Сергей Вячеславич Чернявский
Охота на Зверя
– Колдун? Какой колдун? Кто говорит? – травник мелко заморгал, – нет у нас никаких колдунов!
– А может ты колдун и есть? – молодой мужчина скрестил руки на груди, – поселился на отшибе, травы вон, отвары поди есть. А потом у горожан посевы гибнут, скот болеет.
– Это не я! – всплеснул руками Анторий. – Это !..
– Кто? – Тимур прищурился, – Исмаил?
Травник замер с открытым ртом. Потом выглянул в окно. Вжал голову в плечи и кивнул.
– Но я тебе этого не говорил! Я не хочу пропасть как Самиля.
– Какая, пёс тебя задери, Самиля? Микул же пропал! Кузнец!
– О, ещё и кузнец, – Анторий схватился за голову, – всё, проваливай чужак, мужики видели поди, как ты ко мне зашёл, я уже и так едва ли отбрешусь! Уходи, прошу тебя, не губи!
– Сначала расскажи про Самилю, – упёрся Тимур.
Мужичок попробовал сдвинуть его с места физически, но его потуги были столько же безрезультативны, как и просьбы.
– Да ничего интересного, бабка, тихая, ко всем добрая, каждому готова помочь, внуков своих любила. Дом у неё большой, у мужа деньги водились.
– А причём тут Исмаил? Она с ним тоже поругалась?
– Нет, не ругалась. Сынка её, Леонтия, видели захаживающего к мэру. Сынок непутёвый, себе нормального жилья не нажил, зато обзавёлся женой и ватагой ребятёнков. Шесть штук, даром что один пропал пару лет назад, так недавно новый родился. Говорят, подговаривал Коваля выселить мать как недееспособную, старая дескать, зачем ей такой домина одной, не справляется. Говорят, мэр отказал. Да видать его отец-то всё-таки подсобил.
– И давно она пропала?
– Дней пять назад. Ушла в лес и не вернулась. Леонтий со всем своим табором сразу же в её дом въехал.
– И что же, никто искать не стал?
– Если сын родной даже не почесался, другим-то какая забота? – пожал плечами мужичок.
– Зверь-то получается в Ручье стал появляться через несколько дней после её пропажи?
Анторий пожевал губами, загнул пальцы.
– Да, выходит, что так. Это что же, Самиля – Зверем оборотилась?
Тимур помотал головой.
– Ладно, я и правда пойду. Спасибо, ты мне помог.
– Только не говори этого никому! – зашикал травник.
Тимур хмыкнул, вышел из хижины. Пока он поднимался вверх по склону, Анторий вышел вслед за ним и крикнул:
– Ничего я не знаю, ничем помочь не могу!
Старатели попереводили взгляды с одного на другого и вернулись к ухе.
Тимур распахнул дверь трактира. Оглядел зал: только два стола заняты, за одним сидел мужчина в костюме тройке, за другим играли в карты скотоводы. Прошёл к стойке.
– Здрав будь, хозяин. Есть ли место на конюшне для моей лошади?
Трактирщик вытер руки об передник.
– Найду. Надолго?
– День, два, вряд ли я тут дольше задержусь.
– Один торен за день. Деньги вперёд.
Тимур нащупал в своём тощем кошельке пару серебряных монет.
– Вот. За два дня. Вернёшь сдачу, если раньше съеду.
– Если завтра в полдень не заберёшь – считай вторые сутки оплатил.
Молодой мужчина скривился.
– Сейчас отправлю слугу. Расседлает, почистит, накормит. Желаете пока что-нибудь выпить?
– Пива.
– Десять риш.
Тимур отсыпал горсть медяков. Облокотился на стойку. Скотоводы шлёпали карты об стол, посмеивались и переругивались. Молодой мужчина облизнул пересохшие губы. Достал часы. «Ну одну партейку-то можно, всё равно успею до заката найти Зверя.» Он отхлебнул поданное пиво. Кислая струя холодком протекла по пищеводу. Тимур подхватил стул и подсел к местным.
Сначала всё шло просто замечательно. Горсть медных риш росла, среди них появились серебряные кругляши торенов. Одна партия, другая, третья. Он уже знал, что усатого зовут Яков, плешивый Ждан – его брат, а толстяк с гнилыми зубами – Прокл. Потом горсточка монет стала таять. Нельзя же так всё оставлять? Ещё партию. И ещё. Трактирщик зажёг лампы, забрал свою часть и вернулся с кружками пива. Шахтёры потянулись в бар. Стало шумно и дымно. Чужак с чёрными прямыми волосами почти до плеч очень быстро перестал их интересовать. А его интересовала только игра.
