Шукалов Тарас
Неприкаянный
– Ты на верном пути…
Капли дождя стекали вниз по нашим лицам, унося за собой грешную кровь. Улыбка рыцаря как будто освещала все вокруг… Она как будто давала надежду…
– Как после всего этого ты находишь силы улыбаться? – спросил я, идя навстречу ему.
– Есть то, что дает мне силу… – усмехнувшись, отвечал нордгардец. – И это никому не удастся отобрать у меня…
– Что же это?
Только рыцарь уже хотел открыть мне свою тайну, как тут раздался голос с лестницы:
– Томас! Томас, ты здесь? – звучал голос Ричарда.
Поднявшись наверх, Ричард окинул взором все в округе без капли содрогания, а после быстрым шагом направился ко мне.
– Томас, вижу, ты хочешь закончить начатое? – с нескрываемым восторгом говорил Ричард. – Ну так давай я не буду тебе мешать, лишь посмотрю со стороны!
Осуждающим взглядом я посмотрел на Ричарда, а после произнес твердым голосом:
– Я не стану его убивать.
После моих слов дурацкая ухмылка ушла с его лица, и он тут же оттолкнул меня от нордгардца:
– Ну, раз ты не станешь, – медленно говорил Ричард, доставая меч, – это сделаю я!
На лице рыцаря, стоящего на коленях, не было ни капли страха, ни крупицы злобы… Он был по-настоящему спокоен… Острый клинок уже заносился над его головой… Еще раз мой взгляд прошелся абсолютно по каждому мертвому лицу, лежащему на площади… Я как будто видел их жизни… их страдания… веру… боль… надежду… и страх… И тут я услышал тот самый звук… Тот звук, который предопределил мою жизнь… Тот звук, что спас меня… Финальный треск… В это же мгновение мой меч через скрежет металла остановил клинок Ричарда… Я слышал, как кольца цепей прыгают по земле… Я слышал их звон…
– Да что с тобой такое?! – вопя от гнева, кричал Ричард.
– Я не дам тебе отнять еще одну жизнь! – кричал в ответ я.
С криком мой противник отпихнул меня назад. И вот мы стоим друг напротив друга и смотрим в глаза, как заклятые враги, хотя еще недавно мы были вечными братьями… Именно здесь я внезапно ощутил нежное и теплое прикосновение солнца… Маленький лучик пробился сквозь тесные тучи и ярко освещал мой клинок… Ричард уже несся на меня, крича во все горло, и хоть я понимал, что все равно проиграю, внутри меня что-то давало мне сил… Со скрипом сжав рукоять меча, я принялся отбивать тяжелые удары… Шел удар за ударом, а я все стоял… Мы изящно отбивали удары друг друга, попутно перешагивая через груды мертвых тел… Во время одной из своих быстрых атак он взял во вторую руку чей-то меч, что лежал на полу, облитый кровью… Удары становилось все сложнее отбивать, а моменты для атаки для меня совсем исчезли… Второпях я вынул меч из груди рыцаря, что лежал позади меня, и попытался вновь возобновить свою атаку, наши клинки встретились и принялись давить друг на друга что есть силы. Ужасный скрежет металла резал уши, а силы покидали нас с каждой секундой, но я все еще продолжал стоять… Я смотрел в разъяренные глаза Ричарда, что так и желали меня убить… Его лицо все потело, а из десен были видны мелкие ручейки крови…
– Ты глупец, Томас! Ты меня погубишь! – кричал вовсю Ричард. – Ты предаешь нашу веру! Ты предаешь нашего короля! Ты предаешь меня, Томас!
Ничего не отвечая, я продолжал сопротивляться, но силы уже были на исходе… Мои руки так вопили, что мне пришлось их ослабить, и в эту же секунду мои мечи были разведены в стороны, и мне пришелся мощный удар ногой прямо в грудь… В моих глазах закружили черные круги, а когда попытался подняться, я уже видел, как Ричард стоит над рыцарем, готовясь его обезглавить… Тут же, встав на ноги, я побежал со всех ног, но было уже слишком поздно… Был слышен лишь голос гордого рыцаря, стоящего на коленях, который без страха смотрел смерти в лицо…
– Ты можешь убить меня… Ты можешь отрезать мою голову… Можешь сжечь мое тело… Но ты никогда не сможешь убить внутри меня то, что дает мне силу…
– Да ну, и что же это? – спросил Ричард, уже несся клинок к его голове.
