ШаМаШ БраМиН
Блоб
– Как же? Снимешь.
– Куда разгружаться?
Даник подбежал к «Буханке». Ирма никак не могла справится с огромным кейсом. Спинтронный сервер интерфейсов – самое ценное в их технологическом багаже.
– Не спеши, дамочка, – осадил ее Сомов. – Жди команду! Карагев, строй бойцов.
Крепкий парень с добрыми голубыми глазами и бычьей шеей, выпирающая даже из-под широкого шлема, отдал команду. За несколько секунд бойцы выстроились в ровную шеренгу.
– Слушай задачу, – заговорил капитан, сняв с головы полевую кепку, – группа «Дунай» проникновение, зачистка. Группа «Днестр» прикрытие. Вопросы?
Нахлобучив шлем и поправив снаряжение, командир отдал приказ:
– Выполнять.
Бойцы трусцой побежали в степь. Капитан проверил рацию. Обратился к сержанту:
– Карагаев! Остаешься с гражданскими. Головой отвечаешь.
– Так точно, – пробасил боец, с грустью и тревогой провожая товарищей.
– Куда это они? – поинтересовался Даник, когда группы удалились.
– На центральный блок РЛС, – ответил сержант, устроившись на капот «Тигра»
– Что? – удивился юноша.
Но ответ пришелся сам собой. Отбежав от колонны метров на сто, бойцы вдруг исчезли. Буквально провалились сквозь землю. Заметив замешательства «гражданских», Карагаев усмехнулся:
– Хм! Маскировка. Комплекс «Осьминог» строили в Советском Союзе. Вот тогда спецы были. Не то что сейчас. Через тысячу лет если раскопают, скажут, что строили боги. Как эти … в Египте. Пирамиды.
– А куда они исчезли? – не переставали удивляться «гражданские»
– В щель. Что глаза округлили? – бравировал сержант. – Под Колбасной вот так вот целые составы под землю исчезают. Сам видел.
Для солдата Карагаев оказался слишком болтливым. Это не могло не порадовать «гражданских». Все, за исключением Ирмы, которая снова коптила над ноутбуком, смотрели и слушали с раскрытыми ртами.
– Шшш, – зашипела рация в нагрудном кармане разрядки. – Дунай. Вскрываем ДЗ. Готовность раз.
– Есть готовность раз! – отозвались под шипение.
– А тут еще и пусковые шахты, – как ни в чем не бывало продолжил сержант. Всеобщее внимание «интеллигентов» льстило ему. – Не видите? Вон там, – он указал в сторону утеса, уходящего в море. Вернее, в сторону того, что когда-то было морем. – Правда, заброшенные. А там, – он указал в противоположном направлении, – позиции зенитных батарей. Невидно? То-то. Но и они заброшены. У «незалежных» бабок не хватило содержать «Осьминога». Да и зачем? НАТО ж «братья». Кстати, центральную станцию «Осьминога», ну та, куда ребята пошли, тоже просрали бы, если не пиндосы. Они там лабораторию сварганили. Вирусы, шмирусы.
– Прямо на побережье? – спросил Даник.
– Шшш, – заработала рация. – Дунай. Входим в шлюз раз.
– Ну да, – спокойно ответил Карагаев. – Наши вообще считают, что «Тухлое яйцо» их диверсия. Ну, может не специально …
– Шшш … Дунай. КПП чисто. Дверь три. Входим в коллектор.
– Погоди, – встрял в разговор Гена. – А где же антенны? РЛС, по сути, одна большая антенна.
– Под нами, – просто ответил сержант. – Тут грунт какой-то … особый. Я в терминах несилен. Мне спецы, которых до вас сюда привозили, рассказывали. Мол, из-за этого станцию здесь и сделали, что антенны можно тоже под землей спрятать.
Последнее Карагаев произнес с такой интонацией, словно и станция, и грунт, и весь комплекс, его личная заслуга.
– Шшш … Дунай. Коридор чисто.
– Шшш … Днестр Дунаю. Переборки по номерам. Помним про «спотыкушки»
– А насчет лаборатории, – продолжил сержант, дождавшись пока слушатели оценят его «инженерные» познания, – тут точно что-то не то.
– Шшш … Раз чисто … Два чисто …
Тон Карагаева стал серьезным, даже заговорщическим. Наивность парня, при других обстоятельствах, могла бы показаться комичной.
– За мою «вахту» уже четвертая ходка сюда. Вроде как со спутников движение тут фиксировали. Приехали. Спецы датчики установили. Через пару недель накрылись датчики. Снова установили. И опять кизяк. Сом говорил вроде как засаду думали ставить. Или вообще блокпост. Хм! – улыбнулся боец. – Но мы прошлый раз «туристам» свои «датчики» поставили.
– Датчики? – забеспокоился Валера.