Первым опустошил карманы Ждан. За ним Яков вышел из игры, засобиравшись домой к жене. Тимур ещё некоторое время поперекидывался картами с Проклом, но удача улыбалась им попеременно, азарт угас. Молодой мужчина вытянул затёкшие ноги, огляделся, растерянно заморгал. Музыка ворвалась в уши, а вслед за ней смех, крики, бряканье стаканов. Когда он успел оказаться в толпе? Девица с глубоким декольте и тройным слоем пудры плюхнулась ему колени.
– Эй, красавчик, желаешь поразвлечься? – она провела пальчиком по его скуле и выпятила губки.
Тимур вскочил, едва не опрокинув и девушку, и стол.
– Нет, мне пора, надо идти, Охота, а мне не охота, прости, – бормотал он, на нетвёрдых ногах пробираясь к выходу. Кого-то задел плечом, от кого-то получил тычок, но наконец-то вырвался на свободу.
Ночной холодок нырнул под расстёгнутую куртку, прилип к потным подмышкам и пояснице. Тимур запахнулся, обхватил себя одной рукой, другой кое-как нахлобучил шляпу.
«Пёсья кровь! Вот же кретин! Сколько можно наступать на одни и те же грабли?! Пол дня псу под хвост!» Пиво подкатывало к горлу и одновременно давило на ремень изнутри, просясь наружу. Тимур, шатаясь, завернул за угол конюшни. Выдохнул облако пара в звёздное небо. Луна сияла холодно и неумолимо. Полнолуние не заставишь подождать, не дождёшься снисхождения. Тимур сжал зубы. «Завтра с рассветом выйду, никаких больше проволочек!» И он полез к лошадям на сеновал.
Глава 3
Покрытые инеем опавшие листья хрустели под сапогами. Рассвет ещё только намечался, меж деревьев царил полумрак. Звуки Игривого Ручья остались позади, Тимура обволакивала тишина и его шаги казались оглушительными. «Расслабься, Зверь ещё далеко. Да и всё равно от него не спрячешься, к нему не подберёшься незамеченным: Мастера говорили, что Звери чуют добычу за километр.» Внутренние увещевания действовали плохо, молодой мужчина морщился при каждом громком звуке.
Вскоре деревья поредели, истончились, стволы опушились мхом, а под ногами захлюпало. «А вот и болото. Колдун Исмаил сказал обойти его слева. Значит пойдём посмотрим, что там.»
Тимур ступал осторожно, выбирая места посуше и стараясь найти хоть какие-то следы того, что тут проходили. Временами он замирал, прислушиваясь. «Всё равно, что иголку в стоге сена искать: пёс его знает как! У меня нет других зацепок, кроме пучка травы и знания, что рядом с травой должна быть вода. А тут кругом вода и трава! Буду идти пока идётся, в топь не полезу, может хоть что-то мне даст подсказку. Так просто я не сдамся.»
На карканье он обратил внимание не сразу. Но оно было таким раздражающим, таким разрушающим привычную идиллию чавкающей под ногами грязи, что игнорировать его больше не представлялось возможным. Он завертел головой. Черные точки кружили над определённым местом. «Так-так-так, это уже интересно.» Тимур пошёл на звук воронья.
Стебли осоки были изломаны и примяты. В конце дорожки из мятой травы раскинулась затянутая ряской лужа. В ней по грудь в воде, облокотясь на края, лежал мужчина. Лицо его с кучерявой чёрной бородой было запрокинуто к небу, а в глазнице шарил ворон, вытягивая кусочки мяса. Тимур топнул, птица недовольно каркнула и взлетела. Молодой мужчина ухватил кузнеца за воротник куртки и неожиданно легко вытянул на берег.
– Пёс меня раздери! – Тимур отшатнулся, едва сдержав подступившую к горлу тошноту. Ниже рёбер тела не было, только длинные сизые кишки тянулись под воду.