– Надежда…
Голова рыцаря тут же отделилась от его тела и отлетела в сторону, быстро выпуская из себя кровь…
– Нет! Ублюдок!
С криком я набросился на Ричарда, и мы вместе упали к мертвецам на землю… Мои руки, не жалея себя, били по его лицу… Я уже видел, как из его лба начинает сочиться алая кровь, но мои глаза были так закрыты ненавистью и злобой, что я и не заметил, как Ричард взял острый камень в свою дрожащую руку… Тут же я ощутил острую боль по всему правому виску, и меня понесло в сторону… Ричард взялся за меня руками и понес к лестнице… Уже у самого конца он развернул мое тело лицом к себе и принялся смотреть в мои желтые глаза… Он явно хотел что-то сказать, но тут его руки резко отпустили меня, и я с громким грохотом покатился вниз… Острые ступени резали мне лицо… Царапали мои руки… Колотили мою спину… Мое тело остановилось лишь на половине пути… Мои горящие пальцы в страхе продолжали держаться за кровавые ступени… Наконец подняв свою голову, я увидел высоко стоящего Ричарда, чей высокомерный взгляд разочарованно смотрел на меня… Как только он ушел, не сказав ни слова, моя голова сама собой резко опустилась, и я узрел свой ужасный лик в отражении кровавой лужи подо мной… Все мое лицо было изуродовано шрамами… именно теми шрамами… которые невозможно смыть…
Мои руки подняли тяжелый шлем и водрузили его на голову. Наконец-таки выйдя из серого дома и уже собираясь садиться на своего белого коня, я в последний раз на него взглянул. Такой огромный, но абсолютно пустой, такой красивый, но и противный одновременно. Этот дворец никогда не был моим настоящим домом, он лишь был моей холодной темницей все это время… Дернув за поводья, я тут же вспомнил человека, благодаря которому я все еще жив… Я просто не мог уехать и не попрощаться со своим жизненным учителем…
Уже через несколько минут я был на месте: передо мной был маленький деревянный дом отца Яцыка, но вот что больше притянуло мое внимание, так это две серые лошади с королевскими эмблемами, что стояли рядом. Дверь была открыта нараспашку, и стоило мне только приблизиться к ней, как из дома сразу стали доноситься голоса:
– Объясните мне, господа, по какой причине я должен поехать с вами? – громко вопрошал священник.
– Мы вам уже сколько раз сказали, это приказ генерала Дюркгейма, он хочет вас видеть! – звучал неизвестный мне голос.
Стоило мне только перешагнуть порог, как меня тут же громко крикнули:
– Томас! – с улыбкой крикнул Ланцелот.
В прихожей грозно стояли двое рыцарей, что пришли с неким приказом Дюркгейма. Отец Яцык посмотрел на меня добрым взглядом, а после произнес:
– Томас, скажите этим двум господам, что они, очевидно, ошиблись!
– Господин Томас, что вы тут делаете, разве вы не должны уже быть у Бриллиантового озера? – удивленно спрашивал низкий рыцарь.
– У меня свои назначения, а вам бы я советовал уйти отсюда, – сурово пригрозил я.
– Это что, угроза? – резко спросил высокий рыцарь, схватившись за рукоять шпаги.
– Подожди, Генрих! – тихо сказал низкий рыцарь своему товарищу. – Послушайте, господин Томас, вы, видимо, меня неправильно поняли. Это приказ самого Дюркгейма…
– Пошли вон! – крикнул я, перебив его.
Высокий рыцарь сделал серьезную гримасу и вытянул шпагу, направив ее на меня.
– Все-то он понимает, Людвиг, давай преподадим урок подлецу! – говорил Генрих.
