Сергей Вячеславич Чернявский
Охота на Зверя
– Похож. – Ирвин прищурился. – Да, это Лангри. Но он же человек!
Александр Реокс вскинул револьвер. Тимур дёрнулся, когда пуля расплющилась об косяк, рядом с его головой. Он хлопнул себя по бедру, но кобуры не было, револьвер так и остался лежать на лавке. Молодой мужчина кинулся в сторону леса, вжимая голову в плечи. Сзади раздалось лошадиное ржание, два выстрела и свист пролетающих мимо кусочков серебра.
– Вы что творите! Он человек!
– Заткнись, рекрут! – Воллик ударил парня прикладом в плечо. – Сейчас человек, завтра уже нет.
– Но вы же даже не знаете, так ли это?! – Ирвин сжался, ожидая нового тычка.
– Отставить разговорчики. Я доверяю осведомителю Командора, – Реокс убрал револьвер. – Коршун, найди пару-тройку охотничьих собак в этой дыре, чтобы точно могли взять след. Воллик с Ирвином – отведите лошадей на конюшню, в лесу они бесполезны. А я проверю дом, из которого вылез этот выродок.
Дверь Марты он открыл пинком.
Тимур шёл быстрым шагом, почти бежал, когда это было возможным. «Что, пёс меня задери, происходит?! Почему за мной явились Ловчие? Не, ну так-то понятно почему. Но как они узнали?! Учитывая дорогу до Тримеры, они должны были выехать позавчера. Когда я ещё только прибыл в Игривый Ручей! Зверь меня ещё не ранил, я даже не ушёл на Охоту! И они искали именно меня, ехали к дому Марты. Ещё Ирвина взяли с собой. Я как чувствовал, что этому блондинчику нельзя доверять. Как же меня бесят блондины, пёс их дери!» Молодой мужчина поймал себя на странном желании зарычать. «Колдун! Это точно он! Он знал где Зверь обитает, возможно смог определить и моё местонахождение. Даже если я сейчас спрячусь от Ловчих, они вернуться в Ручей, и Исмаил просто покажет им на карте где я! Проклятый колдун! Вот уж кто точно заслуживает смерти, а не паренёк со старухой! Ведь это что получается: он специально заражает людей, они оборачиваются Зверьми, приходим мы, Охотники, вроде убиваем чудовище, а через некоторое время в этом же месте снова появляется Зверь! И все усилия Анклава, все потери, всё в пустую!»
Тимур остановился отдышаться. Сердце колотилось бешено, но не столько от нагрузки, сколько от клокочущей ярости. «Мастер Назарэ ведь как раз об этом и говорил! Он говорил, что Зверем можно стать после ранения другим Зверем или после проклятья колдуна! Лазова ещё тогда ржал, что это всё бабкины сказки и никаких колдунов не существует. А выходит Назарэ был прав! Что ещё он говорил?»
Где-то далеко позади гавкнула собака. Или несколько. «Надо уходить на болото, там вода, попробую сбить их со следа.» Он повёл плечом. Почти не болело. Побежал трусцой, огибая деревья. «Что мне делать?! Револьвера нет, их четверо, ещё собаки, ещё этот колдун… Может просто остановиться? Вот он я, стреляйте!» Тимур перешёл на шаг, замедлился. «Это было бы правильным. Я должен так поступить. Сдаться. Дать себя убить.» Он посмотрел в ту сторону, где, по его мнению, должны находиться преследователи. «Пёсья кровь! Почему должны умирать я, тот парень, бабка, кто угодно, но только не Исмаил? Почему сегодня прольётся моя кровь, а не его?! Кровь колдуна… Что-то такое говорил Мастер Назарэ…» Тимур снова пошёл к болоту. «Что-то может снять проклятье. Кровь может снять? Но меня не проклинали! Смерть колдуна… Если убить того, кто наложил проклятье – оно снимется. Вроде так?.. Но, опять проклятье! А как перестать быть Зверем? Как вернуть человеческий облик? Лазова отвлекал постоянно, с Хирио острили кто во что горазд, а мы со Свеном пытались слушать. Говорил ли об этом Мастер? Кровь или смерть?»
Лай становился ближе. Тимур снова побежал. Запахло болотом.