Тимур отвернулся, глубоко подышал носом. «Хорошо, что не позавтракал.» Вороны по-прежнему каркали. «Там что-то ещё.» Он продрался сквозь кусты. Птицы взлетели чёрным облаком, загалдели ещё пуще. Среди травы валялась изломанная нижняя часть Микула. Тимур огляделся, стараясь не обращать внимания на возмущённое вороньё. «Его разорвали пополам. Что-то трепало человека как куклу, возило по земле, потом швырнуло половину в сторону.» Он согнулся к земле, отодвинул траву в сторону. На него смотрел след, волчий, но размером с его ладонь. «Никогда не видел таких волков.» Тимур попробовал вспомнить изображения следов Зверя, которые показывали на лекциях в Анклаве. «Передние лапы Зверя не могли оставить такой след. У него длинные пальцы, почти как человеческие, с длинными когтями. А вот какие задние? Если прикинуть, что это чудовище под три метра, если выпрямится, то лапищи у него должны быть не меньше подошвы моих сапог. А тут след хоть и большой, но до моего размера недотягивает. И если это Зверь – почему он не сожрал кузнеца? Мастера говорили, что Звери вечно голодны, а запах крови просто сводит их с ума, заставляя безрассудно кидаться на жертву. А тут всё в крови. При этом, насколько я могу судить, все большие куски на месте.»
Тимур вернулся к верхней половине. «Что ты тут делал, Микул? Зачем пришёл именно сюда? Может у тебя есть что-то с собой?» Он откинул носком сапога куртку на груди мертвеца, засунул пальцы во внутренний карман, достал подмокший клочок бумаги. На нём карандашом было нарисовано раздвоенное дерево и указано направление: северо-запад, а потом северо-восток. Тимур покрутил головой, прикидывая в какой стороне Игривый Ручей. Выходило, что на юго-востоке. «А значит дерево нужно искать на северо-востоке, возможно на другой стороне болота. Или где-то в нём.» Молодой мужчина достал часы. «Зверь сам себя не убьёт. Сегодня край нужно его прикончить, завтра полнолуние. Если я правильно понимаю, Зверь обитает недалеко от болота, так что ещё пару часов я могу потратить на поиски. Успею, никуда он от меня не денется.» Тимур зашагал сквозь осоку, высоко задирая ноги.
Озерца тёмной воды стали встречаться всё чаще. Трава тоже изменилась. Молодой мужчина достал из кармана пожухлый и помятый пучок, сравнил. «О, а вот и рогоз. Кажется, я в нужном месте, осталось найти дерево.»
Его Тимур заметил издалека. На вершине небольшого холма старую чёрную ольху молния расколола надвое. Молодой мужчина взобрался на холм, огляделся. «Земля не перекопана, значит не клад. Остаётся одно место, куда можно спрятать.» Он сунул руку в распахнутую сердцевину, нащупал твёрдый продолговатый свёрток. «Тяжёленький!» Тимур взвесил его в руке, развернул тряпицу. Бледно серебристый слиток отразил луч скупого осеннего солнца. «Серебро? А что это ещё может быть? Надо найти в Тримере ювелира, пусть определит наверняка.» Тимур завернул слиток и убрал в карман. Посмотрел на северо-запад, там, где за болотами чёрной стеной стоял лес. Угодья Зверя. Холодок пробежал по позвоночнику.
«Может сначала вернуться в городок? Рассказать Марте, что нашёл её мужа. Вдруг я не вернусь, она так и будет его ждать?» Тимур сжал кулаки. «Нет. Причин откладывать больше нет. Я хотел покончить с собой три месяца назад. Идиотское решение слабака. Как оказалось, даже с пустыми карманами и долгом перед бандой, в чужом городе, без родных и друзей – можно выжить! Не бывает безвыходных ситуаций. И здесь я справлюсь! Всё, пошёл, пошёл, пошёл, пёс тебя раздери!»
Тимур весь взмок, пока добрался до сухой почвы под чахлыми сосенками. Углубился в лес. Сухая хвоя густым ковром покрывала землю, упруго пружинила. Сосенки сменились елями, а потом липами, росшими через равные промежутки. «Да это же искусственная посадка! Значит я к дворянскому поместью вышел?» Молодой мужчина начал различать то, что когда-то было дорогой. Пошёл по ней.
Крыша особняка торчала над деревьями обглоданными рёбрами стропил. Некогда красная черепица слезла кусками, как на плешивой шкуре. По мере того, как Тимур подходил, всё больше окон пустыми чёрными глазницами пялились на него с обшарпанных стен, скалились осколками стекла. Здесь не было слышно ни лесных зверей, ни даже птиц. Мёртвая тишина.