Сделав пару шагов назад, я закрыл собой отца Яцыка и Ланцелота с его девой, а после со звенящим свистом обнажил свой клинок. Маленький рыцарь долго мешкал, постоянно перебрасывая свой взгляд то на своего высокого товарища, то на меня, но в итоге и он достал меч. Слева от меня стоял красивый стенд, на котором лежала изящная шпага отца Яцыка. Не теряя времени, я резко вытащил ее и твердо принял стойку для битвы. Рыцари еще раз неуверенно переглянулись, а после сделали первый шаг вперед, и их удары обрушились на меня. Словно в бальном танце, я кружился с ними в опасном бою, где любой пропущенный удар мог стать последним. В тесной прихожей было слишком рискованно сражаться сразу с двумя, потому я начал аккуратно отходить к выходу, а рыцари, все не переставая меня атаковать, шли следом за мной. Стоило нам только выйти наружу, как их клинки тут же неслись на меня с разных сторон. Мои ноги утопились в вязкой земле, а руки сжали шпаги покрепче. Мечи с дрожащим звоном встретились, и началась борьба с двух сторон. Мой взгляд плавно переходил с высокого на низкого и наоборот. Они были до ужаса напряжены, а их силы уже давно покинули их. Моя нога резко поднялась и сильным ударом поставила маленького рыцаря на одно колено, и в этот же миг мой второй клинок присоединился к первому. Я со всех сил начал давить на меч Генриха, и его ноги начали стремительно нести его назад. Голова рыцаря с грохотом стукнулась о ближайший сарай, а его шпага уже была сведена к земле. Он посмотрел на меня обозленным взглядом, как будто до сих пор верил, что сможет победить. Я занес второй клинок над его головой и силой ударил его гардой прямо в лоб. Генрих тут же выпустил шпагу из рук и сам свалился на землю. Людвиг, увидев все это, бросил на меня жалкий испуганный взгляд и сразу же вскочил на коня.
– Вы еще пожалеете об этом, Томас! – крикнул напоследок он и ускакал вдаль.
Из дома тут же выбежал Ланцелот со своей девушкой, а за ними медленно прошагал отец Яцык.
– Томас! Вы опять нас спасли! – все говорил Ланцелот, крепко обнимая меня.
Я обнял его в ответ. К нам подошел мой учитель, и с добрым лицом он положил мне руку на плечо:
– Спасибо тебе, Томас, я сочту за честь, если ты нас проведешь из города.
– Собираетесь уезжать? – спросил я.
Немного помолчав, он ответил:
– Проклятие уже близко, Томас, ты же знаешь об этом…
– Да…
Мы замолчали и опустили головы. В полной тишине они собрали свои вещи, а затем мы все вместе отправились по пустым улицам за город…
Уже подъезжая к лесной развилке, отец Яцык спросил меня:
– Томас… Тот рыцарь говорил что-то про Бриллиантовое озеро… Неужто Дюркгейм и правда хочет отправить вас на верную смерть?
– Да, так есть… Потому я туда и не поеду…
От моих слов глаза священника засветились, а на лице отразилась неожиданная радость.
– Но я вижу, что на вас доспехи, куда же вы собираетесь отправиться? – продолжал спрашивать учитель.
– Туда, где я должен был быть все это время, всю свою жизнь я должен был быть только там… Я возвращаюсь к своей семье, отец Яцык! – воскликнул я.
Он раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но резко передумал. Священник был так впечатлен моим решением, что его глаза горели от удивления, а лицо сияло от счастья.
Уже когда мы были на распутье дорог, отец Яцык сказал:
– Ланцелот, езжайте дальше, я вас догоню!
– Хорошо, отец! – говорил Ланцелот, уже собираясь скакать дальше. – Спасибо вам еще раз, Томас!
– Да, спасибо вам, господин Томас! – вторила ему дева.
Я ответил лишь добрым кивком, и они мигом ускакали дальше. Мой учитель, с мокрыми глазами, слез со своей лошади и что-то достал из седельной сумки.
– Отец Яцык, вы хотели мне что-то сказать напоследок? – спрашивал я, слезая с коня.
– Да, Томас, я хотел тебе что-то сказать…
Из его глаз полились маленькие ручейки.
– Мы видимся с тобой в последний раз, Томас… По этому случаю я хочу подарить тебе это…
В его морщинистых руках красовался изящный кинжал в золотых ножнах с вырезанной эмблемой феникса… эмблемой Нордгарда…
– Отец Яцык, я… я… – удивленно говорил я. – Я и так обязан вам жизнью и… Я просто не могу принять такой дорогой подарок…
– Можешь, сынок, можешь… – говорил мой учитель, вкладывая кинжал в мои руки. – Я хотел подарить тебе надежду, а в итоге ты подарил ее мне…
Отец Яцык захватил меня в свои крепкие объятия, все не переставая плакать:
– Я горжусь тобой, сынок… Горжусь тобой!