«Исмаилу не жить. Уж если я и стану Зверем, то это будет последний Зверь в округе. Сначала нужно убить колдуна, а потом можно и сдаваться. Как мне вернуться в Ручей? Собаки с Ловчими меня тут же перехватят. А времени у меня до вечера… Когда взойдёт луна, Зверю вряд ли будет дело до хотелок Тимура Лангри.» Он перепрыгивал с кочки на кочку. «Хотя парень заботился о старухе, еду ей носил. Возможно что-то остаётся в Звере от человека. Уж в убийстве Исмаила он мне не откажет, уверен, ему это тоже понравится!»
Тимур оскалился. «Ого!» – он провёл языком по зубам. «Кажется клыки увеличились.» Потрогал щёки, закатал рукав. «Да, определённо волосяной покров стал гуще и длиннее. Мастер Назарэ голову бы отдал за такие наблюдения, пёс меня раздери!»
Глаз зацепился за раздвоенное дерево на холме. «Ветер дует с юга, значит за холмом – подветренная сторона. Можно устроить засаду на собак. Если Ловчие ориентируются по лаю – им незачем держать собак рядом с собой. Ведь их преимущество как раз в том, что псины быстрее человека. Быстрее догонят, окружат, задержат. А тут и Ловчие подоспеют. Всё логично, пара минут у меня будет.»
Добежав до разваленной молнией ольхи, мужчина оглянулся. Там, среди бледно-жёлтых стеблей болотной осоки и рогоза, где он бежал пару минут назад, виднелись серые спины преследующих его собак. «Ловчих не слыхать и не видать, но лучше не стоять на простреливаемой вершине.» Тимур спустился в ложбинку на другой стороне пригорка, быстро переодел куртку, просунув и левую руку в рукав и затаился. Раны, нанесённые Зверем, чесались под бинтами.
Волкодав, серый с подпалинами, в гробовом молчании взлетел на вершину холма и остановился, принюхиваясь. Спустя мгновение к нему присоединились две лающие охотничьи собаки. Их пёстрые, коричнево-чёрные бока раздувались от слишком быстрого бега. Не слишком уверенно псы спустились в ложбинку. Волкодав последовал за ними.
Тимур пропустил охотничьих собак мимо себя, а затем выпрыгнул из кустов. Серый пёс среагировал мгновенно, кинулся на человека и попытался вцепиться в горло. Тимур подставил под зубы пса левую руку. Клыки волкодава сразу же прокусили рукав и впились в мышцы. Человек оскалился и шарахнул вцепившегося пса об землю, а затем шагнул ему за спину и резко рванул голову назад, пригибая её затылком к лопаткам. Шейные позвонки волкодава хрустнули. Тут на Тимура налетели остальные собаки. Одна вцепилась в сапог на правой ноге, другая облаивала издали, стараясь зайти за спину. Мужчина зарычал, одновременно пытаясь стряхнуть с ноги одного пса и отмахиваясь руками от другого. Резко согнувшись, он проломил кулаком рёбра охотничьей собаки, терзавшей его ногу. Используя момент, вторая кинулась ему на спину, вцепившись в воротник почти у самого затылка. Тимур вскочил на ноги и упал навзничь, спиной об землю.
Приподнялся, отполз в сторону на четвереньках, взглянул исподлобья, задрал верхнюю губу, зарычал. Одна собака скулила, загребая сломанными лапами, другая хрипела с кровавой пеной на губах. Волкодав не шевелился. Красная пелена, застлавшая взор отступила. Мышцы горели, левая рука саднила, во рту был металлический привкус крови. Тимур задрожал. «Мастера говорили, что даже в ложное полнолуние заражённый может обернуться, если столкнётся с сильным стрессом, например, с угрозой для жизни. Пёсья кровь! Я был на грани! Какой я молодец, всё вспоминаю, когда уже делов натворил.» Крупная нервная дрожь всё ещё сотрясала тело. Спазм скрутил живот, рёбра с хрустом раздувались, словно что-то огромное пыталось вырваться из Тимура. Он застонал. «Нужно успокоиться, и где-нибудь залечь. Мне нужно укрытие…» Обхватив себя руками, как будто это могло сдержать рвущегося наружу Зверя, он побрёл дальше, через болото.