– «Спотыкушки», – с язвительной улыбкой ответил боец. – МОНки. Лучшие в мире датчики движения. Да ты не бойся, чувак. Сейчас ребята все почистят.
– Шшш … Дунай Днестру. Хлопнула «Спотыкушка». Шестерка. Есть подарок.
– О! – злорадствовал сержант. – Слыхали? В шестом отсеке гость рванулся. Интересно.
– Как рванулся? – встревожился Пушер. – Подорвался на мине?
– Шшш … Дунай. Коммуникатор чисто.
– Ага, – довольный боец не скрывал радости. – Попался.
– Шшш … Дунай. Первый ярус чисто. Открываем дверь на минус один.
– Шшш … Днестр Дунаю. Отставить. Блокируйте ДЗ на минус один. Оставаться на позиции.
– Шшш … Дунай Днестру. Принял.
– Ну вот и все, – Карагаев спрыгнул с капота, – Нижние ярусы нам не нужны. И слава богу. На минус первый до нас ребята спускались. Только наполовину зачистили. Спецы говорят без ОЗК туда лучше не соваться. А про минус второй страшно и подумать. Иди знай, что за гадость пиндосы на привозили.
– Шшш … Днестр Скороножке. Прием.
Сержант нажал кнопку и заговорил:
– Скороножка прием.
– Шшш … Выдвигайтесь.
– Сороконожка принято, – Карагаев отпустил кнопку и подмигнул Пушеру. – Ну что, парни? По машинам.
Когда «Урал» вслед за «Буханкой» вырулили в степь, из подземного бункера вышли бойцы Днестра. Они двигались к оставшимся неподалеку «Тиграм».
***
– Поговорим о том, что в человеческом понимание называется жизнью. Биохимический сосуд, колба, костюм – называй как угодно, считается живым, пока в нем находится эфирно-информационный элемент. Убить человека, означает заставить элемент разума удалиться из своего экзо скафандра. Проще всего сделать это, разбив органический контейнер. Тогда эфир высвобождается и … Впрочем мы отвлеклись. Вернемся к человеческому … ммм… телу. Так называется оболочка информационного элемента. По простоте название соответствует объекту. Всего лишь четыре звука. Т-Е-Л-О. Вслушайся! Даже звучание хрупко и беззащитно. Помимо низкого уровня синхронизации и срока полезного функционирования внутренних механизмов, обеспечивающих автономную работу скафандра и называющимися «органами», тело крайне уязвимо и перед внешними факторами. Для фатального сбоя в работе скафандра, пардон тела, достаточно всего лишь на три процента изменить пропорцию газов в воздухе. Или в два с половиной раза давление внешней среды. Но и это слишком. Куда проще, значит эффективнее, механические повреждения, ммм, тела. Воздействие любым подручным предметом прерывает, так называемую жизнь. Удар, укол, абрупция, крио, термо, радио реакции, и так далее. Человечество научилось уничтожать самих себя. Смерть как противоположность жизни, человеческое изобретение.
2
Мерцающие лампы тускло освещали усталые лица.
– Предлагаю обозначить планы на завтра, – голос Савицкого прозвучал ободряюще. – Ирма?
– А? – девушка оторвалась от монитора.
– Как главная от «Заслона» …
– Да, да, – кивнула Леон. – Конечно. Давайте.
Савицкий включил планшет. Активизировал функцию, и противоположенная бетонная стена озарилась черно-белым узором.
– Результаты спутниковой геологоразведки, – объявил он.
Красная точка лазерной указки хищно зашарила по схеме.
– Это «слоенный пирог», – красное пятнышко скользнула сверху вниз. – Почва – в основном чернозем. Хотя по спектру, как ни странно, больше напоминает глину и песчаник. Не суть, это вопрос почвоведов. Наша задача, – указка застряла на нижней волнистой части, – здесь. Артезианский водоносный горизонт. Если блоб и может проникнуть в глубь материка, то только по этому пласту.
– А есть ли основания для этого предположения? – спросил Даник. Идея казалась ему глупой еще на этапе постановки техзадания. Софт для считывания датчиков, установленных в грунтовых водах на глубине не менее ста метров! Нафига? Даже если блоб и проникает под материк, ну и что? Земля в радиусе шестидесяти, а то и ста километров от Черного Моря и так не пригодна для жизни. – В том смысле, – пояснил парень, – что сероводородное пятно сочится по подземным водам. Ведь по рекам оно не поднимается.
– Я не специалист по блобу, – признался Гена. – Но ученные говорят, что есть. Насколько я понимаю, по рекам пятно не ползет из-за течения. Сила давления в источнике сероводородной кляксы меньше, чем сила течения воды в руслах рек.
– Поздно спохватились, – заметил Пушер. – Раньше надо было думать.
– Ты о чем?
