Си Син
Цзюнь Цзюлин
Глава 9
Умиротворение и совместное возвращение домой
Юная госпожа Цзюнь говорила мягко и медленно, и ближе к концу фразы ее голос становился все тише. Только бабушка могла ясно расслышать последнее предложение.
Старая госпожа Фан устремила взгляд на стоящую перед ней внучку. Несмотря на свой огромный жизненный опыт, даже она была шокирована тем, что услышала.
– Что ты сказала? – не могла не спросить она.
Юная госпожа Цзюнь отпустила ее руку и сделала шаг назад.
– Я уже ясно дала понять семье Нин, что в будущем не буду иметь к ним никакого отношения, – тихо ответила девушка.
Уже ясно дала понять семье Нин? Никакого отношения? Старая госпожа действительно не могла понять, что это значит.
Будь это кто-то другой, она бы уже мигом сообразила, но эта Цзюнь Чжэньчжэнь…
Старая госпожа странно посмотрела на нее. Ее внучка была одета в старые лохмотья, а выражение лица было таким, словно девушка собиралась устроить возмездие.
– Ты что задумала? – спросила старуха.
Служанка уже более-менее отошла от шока и сразу, как услышала заданный вопрос, подала голос.
– Моя госпожа уже расторгла брачный контракт с семьей Нин, – сказала она, задыхаясь от обиды после очередного упоминания этого брака.
Юная госпожа Цзюнь в самом деле вызывала жалость. Родители рано скончались, ей пришлось искать пристанища у семьи со стороны матери, а те, в свою очередь, всячески измывались над ней.
Фразу «расторгла брачный контракт» услышали все вокруг, теперь уже и прислуга оказалась потрясена.
– Разве такое возможно? – не удержалась от вопроса одна из служанок старой госпожи.
Цзюнь Чжэньчжэнь взглянула на нее и усмехнулась.
– А почему нет? – тихо промолвила она.
Конечно же, такой поворот событий возможен, а вот выйти замуж было куда нереальней, ведь семья Нин ни за что бы не признала эту помолвку. Однако только сейчас служанка отметила, что именно юная госпожа была инициатором расторжения контракта.
Цзюнь Чжэньчжэнь приехала в Янчэн, чтобы выйти замуж за Нин Юньчжао, и все это время она только и делала, что создавала проблемы с этой свадьбой. Да девушка даже хотела свести счеты с жизнью. Так как же она могла пойти на такое?
– Конечно, это возможно! Моя юная госпожа… – агрессивно начала Лю-эр и окинула взглядом прислугу.
Но Чжэньчжэнь прервала ее прежде, чем та успела договорить.
– Давайте вернемся и поговорим об этом позже, – озираясь по сторонам, сказала она.
Остальные непроизвольно проследили за ее взглядом и обнаружили, что вокруг них собралась любопытная толпа и наблюдала за происходящим. Многие тыкали в них пальцем и о чем-то перешептывались друг с другом, очевидно, догадываясь, что перед ними юная госпожа Цзюнь.
В Янчэне девушка только и ждала момента, когда все будут узнавать ее как невесту десятого молодого господина семьи Нин. Теперь ее появление в городе Бэйлю создавало еще больше шума.
В сочетании с ее скандальной попыткой самоубийства на постоялом дворе, к ее несчастью, все в этом крохотном городке могли уже знать, кто она такая.
Но разве это не то, чего девушка и добивалась с самого начала? Почему же именно она добровольно разорвала помолвку?
Все взгляды были прикованы к юной госпоже Цзюнь, которая неуверенно стояла с опущенными глазами. Невозможно было понять, что сейчас она чувствовала.
– Спасибо, бабушка, что лично приехали сюда забрать меня, – девушка слегка согнулась в поклоне, – из-за меня вы перепугались и были втянуты в неприятности.
Рука старой госпожи Фан слегка дрогнула. Выражение ее лица, когда она посмотрела на свою внучку, отражало явное удивление, в котором таилось еще больше смешанных эмоций.