На вершину холма взобралась группа из четырёх человек. Самый младший, молодой парень лет двадцати, тяжело дышал, по его вискам бежали тонкие струйки пота, прилепляя к коже светло-русые волосы. Он сделал шаг вперёд, но остановился, видя, что за ним никто не следует.
– Чего мы ждём?
– Мы – осматриваемся, а ты, рекрут, иди проверь что там с собаками, – грузный мужчина лет тридцати пяти сдвинул на затылок вязаную шапочку. На лоб выбились рыжие пряди.
– Хана собакам, – буркнул Ирвин. – Все слышали, как они истерично лаяли и визжали.
Воллик картинно закинул обрез на плечо.
– Всё ещё думаешь, что Лангри обычный человек?
– Мы должны были сначала убедиться, – парень начал осторожно спускаться, – а потом уже стрелять.
– Вот и убедились, – рядом с Волликом встал долговязый горец, баюкая длинную винтовку с оптическим прицелом на сгибе локтя. Его чёрные глаза как колючки прицепились к фигуре Ирвина.
– Он давно уже ушёл отсюда, – парень оглянулся на три фигуры, следящие за ним с вершины холма. – Собака тихо поскуливает, подзывая нас, значит, его рядом нет. Да и вы бы не стояли так спокойны, если б Лангри был где-то здесь.
– Проверить не мешало, – сухо сказал Александр Реокс, так, чтобы это услышали только стоящие рядом с ним Ловчие.
– И где их таких умных только берут, да, командир? – ощерился толстяк.
Александр потёр выбритый подбородок, резко контрастировавший с загоревшей кожей под глазами. Он не ответил на шутку Воллика, даже не улыбнулся.
– Иди, добей пса, только без лишнего шума.
– А что сразу я? Вон пусть Джут и добьёт!
Реокс раздражённо дёрнул щекой, грузный мужчина достал нож и бочком засеменил вниз по склону.
– Не думал я, что этот выродок так быстро расправится с собаками. Как бы не пришлось возвращаться в Ручей ни с чем. – Александр одёрнул китель, затянул потуже ремень. – Коршун, найдёшь следы?
Горец взглянул на него из-под полей шляпы.
– Постараюсь, – даже Александру было трудно не отводить взгляд от чёрных глаз снайпера, словно он смотрел в два винтовочных дула. – Но скоро стемнеет.
– Вот поэтому мы взяли фонари. – Реокс вскинул подбородок.
– С фонарями – это уже не то, – проворчал Коршун, но голову склонил, разорвав контакт первым. Спустился с холма, волоча по земле полы длинного плаща, будто крылья.
Ирвин, стоящий ниже, смотрел на возвышавшегося командира Ловчих.
– Почему Охотники не охотятся командами?
– Считается, что, когда охотятся группой, люди не столь внимательно относятся к своим обязанностям. Они думают, что если что-нибудь не так сделают, промахнутся, например – так ничего страшного: ведь их товарищи всегда выручат! А это не так. Команда рекрутов, это как если к нулю прибавить ноль. И ещё ноль. И ещё. Ничего не поменяется, если ты не понял. Поэтому каждый Охотник должен пройти через подобный жестокий отбор – Охоту в одиночку. Должен что-то из себя представлять, чем-то быть полезным команде, а не просто досадной обузой.
Он смерил парня взглядом.
Ирвин отвернулся.
– Зачем и брали меня тогда? – едва слышно пробурчал он.
Рекс ничего не ответил.
Коршун махнул рукой из кустов вереска.
– Я нашёл следы!
Александр быстро сбежал вниз, на ходу хлопнув Ирвина по плечу.
– Идём, рекрут, нужно нагнать выродка до темноты.
Низко пригибаясь, Коршун повёл команду.
– Собаки его поранили. Пока следы чёткие, кровь вон на траве.
Через полчаса горец хмыкнул.
– Залечил раны походу. Но следы всё ещё человеческие, только глубже стали. Он набирает массу.
Пока окончательно не стемнело, Ловчие, тихо переговариваясь, следовали за сосредоточенно рыскавшим по кустам снайпером. Когда сумерки начали заполнять лес, они достали фонари.
– Нас через пол леса видать, – проворчал Воллик.