Трёхэтажный особняк стоял на заросшей репейником и бурьяном поляне. Крыльцо в три ступени, провал дверного проёма, облезлый балкон над ним. Трава на дорожке к крыльцу примята, в дом входили и выходили достаточно часто. Тимур достал револьвер, взвёл курок, присел, одним глазом следя за входом, другим рассматривая следы. «А вот и отпечатки Зверя. Это – передние лапы, а это – задние. Крупнее, чем около тела кузнеца, и когти длиннее. Пёсья кровь! Кто же его убил?» Его ладонь едва касалась земли, исследуя углубления. «А это что? Узкая ножка. Женщина? Подросток? Следам несколько дней, если я правильно запомнил науку Мастера Кристофа. Ведут в дом, а как выходят – не нахожу. Только Звериные.»
Так и оставшись на корточках Тимур завертел головой. Потом встал. «Нет, всё тихо. Ничего не слышу.» Крадучись, он двинулся к особняку. Прижался к стене, заглянул в окно первого этажа. Тимур увидел длинный обеденный стол, несколько сломанных стульев, валявшихся около него, дверь в центральный коридор и ещё одну, ведущую на мансарду на противоположной стороне дома. Поднялся на крыльцо, осторожно посмотрел внутрь. Голый серый коридор заканчивался тёмной лестницей, ведущей на верхние этажи, справа – вход в комнату, ту, гостиную со с столом. Точно такой же был и слева, но чуть дальше по проходу. В паре метров от главной двери в полу зияла дыра. Тимур видел земляной спуск внутрь, гладкий от частого использования. «А вот и нора Зверя. Его что, нет дома?»
– Вылезай, скотина, – процедил сквозь зубы молодой мужчина, направив револьвер в дыру. – Чего ты ждёшь? Вылезай.
Прошла минута, мушка подрагивала, целясь в никуда. «Сучий потрох!» Тимур опустил револьвер и пошёл вглубь дома, стараясь не стучать каблуками сапог.
На шершавых стенах остатки бумажных обоев, пыльные картины. На лестнице – полуистлевший ковёр. На втором этаже – пустые спальни. Запах плесени и мышиного помёта, но самих мышей не слышно. Видимо, даже они сбежали, когда появился новый сосед. Рядом со старым, дырявым креслом, когда-то служившем им гнездом – резная тумбочка. На ней фотокарточка в рамке. Тимур поднёс её ближе к глазам. «Нет, картина, видимо фотографии тогда ещё не делали.» На ней изображена пара: мужчина с лихо закрученными усами, чётким пробором на прилизанных волосах, в костюме тройке, стоял за молодой женщиной в длинном кружевном платье, сидевшей на кресле, очень похожем на то, в котором гнездились мыши. У неё были красивые скулы, полные губы и длинная толстая коса, возможно рыжая. «Цвета не разобрать. Всё в оттенках коричневого.» Тимур перевернул картину. «Франц и Белла Тальбот, триста сорок девятый год от Чёрного Солнца. Пятьдесят лет назад.» В приоткрытом ящике тумбочки он увидел остатки конвертиков. Время превратило их в нечто, похожее на глиняные таблички, твёрдые и хрупкие. Первые два рассыпались в пальцах, но третий удалось подцепить. «Приглашение на свадьбу. Дата, не важно, место… Жатанас? Не слышал о таком городе.» Он ещё раз оглядел комнату. Всё увиденное в доме выглядело так, словно тут и не жили. Уж точно не бросали в спешке. «Похоже, молодожёны так и не вернулись в своё гнёздышко.» Он бросил картину на тумбочку. Одна из ножек не выдержала, подломилась и тумбочка с грохотом ударилась об пол. «Да что б тебя!» Снизу раздались какие-то звуки. Сердце врезалось в рёбра и забилось так, что несколько мгновений Тимур не слышал ничего, кроме его шума. Он вскинул револьвер и двинулся к лестнице. Вдох, выдох, вдох. Быстрый взгляд на ступеньки. Никого. Шаг, другой, пригнуться. В коридоре пусто. Ступенька, ещё. В дверных проёмах никого. Звук осыпающейся земли из-под пола. Из норы показалась тонкая бледная рука.
– Эй, люди, есть кто? Эй, помогите, – слабый женский голос, надтреснутый как старая ваза.
