сами, за свои деньги, купили его у алхимика. Отпустите нас, мы вернемся к Реквину и ограбим его до нитки – вы же сами сказали, что особой любви к нему не питаете. Короче говоря, оставьте нас в покое, и мы отплатим вам той же монетой.
– А что мне в этом за резон?
– А то, что все ваше добро останется в целости и сохранности.
– Любезнейший господин Ламора, – рассмеялся Страгос мягким сухим смешком, похожим на шелестящее в гробу эхо, – ваши угрозы наверняка наводят такой ужас на впечатлительных и слабонервных каморрских донов, что они покорно расстаются со своими кошельками. Кто знает, может, это качество вам еще пригодится при исполнении моего задания. Однако же не забывайте, что вы теперь в моей власти, а картенские маги подробно объяснили мне, как обучить вас смирению.
– Да неужели? Секретом не поделитесь?
– С удовольствием. Еще одна угроза – и Таннена запрут в душегубке на ночь. А вас прикуют к двери снаружи, где вы со всеми удобствами сможете представлять себе страдания вашего приятеля. Разумеется, Таннен, если вы вдруг решите взбунтоваться, то подобная же участь постигнет Ламору.
Локк, сжав зубы, уставился под ноги. Жан со вздохом потрепал друга по плечу. Локк сдержанно кивнул.
– Великолепно! – холодно улыбнулся Страгос. – Я питаю большое уважение не только к вашим способностям, но и к вашей верности друг другу – и, разумеется, не премину ею воспользоваться, во зло или на благо, не важно. Итак, смею вас заверить, вы как миленькие прибежите ко мне по первому зову, а вот если я не соглашусь вас принять, то у вас возникнут неприятности.
– Значит, так тому и быть, – сказал Локк. – Только я все равно попрошу вас запомнить…
– Что именно?
– Что я просил нас отпустить и предлагал вам отказаться от вашего замысла.
– О боги, господин Ламора, вам не кажется, что вы чересчур заносчивы?
– Заносчивости у меня в самый раз, почти как у картенских магов.
– По-вашему, картенские маги вас боятся? Увы, придется вас разочаровать. Если бы они вас боялись, то давно бы убили. Вы картенским магам не страшны, они просто-напросто хотят вас примерно наказать – и не придумали лучшей кары, чем передать вас в мое распоряжение. Так что, если вам не терпится, лучше таите злобу на них.
– Да уж, – сказал Локк.
– Напрягите воображение, молодой человек, и представьте себе, что особой любви к вольнонаемным магам я тоже не питаю. Несмотря на то что я по необходимости обращаюсь к ним за помощью и изредка с благодарностью принимаю их дары, поручение, которое вам предстоит выполнить, может обернуться для картенских магов неожиданной стороной. Вас это не прельщает?
– Вашим словам веры нет, – пробурчал Локк.
– А вот в этом вы ошибаетесь, Ламора. Со временем поймете, что я почти никогда не лгу. Что ж, наша аудиенция подошла к концу. Хорошенько обдумайте услышанное и не торопитесь с выводами. Вам позволено покинуть Мон-Магистерий. Помните, сюда необходимо вернуться по первому моему зову.
– Погодите, – начал Локк. – А как же…
Архонт встал, взял папку со стола и вышел из кабинета. Дверь за ним закрылась, с лязгом щелкнув замком.
– Ну надо же… – сказал Жан.
– Прости, – пробормотал Локк. – Это мне не терпелось в Тал-Веррар съездить.
– Да чего уж там… Мы оба эту девку потискать хотели… Кто ж знал, что у нее дурная болезнь.
Высокие черные двери со скрипом распахнулись; у входа замерли десять гвардейцев.
Локк, окинув их подозрительным взглядом, ухмыльнулся:
– Прекрасно! Ваш господин распорядился, во-первых, предоставить нам лодку, восемь гребцов, горячий ужин, пятьсот соларов, шесть красоток, знающих толк в…
На этот раз Локку и Жану попались весьма толковые гвардейцы: с пленниками они обращались без зверств, но настойчиво, дубинок с поясов не отстегивали, да и толчков с пинками приятелям досталось немного. Лучшего и желать не стоило.