– У него скорее всего нет оружия, – дёрнул головой Александр, – и он нас боится. Инстинкт гонит его куда-нибудь спрятаться, переждать, оборотиться. Если сумеем застать Лангри именно в этот момент – будет вообще идеально!
– А если нет? – поднял брови Ирвин.
– У нас есть запасной план. Всё, отставить болтовню!
Как только кружки света от фонарей заскользили по жёлто-бурой траве и чёрным стволам деревьев, они тут же обретали цвет и объём, а стоило людям уйти, как лес вновь заполнялся сонмом уродливых теней. С фонарями дело продвигалось очень медленно, но Коршун всё же находил след. Так, по крайней мере, ему казалось.
После полуночи они вышли к тёмному остову какой-то усадьбы.
– Здесь есть ещё какие-то поселения? – Реокс извлёк из кобуры крупнокалиберный револьвер «Носорог».
– Никак нет, – ответил Воллик, светя фонарём на небольшую карту.
– Лангри мог устроить логово тут, – Коршун вскинул винтовку, пошарил по дому взглядом через оптический прицел. – Там рядом со входом тело.
– Вот выродок! Он уже кого-то убил!
– Крови мало. Тело вроде целое. Остальное не понять. – Стрелок оторвался от окуляра.
Воллик закатал рукава толстой брезентовой куртки.
– Тогда нужно подойти поближе!
– Ты только сильно не торопись, – Реокс выразительно посмотрел на рыжего толстяка.
– Да помню, я помню! Ирвин, со мной!
Коршун снова прильнул к прицелу.
Воллик с рекрутом побежали к усадьбе. Шагов на десять отставая от них, чуть в стороне пошёл командир отряда.
Рыжий Ловчий присел у крыльца. Дуло обреза смотрело внутрь дома.
– Джут, глянь, что с телом? – прошептал он.
Ирвин склонился над трупом.
– Старуха. Дырка во лбу.
– Края обожжены?
– Нет.
– Есть ещё повреждения?
– Нет… А, есть. Укус на руке. Чёткий, незатянувшийся.
– Ну-ка, покарауль вход… – Воллик на корточках переполз к телу. – Это не Зверь. Слишком маленькое расстояние между клыками. И, судя по разложению, она убита день или два назад. Однако!
Ирвин услышал в его голосе уважение.
– Рекрут, вот ты смог бы хладнокровно застрелить заражённую бабулю? Вот так, глядя ей в глаза, пустить пулю в лоб? А этот Лангри смог. Прямо жаль, что придётся его устранить.
– Долго вы тут шептаться будете?! – яростно зашипел подобравшийся Александр. Он оглянулся назад, махнул рукой Коршуну, тот сорвался с места и через пару секунд уже был рядом. Горец закинул винтовку за спину, достал компактный «Малый Уравнитель». Взлетел на крыльцо, прижался к косяку, заглянул внутрь. Реокс встал с другой стороны. Свет фонарей быстро пробежался по стенам, утонув в глубинах комнат, закружил хоровод теней на ступенях лестницы, на миг задержавшись на чёрной дыре в полу.
– Ирвин, пошёл, Воллик, за ним.
Парень замялся. «Первым войти внутрь?!» Толстяк толкнул его обрезом в спину.
Двумя руками сжимая револьвер, Джут прошёл мимо Ловчих, сделал пару шагов по коридору. Непроизвольно вжимая голову в плечи обернулся. Все трое стояли снаружи, Воллик на одном колене, остальные выглядывали из-за двери, и чего-то ждали. Реокс махнул стволом, мол, пошёл-пошёл. Ирвин сделал ещё пару шагов. Перед ним чернела дыра в полу. Дрожащими руками он направил туда дуло. Прошло несколько секунд, парень слышал только своё дыхание, потом минута. Кто-то коснулся его руки, и он бы подскочил, если бы пальцы не сжали плечо, удерживая Ирвина на месте. Александр указал на него, потом на Коршуна, тыкнул пальцем вверх и подтолкнул парня к лестнице. Пошёл вперёд, сказал он беззвучно.
Воллик кинул лампу внутрь дыры. Она разбилась, огонь выплеснулся наружу, облизывая стены. Толстяк помотал головой. Никого нет, прошептали его губы. Реокс кивнул.