Тимур шагнул вперёд, протянул руку. В его ладонь жадно вцепились. Он потянул лёгкое тело в обрывках платья, со спутанными седыми волосами, присыпанными землёй. На него взглянули выцветшие серые глаза со множеством морщинок в уголках.
– Спасибо, спасибо, мил человек, – старушка прижала к губам руку молодого мужчины, он почувствовал, как на кожу капнули слезы.
– Тише, успокойтесь, – Тимур обхватил её за плечи, повёл к выходу. – Кто вы, как вы здесь оказались?
– Самиля, из Игривого Ручья, я… я заблудилась, а он… он меня нашёл.
«Та самая Самиля, которую уже родной сын похоронил. Вот щенок обосрётся!» Тимур скривился в ухмылке.
– Подождите, кто нашёл?
Они вышли на крыльцо, старушка подслеповато прищурилась на свет.
– Зверь. Зверь меня нашёл.
Тимур отстранился, рука легла на револьвер.
– И?
Она затараторила, словно все слова, что она копила в молчании прошедших дней, хлынули наружу.
– Я бежала, не разбирая дороги. Он появлялся то справа от меня, то слева, то сзади. Будто гнал куда-то. В какой-то момент я поняла, что больше не могу бежать, остановилась, закрыла глаза. Будь что будет. Он стоял рядом. Я слышала его дыхание, тяжёлое, с клокочущим в груди рыком. Но Зверь не нападал. Я отдышалась, и пошла туда, куда он направлял. Зашла в этот дом, он толкнул меня башкой в спину, и я съехала в яму. Зверь мне еду приносил, да. Коровью ногу, половину барашка. Вылезти я не пыталась, страшно было. Потом услышала шаги, бряканье. Подумала люди. И вот ты! Бог на Кресте тебя ко мне прислал, не иначе!
«Что происходит, пёс меня раздери?! Зверь заботится о человеке? Делится едой? Что это вообще такое? Кто она такая? Почему она?»
Он внимательно осмотрел старую женщину. Та стояла ссутулившись, мелко подрагивая от осеннего ветра, прижимая к себе обмотанную тряпьём левую руку.
– Что у вас с рукой? – холодея спросил Тимур.
– Поранилась, – старушка отвела взгляд.
Молодой мужчина грубо схватил её, дёрнул тряпки. Предплечье пересекал ровный чёткий укус.
– Это Зверь?
– Нет, нет, не он, – старуха затрясла головой, разбрызгивая слёзы. – Это волк, чёрный волк, будь он проклят! Я собирала ягоды, он вышел из кустов. Смотрит на меня своими зелёными глазищами, а я пошевелиться не могу, как парализовало. Подходит так вальяжно, открывает пасть, берёт мою руку и медленно сжимает.
Она всхлипнула.
– Так больно было.
И тут же зачастила вновь.
– Я клянусь Крестом, он смотрел на меня и ухмылялся! – Самиля почти кричала. – Я бросился бежать, как только он меня отпустил! Но оказалось не туда, я не могла найти наш городок. А потом меня нашёл Зверь.
Лицо Тимура застыло. «Зверь её не трогал только по одной причине. Это был не обычный волк. Это был колдун. А что, если не только Звери могут заражать укусом, но и колдуны в волчьем обличии? Завтра полнолуние. Ей осталось быть человеком один день. В кого она оборотиться? В Зверя или в волка? Я не могу ждать, не могу проверять. Я должен сделать это сейчас. Должен.»
Он достал револьвер. Взвёл курок. Сердце снова билось об рёбра. Словно пыталось достучаться до него, остановить. Но Тимур запер его в грудной клетке, не время сейчас слушать сердце. «Я должен.» Дуло уставилось на морщинистый лоб. Самиля что-то кричала, умоляла, сцепив руки. Шум в ушах мешал расслышать. «Я должен!»
Он сжал спусковой крючок до побелевшего указательного пальца. Выстрел заглушил сердце, оно замерло, обмерев. Барабан провернулся, подготавливая новую пулю, взамен только что вылетевшей. Облачко порохового дыма унесло в сторону. Перед Тимуром больше никого не было. Только несколько красных брызг на стене особняка. Сквозь лёгкий звон в ушах донеслось гуляющее эхо выстрела. Оно пролетело над заросшей усадьбой, рассеялось над болотом, запуталось в еловых ветвях.
В темноте ямы, меж корней старой ели, зажглись два жёлтых огонька.