Мы еще долго так стояли и вместе роняли горькие слезы, ведь мы прощались… прощались навсегда… Но потом мы отпустили друг друга, и он продолжил:
– Езжайте к семье, Томас, еще никогда не поздно все исправить! Ничто не способно вас остановить, ведь у вас есть она… Мой подарок! – со слезами на глазах говорил отец Яцык, взбираясь на свою лошадь.
Я смотрел на него мокрыми глазами, а моя душа была переполнена теплотой и отвагой. И уже собираясь уезжать, он напоследок сказал:
– И, Томас… Спасибо тебе за все!
Он уехал вслед за своей семьей, а я остался стоять там, все разглядывая подарок отца Яцыка. Вдохнув побольше воздуха, я спрятал кинжал себе за спину и отправился в долгую дорогу к своей семье. И казалось, что меня, переполненного надеждой и счастьем, ничто не сможет остановить… Даже само проклятье…
Гигантская стена из черного тумана… Она доходила до самого неба, а в ширину ей не было видно конца… Я стоял на том холме, откуда раньше было отчетливо видно мой город, но теперь… Он был полностью перекрыт этой стеной… Но во мне до сих пор жила надежда увидеть свою семью, ведь, может быть, их всех спасли и увезли в другой город… Спускаясь с высокого зеленого холма, я увидел, как по лесной дороге скачут наши рыцари, не тратя и секунды времени, я принялся кричать им вслед:
– Эй! Подождите! Эй!
Лошади тут же встали на месте, а всадники с недовольным видом принялись разглядывать меня, но стоило мне только снять шлем, как меня в этот же миг узнал один из них:
– Томас? Что ты тут делаешь?!
Всмотревшись в лицо говорящего, я узнал в нем своего старого знакомого, с которым я был знаком почти с самого детства.
– Франц? Сколько же лет прошло, как мы виделись? – спросил я, протягивая ему руку.
– Лет так десять, не меньше, точно, Томас… – отвечал он, пожимая мне крепко руку. – Так что же ты тут делаешь, Томас? Тут совсем небезопасно, проклятие с минуты на минуты может продолжить наступать!
– Франц, я здесь из-за своей семьи, мне нужно знать, что с ними! – объяснял я тревожным голосом. – Вы же из патрульных, да?
– Ну да, а что?
– Прошу, скажи, что вы выводили людей из городов! – дрожащим голосом громко сказал я.
Франц с открытым ртом ничего не отвечал, смотря на меня кристальными глазами.
– Франц, отвечай! Вы спасали людей?
– Да никого мы не спасали и не выводили! – ответил рядом стоящий рыцарь.
Мое сердце забилось так быстро и так громко, что я начал его слышать… Мой взгляд устремился в сторону проклятья… Этот черный туман, что заманивает своими узорами и то медленно, то быстро расползается по земле…
– Томас… – с сожалением заговорил Франц. – Приказ Дюркгейма… В нем было сказано перевести всех солдат из нашего города в какой-то другой… а людей… приказал ни в коем случае не выпускать…
Я чувствовал, как мои ноздри широко раскрываются из-за злости… Мои кулаки то крепко сжимались, то разжимались со скрипом, а в голове все звучало: «Порой нам приходится совершать непривычные доселе вещи, но на самом деле они правильные! Поверьте мне, Томас, рано или поздно вы это осознаете и будете смотреть на подобные вещи с пониманием!» Меня переполняла животная ненависть к Дюркгейму и острое желание отомстить за все… за всю боль, что он мне причинил…
– Прости меня, Томас… – виноватым голосом говорил Франц. – Я ничего не мог поделать…
– Я понимаю… Я понимаю тебя… – злым голосом говорил я. – Куда вы теперь направляетесь?
– А то ты как будто не знаешь? – сказал тот же рыцарь.
По моему взгляду и молчанию они все переглянулись между собой и поняли, что я вправду не знал.
– Вам что… – обеспокоенным голосом спрашивал Франц. – Не пришел указ королевы?