5
На окраину Савролы их привезли в длинной шлюпке, под навесом. Занималась заря, тускло алел край неба над материковой частью города, отчего острова в море казались еще темнее. Жан и Локк молчали, не желая, чтобы гребцы или четверо гвардейцев с арбалетами передали архонту подслушанный разговор.
Лодка подошла к пустынному причалу, и Жан с Локком спрыгнули на берег. Один из гвардейцев швырнул на причал кожаный мешок, и лодка отправилась в обратный путь. На этом неожиданное приключение окончилось. Локк рассеянно потер сухие глаза.
– О боги! – вздохнул Жан. – Не могу отделаться от ощущения, что нас средь бела дня обобрали.
– Так оно и есть… – Локк подобрал с причала мешок, заглянул внутрь – два Жановых топорика и груда кинжалов – и недовольно хмыкнул: – Картенские маги… Охренеть!
– Похоже, они все это и подстроили.
– Хорошо, если только это.
– Локк, они же не всеведущие. У них наверняка какие-то слабости есть.
– Слабости? Это какие же, а? Что, кому-нибудь в детстве материнской любви не хватило или от заморских яств живот пучит и личико сыпью покрывается? Нам-то какая от этого польза? Все равно картенских магов кинжалом не пощекочешь… О Многохитрый Страж, ну отчего бы Страгосу, мерзавцу эдакому, не нанять нас на службу – как обычно, за деньги, без всех этих выкрутасов? Я бы с радостью…
– С радостью? Да я ж тебя знаю…
– А вот и нет!
– Не отпирайся! Сам подумай – вольнонаемные маги Страгосу сообщили о том, что мы Реквинову сокровищницу хотим грабануть, но ясно, что самого важного они как раз и не знают.
– Верно. Хотя, если поразмыслить, им-то незачем Страгосу обо всем подробно рассказывать.
– Твоя правда, и все же… Им известно о наших проделках в Каморре, но не все. Страгос упомянул Барсави, но ни словом не обмолвился о Цеппи – а все потому, что Сокольник появился в Каморре уже после смерти Цеппи. Локк, да пойми ты, картенские маги шпионить умеют, а вот мысли читать не могут, так что всех наших тайн им все равно не выведать.
– Да? Меня это как-то слабо утешает, Жан. Знаешь, кто любит философически рассуждать о малейших слабостях противника? Те, кто сам бессилен.
– И поэтому ты решил безропотно смириться с…
– Безропотно? Да во мне злоба пышет! А с бессилием пора кончать – и чем скорее, тем лучше.
– Ясно. И с чего начнем?
– Ну что, вот вернемся на гостиный двор, я нахлебаюсь воды от пуза, в кровать заберусь, голову под подушку спрячу и до заката просплю.
– Дело хорошее.
– А как отдохнем хорошенько, отправимся на поиски черного алхимика, который разбирается в ядах замедленного действия. Разузнаем об отраве что можно, заодно и выясним, можно ли противоядие подобрать.
– Договорились.
– А потом добавим к списку наших веррарских развлечений еще один пункт.
– Дать архонту в зубы?
– Ага! – Локк стукнул кулаком по ладони. – Мне наплевать, есть яд или нет его! Так или иначе, как бы там с Реквином не складывалось, я этот проклятый за́мок по камешку разберу и архонту в жопу запихну, по самые гланды. Мало не покажется.
– А что, задумки уже есть?
– Нет пока. Но я что-нибудь придумаю, не сомневайся. А уж о том, чтобы с выводами не торопиться… Нет уж, увольте.
Жан хмыкнул. Приятели побрели вдоль причала, к длинной каменной лестнице, ведущей на верхний ярус острова. Локк задумчиво почесал живот – по коже бежали мурашки, словно неведомая отрава, подспудно расползаясь по самым сокровенным уголкам поруганного тела, грозила бедой.
Бронзовый шар восходящего солнца безликой сверкающей маской Очей архонта завис над городом, невозмутимо взирая с небес на приятелей.
Реминисценция
Госпожа Стеклянной балки
1
Встреча с Азурой Галлардин была делом непростым. Разумеется, такую известную особу, Вторую госпожу Великой гильдии искусников, исчислителей и кунсткамерных умельцев, отыскать было легко – дом ее стоял у перекрестка улиц Стеклодувов и Расточников, в четвертом уровне западного Кантеццо на острове Искусников. В сорока шагах от главной улицы.