Перепугалась и была втянута в неприятности?
Она совершенно не ожидала услышать эту фразу, а тем более из уст внучки, на которую практически не обращала никакого внимания.
Эта мысль подействовала, как ведро холодной воды, и вывела старую госпожу Фан из оцепенения. Ее удивление рассеялось, оставив лишь место сомнению.
Что эта девчонка задумала?
– Ты, должно быть, шутишь. Это мы втянули тебя во все это, из-за чего ты подверглась унижению, – равнодушно сказала бабушка и взглянула на внучку. – Раз ты хочешь вернуться с нами домой, то поехали прямо сейчас.
Закончив разговор, она развернулась и выразительно посмотрела на служанок. Они поняли намек и отступили на несколько шагов назад.
Юная госпожа Цзюнь молча последовала за ней. Как только она собралась уходить, Лю-эр с неприкрытой злобой и недовольством оглядела прислугу семьи Фан, но не стала им ничего говорить и отправилась за своей госпожой.
Со старой госпожой Фан прибыло две повозки. Сама она села в одну, а ее прислуга проводила Цзюнь Чжэньчжэнь в другую. После этого служанки вернулись и втиснулись в повозку к старушке.
Конечно же, девушка не стала бы ехать вместе с такими низкосортными людьми.
Они удалились под пристальными взглядами прохожих, и никто даже не заметил, что одна из служанок семьи Фан скрылась в толпе и слушала их бурные обсуждения.
Несмотря на то что повозки ехали не по главной дороге, двигались они достаточно ровно.
– Что это за повозка такая? – жаловалась Лю-эр. – Она точно для перевозки людей, а не для товара? Хоть бы жаровню дали, холодно же! Они нарочно делают так, чтобы вы замерзли?
Цзюнь Чжэньчжэнь осмотрела повозку. Справедливости ради, сделана она была добротно, хотя в ней не было никаких украшений, не говоря уже о нескольких маленьких жаровен. Их не обделили, разве что несколькими толстыми подушками.
– Конечно же, она для людей, – сказала юная госпожа Цзюнь.
В этот момент она думала о девушке, не сумевшей оправиться от тяжелых последствий удушения – о юной госпоже Цзюнь, которая все-таки скончалась в тот день.
Рука Цзюнь Чжэньчжэнь коснулась подушки. В целом ее даже устраивало такое положение дел. Единственный нюанс – теперь она находилась в чужом теле, мертвого человека.
Хоть самой юной госпожи больше не было в живых, с ее телом ничего не случилось.
Ветер кружил в повозке через занавески, принося с собой прохладный воздух.
– Юная госпожа, вам не холодно? – спросила с беспокойством Лю-эр, потерла руки и продолжила ворчать: – Ну почему здесь нет никакой печки?
Хотя девушки смотрели на семью Фан свысока, они без угрызения совести наслаждались всеми ее благами. В глубине души Чжэньчжэнь и Лю-эр были уверены, что это огромная честь для семьи Фан.
До чего же нелепые и противные детишки.
На лице юной госпожи промелькнула улыбка, и она не удержалась от смеха, после чего на нее волной нахлынули переживания. В глубине души она чувствовала, что теперь имела полное право пользоваться чужими благами.
Руки юной госпожи, сложенные на коленях и припрятанные рукавами платья, были крепко сжаты. Жгучая боль хотела вырваться криком наружу, но встала комом в ее горле.
С момента пробуждения все вокруг было слишком странным и выходило далеко за рамки ее понимания. Девушка старалась сохранять спокойствие только для того, чтобы справиться с этой новой для нее реальностью. Она подавляла те эмоции, из-за которых любой человек мог легко потерять рассудок, лишь бы самой не сойти с ума.
Ненависть – как раз та самая эмоция, из-за которой проще всего было свихнуться.
Цзюнь Чжэньчжэнь потянулась к шторке и выглянула в окно.