Ирвин поднимался по ступеням. Сзади чувствовалась тень снайпера. Он держался на расстоянии в несколько шагов. «Я не приманка! Они бы не взяли меня только как приманку! Я такой же член отряда!» Они поднялись на второй этаж. Коршун жестами заставил Ирвина пройтись по коридору, туда-обратно, но из комнат никто не выпрыгнул. Горец указал ещё выше. Каждый этаж был для Ирвина как игра в рулетку с револьвером: чем больше раз подряд повезло, тем меньше шанс, что дальше не вылетит пуля.
На третьем этаже когда-то располагался кабинет. Стены заставлены шкафами с полуистлевшими книгами. Круглое окно с видом на поляну перед входом. Тяжёлый большой стол, массивное кресло. Половины крыши нет, копья балок бросали ровные тени в бледном свете полной луны.
Коршун подошёл к окну, снял винтовку с плеча.
– Я займу тут позицию, спускайся к остальным. – Его голос был тих и пуст, как и чёрные глаза, поблескивающие из-под шляпы.
Ирвин выдохнул. Сбежал по лестнице, чуть не навернувшись. От того, что он всё ещё жив, хотелось улыбаться по весь рот, но недовольное лицо Реокса задавило едва возникшее облегчение.
– Зверя тут нет. Коршун занял позицию наверху? Я так и думал. Тогда поступаем так. Нож у тебя есть? Отлично. Сейчас выходишь из дома, отходишь шагов на десять, режешь руку и ждёшь. Как появится Зверь – бежишь обратно, мы тебя прикроем.
– Но… – Ирвин затравленно переводил взгляд с одного Ловчего на другого. – Почему?..
Воллик подскочил и ударил его прикладом в грудь.
– Либо идёшь и делаешь как командир сказал, либо я тебе сейчас ноги прострелю и туда отволоку! Зверь прибежит гораздо быстрее, а пока он тебя будет жрать – мы сможем лучше прицелиться! Так что мне этот вариант больше нравится, а тебе?
Яркая как фонарь и жёлтая как сыр, луна, казалось, висела над самой крышей, чуть касаясь её края. Призрачный свет серебрил спину поглядывающего в прицел снайпера, растекался по тёмно-вишнёвым доскам пола, разграниченного чёрными полосами теней стропил. Между ними возник остроухий фантом. Старые балки застонали, когда массивная покрытая густой серой шерсть фигура чуть откинулась назад, набирая размах для рывка. Коршун почувствовал взгляд, буравящий его затылок. Сердце ухнуло вниз, сбившись с ритма. Десяток встреченных и убитых Зверей не вызывали раньше никаких чувств. Он видел их за сотню метров от себя, в перекрестье оптического прицела. Горец уже не помнил, когда оказывался так близко к оборотню. И он чётко понял, что не то что выстрелить, даже обернуться не успеет! Тогда Коршун закричал. Вопль оборвался, когда серая туша всей своей массой обрушилась на него сверху, вминая крик обратно.
Александр рванул на звук, перепрыгивая ступени, взбежал на третий этаж, с размаху упал на пол, целясь в луну. Кроме него и трупа с размозженной головой, под которой расплывалась лужа тёмно-бардовой, почти чёрной в холодном свете крови, в кабинете не было никого.
Ирвин подбежал к лестнице, заглянул вверх. Что-то глухо упало во дворе усадьбы. Воллик развернулся ко входу. Сделал шаг наружу. Зверь ударил его в бок, впечатав в косяк. Оборотень заполнил собой весь дверной проём, а грузный Ловчий болтался в его лапах, как тряпичная кукла и кричал от боли. Ирвин никак не мог прицелиться! Зверь дёрнул головой, тягучая алая струя ударила в потолок, а тело толстяка полетело в парня.
Оборотень начал тереть голову лапами, смазывая тёплую, дурманящую мозг жидкость. Перед ним, в коридоре, лежал навзничь толстый Ловчий. Руки его в бессмысленной попытке сжимали горло, сквозь пальцы толчками била кровь. Ноги рыжего ещё шевелились, каблуки скользили по вывалившимся внутренностям. Широко распахнутые глаза вонзили невидящий взгляд в потолок.