– Указ? Королевы?! – удивленно воскликнул я.
– О боже… До вас и в самом деле не дошел гонец… – продолжал Франц. – Гонцов отправили с этим указом во все города… В нем было сказано, чтобы армия и мирные люди бежали в Нордгард… Ведь с проклятием нет смысла сражаться, нам его никак не одолеть… Нам лишь остается принять его как бремя…
– В столице никто не знает об этом… – обреченно говорил я. – Но как… Королева?
– Король Эзмунд отрекся от престола еще той ночью, и его место заняла его дочь… Элизабет…
– Но как… Так все быстро, так все… непонятно… – бубнил себе под нос я.
– Томас, ты должен донести указ до своих! – просил меня Франц. – Иначе они просто погибнут там, бессмысленно сражаясь против того, что невозможно победить!
– Но моя семья…
Все замолчали. Пока они переглядывались между собой, у меня перед глазами снова появилась моя маленькая Софи, которая кружится в нежных объятьях с Мари…
– Томас… Мы должны уже отправляться в путь… – грустно говорил Франц. – В общем… я тебе не вправе указывать, Томас, поступай так, как считаешь нужным… Прощай, старый друг…
Наши руки вновь крепко сплелись, и я поникшим голосом произнес:
– Прощай…
Уже через мгновение я видел лишь облако пыли и уходящие вдаль силуэты всадников. Мой взгляд вновь устремился на стену проклятия, что была вдалеке. Я как будто слышал, как оттуда доносятся чьи-то крики… Эти крики… Они звали меня… Я твердо принял решение остаться и погрузиться в проклятие, дабы найти свою семью. Привязав свою лошадь к дереву и вновь нежно проведя рукой по ее гриве, как в последний раз, я отправился к стене…
С каждым шагом я становился все ближе к туману. Черная стена все больше возвышалась надо мной, а все в округе начинало медленно затихать… Подойдя уже к самому краю, я впервые ощутил на себе прикосновение проклятия… Туман медленно окутывал мои ноги, и меня посетило ощущение некой легкости… Посмотрев высоко в небо, я заметил, что еще середина дня и солнце все еще ярко стояло на месте, но уже к вечеру его полностью должна будет поглотить темнота… Я занес свою правую ногу, дабы сделать шаг, который, возможно, предрешит мою жизнь… Не переставая думать лишь о своей семье, я с сильно зажмуренными глазами сделал первый шаг во тьму… Все вокруг замолчало… Ни единого дуновения ветра… Ни кратчайшего шелеста травы… Я слышал лишь свое испуганное дыхание и непрерывное биение сердца… Опустив голову вниз, я заметил, как мои ноги утонули в песчаной земле… Присев на колено, я запустил руку в этот темный песок, а после наблюдал, как он медленно вытекает из моих пальцев… Посмотрев далеко вперед, я увидел лишь широкие пустынные холмы, и лишь где-то вдалеке виднелись прежние очертания домов… Не тратя времени, мои ноги, постоянно утопающие в земле, быстро зашагали вперед… Все было таким выжатым… высохшим… Каждый камень, что был у меня на пути, казался настолько хрупким, что при одном касании он должен был рассыпаться в труху… Стоило мне пересечь последний холм, как передо мной открылся весь прекрасный и ужасный город, чьи дома были перекошены и утоплены в песке… Но во мне до сих пор билась надежда, что, быть может, они живы, что, быть может, проклятие – это и в самом деле бремя…
Как только я зашел на первую улицу, мне в глаза тут же бросились высохшие тела, что лежали наполовину в земле… Вытянув одно из таких, я взглянул в их глубокие глаза, что закрывала белая пелена, и сразу же осознал, что вера… душа… надежда… уже давно мертвы в них… Мои ноги быстро понеслись по улочкам и закоулкам моего детства, которые медленно рассыпались на моих глазах… Люди, которые учили меня и воспитывали, лежали погребенные в песке… Тут, пробегая по одному из переулков, я заметил парочку высохших серых тел, что сидели у стены дома и мило держались друг за друга… Подойдя поближе, я заметил на одном из них красное ожерелье, и мои губы сами собой открылись и произнесли:
– Лиза…
Постоянно ругающаяся пара лишь в последние минуты своей жизни смогла проявить ту самую нежность и заботу…
Мои ноги неслись со всех сил, а мой крик отражался эхом по каждой улице:
– Мари! Софи! Я здесь! Я вернулся! Ау!