Зверь выбрался из своего укрытия, фыркнул и шумно втянул воздух. Выгнул спину, когти передних лап глубоко вонзились в подмёрзшую землю. Звук далёкого грома, вырвавший его из забытья, не сулил ничего хорошего. Тряхнув лобастой башкой, он побежал лёгкой трусцой, наматывая всё расширяющие круги.
Чужой запах шёл со стороны старого логова. Оттуда, где Зверь оставил свой спасательный круг, что не давал ему окончательно погрузиться в пучину голода и ярости. Старую женщину, что он как мог оберегал и защищал, родной запах из прошлого, когда Зверь ещё был человеком. Образы калейдоскопом вновь вспыхнули в мозгу. Зима. Хворост. Глубокий снег. Изумрудные глаза. Чёрный волк. Обледеневшие сучья. Острая боль в ноге. Тёплая жидкость, наполняющая сапог. Задубевший пояс, примотанный к стволу. Чёрная голодная тень у подножья дерева. Полная луна. Рвущаяся изнутри ярость. Голод. Голод. Голод. Запах этой женщины что-то изменил, всё стало по-другому, появился смысл. Дни стали разными, дела обрели цель. И тут прогремел гром.
Зверь перешёл с трусцы на бег, громадными прыжками преодолевая с десяток метров. Может он ещё успеет? Если чужой запах что-то сделал с родным запахом, он разорвёт его мягкое горло, выпустит кишки, вырвет сердце и печень!
Чужой запах всё ближе, но не двигается с места. Что-то не так. Уши Зверя встали торчком, шерсть вздыбилась, он заставил себя резко затормозить. Тело выгнулось дугой и из пасти исторгся долгий вой. Зверь прижался к земле и начал подкрадываться к полянке, на которой застыл чужак.
Тимур стоял в центре пятачка, свободного от деревьев, с надвинутой на глаза шляпой. Вой шибанул по нему как обухом. Неестественная волна лютой ненависти и злобы свела судорогой мышцы, страх сжал ледяными кольцами тело, не давая пошевелиться, но затем выброс адреналина воспламенил кровь, уничтожая лёд оцепенения. Тонкие пальцы побелели, сжимая рукоять револьвера.
Зверь замер на границе полянки. В странном чужом запахе он различал нотки неизвестного металла, манящий привкус жертвы, дразнящие дорожки страха, возбуждающий аромат вызова. Медленно, выверяя каждый шаг, он выдвинулся из древесного сумрака.
Тимур увидел, как частокол елей родил бурую тень. От мокрой шкуры Зверя, собравшей влагу с низких ветвей, шёл пар. «Стоит мне дёрнуться – и он нападёт. Буду ли я быстрее?» Молодой мужчина не отрывал от Зверя взгляда, боясь даже моргнуть. Чудовище приближалось по полукругу, кося жёлтым глазом. Тимур видел, как перекатываются под бурой шкурой напряжённые мышцы. «Осторожничает. Он раньше не бросался на людей. Избегал схватки. Но тут я сам залез на его территорию. Такого он не простит.»
Зверь замер напротив человека. Они застыли, как два дуэлянта на центральной улице. Жёлтые глаза впились в карие. Кто-то дрогнет первым, отведёт взгляд и пропустит момент атаки. Для Тимура мир вокруг превратился в чёрный колодец, дно которого прожигали два янтарных костра с чёрными зрачками прицелов. Револьвер сделался неподъёмным, мышцы одеревенели, он никогда не сможет вскинуть его, это физически невозможно! «Нужно было стрелять сразу, как только Зверь приблизился! Зачем я затеял эту игру, монстра переглядеть невозможно! У него нет сомнений, нет сострадания, жалости! Я для него жалкая добыча, червяк, извивающийся под когтём! Всё, что я могу – опуститься на колени и подставить шею!»
Зверь победно зарычал, обнажив клыки с палец длинной. Тимур вздрогнул, пошатнулся. Зверь прыгнул с места, махнул лапой, раздался влажный треск. В ноздри ударил запах свежей крови. Монстр развернулся, человек всё ещё стоял, направив на него свою нелепую металлическую ветку. Когти вспороли дёрн, могучие лапы бросили тело на смертельно-бледного противника. Щелчок бойка, грохот выстрела, чудовищный удар в грудь и Зверь улетает в противоположную сторону, круша спиной сучья. В груди полыхнул костёр, перед глазами замельтешили чёрные мушки. Человек стоял всего в нескольких шагах. Нужно встать! Зверь хрипло, едва слышно зарычал. Приподнялся на лапах, внезапно ставшими непослушными и ватными. На землю из груди толчками била парящая кровь. Голова моталась из стороны в сторону, разъедающая всё тело боль мешала сосредоточиться.