Зверь облизнулся. Какая сочащаяся кровью гора мяса! Он сделал шаг вперёд и вдруг дёрнулся всем телом, словно получил удар. «Я не должен!» Зверь зарычал, попятился, каждый шаг давался с усилием. Уловил движение на лестнице, прыгнул в сторону за мгновение до выстрела. Теперь он был в невыгодном положении – снаружи усадьбы, на освещённой луной поляне, а противники где-то там, в темноте дома. Следующая пуля могла прилететь из любого окна и в любой момент. Зверь кинулся к деревьям. Серебряный снаряд просвистел совсем рядом. Оборотень заметался меж стволами, зарылся в кустарник, прополз несколько метров, замер, принюхиваясь и прислушиваясь. Нет, Ловчие не покинули особняк. Но он утратил преимущество. Тогда самое время заняться колдуном. Зверь завыл, отправляя противникам парализующий ужас, и побежал к Игривому Ручью.
Первый этаж усадьбы был весь в крови. Из распоротого живота Воллика воняло экскрементами. Его тело всё ещё почему-то дёргалось. Словно что-то пыталось выбраться из него. Или из-под него. Александр застонал, оттаскивая мертвеца в сторону, освобождая Ирвина. Злой волчий вой шибанул плетью, все волоски на теле Реокса встали дыбом, крупная дрожь побежала от макушки до пяток, заныли зубы. Джут свернулся в позе эмбриона на изгвазданном полу, заскулил и обмочился. Александр отряхнулся всем телом и его прорвало, не помня себя он заорал, брызжа слюной и безобразно кривя лицо: – Зря стараешься! На меня это уже не действует! Будь ты проклят!! Будь ты прокля-я-а-а-т!!! Я тебя найду, где бы ни был, и убью, чего бы мне это не стоило!! Слышишь, Зверь?!
Ловчий пнул Ирвина в бедро, тот заскулил громче.
– Вставай, скотина! Такие люди погибли, а ты – выжил, бесполезный кусок дерьма! Ничего, ты мне ещё сослужишь службу! Помнишь, как тебя учили: Звери оглушают воем и нападают на парализованных страхом жертв. Инстинкты заставлять их поступать так снова и снова. На этом я его и возьму. Ты – смердящий страхом и нечистотами – просто идеальная приманка! Зверь не сможет устоять. Вставай, я сказал!
Он вздёрнул парня за шиворот, тряхнул и толкнул наружу, придав ускорения пинком в поясницу. Джут пробежал пару шагов, запнулся на ступеньках и рухнул лицом в землю перед усадьбой. Дрожа и озираясь, совершенно не соображая где он, он прополз несколько шагов на четвереньках, потом сел и что-то бессвязно замычал. Александр следил за ним мушкой револьвера. «Через пару секунд Зверь будет тут. Вот сейчас он уже появится. Прилетит как миленький. Вот прямо в это мгновение.» Реокс смахнул пот с глаз, боясь, что стоит ему моргнуть – и он пропустит появление монстра. «Где этот выродок, чёрт его дери?! Сначала устроил засаду на собак, потом на нас, теперь не ведётся на приманку. А может… может он уже сзади меня? Мою спину никто не прикрывает, и вот Зверь уже подкрадывается…» Ловчий резко развернулся, упав спиной на пол. Револьвер скакал с тёмного коридора на лестницу, метя в чёрные проёмы комнат. Александр сжал зубы, перекатился на живот, снова целясь во двор. Рекрут вроде успокоился, начал приходить в себя. Зверь так и не появился.
Реокс подошёл к парню. Потряс за плечо.
– Ирвин, ты как?
– Что произошло, как я здесь оказался? Я… я весь в крови, – он оглянулся на особняк, – Воллик! Зверь швырнул его в меня, я пытался выбраться, слышал выстрелы, но руки скользили, в чём-то путались, в склизких верёвках…
Его лицо стало белым, потом зеленоватым, и Ирвина вырвало.
Александр скривился.
– Больше ничего не помнишь?
Парень помотал головой. Ловчий кивнул.
– Так бывает. Первая встреча со Зверем оказывает большую нагрузку на психику человека, вызывает шок. К тому же он ещё и долбанул по нам воем, это тоже срывает кукушку напрочь. Те, кто покрепче, принимают действительность как она есть, какая бы чудовищная она не была. Те, что послабее, придумывают себе рациональные объяснения: не Зверя видел, а медведя, или крупного волка, а то, что страшно было, так всем бывает страшно. И бывают третьи. У которых психика разлетается на куски, и разум, чтобы хоть как-то себя спасти, закрывается в кокон, просто удаляя травмирующие воспоминания и образы из памяти. Иначе они сведут их с ума.