– О том самом. Если бы не уменьшали дебит рек, впадающих в Черное Море, так и «Тухлого яйца» не случилось бы.
Валера ярый приверженец теории о том, что причиной сероводородной катастрофы стало критическое уменьшения количества речных вод, в впадающих в Черное Море. Гидростанции, ирригация, промышленность, за последние десятилетия, более чем в четыре раза уменьшили приток.
– Спасибо, – раздухарился программист, – что не жахнуло …
– Ага, не жахнуло! – возразил один из рабочих. – А Адлер? Хм! Мы в сухумской бухте бурили …
Тот летний день, как назвали его позже «День Тухлого Яйца» стал трагедией для нескольких миллионов человек. По официальной версии, сероводород, лежавший на дне Черного Моря сотни тысяч лет, вдруг вырвался наружу. Образовавшееся пятно высококонцентрированной серной кислоты за считанные часы распространилось по поверхности всего бассейна. В одночасье в кляксе, или как ее назвали блоб, растворились восемьсот тысяч отдыхающих, рыбаков, моряков, прибрежных жителей. На каждый из четырех ста тысяч метров береговой линии приходилось по две человеческие жизни. Вонючее облако отравило побережье, сделав его непригодным для жизни на долгие десятилетия. Несчетное количество людей отравились едким газом. Ко всему прогремели несколько чудовищных взрывов. В основном на турецком побережье. Но досталось и Кавказу. Адлер почти полностью исчез с лица земли.
– Я имею ввиду глобально, – пояснил Валера. – Весь сероводород. И сразу. Разорвало бы планету, к чертям …
– Так, господа! – Савицкий попытался вернуть конструктив. – Причину катастрофы доподлинно не установили. Оставим это спецам. У нас свои задачи.
– Да надо раскупорить эту бутылку! – вскрикнул до сих пор молчавший Колян.
Все поняли, что именно он имел ввиду. Работяга начитался о мега проектах по углублению Босфорского пролива. Якобы тогда кислота разбавится с океанскими водами и сойдет на нет. На момент блоб почти захватил пролив, чуть-чуть не дотянув до Мраморного моря.
– Коля! – одернул его шеф. – Оставим тему. У нас свою головняк. Пробурить и установить приборы.
– Хорошо! Тогда такой вопрос, – Даник выглядел озадаченным. – Вы сказали, надо пробурить сто метров?
– Совершенно верно.
– Зачем? – хмыкнул молодой человек. – В смысле зачем бурить если уже пробурено. Как минимум на четверть. Смотрите: над нами метров пять. Высота потолков минимум три метра. Военные говорят, под нами еще два яруса. Плюс пролеты. Значит на самом нижнем уровне глубина метров двадцать.
– Вниз лучше не ходить, – голос из темноты напугал присутствующих. Оказывается на собрании присутствовал капитан Сомов. Устроившись в углу на раскладном табурете, он буквально слился с полумраком бункера. Поэтому его никто и не заметил. – Во всяком случае не в мою смену.
– Не беспокойся, капитан, – голос Гены звучал примирительно, – это технически невозможно. Извини … эээ?
– Шуган, – подсказал Даник свой ник.
– Очень хорошо. Скажи мне, Шуган, ты до этого когда-нибудь видел развернутую буровую установку? Пусть и переносную.
– Нет, – смущенно признался молодой человек. Он сто раз зарекался не встревать в темы, которые не до конца прошарил. Но здесь же была она. Хотелось отвлечь ее от монитора. Подчеркнуть свое присутствие. Показать себя, козырнуть мозгами, доказать, что не чмошник. Но получилось наоборот.
– Наверху, на «Урале» сложенная установка. Плюс секций и переводники. Кстати, капитан?
– Завтра, – ответил капитан на не сформулированный вопрос. – Группа в пути. Взвод подкрепления и грузовик с трубами. Поломка в пути. Если до одиннадцати не починятся, выдвигаемся на навстречу. Так что завтра к вечеру, по любому, будет полный комплект.
– Отлично. Значит с утра начнем установку бурилки. Ирма, у вас что?
– У нас? – девушка выглядела немного растерянно. Она все еще витала в мире цифр. – У нас все в порядке. Можно сказать … Есть некоторое количество багов. Но все под контролем. Вы пробуриваете до глубины. Мы устанавливаем харды. Настраиваем. Апгрейдим удаленно. Все по плану. Через пять дней будем дома.
– Дай бог, – выдохнул Геннадий. Опыт подсказывал по плану никогда ничего не идет. – Тогда у меня все, – объявил он и выключил планшет. Картинка на стене исчезла.