Снова оглушительный хлопок и удар как кувалдой в висок. Сознание Зверя погасло, успевая создать только одну мысль: «наконец-то…»
Тимур привалился спиной к шершавому стволу, сполз вниз, плюхнувшись задницей на корни. «Вот и всё. Я – мёртв.» Он посмотрел на рваную на плече куртку. Откинул борт, поморщился. Кровь из четырёх длинных порезов разливалась по сорочке, впитывалась в сюртук. Рука уже холодела, теряя чувствительность.
– Пёсья кровь! – хрипло крикнул он. – Вот я неудачник! Так облажаться на первой же Охоте!
Тимур засмеялся. Громко, истерично.
Тело Зверя оплывало, съёживалось, шерсть втягивалась внутрь. Молодой мужчина смотрел на обнажённого грязного худого парня с развороченной головой и чёрной обожжённой дыркой в груди.
– Какой же я молодец! Герой! Убил старуху и парня! Великий Охотник! – Опираясь на дерево, Тимур поднялся. Следующие слова прозвучали глухо: – Простите меня, я вас даже похоронить не смогу.
Он посмотрел на револьвер в руке. «Три пули. Более чем достаточно. Я и так прожил дольше, чем планировал.» Тимур застонал. «Опять ты за старое, сучий потрох? Опять, как появились проблемы, сразу готов сбежать в мир иной! Тряпка, трус, бесполезный кусок! Да и зачем пули тратить? Потеря крови сама тебя через пару часов добьёт.»
Молодой мужчина убрал револьвер в кобуру.
«Нужно вернуться в Ручей. Рассказать Марте о её муже. Нужно сделать хоть что-то хорошее перед смертью.»
Он поковылял сквозь лес. Рука болталась плетью, с пальцев капали тягучие бардовые капли.
«Было бы лекарство. Был бы способ оборотиться обратно… Самиля была бы жива, этот неизвестный парнишка был бы жив. Я был бы жив… Почему, почему никто не задумывается об этом? Почему только стрелять, только кровь, боль и смерть. А подумать о другом – это бред и сумасшествие. Как у Мастера Назарэ.»
Тимур споткнулся.
«Так. Полнолуние завтра. До Тримеры доехать не успею. Бессмысленно. Вспомнить бы, что он там рассказывал…»
Он тяжело привалился к изрезанной морщинами коре старого дуба.
«Ничего не помню. Башка совсем не варит. Отдохнуть бы, полежать, поспать.»
Древесные чешуйки кольнули щёку, возвращая его к действительности. Тимур нехотя разлепил глаза, оттолкнулся плечом и, пошатываясь, побрёл дальше. На побледневшем лице меж бровями пролегли две глубокие морщины. Молодой мужчина сосредоточился на единственной мысли: добрести до городка. Он шёл, шёл и шёл, отрешившись от боли, усталости и слабости, механически переставляя ноги. Чёрные стволы деревьев, словно от сильного ветра, качались перед его взглядом, земля шаталась из стороны в сторону и иногда вела себя как взбесившаяся лошадь, брыкаясь и ударяя Тимура по коленям. Тогда он вставал, постанывая от пробивающейся в затуманенное сознание боли, и брёл дальше. «Ещё пару шагов, ещё чуть-чуть, вот уже и опушка…» – бормотал мужчина, разговаривая сам с собой, подбадривая и черпая силы в своём голосе, доказывающем, что он всё ещё жив, а значит: «Вставай, вставай, вот сюда, по дорожке, вот к этому дому, ещё немно…»
Деревянная дверь, вдруг размылась, потускнела, отступила во тьму, и Тимур рухнул на неё всем весом.
Его кто-то тормошил, дёргал, куда-то волок. Он застонал, когда от ран отдирали куски ткани. Приоткрыл глаза. Увидев над собой узкое, испуганное лицо женщины, обрамлённое белым платком с голубенькими цветочками. Она настойчиво пыталась всунуть Тимуру между губ край глиняной чашки. Он приоткрыл рот и стал медленно глотать прохладную воду. Струйка пролилась на бороду, протекла по шее, закапала на грудь. Тимур попробовал отодвинуть голову.