– Юная госпожа Цзюнь, разве здесь и так недостаточно холодно? – служанка не заметила ее тревоги, лишь обратила внимание на движения и поспешно продолжила с недовольным лицом: – Ну почему здесь нет даже небольшой грелки для рук?
Лю-эр развернулась и переползла в переднюю часть повозки.
– Остановитесь! – крикнула она. – Дайте нам грелку!
Люди снаружи были немного сбиты с толку ее криками, но они не осмелились перечить, поэтому им пришлось доложить обо всем старой госпоже, которая ехала впереди. Минуту спустя прислуга из первой повозки принесла ручную грелку.
Служанка осмотрела переданную им вещицу и нахмурилась.
– Но ведь она старая, – брезгливо бросила она.
Служанка старалась быть терпеливой:
– Мы выезжали очень быстро и не подготовились должным образом. Эта грелка принадлежала одной из служанок, вы можете ее забрать.
Лю-эр отбросила грелку в сторону и пронзительно закричала:
– Ай-ай, она такая грязная, да еще и воняет отвратительно!
Лицо служанки позеленело, а Лю-эр тем временем и не думала прекращать ругаться:
– …Ну почему вы не оставили здесь жаровни? С одной только подстилкой ведь можно замерзнуть насмерть.
Юная госпожа Цзюнь, которая уже какое-то время витала в облаках, не смогла сдержать улыбки:
– Лю-эр! – прикрикнула она.
Служанка тут же закрыла свой рот.
– Все в порядке, страшного ведь ничего не случилось. Потерпи, мы уже скоро приедем, – сказала юная госпожа Цзюнь.
Лю-эр подчинилась словам своей госпожи и буркнула на стоящую снаружи девушку.
– Можешь идти, – с презрением отмахнулась она.
Та сдержанно поклонилась, развернулась и ушла прочь.
Повозки продолжили движение. Увидев вернувшуюся побледневшую служанку, остальные слуги старой госпожи Фан могли ей только посочувствовать. Все они отчетливо слышали недовольства Лю-эр.
– Юная госпожа Цзюнь в этот раз какая-то очень уступчивая, – чуть помедлив, сказала одна из служанок.
Так или иначе, она все же была внучкой старой госпожи Фан. Та, может, и испытывала к ней неприязнь, но они все еще оставались кровными родственниками. Что бы ни случилось, слуги должны были оставаться с девушкой почтительными.
Старая госпожа Фан, которая все это время сидела на подушке и отдыхала с закрытыми глазами, недовольно фыркнула.
– Удивительно. Одна играет роль злодейки, а другая прикидывается добрячкой, – резюмировала она. – Посмотрим, что эта негодница на этот раз задумала.
Служанки молча опустили головы и не осмелились что-либо ответить.
Занавески приподнимались порывами ветра, и до всех доносился едва уловимый голос Лю-эр из следующей за ними повозки:
– …Юная госпожа, минуточку, сейчас я надену на вас свою одежду… Юная госпожа, вы не хотите чаю? … Ах, вы ведь так давно не пили чай… Я хоть выпила несколько чашек в доме семьи Нин… Здесь даже нет чая… Они и в самом деле…
Юная госпожа Цзюнь отвела взгляд от окна и взглянула на Лю-эр.
– Не нужно. Мне не холодно, и я не хочу чаю. Я поднимаю занавеску просто потому, что хочу подышать свежим воздухом, – промолвила она. – Расслабься и отдохни.
Служанка смутно почувствовала, что юная госпожа сказала это не ради того, чтобы Лю-эр отдохнула. Какова вероятность того, что ее заткнули просто потому, что она вела себя слишком шумно?
В прошлом она не слишком задумывалась о словах своей госпожи. Слова девушки никогда не расходились с делом, но после, казалось, дружелюбного и мирного разговора Цзюнь Чжэньчжэнь с госпожой Нин последняя, в конце концов, ушла с побелевшим лицом. Оглядываясь на это сейчас, Лю-эр осознала, что теперь в словах юной госпожи скрывался какой-то подтекст.