И вот я вновь стою на том же месте, что и две недели назад… Передо мной тот самый милый уютный дом, в котором всегда было тепло и спокойно… Но теперь он сер и холоден… Его крыша перекошена, а дверь открыта нараспашку…
– Мари! Мари! Софи! Ну отзовитесь хоть кто-нибудь! – кричал я, бегая по каждой из комнат.
Я подошел к опустевшему столу, за которым мы раньше все вместе ужинали при свечах, и мои ноги впервые подкосились, я с грохотом ударился об стол… Дыхание перехватило… Стук сердца был так тих, что почти не слышен… Но меня это совсем не тревожило… Меня лишь волновало, где моя семья… Неужели они, не дождавшись, меня уехали, не написав даже и письма… Или, может, они все-таки смогли вырваться из лап ужасного приказа Дюркгейма… Тут у меня перед глазами появилось золотистое поле и огромный дуб, что закрывал собой закатное солнце, а на нем стояла моя Софи и, улыбаясь, махала мне ручкой…
– Софи… Мари…
Тяжело поднявшись, я изо всех сил побежал к тому самому дереву, что так обожала моя девочка…
Колоски все как один склонились к земле, а их золотистый цвет осыпался и стал таким же серым, как и все вокруг… Вдалеке я видел тот самый дуб… Он сбросил свои пышные листья, а его кора вся почернела и прогнила… Уже на полпути к нему я заметил два маленьких сереньких тела, что сидят у самого его подножья…
– Нет, нет, нет! Мари! Софи! Нет!
Подбежав к ним, я сразу же скинул свой тяжелый шлем и упал на колени рядом с ними…
– Ну нет! Нет, нет, нет! Мари, Софи!
Они сидели рядом друг с дружкой и крепко обнимали друг друга… Их глаза побелели, а кожа высохла… До самого последнего момента они ждали меня… Ждали меня, глупца, что сломал им жизнь и разбил их сердца…
– Мари, ну, ну же, давай, посмотри на меня, давай, ты же можешь! Давай! Нет!
Мои горькие горячие слезы падали на их серые руки… Мои руки тряслись и обнимали их тела… Но мне никто не отвечал, и от них не исходило и капли тепла…
– Софи… Ты же девочка моя! Давай, очнись, папа здесь! Папа дома, он вернулся!
Она смотрела на меня пустыми глазами, а ее маленькие серые губки так и не раскрылись…
– Какой же я глупец! Какой же я глупец!
Я все кричал и все обнимал их головы…
– Нету мне прощения, нету прощения! Нету!
Мой вопль безответно разносился по всей округе…
– Ну почему я не вернулся раньше?! Почему же?!
А они все смотрели на меня своими белыми глазами и молчали… Уже ничего нельзя было сделать… Ведь когда моя жизнь была в моих собственных руках, я испугался что-то менять, а теперь… а теперь я пожинаю плоды своих грехов… Я долго плакал, не переставая смотреть в их пустые глаза, но затем я взял их на руки и понес обратно к дому…
Аккуратно уложив их в нашей усыпальнице, я сел на колени посередине комнаты и достал из-за спины тот самый кинжал, что подарил мне отец Яцык… Я не собирался жить в мире, где проклятие сжирает и отбирает у меня все, что мне дорого… Я не собирался жить в мире без своей семьи… И когда я уже занес клинок над своей грудью и собрался с криком ее пробить, в моей голове появился тот, из-за кого я оказался здесь… Я вспомнил того, из-за кого моя семья осталась здесь и погибла… Того, из-за кого сотни людей поубивали друг друга в Нордгарде… Чувство мести и злобы взяло верх надо мной… Я вложил кинжал обратно в ножны и спрятал его за спину… Моя рука провернула диск на двери, и усыпальница моей семьи плотно закрылась…
– Я вернусь… Я обещаю…
Я взглянул в отражение своего шлема… Мое лицо побледнело и уже начало высыхать… Дороги назад не было… Все, что мне оставалось, это исполнить свою последнюю волю…
Стоило мне лишь моргнуть глазами, как я уже очутился на своей белоснежной лошади и вовсю скакал к столице… Закатное небо было кроваво-красным, а проклятие уже было совсем близко… Огромная стена темного тумана пересекла весь наш остров… Но во мне до сих пор была надежда на спасение…
Уже скача по широким столичным улицам, я не переставал кричать во все горло:
– Указ королевы Элизабет, покинуть город и отправиться в Нордгард! Покинуть город и отправиться в Нордгард! Проклятие – это бремя! Бремя!