– Зачем? Не надо. Я труп. Но я нашёл его. Я нашёл Микула. Он тоже мёртв, прости.
– Молчи, во имя Креста, молчи. Ты потерял много крови.
Капли забренчали по жестяному тазу. Шершавая губка заелозила по плечу и груди. Вода протекла по рёбрам, забралась под ремень штанов. Тёплые ладошки обернули плечо мягкой сухой ветошью.
– Попробуй встать. Вот, обопрись на меня. Ох! Тут два шага, ещё чуть-чуть. Ложись, отдыхай.
– Зачем? Какой во всём этом смысл? – слабо простонал Тимур, пока его голова погружалась в объятья подушки.
– А как иначе? – Марта с трудом заворотила его ноги на кровать. Стянула сапоги. – Ты истекающий кровью пришёл сюда, только чтобы весточку о моём муже передать. Позволь хотя бы так тебя отблагодарить: омыв и перевязав твои раны.
– Лучше добей меня, пока можешь. – Молодой мужчина едва шевелил губами. – В револьвере серебряные пули. Сделай как должно.
– Не говори чушь, нет у меня ни перед кем такого долга, чтоб я чужую жизнь отняла. Отдыхай. Я пока тебе поесть сделаю.
Тимур провалился в сон. Он стонал и метался, пытаясь отмахнуться от надвигающихся изумрудных глаз на чёрном бархате. Но водоворот кружил его, засасывая в глубину, где ждали эти глаза. Молодой мужчина дёрнулся в очередной раз и проснулся. Серый рассвет проникал в дом через узкие окна. В доме было тихо. Он опустил ноги на пол, ощущая босыми ступнями холодные шершавые доски. Подвигал левой рукой. Плечо отозвалось болью, но пальцы сжимались. На столе призывно манила запахами остывшая каша с мясом и пористый серый хлеб. Живот громко заурчал. Тимур встал, голова закружилась, слабость влекла обратно в кровать, но нужно было двигаться, нужно было поесть.
Тарелка стала чистой через минуту. «Аппетит у меня просто… зверский. Не, с одной стороны я сутки ничего не ел, но с другой…» Он внимательно прислушивался к ощущениям внутри себя, пытаясь уловить происходящие изменения. «Интересно, как это происходит? Нужно уйти подальше от Игривого Ручья иначе будет много жертв.»
Скрипнула входная дверь. Тимур схватился за револьвер. Марта замерла на пороге. Платок она сменила на чёрный. Молодой мужчина отвёл глаза, положил оружие на лавку.
– Поел? Хорошо, – её голос был тихий. Женщина прошла по комнате, стала перекладывать продукты из корзины в шкаф. – Горожане говорят, к тебе подмога приехала. Отряд Охотников.
– Что? Какая подмога?! – Тимур вскочил. Взгляд его заметался. «Где мои вещи? Нужно бежать!» Натянул сапоги, поднял куртку с пола, шляпы не видать, наверное, где-то в лесу потерял. Он сунул руку в правый рукав, кое-как накинул на левое плечо, застегнул на пару пуговиц. Сквозь прорехи проглядывали белые бинты. Что-то оттягивало карман. Тимур нашарил продолговатый слиток. Вспомнил, нахмурился и решительно выложил его на стол.
– Марта, я нашёл схрон твоего мужа. Скорее всего это серебро, но доберись до ювелира в Тримере, вдруг это белое золото, не продешеви. Хватит на первое время без Микула.
Женщина смотрела на него, собираясь возразить, Тимур опередил её:
– Благодарю тебя за всё! Мне нужно уходить. Сейчас забегу на конюшню у таверны, заберу лошадь и вещмешок, там все мои вещи, а то Мастер Джамаль меня убьёт… А, пёс с ним! О чём я вообще?
Марта выглянула в окно.
– Сюда едут, – лицо её тут же стало испуганным. – Я не говорила!
Молодой мужчина распахнул дверь. С другого конца улицы приближалась четвёрка всадников. Военный в кепи, толстяк в вязаной шапочке, худой горец и однокурсник Тимура, блондин с бесцветными бровями.
– Ирвин, глянь. Вон тот, с чёрными волосами, в куртке? – ехавший первым выбритый до синевы мужчина обернулся к парню.