В этих-то сорока шагах и заключалась основная трудность.
Жан с Локком приехали в Тал-Веррар полгода назад; Леоканто Коста и Жером де Ферра из созданий умозрительных стали вполне осязаемыми личностями. Их экипаж вкатил в город на исходе лета, а сейчас на смену студеным зимним бурям уже явился шаловливый весенний ветерок. Шел месяц сарис семьдесят восьмого года Нары – Вестницы морового поветрия, Госпожи вездесущих хворей и недугов.
Жан сидел в удобном мягком кресле на корме роскошной шестивесельной лодки. Узкое суденышко с низкими бортами юркой водомеркой скользило по волнам веррарской гавани, повинуясь звонким выкрикам молоденькой девушки, примостившейся на носу.
День выдался ветреным, тусклые лучи солнца с трудом пробивались сквозь пелену облаков. В гавани теснились грузовые суда, баржи, рыбацкие лодки и величавые парусники со всех концов света. В залив неторопливо входила эскадра тяжелых галеонов из Эмберлена и Парлея, украшенная лазурно-золотыми стягами королевства Семи Сущностей. Неподалеку Жан заметил бриг под белоснежным флагом Лашена; рядом с бригом стояла галера с флагом Семи Сущностей, над которым гордо реял вымпел кантона Балинель, находившегося в нескольких сотнях миль к северу от Тал-Веррара.
Жанова лодка обогнула южную оконечность острова Негоциантов, одного из трех серповидных островов, окружавших Кастеллану лепестками цветка. Путь Жана лежал к острову Искусников, где обитали мастера, превратившие создание затейливых механизмов и устройств в высокое искусство. Заводные диковинки, созданные веррарскими мастерами, отличались необычайным изяществом, утонченностью и прочностью, и превзойти эти творения не мог никто на свете.
Чем больше Жан привыкал к Тал-Веррару, тем больше замечал странности и самого города, и его обитателей. Города, возникшие на руинах Древних, казалось, перенимали своеобразие самих руин. К примеру, каморрцы, заселив острова, разделенные узкими каналами и протоками реки Анжевины, поневоле жили тесно и скученно, а в Тал-Верраре был простор. Стотысячное население города расселилось по островам, четко разграничивая места обитания жителей по роду занятий, состоятельности и положению в обществе.
На западе, в Переносном квартале, ютились бедняки – жилье здесь было бесплатным, однако приходилось мириться с постоянными штормами и бурями; ветер и волны, неустанно обрушиваясь на берег, крушили и ломали все на своем пути. Немногим лучше жилось и обитателям восточной оконечности архипелага – там, на полуострове Истрия, сгрудились домишки простых ремесленников и хижины работников, гнувших спину в многоярусных садах полуострова Землеробов, где на алхимически удобренных полях выращивали великолепные цветы, фрукты и овощи для богачей.
Единственное кладбище Тал-Веррара, издревле именуемое Курганом душ, занимало почти весь остров в восточной оконечности города-архипелага, напротив полуострова Землеробов. На всех шести ярусах Кургана теснились могильные плиты, памятники, усыпальницы, склепы и роскошные мавзолеи, похожие на дворцы. Как при жизни, так и после смерти веррарцы подчинялись строгим сословным разграничениям: чем знатнее и богаче покойник, тем выше ярусом его хоронили, – по сути, Курган душ являлся жутким зеркальным отражением Золотой Лестницы на противоположном берегу залива.
Размерами Курган душ не уступал Вел-Вираццо; при кладбище возникла странная община – жрецы и жрицы Азы Гийи, толпы плакальщиц и плакальщиков (их громогласные стенания и трагические вопли были слышны издалека), кладбищенские скульпторы, зодчие и строители мавзолеев. Но самыми необычными обитателями Кургана душ были Неусыпные стражи; в Тал-Верраре кладбищенских грабителей не обрекали на смерть, а заставляли охранять кладбище. Угрюмые охранники в стальных масках и бряцающих железных доспехах денно и нощно обходили Курган душ скорбным дозором; вину свою они искупали лишь поимкой очередного незадачливого вора, который и становился новым Неусыпным стражем, – но такого счастливого случая приходилось ждать долгие годы.