Реокс вздохнул.
– Не знаю, каким бы ты был Охотником, с такой-то устойчивостью. Видимо так бы и остался рекрутом, и то недолго. Тебе повезло, что ты со мной. Я тебя не брошу.
– С-спасибо, – парень попробовал вытереть руки об траву. – Вы убили Зверя? Что дальше будем делать, командир?
– Зверь ушёл. – Александр снял кепи, вытер лоб, нацепил снова. – Какой-то неправильный выродок. Думаю, устроил на нас ещё одну засаду. Дождёмся рассвета. Помоги мне сейчас, нужно собрать вещи, оружие. А потом спалим эту домину к чертям! И мужиков вместе с ней. Хороший погребальный костёр получится, достойный.
Серые стволы деревьев бросались на встречу, земля летела из-под лап, кусты проносились под брюхом. Зверь бежал сквозь ночной лес. Он лишь коротко рыкнул на истеричные вопли за спиной. Цель была проста и понятна. «Убить колдуна. Я должен!» Запахи разноцветными дорожками текли со всех сторон, он мог бы закрыть глаза и не ошибиться ни на миллиметр: куда поставить лапу, от чего оттолкнуться, где повернуть. Клокочущая ярость была столь сильна, что даже затмевала голод. «Я должен!» Зверь не заботился о тишине, важна только скорость. Хруст веток, топот лап по земле, прорывающийся рык сквозь хриплое дыхание. Сама смерть летела за Исмаилом.
Речушку, что дала название городку, он перемахнул одним прыжком. Лунный свет разливался по утоптанным улицам, оглаживал угловатые крыши, играл на стёклах окон. Но он не успокаивал, наоборот, вносил смятение в сны. В такие полнолуния люди ворочались в своих кроватях, погружаясь в пучины тревоги, источника которой они не могли понять. Но не просыпались, будто нельзя было обычному человека смотреть на то, что происходит в такие ночи.
Зверь умерил свой пыл, пламя ярости сменил холодный огонь ненависти. Безжалостный расчёт теперь руководил его действиями. Кажется, ненависть окутывала его аурой, что заставляла немногочисленных цепных псов забиваться в самые дальние углы будок. А он скользил из тени в тень, косматая серая туша с чёрной полосой от морды до кончика хвоста.
Зверь легко перемахнул заборчик, оставив глубокие следы в мягком дёрне газона. Опираясь лишь на кончики пальцев, он добрался до двери, подцепил её когтём и проник внутрь. Прижимаясь к полу, будто ожившая шкура гигантского волка, он полз к печке.
Спавшие на втором этаже ворочались, Зверь слышал скрип кроватей, тяжёлые вздохи. Душащий страх спёр воздух, сконцентрировавшись только в одном этом доме. Старик, до этого дышавший ровно, всхрапнул, сбиваясь с ритма. Зверь отлип от пола, распрямился, расправил плечи, навис над узкой лежанкой.
«Умри, колдун!» – он обрушился на Исмаила всем весом, ломая самодельную кровать. Челюсти Зверя сомкнулись на шее старика. Колдун открыл глаза. Бледно-зеленое сонное удивление сменилось изумрудной злобой, он забился в капкане челюстей, оскалился отросшими клыками. Чувствуя на языке шерсть, что начала покрывать шею старика, Зверь с хрустом сжал зубы. Когти, что скребли его грудь вновь стали узловатыми пальцами. Зверь открыл пасть. Голова Исмаила, повисла на тонких лоскутах кожи. Из перекушенных артерий вяло текла густая, почти чёрная кровь, заливая лоскутное зелёно-синее одеяло.
Зверь облизнулся, сглотнул, раздражённо фыркнул. Такое мясо он не стал бы есть, даже будь он в тысячу раз голоднее. На лестнице раздался топот. Зверь зыркнул жёлтыми плашками глаз и человек забился в ужасе. Оборотень снова фыркнул, в этот раз презрительно. Пора найти себе добычу поаппетитнее.