– Дислокация такая, – капитан поднялся со стульчика и втянулся, разминая затекшие мышцы. – Дамочка – по коридору первая дверь направо. Там штабная комната. Закрывается изнутри. Все необходимое там есть. Остальные – помещение напротив. Общая казарма. Гальюн в конце коридора. Не дай бог почувствую запах мочи где-нибудь еще! Это касается всех, – он строго осмотрел гражданских. – Вода в хозблоке. Экономьте. Не понятно сколько мы здесь пробудем.
– А где хозблок? – спросил Пушер.
– Там же где и казарма, – ответил капитан и шагнул к выходу.
Но отдыхать было рано. Оставшийся вечер заняла разгрузка оборудования. Солдаты, занятые безопасностью, могли лишь наблюдать как «гражданские» таскают тяжеленые ящики. Прекрасно замаскированный вход в бункер оказался крайне неудобным. Узкий спуск в расщелину представлял из себя утоптанную тропинку, на которой легко можно поскользнуться. Железная дверь находилась в углублении, слева. Над ней, подпертый бетонными столбами, нависал козырек, покрытый грунтом. Под козырьком, перед дверью утоптали площадку. Если выйти из бункера и пойти прямо, можно провалится ниже, на дно расщелины. Высота небольшая, меньше человеческого роста. Но очутиться на дне совсем не хотелось. Из-за глубины и тени, остатки влаги не успевали испарятся. Таким образом дно расщелины представляло из себя жижу коричневой грязи.
– Да не толкай ты! – рявкнул Даник. Неповоротливый Пушер, протискивая ящик, чуть не столкнул коллегу в ту самую яму.
– Так ты не стой. Отойди!
– Куда? Отпускай край. Я вверх подниму. Боком пробуем.
Занесли. Шуган взялся запитывать кабель. Пушер, как это обычно случалось, исчез. Стоит что-либо начать, как Валера соскакивает, в самый неподходящий момент. Напарник остается наедине с нерешенной задачей. Так было всегда. Но на этот раз Даник не стал заморачиваться. Просто решил найти хитреца и высказать за все разы.
– Филон! – выругался про себя Шуган, выходя в коридор.
Напарника там не оказалось. Как и в казарме. Значит спрятался в туалете. Даник резко дернул тяжелую дверь. Накипевшее недовольство перло из всех закутков души и тела. Но гальюн оказался пуст.
Шуган вернулся в коридор. Прислушался. По началу ничего кроме отдаленных криков, жужжания ламп и капающего на пол конденсата не слышал. Вдруг приглушенным эхом донеся баритон коллеги. Пошел на голос. Повернул налево. Коридор вел в глубь бункера. Через десяток шагов убедился, что не ошибся. Действительно, Пушер был там. С кем-то говорил:
– Так я и делаю! Верх и направо! – кому-то шептал напарник. – Да, да! По стрелке. Да, на «Открыто». Говорю же, ничего не щелкает.
«Интересно, – удивился Даник, – с кем!?» Шуган прислушался. Звук доносился из крайней боковой двери. На стене облезла от времени стрелка с надписью «Шлюз. Ярус 2». Даник насторожился. Зачем напарнику спускаться на зараженный уровень? Может он просто перепутал вход выход?
«Чего гадать?» – решил Шуган. Молодость делает поспешные выводы и быстрые действия. Даник шагнув в шлюз.
– Что ты делаешь?
Валера обернулся. Глаза бегали, губы тряслись. Шуган никогда не видел его таким напуганным.
– Я? Ничего. Так просто. Любопытно.
– Военный запретил.
– Эээ … не запретил, – усмехнулся Пушер. – Он просто сказал, что там опасно. Но интересно же?
В ухе у приятеля Шуган заметил блутузовский наушник. Значит действительно с кем-то говорил по телефону.
– С кем ты говорил?
– Я? – Валера снова изобразил удивление. – Ни с кем. Сам с собой. Ладно пошли. Наверху еще хренова куча ящиков.
Не дожидаясь новых вопросов, прошмыгнул к коридору. Шуган провел его подозрительным взглядом. До сих пор Пушер не отличался особой любознательностью. Вопросы остались, но Даник не решился их задать.
***
– Хрупкость тела сродни хрупкости среды, которую так называемый разум воспринимает как окружающий мир. Планета субтильный организм. Нежная, крайне уязвимая оболочка несется в пустоте Вселенной на немыслимой скорости, таща в себе горстку биомеханических монстров – эктопаразитов, разрушающих гостеприимного хозяина. Разума лишь некоторых немногочисленных представителей хватает на то, чтобы понять губительность поведения социума. Но оставим поведенческие законы, ммм … тел, как не представляющие интереса. Почему? Причина кроется в побочных эффектах работы скафандров. А именно в выработке биологически активных веществ, влияющих на рациональность мыслительных процессов. Тела называют это … ммм … эмоциями, или … ммм … чувствами. По сути, именно этот дефект тела и является главным поводом для удаления из него эфирно-информационного элемента.