В Тал-Верраре преступникам не грозили ни виселица, ни плаха, ни схватка с кровожадными хищниками – эти кары услаждали взоры обывателей прочих городов. В Тал-Верраре осужденных преступников отправляли – вместе с городскими отбросами – на так называемую Курганную свалку, которая представляла собой провал в сорок футов шириной, зияющий на северной оконечности Кургана душ. Отвесные стены провала уходили в темную толщу Древнего стекла на невероятную глубину; по слухам, Курганная свалка – это бездонная пропасть, и сброшенные в нее преступники не умирают, а пребывают в вечном падении. Именно поэтому те несчастные, которых сталкивали с деревянной планки в пропасть, так умоляли о пощаде.
– Забирай влево! – выкрикнула девушка с носа лодки.
Гребцы слева дружно вытащили весла из воды, а гребцы справа, наоборот, приналегли на весла. Лодка вильнула, выскользнув из-под самого носа грузовой галеры с испуганно мычащими коровами на борту. Какой-то моряк с галеры погрозил девушке кулаком:
– Эй, пигалица, глаза протри!
– Шел бы ты своих коров ублажать, пес шелудивый!
– Не наглей, стерва! Ишь язык-то распустила! Попадись мне только на причале, уж я тебя ублажу! Прошу прощения, господин хороший…
Жан, в бархатном камзоле, развалился в роскошном кресле на корме, как настоящий вельможа; в тусклых солнечных лучах ослепительно сверкало золотое шитье и украшения. Моряк на галере ни в коем случае не желал обидеть или рассердить знатного господина; ругательства, скабрезные шуточки и крепкие словечки звучали повсюду в порту, однако состоятельных путешественников это нисколько не смущало – с ними всегда обращались учтиво, будто они отрешенно парили над водой сами по себе. Жан небрежно помахал рукой.
– Ага, так я тебя и испугалась! Ты что, племенным быком себя возомнил? – звонко выкрикнула девушка, обеими руками изобразив неприличный жест. – А чего тогда коровы так недовольно мычат?
К этому времени лодка уже отошла от галеры на приличное расстояние, и ответа они не услышали. Галера осталась далеко за кормой, а взору Жана предстала юго-западная оконечность острова Искусников.
– За скорость получите по серебряному волану сверх обещанного, – сказал Жан.
Обрадованная девушка и гребцы стремительно повели лодку к причалу острова Искусников. Ярдах в ста слева темнела громада грузовой баржи под флагом неизвестной Жану гильдии, окруженная десятками лодок. Люди из лодок пытались взобраться на борт баржи, а матросы на палубе отчаянно отбивались веслами и поливали нападающих тугой струей воды из судовой помпы. Из порта к барже стремительно направлялась лодка с отрядом стражников.
– Что там происходит? – спросил Жан у девушки.
– Что? Где? А, это перышники бунтуют, ничего особенного.
– Перышники?
– Ну, писари, из гильдии писцов. Баржа-то под флагом гильдии печатников… Наверное, печатный станок везут. Вы сами-то печатный станок видали?
– Видеть не видел, а вот пару месяцев назад впервые о таком услышал.
– Перышники их страсть как не любят. Говорят, печатные станки их заработка лишают. Как пройдет слух, что печатники станок хотят с острова вывезти, так писари на баржу и нападают. Уже штук шесть новехоньких станков на дно отправили… Людей тоже не пожалели. Жуть, да и только.
– Совершенно с вами согласен, – кивнул Жан.
– Одна надежда, что искусники не придумают, чем хороших гребцов заменить. Ну, вот мы и прибыли, сударь. С ветерком пришли, до времени. Вас подождать?
– Да-да, разумеется, – ответил Жан. – С вами на обратном пути развлечения мне обеспечены. Так что подождите, я через час вернусь.
– Премного благодарны, господин де Ферра. Рады услужить.
2
Мастера Великой гильдии искусников обитали не только на этом острове, но именно здесь их обосновалось больше всего; именно здесь на каждом углу располагались их мастерские и клубы; именно здесь никто не жаловался, если на улицах внезапно появлялись странные устройства непонятного назначения, к которым порой было опасно притрагиваться.