Как самая способная и единственная прислуга юной госпожи, Лю-эр чувствовала, что теперь она должна была научиться понимать ее слова, чтобы случайно не пойти против ее воли и не совершить ошибку.
Лю-эр на какое-то время затихла и обратила внимание, что Чжэньчжэнь не проронила ни слова. Что еще больше подтвердило догадки служанки о том, что юная госпожа таким образом заставила ее замолчать.
Цзюнь Чжэньчжэнь неподвижно сидела и смотрела в окно, служанка беспокоилась, что у нее уже затекла шея.
– Юная госпожа, на что вы смотрите? – с любопытством спросила она.
Цзюнь Чжэньчжэнь глядела в окно, ей открывался широкий обзор на равнину за поселком Бэйлю. Студеная зима сейчас казалась затяжной и в какой-то степени слишком суровой.
– На пейзаж, – ответила девушка.
Она побывала во многих местах и видела множество пейзажей, но это место, к северу от столицы, никогда раньше не проезжала. Девушка и не думала о том, что сможет увидеть все это даже после смерти.
Глава 10
Тетя и сестра
Занавеска около юной госпожи Цзюнь в течение всего пути оставалась приподнятой. Глядя на нее, Лю-эр невольно с ужасом вспоминала ее попытку самоубийства, потому всю оставшуюся дорогу покорно молчала.
После отъезда из Бэйлю они вскоре достигли главной дороги. По мере приближения к Янчэну по пути встречалось все больше повозок и пешеходов. Перед въездом в сам город уже можно было отчетливо ощутить атмосферу оживленности и суеты.
Цзэчжоу, Янчэн.
Хотя девушка никогда не была в северо-западной части этого города, он не был ей незнаком. И не только он – местность к северу от столицы ей не казалась чуждой, поскольку она знала все из карт и книг.
Обычаи северных регионов были достаточно открыты, поэтому не было ничего плохого в том, что Цзюнь Чжэньчжэнь ехала с открытой шторкой и выглядывала наружу. Иногда прохожие бросали на нее взгляд, а красавица в ответ мельком смотрела на них.
Юная госпожа Цзюнь сосредоточила свое внимание на открывшейся перед ней картине, стараясь не думать слишком много о делах минувших дней.
Она уже вполне понимала, что произошло в прошлом: не было необходимости тратить на это свои силы. Размышления об этом снова и снова пользы не приносили, только лишний раз вызывали чувства подавленности, сожаления и негодования.
Ей лишь оставалось узнать, кто она, как обстояло положение дел и что же делать дальше. Чтобы ответить на эти три вопроса, девушка должна была сохранять ясность ума.
Не думать о прошлом, сосредоточиться на настоящем, смотреть только в будущее.
Как только повозка миновала высокие городские ворота Янчэна, Лю-эр очнулась, выглянула наружу и скривила губы.
– И снова мы вернулись в этот дом, – брезгливо и беспомощно пробубнила она.
На сей раз дом отличался еще больше, чем раньше. Прежде это отвратительное жилище было лишь временным пристанищем для прислуги семьи Фан, из-за чего сильно напоминало обычный постоялый двор. Если бы ситуация складывалась в пользу юной госпожи и ее служанки, то их настоящим домом стала бы нынешняя резиденция семьи Нин в Бэйлю.
В душе они верили, что все это – временные неудобства, через которые им нужно было пройти, смирившись с низким положением и постоянным выживанием, и тогда черная полоса в жизни рано или поздно бы закончилась.
Но теперь брачный контракт расторгнут, а юной госпоже некуда было идти. Впереди ждала лишь бесконечная тьма.
И что делать дальше?
Прежде заносчивое лицо служанки теперь выражало откровенное недоумение, и, даже войдя в двери этого дома, она пребывала в полном замешательстве.
Юная госпожа Цзюнь внимательно его осмотрела.