Но все двери были плотно закрыты, а окна намертво заколочены, и никто даже не собирался уходить или отвечать мне…
И вновь… Стоило мне лишь моргнуть, как я уже стоял на высоком холме и видел, как три больших армии готовятся к битве и как проклятие уже совсем скоро коснется прекрасного Бриллиантового озера… Подъехав к самой большой палатке и уже слезая с коня, я тут же услышал тот самый голос из толпы рыцарей:
– Ричард, я не хочу этого слышать! – звучал гневный голос Дюркгейма. – Мне нужен Томас, он как раз так и возглавит третью армию!
Тяжелыми шагами я встал напротив него, и все хором ужаснулись от вида моих доспехов.
– Томас… – с отвращением говорил Дюркгейм. – Что с твоими доспехами, почему они такие грязные?
– Я принес вам всем указ от королевы Элизабет! – громко воскликнул я. – Нам не одолеть проклятие, потому мы должны отступить, ведь этот бой нам не выиграть!
Лицо Дюркгейма сильно изменилось, а все рядом стоящие рыцари стали перешептываться друг с другом…
– Так, всем спокойно! – кричал разъяренно Дюркгейм. – Третья армия, хочу представить вам вашего лидера господина Томаса! С этого момента вы исполняете только его приказы! Так поприветствуйте же его!
На меня обрушились громкие овации и радостные поздравления… Я уже хотел вновь объявить указ королевы, но тут в небе раздался уже знакомый звук… В это же мгновение, сотрясая землю и поднимая облака пыли, приземлился огромный ворон, а на нем все тот же волшебник в черной шляпе…
– Дюркгейм! Я гляжу, вы уже совсем не жалеете собственных солдат и готовы отправить их на верную смерть! – кричал Фрейд.
– А тебя вообще никто не спрашивал, шарлатан ты обычный! – кричал в ответ полководец. – Ты, сильнейшее существо, мог уже давно поймать этих ведьм и предотвратить все это, но нет! Это же недостойно такого великого чародея, как ты!
– Ты вдумайся в свои действия, Дюркгейм! Ты хочешь просто отправить целые три армии умереть в проклятии, ты этим его никак не остановишь! – перекрикивал его Фрейд.
– Он прав… – тяжело вставил я. – Именно об этом говорила королева! Мы не сможем одолеть это!
– Заткнись, Томас! – громко рявкнул на меня Дюркгейм.
Тут я заметил на себе испуганный взгляд колдуна, сидящего на своем вороне… Он как будто видел сквозь мою броню, насколько сильно меня поразило проклятие…
Дюркгейм покраснел от злости, его глаза по-звериному раскрылись, а после он громко приказал, вскинув руку в сторону волшебника:
– Убейте Фрейда, ну же!
Стоило только рыцарям зашевелиться в сторону чародея, как его ворон тут же одним взмахом крыльев оттолкнул всех вокруг себя, а потом взлетел высоко вверх, летя прямиком к туманной стене.
– Вот ублюдок же! – недовольно кричал Дюркгейм, смотря в свою подзорную трубу. – Вот глупец же! Он думает, что один остановит все проклятие! Ричард!
– Да, мой господин! – словно пес, ответил Ричард.
– Иди приготовь свою армию и скажи, что главная цель – это Фрейд! Хочу увидеть, как он подохнет!
Ричард тут же скрылся в толпе, а Дюркгейм посмотрел на меня недовольным взглядом и следом произнес:
– Томас, давай-ка все обсудим наедине…
Полный беспорядок и звенящий запах вина – вот что было в величественной палатке полководца… Плотно закрыв вход в шатер, Дюркгейм встал напротив и взял меня крепко за плечи…
– Томас, послушай меня! – серьезно говорил он. – Сейчас самый важный момент в нашей жизни… В моей жизни! Мы наконец сможем утереть нос этому чертовому волшебнику с его магией! Мы сможем остановить проклятие и доказать всем, что Фрейд – это не кто иной, как обычный шарлатан!