Жан, взбираясь по крутым ступеням улицы Бронзового Василиска, миновал лавки свечников, точильщиков и мистиков-флебомантов – предсказателей судьбы по венам на руках – и в конце улицы едва не столкнулся с элегантной дамой в четырехуголке с вуалью. Дама неторопливо выгуливала валькону на толстом кожаном поводке в стальной оплетке. Вальконы – нелетающие бойцовые птицы чуть крупнее гончего пса – передвигались прыжками; бесполезные недоразвитые крылья прилегали к телу, а тяжелый клюв и острые когти не хуже зубов разрывали жертву в клочья. Птицы признавали только хозяина, а всех остальных полагали законной добычей.
– Ах, какая птичка, – умильно забормотал Жан. – Ах, как мы умеем руки-ноги отрывать, никого не пожалеем… Красавица… или красавец, кто ты там есть? В общем, просто прелесть, а не птичка!
Валькона, злобно чирикнув, запрыгала вслед за хозяйкой.
Жан, пыхтя и отдуваясь, начал взбираться по очередной лестнице. Пот катил с него градом – физические нагрузки Жерома де Ферра ограничивались подъемом с кровати и посещением игорного заведения. Жан раздраженно напомнил себе о необходимости больше двигаться и упражняться – пузо росло не по дням, а по часам. Вот он поднялся на сорок футов от причала… на шестьдесят… на восемьдесят… Все выше и выше, на второй, на третий ярус… Наконец Жан добрался до четвертого яруса, на самой вершине острова, где больше всего ощущалось присутствие искусников.
В дома и в торговые лавки на четвертом ярусе острова вода поступала по разветвленной сети акведуков; некоторые арки и опоры были возведены еще в эпоху Теринского престола, а позднее, для упрощения подачи воды, обитатели острова стали подвешивать кожаные желоба к деревянным столбам. Повсюду виднелись шестеренки и валы всевозможных передач, водяные колеса и ветряки, гири и грузики противовесов и маятники. Водопровод слыл любимым развлечением искусников; система водоотводов постоянно росла и усложнялась, но при этом все мастера беспрекословно соблюдали главное условие – ни в коем случае не перекрывать поступление воды ни в один из домов. Почти ежедневно искусники, соревнуясь между собой, устанавливали все новые и новые участки водопроводных труб и желобов, новые помпы и насосы, а то и водокачки, берущие воду из старых участков сети. С наступлением сезона штормов ветер гонял по улицам острова обломки желобов и механизмов, шестеренки, винтики и пружинки, но мастера-искусники всякий раз бережно, как любимую игрушку, восстанавливали водопроводную сеть, делая ее еще запутаннее и сложнее.
Улица Стеклодувов тянулась по всей длине верхнего, четвертого яруса. Жан свернул налево и пошел по булыжной мостовой, вдыхая необычные запахи раскаленного жидкого стекла. За распахнутыми дверями мастерских виднелись искусники, крутившие на концах длинных трубок расплавленную стекольную массу, сияющую ярким оранжевым светом. Мимо Жана шумной гурьбой прошли подмастерья-алхимики – их было легко отличить по круглым алым шапочкам и по многочисленным шрамам алхимических ожогов на руках и лице.
На улице Расточников у входа в мастерские рядками сидели работники, полируя всевозможные детали механизмов; мастера-искусники нетерпеливо переминались на порогах, время от времени раздраженно давая указания. Перекресток находился на юго-западной оконечности четвертого яруса и заканчивался тупиком. Дом Азуры Галлардин стоял в сорока шагах от него.
Тупик улицы Стеклодувов представлял собой полукружье лавок и мастерских – широкую улыбку, в которой дырой на месте выбитого зуба зиял проем, а за ним виднелась балка Древнего стекла, по непостижимой причине горизонтально присоединенная Древними зодчими к камням четвертого яруса. Брус квадратного сечения, со стороной в полтора фута, выдавался на сорок футов в воздух, нависая в пятнадцати ярдах над крышами домов на улице третьего яруса. Трехэтажный дом Азуры Галлардин примостился на дальнем конце балки, как птичье гнездо на конце тонкой ветки. Вторая госпожа Великой гильдии искусников знала, как обеспечить себе покой и уединение, – пройти по балке решались лишь те посетители, которым позарез были необходимы услуги госпожи Галлардин.