Дом семьи Фан располагался в самом центре Янчэна. Хоть он не шел ни в какое сравнение с владениями семьи Нин, но занимал достаточно большую площадь и не имел себе равных в городе: роскошные расписные колонны, множество павильонов и террас, а здания по всему двору располагались в хаотичном порядке, что выглядело весьма привлекательно.
Повозки пересекли узкий переулок и въехали во внутренний двор. Еще до того как они остановились, юная госпожа Цзюнь могла отчетливо слышать суматоху снаружи и звук приближающихся шагов.
Это были остальные члены семейства, которые чуть ранее получили печальные новости и, вероятно, были очень встревожены.
– …Они вернулись.
– …Умерла?
– …Она и в самом деле умерла?
Среди всего шума был отчетливо слышен пронзительный женский голос, владелица которого была не столько обеспокоена и встревожена, сколько воодушевлена.
По-видимому, волновались отнюдь не все.
Юная госпожа Цзюнь поджала губы и выглянула в окно в направлении этого голоса. Во двор ввалилось около дюжины женщин разного возраста, все они были в пестрых одеждах.
Взгляд Чжэньчжэнь остановился на девушке лет четырнадцати. Она была очень красива и выделялась среди толпы. За счет своих острых приподнятых бровей она напоминала старую госпожу Фан.
Мгновением позже взгляды двух девочек встретились. То была третья юная госпожа Фан. Цзюнь Чжэньчжэнь узнала в ней свою двоюродную сестру, младшую внучку ее бабушки.
Увидев ее в повозке, юная госпожа Фан была явно ошарашена и даже не пыталась скрыть своего разочарования и пренебрежения.
– Такая никчемная, даже не хватило смелости, чтобы помереть, – плюнула она, развернулась и собралась уходить.
Шум вокруг внезапно стих: все служанки затаили дыхание и напряженно поглядывали на девушку, сидящую в повозке.
Весной на третий год правления Тайкан [14] юную госпожу Цзюнь забрали из Фунина, и тогда она впервые встретилась со своей двоюродной сестрой в доме Фан. Все вокруг жалели Чжэньчжэнь, потерявшую отца и мать, поэтому вынесли и подарили ей свои любимые вещи.
Цзюнь Чжэньчжэнь попросила свою служанку принять все дары, но подготовить ответные подарки не посчитала нужным. Это, конечно, нельзя было назвать обычным визитом к родственникам, в конце концов, только-только скончался ее отец, поэтому семья Фан не сочла подобное поведение девушки грубостью.
Однако на следующий день третья юная госпожа Фан увидела, как подаренный ею носовой платок использовался Лю-эр в качестве тряпки для чистки грязной обуви.
Тогда она отправилась к Чжэньчжэнь и спросила, в чем дело, на что та дала простой ответ:
– То, что моя служанка пользуется такой дешевой вещицей, – уже хорошо.
Между девушками тут же развязалась драка. Она закончилась тем, что Цзюнь Чжэньчжэнь схватила веревку с намерением уйти и повеситься. Эта ситуация вынудила их бабушку наказать третью юную госпожу.
С тех пор между сестрами началась самая настоящая вражда. В течение полугода у них еще несколько раз разгорался конфликт, и, если бы госпожа Фан не держала третью юную госпожу Фан в ежовых рукавицах, неизвестно, во что бы это все могло вылиться.
Услышав новость о том, что сестра повесилась, третья юная госпожа Фан совершенно не испугалась. Напротив, она рванула с таким довольным видом, словно была только рада обнаружить ее мертвой. Это было достаточно неприятно, и Цзюнь Чжэньчжэнь опасалась, что сейчас начнется очередная отчаянная драка.
Все служанки уже приготовились разнимать этих двоих, ожидая, что зачинщиком конфликта будет именно она, но юная госпожа Цзюнь продолжала сидеть неподвижно.
Она что, разве не слышала, что ей только что сказали?
– Фан Цзиньсю!