– Указ королевы, Дюркгейм, гласит…
– Да знаю я про этот идиотский указ! – крикнул он мне в лицо. – А знаешь, почему люди столицы до сих пор здесь, а?
Я молчал… Говорить становилось все сложнее… Меня медленно одолевало проклятие…
– Я тебе открою эту тайну… – сумасшедшим голосом продолжал Дюркгейм. – Они здесь, потому что верят, они до сих пор верят! Я пообещал нашему королю, что до самого конца буду сохранять веру нашего народа и сдержу это слово во что бы то ни стало!
– Что стало с гонцом, который должен был прилюдно прочитать указ королевы? – поникшим голосом спросил я.
Дюркгейм громко рассмеялся, а после с довольной улыбкой сказал:
– Я убил его… Вот этими вот руками!
Из его глаз стали течь слезы…
– Ты убийца, Дюркгейм…
– Да, да… Это так, Томас… Ведь вера, она…
– Ты оставил мою семью умирать в проклятье, Дюркгейм, как и весь мой город… – перебив его, предъявил я.
Его глаза широко раскрылись от удивления, но уже через секунду они приняли привычный облик, и он вновь залился смехом… Громко смеясь и не переставая плакать, он подошел к столу и начал опустошать очередную бутылку вина…
– Для тебя это смешно? – обозленно спросил я.
– Да, Томас… Это смешно… Я верил, что армия твоего маленького жалкого городка сможет спасти мой собственный… Но в итоге оба наших города канули в Лету…
Он все продолжал смеяться, а когда он вновь подошел ко мне в упор и положил свою грязную руку мне на плечо и после произнес те самые слова… я уже не мог себя больше держать в руках…
– И знаешь что, Томас? Мне совсем не жалко твою семью… Твой город… Твоих друзей… Я тебе больше скажу, мне самому не жалко собственную семью, что тоже погибла… Ведь для меня это уже все давным-давно стало нормой…
Резким и быстрым движением я вынул шпагу Дюркгейма из-за его пояса и с пронзительным звуком продырявил его тело… Его зрачки расширились, а рот широко раскрылся… Легким движением я скинул с себя закрытый шлем, и на лице Дюркгейма тут же появилась гримаса страха и ужаса…
– Страшно, да? – зло говорил я. – Это то, что ты сделал со мной… Сукин сын…
С каждым моим словом я давил на шпагу все сильнее и сильнее, а лезвие проходило все глубже и глубже…
– За мой город…
Я слышал, как рвется его плоть…
– За мою семью…
Я слышал каждый хруст его позвонков…
– За Нордгард…
С громким звоном лезвие шпаги обломилось и осталось внутри груди Дюркгейма, а в моей окровавленной руке лежала лишь обломанная рукоять… Его кровоточащее тело с грохотом свалилось на холодную землю, и из его рта полилась густая кровь… Я поднес сломанный клинок к своему лицу и в кровавом отражении лезвия увидел, как моя кожа совсем побледнела и высохла… Моя жизнь подходила к концу…
Мои руки опять тяжело водрузили шлем на голову… Перешагнув через тело Дюркгейма, я вышел наружу и вновь посмотрел на надвигающуюся стену… Черный туман… Его вечный танец, что рассеивался в воздухе, а затем появлялся из ниоткуда…
– Господин Томас, смотрите! – окликнул меня один из рыцарей, стоящих в толпе.
Я подошел к ним, и мне тут же всучили подзорную трубу… Аккуратно приоткрыв шлем, я взглянул вдаль… Огромный ворон приземлился вблизи прекрасного Бриллиантового озера… Фрейд медленно слез с него, а затем долго смотрел ему в глаза… Он прощался со своим верным другом… Я видел, как рука волшебника нежно прошлась по перьям ворона, а он в ответ потерся об него головой… Птица тут же взлетела и стала удаляться куда-то вдаль… Фрейд грозно смотрел в нашу сторону… Он и вправду был готов сразиться сразу с тремя армиями…