Жан сглотнул, потер взмокшие ладони и, прежде чем шагнуть на балку, вознес краткую, но проникновенную молитву Многохитрому Стражу.
– Ничего сложного в этом нет, – пробормотал Жан. – Бывало и хуже. Подумаешь, сорок шагов. Главное – вниз не смотреть. Я устойчив, как груженый галеон.
Он, для равновесия раскинув руки в стороны, осторожно ступил на балку. Чем дальше он продвигался, тем сильнее задували порывы ветра, тем больше ширился небесный простор… Жан уставился на входную дверь дома и сам не заметил, как задержал дыхание. Не дышал он до тех пор, пока обеими руками не уперся в притолоку. Жан замер на крыльце, шумно перевел дух и смахнул со лба обильный пот.
Дом Азуры Галлардин был сложен из белокаменных плит. На высокой остроконечной крыше поскрипывал ветряк, а рядом в деревянной раме стоял большой кожаный бурдюк для сбора дождевой воды. На дверном полотне красовались резные изображения шестеренок и прочих непонятных устройств, а сбоку блестела начищенная медная пластина, врезанная в стену. Жан нажал пластину – по дому раскатился звон гонга. Из домов в третьем ярусе к ногам Жана поднимались дымки очагов.
Он собрался было еще раз нажать пластину, но тут дверь со скрипом приотворилась, и в щель озабоченно выглянула приземистая дородная женщина. Хозяйке дома было за шестьдесят; обветренное лицо пересекали глубокие морщины, будто заломы на рукавах старого кожаного дублета. Некогда пухлые щеки рыхлыми комьями глины свисали с высоких скул, а тройной подбородок придавал толстой шее сходство с раздутым лягушачьим зобом. Седые волосы были заплетены в тугие косицы, стянутые бронзовыми и железными кольцами, а руки, пальцы и грудь покрывала поблекшая вязь замысловатых татуировок.
Жан выставил правую ногу вперед, почтительно согнулся в церемонном поклоне, помавая левой рукой в воздухе, а правую прижав к животу, и приготовился начать витиеватую приветственную речь, однако госпожа Галлардин, схватив незваного гостя за шиворот, втащила его в дом.
– Ой! Сударыня, ну что же вы так?! Позвольте хотя бы представиться…
– Ваш наряд и ваше пузо красноречиво свидетельствуют о том, что вы не в подмастерья наниматься явились, – оборвала его она. – Значит, об одолжении пришли просить. Вам, знатным господам, дай волю – весь день раскланиваться будете, а о деле ни полслова. Так что заткнитесь пока.
В доме пахло смазкой, по́том, каменной пылью и раскаленным металлом. Внутренность трехэтажного дома представляла собой одно сплошное просторное помещение, уходящее под потолок. Жан удивленно огляделся: в правой и в левой стене – огромные, в рост человека, окна, а вдоль остальных стен, будто строительные леса, тянулись сотни деревянных полок, уставленных инструментами, материалами и всевозможной дребеденью непонятного назначения. На полки под самым потолком опирался деревянный настил, на котором виднелся тюфяк и письменный стол с двумя алхимическими светильниками; повсюду болтались веревочные лестницы, кожаные ремни и шнуры; на полу высились стопки книг, валялись полуразвернутые свитки и стояли початые бутылки, с пробками и без пробок.
– Простите, госпожа Галлардин, если я явился не ко времени…
– Ко мне всегда являются не ко времени, молодой человек. За исключением тех случаев, когда посетитель приходит с любопытным предложением. Ну, что там у вас, выкладывайте.
– Госпожа Галлардин, все, к кому бы я ни обращался, утверждают, что самый умелый веррарский искусник, самый талантливый создатель заводных устройств, непревзойденных по сложности, изяществу и совершенству, – это вы, а потому…
– Попридержите поток вашего льстивого красноречия, юноша, – велела старуха. – Оглядитесь повнимательнее. Видите, здесь повсюду шестеренки и рычаги, цепи и грузики. Ни их, ни меня лестью не подмажешь.