Из повозки раздался резкий крик, после чего из нее выпрыгнула взбешенная Лю-эр.
– Фан Цзиньсю, ты такая бесчувственная и бессердечная, так и норовишь отправить мою госпожу на верную смерть!
Лю-эр с угрожающим видом посмотрела по сторонам, словно вот-вот собиралась на кого-нибудь наброситься.
И служанки в повозке, и сидевшая возле окна юная госпожа Цзюнь не могли этого не понять.
Лица служанок, которые помогали старой госпоже Фан покинуть повозку, сразу переменились, и они тут же пустились в сторону Лю-эр.
– Кто это посмел нести такую чушь в присутствии третьей юной госпожи? – резко закричали они. – Хватайте ее и не дайте ей уйти!
С этими словами они выбежали вперед и преградили Лю-эр дорогу.
– Юная госпожа Цзюнь полдня просидела в повозке и тоже устала, лучше помоги ей выйти, чтобы она скорее отдохнула, – попытались они по-хорошему убедить Лю-эр, закрывая ей обзор и не позволяя пройти дальше.
Было очевидно, что все это делалось для того, чтобы защитить юную госпожу от их собственной семьи и при этом обидеть Чжэньчжэнь, которая фактически была для них чужой.
Эти гнусные людишки.
Лю-эр топала ногами и собиралась уже начать проклинать всех направо и налево, как вдруг Чжэньчжэнь подняла занавеску и громко позвала свою служанку, чтобы та помогла ей спуститься.
Слуги занервничали еще больше, наблюдая за тем, как юная госпожа Цзюнь выходит из повозки. Но девушка только смотрела на старую госпожу Фан. Она не ревела, не бранилась и даже не собиралась лезть ни с кем драку.
Обратив внимание на старую госпожу Фан, все служанки тут же согнулись в поклоне.
– Пойдем, – сказала бабушка и взглянула на Чжэньчжэнь, которая спокойно стояла в сторонке, после чего старуха направилась не к внутренним воротам, а свернула в узкий проход, ведущий в противоположную сторону.
Там находилась ее комната – юная госпожа Цзюнь поняла это после недолгих размышлений, после чего последовала за ней. Почти сразу же со стороны внутренних ворот девушка услышала звук приближающихся шагов.
– Матушка, – изнутри донесся чей-то ласковый и встревоженный голос.
После этого юная госпожа Цзюнь увидела быстро приближающуюся красивую женщину приблизительно тридцати пяти-шести лет, которая на первый взгляд казалась нежной и очень великодушной.
Это была тетя Цзюнь Чжэньчжэнь, госпожа Фан.
– Матушка, вы вернулись, – сказала она, после чего ее взгляд упал на юную госпожу Цзюнь. На ее лице отражалось счастье с небольшой ноткой грусти. – Чжэньчжэнь, рада, что и ты здесь.
Это тот самый случай, когда нельзя судить человека по внешности: снаружи женщина казалась добросердечной, но в душе была жестокой. Во всяком случае, так подсказывали юной госпоже ее воспоминания.
К сожалению, мир и в самом деле переполнен скверными людьми.
Цзюнь Чжэньчжэнь опустила взгляд и слегка поклонилась ей. Это было настолько неожиданно, что госпожа Фан растерялась и забыла, что вообще хотела сказать.
– Я отойду с ней, нам нужно кое о чем поговорить, – сказала старая госпожа Фан. – Можешь возвращаться первой.
Этими словами старшие семьи Фан четко давали понять, где и когда младшему поколению не следовало находиться. Юная госпожа Цзюнь и члены семьи Фан испытывали взаимную неприязнь друг к другу. Девушка считала, что оставаться в одном доме с женщинами семьи Фан – ниже ее достоинства, в то время как старая госпожа Фан и вовсе желала, чтобы духу ее здесь не было.
Это дитя вызывало лишь одну головную боль.
Цзюнь Чжэньчжэнь поджала губы, понимая, что раньше юная госпожа доставляла людям слишком много хлопот.
